Ее разбудил плач ребенка.

Солнце только что взошло. Она вышла в коридор. Крики девочки утихли, и Рейчел увидела, что Аннабель лежит на столике рядом с колыбелью, а Хайя меняет ей памперс. Кто-то – Брайан или Калеб – даже позаботился о том, чтобы повесить над кроваткой мобиль и выкрасить стены в розовый цвет. На Хайе были клетчатые мужские боксерские трусы и футболка с изображением группы Green Day, принадлежавшая Калебу, как поняла Рейчел. Судя по состоянию постели, Хайя спала беспокойно. Она кинула грязный памперс в пластиковый пакет и достала свежий.

Рейчел взяла пакет:

– Я выброшу это.

Хайя молча одевала девочку, словно не слышала ее.

Аннабель взглянула на мать, затем уставилась на Рейчел своими темными, излучающими тепло глазами.

– У американских женщин бывают… секреты от их мужей? – спросила Хайя.

– Да, у некоторых, – ответила Рейчел. – А у японских?

– Я… не знаю, – произнесла Хайя отрывисто, как всегда. И добавила на абсолютно гладком и беглом английском: – Наверное, потому, что я никогда не была в Японии.

Теперь на Рейчел смотрела совершенно другая ей Хайя, которая все понимала и знала, чего хочет.

– Ты не японка?

– Я родом из сраного Сан-Педро, – прошептала та, глядя на дверь позади Рейчел.

Рейчел повернулась и закрыла дверь.

– Тогда почему же ты…

Хайя так резко выдохнула, что ее губы затрепетали.

– Я водила Калеба за нос. Я с первого взгляда поняла, что он мошенник. И всегда удивлялась, как это он пока еще не раскусил меня.

– А как вы встретились? Мы-то думали, что через службу знакомств.

Она покачала головой:

– Я была проституткой, а он – моим клиентом. Хозяйка заведения всегда говорила новым посетителям, что я у нее недавно, приехала в Америку всего три недели назад. – Пожав плечами, Хайя взяла Аннабель на руки и дала ей левую грудь. – Можно было содрать с них побольше. Ну так вот, появился Калеб, настолько красивый, что было нелепо брать с него деньги. Разве что он оказался бы грубым или со странностями. Но ничего подобного – он был очень нежным, искренним и предупредительным, точно миссионер. Придя во второй раз, он стал говорить, что я идеально подхожу ему: скромна, знаю свое место и не знаю английского. – Она сокрушенно улыбнулась. – Он сказал: «Хайя, хоть ты меня не понимаешь, я могу полюбить тебя». Я посмотрела на его часы, на его костюм и ответила: «Любить?» Затем посмотрела на него испытующим и ищущим взглядом бездомного ребенка и добавила: «Люблю». – Кинув взгляд на Аннабель, сосавшую ее грудь, Хайя погладила девочку по голове. – И он купился. Два месяца спустя он заплатил хозяйке сотню тысяч, чтобы увезти меня. С тех пор я наблюдала за тем, как Брайан с Калебом проворачивают эту аферу.

– Почему ты рассказываешь все это мне?

– Потому что мне так надо.

– Но я не…

– Калеба убили?

– Нет! – воскликнула Рейчел с таким жаром, словно само предположение звучало до обидного нелепо.

– Знаешь, я не верю тебе. Вот что я скажу: если вы с Брайаном бросите меня здесь, я сдам вас прежде, чем вы доберетесь до аэропорта, и не полиции, а парням из «Коттер-Маккана». Они найдут вас и забьют до смерти.

Рейчел решила, что так она и сделает.

– И опять, зачем говорить мне все это?

– Брайану это говорить бесполезно. Он воспользуется шансом, несмотря на риск. А ты все-таки дорожишь своей жизнью.

«Видела бы ты меня вчера», – подумала Рейчел.

– Я говорю тебе это потому, что ты заставишь его приехать за мной. За нами, – добавила Хайя, указав на девочку.

Когда Брайан стал излагать Хайе план действий на тот случай, если кто-либо появится во время их отсутствия, Хайя опять спряталась за фиктивный языковой барьер и еще раз спросила, жив ли Калеб. Брайан, как и Рейчел, соврал ей:

– Да, с ним все в порядке. – И затем спросил: – Так какого цвета шторы ты задернешь?

– Оранжевого, – ответила Хайя и показала пальцем: – Вон там.

– В буфетной.

– В буфетной, – повторила Хайя.

– И когда ты это сделаешь?

– Когда вы… позвоните.

Брайан кивнул и протянул ей руку:

– Все будет хорошо, Хайя.

Хайя посмотрела на него, но ничего не ответила.

Камберлендский сберегательный банк был, как и утверждалось в его рекламе, семейным предприятием, издавна существовавшим в округе Провиденс штата Род-Айленд. К банку примыкал вытянувшийся вдоль улицы торговый центр; участок, на котором он располагался, до конца 1980-х годов использовался для выращивания сельскохозяйственных культур. Почти все земли, окружавшие городок Джонстон, раньше тоже были сельскохозяйственными угодьями, и банк семейства Торп первоначально обслуживал именно фермеров. Ныне фермы исчезли, уступив место торговым рядам. Магазины «Панэра» вытеснили лотки с продуктами местного производства, а сыновья фермеров сменили кабины тракторов на кабинетики в бизнес-парках и дома с комнатами на разных уровнях и травертиновыми кухонными столешницами. Судя по количеству автомобилей перед торговым центром, дела у «Панэры» шли превосходно.

Припарковавшись на стоянке банка в половине десятого утра, Рейчел насчитала там всего одиннадцать машин. Две стояли на отведенных им местах перед главным входом: черная «тесла» на участке с табличкой «Президент» и белая «тойота-авалон» рядом с табличкой «Лучший сотрудник месяца». Присутствие «теслы» заставило Рейчел задуматься. Из рассказа Брайана выходило, что Манфред Торп – это провинциальный увалень в спортивном пиджаке цвета жженого сахара с васильковым галстуком и, возможно, также с двойным подбородком и отвисшей грудью. Однако «тесла» не укладывалась в эту картину. Рейчел почесала нос, чтобы посторонние не заметили шевеления губ, и спросила:

– Манфред водит «теслу»?

– Ну и что? – откликнулся Брайан, лежавший на заднем сиденье и замаскированный с помощью куска парусины.

– Просто пытаюсь понять, что он за человек.

– Молодой брюнет, несколько изможденный.

– Ты говорил, он среднего возраста.

И она опять стала чесать нос, чувствуя себя при этом довольно глупо.

– Я сказал «почти среднего». Короче, лет тридцати пяти. А что делается на стоянке? Сделай вид, что разговариваешь по телефону.

Ну да, он же говорил про телефон. Рейчел взяла мобильник.

– Два автомобиля у главного входа. Еще четыре в центре площадки. Пять машин служащих банка на возвышении в дальнем конце.

– Откуда ты знаешь, что это машины служащих банка?

– Все стоят в ряд у края стоянки, хотя свободных мест полно. Обычно так делают сотрудники.

– А автомобиль Манфреда где? У входа?

– Ага. Рядом с машиной лучшего сотрудника месяца.

– Семь автомобилей сотрудников? Многовато для такого небольшого банка. Чьи-нибудь головы в них видны?

Рейчел осмотрелась. На возвышении рос гигантский красный клен – вероятно, свидетель прибытия в страну первых пуритан. Длинные ветви и густая листва укрывали стоявшие под ним машины от солнечного света надежнее любой эстакады. Из пяти автомобилей подозрительным можно было назвать разве что средний, так как его водитель, в отличие от остальных, заехал на свое место задним ходом. На решетке радиатора виднелась эмблема «Шевроле»; судя по длине, машина вполне могла иметь четыре двери. Из-за тени не было видно, что делается в салоне.

– Не могу сказать точно, – ответила она Брайану, – слишком густая тень. Может, подъехать ближе?

Она потянулась к рычагу переключения передач.

– Нет-нет. Ты уже припарковалась, это будет выглядеть странно. Значит, внутри никого нельзя разглядеть?

– Почти ничего не видно. А если долго и пристально вглядываться, это тоже покажется странным.

– Да, ты права.

Она сделала долгий выдох. Кровь слишком быстро бегала по жилам, удары сердца эхом отдавались в ушах. Ей хотелось кричать.

– Ну что ж, ничего не поделаешь, надо выходить из машины, – сказал Брайан.

– Да-да, конечно, – ответила она в телефон. – Замечательно, блин, просто замечательно.

– В самом банке тоже может быть кто-то из них. Сидит себе в уголке, листает брошюру. А еще они могли показать фальшивый полицейский жетон – будто бы ведут наблюдение в связи с такими-то событиями. Я бы, по крайней мере, поступил именно так.

– Они достаточно наблюдательны? Увидят, что я в парике?

– Ну, не знаю.

– А могут они узнать меня, несмотря на весь камуфляж?

– Я. Не. Знаю.

– Это все, что ты можешь? Признаться, что ничего не знаешь, и спеть «Аве Мария»?

– Все мошенники таковы. Добро пожаловать в наш клуб. Платите членские взносы в конце месяца и не паркуйте машину на газоне.

– Пошел ты.

Рейчел вылезла из машины.

– Подожди.

– Ну что еще?

– Ух, как я тебя люблю!

– Клоун!

Взяв сумку, Рейчел повесила ее на плечо и захлопнула дверь.

Идя к зданию, она подавила желание посмотреть в дальний конец стоянки, где под сенью клена стояли пять машин. Положение солнца позволило бы разглядеть там кое-что, находясь у самых дверей банка, но для этого пришлось бы неестественно вывернуть шею. В дверном стекле Рейчел увидела свое отражение. Пышная белокурая грива, ниспадающая на плечи, казалась ей крайне ненатуральной, но Брайан говорил, что она просто не привыкла к парику. Чужие ярко-голубые глаза, шелковая блузка персикового цвета, черные туфли на низких каблуках – униформа менеджера среднеразмерной фирмы по разработке программного обеспечения, кем якобы была Николь Розович. Бюстгальтер по цвету соответствовал блузке; они с Брайаном решили взять пушап с намеком на вырез – не слишком бросается в глаза, но достаточно объемный для того, чтобы Манфреда Торпа тянуло время от времени взглянуть. Ради того, чтобы управляющий не вглядывался слишком пристально в ее лицо, Рейчел была готова сплясать перед ним в голом виде.

До дверей оставалось всего два шага, а ей больше всего хотелось повернуться и убежать. В последнее время она привыкла справляться с приступами паники, граничившими с истерикой, когда во рту пересыхает, сердце бешено колотится, кровь наэлектризована, весь мир слишком ярок и режет глаза, все звуки слишком громки, – но до сих пор ей не надо было сохранять при этом невозмутимый вид. А сейчас следовало проявить актерское искусство, достойное «Оскара», иначе – смерть или арест. Дверь банка не была для нее «Дверью номер три».

Она вошла внутрь.

У самого входа висела доска, на которой излагалась история банка, чуть дальше помещались соответствующие фотографии. Большинство снимков были цвета сепии, хотя банк основали в 1948 году, а отнюдь не в 1918-м. Двое мужчин в мешковатых костюмах и слишком коротких и ярких галстуках, разрезающие ленточку. Бескрайние поля вокруг здания банка. Выставка тракторов и прочей техники перед ним – очевидно, во время какого-то празднества.

Дверь в кабинет Манфреда Торпа, похоже, не меняли со дня открытия банка – массивная деревянная плита красновато-коричневого цвета. И никаких стеклянных перегородок, как везде, – деревянные или отделанные под дерево жалюзи, которые были закрыты. Находится ли сам управляющий в кабинете, было неясно.

Отдельного пункта обслуживания клиентов не было. Рейчел встала в очередь за пожилой женщиной, подписывавшей целую кипу бумаг. Оба кассира освободились почти одновременно. Мужчина в темном узком галстуке и красной клетчатой рубашке на прощание кивнул пожилой даме, женщина обратилась к Рейчел, изобразив улыбку:

– Вам помочь, мисс?

На вид ей было около тридцати. Казалось, что она малоразговорчива, но при этом выучила стандартный набор фраз, который позволял поддерживать беседу. На ней была майка без рукавов, открывавшая довольно красивые руки с искусственным загаром. Прямые каштановые волосы ниспадали на плечи; на левом безымянном пальце красовался громадный камень. Она выглядела бы вполне миловидной, если бы не кожа на лице, натянутая так, что создавалось впечатление, будто ее ударила молния во время оргазма. Посмотрев на Рейчел своими яркими, абсолютно ничего не выражающими глазами, женщина спросила:

– Что мы можем сделать для вас сегодня?

Бедж на груди извещал о том, что ее зовут Эшли.

– Я хотела бы получить доступ к сейфу, – ответила Рейчел.

Эшли сморщила нос за своей стеклянной перегородкой:

– Удостоверение личности имеется?

– Да, конечно.

Рейчел достала водительские права на имя Николь Розович и опустила их в ящик под перегородкой. Эшли двумя пальцами вытолкнула документ обратно.

– Мне оно не нужно. Предъявите его мистеру Торпу, когда он освободится.

– А когда это будет?

Эшли опять одарила ее ничего не выражающей улыбкой:

– Простите?

– Когда освободится мистер Торп?

– Не могу сказать, вы же не первый клиент сегодня.

– Я на это не претендую, просто спрашиваю, когда освободится мистер Торп.

– Ну… – В улыбке Эшли теперь сквозило нетерпение. – В ближайшее время, – ответила она, опять сморщив нос.

– Сколько это? Десять минут? Пятнадцать?

– Пожалуйста, посидите в общей приемной, мэм. Я сообщу мистеру Торпу, что вы ждете его. – Она обратилась к посетителю, стоявшему за Рейчел: – Чем могу быть полезна?

Место Рейчел занял мужчина с белоснежными волосами, который улыбнулся ей с извиняющимся видом.

Рейчел села в приемной, где уже ждала женщина двадцати с чем-то лет с волосами, выкрашенными в темно-синий цвет, и эзотерическими татуировками на шее и запястьях. На ней были дорогие мотоциклетные ботинки, дорогие рваные джинсы, черная фуфайка-безрукавка, надетая на другую, белую, а поверх обеих – тщательно отутюженная белая рубашка размера на два больше, чем нужно. Женщина листала местный журнал о недвижимости. Бросив на нее несколько взглядов, Рейчел убедилась, что, если отвлечься от крашеных волос, та чрезвычайно привлекательна и обладает фигурой супермодели или выпускницы средней школы.

Вряд ли подобная красотка могла работать на «Коттер-Маккан», просиживая часами в провинциальном банке, чтобы выследить кого-либо. Она даже не взглянула толком на Рейчел, погрузившись в свой журнал.

Но в то же время подобную красотку вряд ли настолько интересовали простенькие дома в стиле «кейп-код» вроде изображенного на обложке: она явно тусовалась на верхних этажах зданий в центре большого города. Правда, сама Рейчел порой листала в приемных литературу, которая в другом месте никогда не привлекла бы ее внимания. Однажды в автомастерской она прочитала целиком статью о хромированных накладках для мотоциклов «Харли-Дэвидсон» и поразилась ее сходству с материалом о лучших аксессуарах для весеннего гардероба, который изучила несколькими неделями ранее в парикмахерской.

И все же внимание, с которым женщина читала журнал, нахмурив брови и не отрывая глаз от страниц, казалось Рейчел подозрительным и наводило на мысль, что этой дамочке вообще здесь не место. Менеджер по работе с крупными заказчиками Джесси Шварц-Стоун сидела в стандартной стеклянной клетке, постукивая резинкой карандаша по клавиатуре на своем столе; кассиры продолжали обслуживать посетителей. Кабинет вице-президента Кори Маццетти, также со стеклянными стенками, пустовал.

Рейчел убеждала себя, что красотка точно так же ждет управляющего. Возможно, у нее тоже был абонирован сейф. Конечно, сомнительно, чтобы эта молодая женщина завела по собственной инициативе сейф в провинциальном банке, в двадцати милях от ближайшего более-менее приличного города, но это мог быть фамильный сейф, передающийся по наследству.

Ох, Рейчел, тебе известны случаи, чтобы сейфы в банках передавали по наследству?

Бросив еще один взгляд на женщину, она увидела, что та смотрит прямо на нее. Улыбнувшись Рейчел не то одобрительно, не то снисходительно, не то просто из вежливости, женщина снова уткнулась в свой журнал.

Открылась коричневая дверь, и на пороге появился Манфред Торп в тонкой рубашке в узкую полоску, темных брюках и узком красном галстуке. Брайан был прав: он находился в хорошей форме. У него были темные волосы и темные глаза, которые не понравились Рейчел, потому что были полуприкрыты, – хотя, возможно, такое впечатление складывалось из-за глазниц, великоватых для его лица. Посмотрев на двух женщин в приемной, он произнес:

– Мисс… – Он проверил на всякий случай фамилию по бумажке. – Мисс Розович!

Встав и оправив платье, Рейчел подумала: «Так кого же, черт побери, она ждет?»

Подав Рейчел руку, Манфред Торп ввел ее в свой кабинет и закрыл дверь. Рейчел представила, как женщина в приемной тут же достает из сумки мобильник и отсылает сообщение Неду или Ларсу: «Она в банке».

Если Нед и Ларс прятались в одном из автомобилей под сахарным кленом, то сейчас они наверняка рыщут по всей стоянке. Обнаружить на заднем сиденье Брайана, кое-как прикрытого парусиной, не составит труда. Тогда они приставят к его голове ствол с глушителем, вышибут мозги и будут ждать появления Рейчел.

Хотя нет, Брайана не убьют – он нужен для того, чтобы перевести деньги на их счет.

А вот зачем нужна она?

– Что вам угодно? – И Манфред выжидательно посмотрел на нее.

– Я хотела бы получить доступ к сейфу.

Он открыл ящик стола:

– Разумеется. Можно взглянуть на ваши водительские права?

Открыв сумочку и порывшись в ней, она вытащила бумажник, открыла его, достала удостоверение и протянула управляющему.

Однако ему было не до удостоверения. Он во все глаза смотрел на нее. Все-таки глаза не зря не понравились ей – взгляд был если не жестоким, то повелительным и черствым. Его мнение о себе и своем положении в мире было, без сомнения, самым лестным.

– Мы встречались с вами? – спросил он.

– Да, конечно. Мы с мужем арендовали у вас сейф около полугода назад.

Постучав по клавиатуре, Манфред взглянул на экран.

– Пять месяцев назад, – уточнил он.

«Ну, а я что сказала?»

– Никаких ограничений доступа, – продолжил он. – Если все в порядке, мы можем проводить вас. – Он поднес документ к экрану, очевидно сверяя подписи, и глаза его сузились. Затем он откинулся на спинку кресла, откатился назад на пару дюймов, внимательно посмотрел на Рейчел, на экран и на права.

Ей стало трудно дышать.

Воздух не хотел ни входить в нее, ни выходить.

В кабинете было так жарко, будто он располагался близ жерла вулкана.

Торп уронил права на пол.

Наклонившись вбок, он подобрал документ, отряхнул его, постучав о колено, и потянулся к телефону. Рейчел подумала, что пора вытащить пистолет, нацелить его на управляющего и заставить проводить ее к сейфу.

Но ничего хорошего из этого выйти не могло.

– Николь, – произнес управляющий, держа телефон в руке.

– Да? – откликнулась она.

– Николь Розович, – повторил он в телефон.

Она так сильно закусила нижнюю губу, что от подбородка, наверное, ничего не осталось, открыла рот и стала выжидательно смотреть на Торпа.

Тот пожал плечами:

– Хорошее имя. В нем есть что-то внушающее доверие. – Он нажал кнопку на телефоне. – Вы занимаетесь спортом?

– Пилатесом, – улыбнулась она.

– Это чувствуется, – сказал Торп и произнес в телефон: – Принесите ключи ко мне в кабинет, Эш. – Нажав на кнопку отбоя, он протянул Рейчел права. – Еще одну минуту.

Она почувствовала облегчение во всем теле, словно с него разом сняли напряжение.

– Распишитесь, пожалуйста, еще раз, – попросил он и достал из ящика стола карточку с образцами подписей.

– Вы все еще пользуетесь ими? – обронила она небрежно.

– Да, пока отец с нами. Ежедневно благодарю Всевышнего за это.

– Ну да, ведь ваш отец создал этот банк.

– Создал-то дед. А отец – он просто… отец. – Торп отстегнул ручку «Монблан» с кармана рубашки и передал ей. – Будьте так добры.

Рейчел не стала убирать водительские права со стола. Прошлой ночью, после двухчасовой тренировки, она усвоила, что лучший способ скопировать подпись – представить ее в виде определенной формы, даже в том случае, если видишь оригинал вверх ногами. Точнее, в этом случае еще важнее уловить форму. Ночью это получалось у Рейчел особенно хорошо: мельком взглянув на подпись, она тут же, одним махом воспроизводила ее. Но это было ночью, за кухонным столом в Вунсокете, где можно было допустить брак.

«Я этого не выдержу».

Взглянув на подпись Николь, Рейчел приступила к операции. Когда она дошла до середины, дверь позади нее открылась. Но она не стала оглядываться и закончила дело.

Эшли подошла к Манфреду и отдала ему связку ключей. Стоя рядом с ним, она смотрела на Рейчел так, будто знала, что ее зовут вовсе не Николь и что на голове у нее парик.

Манфред перебирал ключи в связке, пока не нашел тот, который ему понравился. Затем он взглянул на Эшли так, словно только что заметил ее.

– У вас перерыв в работе?

– Что, Мэнни?

– Спасибо за ключи, но не забывайте о деле.

По улыбке Эшли было ясно, что она отыграется позже. Стало ясно также, что они спали друг с другом. Возможно, это не было секретом для миссис Торп с ее невыразительным, как явствовало из семейных фото, лицом, но должно было стать сюрпризом для двух подающих надежды пухлых мальчишек на тех же фото. Эшли удалилась. Рейчел решила, что Мэнни изменяет жене из-за ее невыразительной внешности, а на сыновей ему плевать из-за того, что они слишком толстые. «И ты сам не отдаешь себе в этом отчета, скотина, – злилась она, – потому что ты пустышка. И все твои клятвы, те, что ты приносил в церкви, и те, что должен был принести самому себе, ничего не значат».

Манфред вышел из-за стола, даже не взглянув на подпись.

– Ну что, пойдемте?

Женщины, сидевшей в приемной, не было на прежнем месте. Может быть, она ждала друга или подругу, которым надо было забежать в банк, прежде чем отправиться в закусочную «Чили» через дорогу? И теперь они заказывали там цыпленка с текилой и лаймовым соком.

Другой вариант: она опознала Рейчел, сообщила Неду с Ларсом или кому-нибудь еще и теперь ехала домой, имея в запасе алиби на тот случай, если полиция станет расспрашивать ее о блондинке, убитой на банковской автостоянке утром, в 10:15.

Мэнни остановился перед дверью в подвал высотой футов в восемь. Подойдя вплотную к кнопочной панели, он набрал на ней ряд цифр, сделал шаг влево и нажал большим пальцем на другую панель. Замок в дверях открылся со щелчком. Торп потянул дверь на себя, и перед ними оказалась решетка. Отперев ее одним из ключей, управляющий пригласил Рейчел войти.

Они стояли среди множества сейфов, и только тут до Рейчел дошло, что она не догадалась спросить Брайана номер сейфа.

А тот не догадался сказать ей.

Надо же было тратить часы, обучая ее подделывать подпись, не говоря уже о неделях, если не месяцах, потраченных на подготовку к худшему из сценариев, на изготовление фальшивых водительских прав, фальшивых паспортов, на выбор самого подходящего банка, – и не сообщить жене долбаный номер сейфа!

Вот они, мужчины!

– …Если вы хотите уединиться. – Мэнни что-то говорил ей, глядя на черную дверь слева от них. – Вы пользовались закрытым кабинетом, когда были здесь в прошлый раз?

– Нет, – ответила она. – Не пользовалась.

– А сегодня он понадобится вам?

– Да.

Тут было около шестисот сейфов. Зачем столько банку, работающему в небольшой сельскохозяйственной области? Что местные жители держали в них – рецепт персикового кобблера? Дедушкины часы?

– Ну что ж, – сказал Мэнни. – Ладно.

Он подвел Рейчел к центральной секции. Она достала ключ из сумочки, чувствуя пальцами выбитый на нем номер, раскрыла ладонь и увидела его: 865. Мэнни вставил свой ключ в сейф под номером 865, Рейчел ввела свой во второй замок, и оба одновременно повернули их. Мэнни вытащил ящик, держа его на левом предплечье.

– Вы сказали, что хотите уединиться?

– Да.

Он кивком указал на дверь, Рейчел открыла ее. Помещение было крохотным: четыре стальные стены, стол, два стула и тонкие трубчатые светильники, вмонтированные в стену.

Мэнни поставил ящик на стол, а когда они с Рейчел оказались в нескольких дюймах друг от друга, посмотрел ей в лицо, явно на что-то надеясь. Очевидно, этот идиот считал себя настолько неотразимым, что женщинам в его присутствии оставалось лишь вести себя наподобие экранных порнозвезд.

– Я всего на несколько минут, – сказала Рейчел, отошла к другому концу стола и скинула сумку с плеча.

– Да, конечно. Буду ждать вас снаружи.

Она оглянулась лишь тогда, когда Мэнни вышел, закрыв за собой дверь.

И открыла сейф.

Внутри, как и говорил Брайан, была курьерская сумка, с которой он заходил в банк четыре дня назад. Неужели прошло всего четыре дня? Ей казалось, что тысяча лет.

Рейчел вытащила сумку и раскрыла ее, держа за ручки. Сверху, как и было сказано, лежали пачки стодолларовых купюр, аккуратно перевязанные резинками, а в одной были даже тысячедолларовые. Рейчел переложила их в свою сумку. Оставались паспорта.

Она вытащила их и сразу почувствовала дурноту. Паспортов было не шесть, а пять.

Не может быть.

Нет, нет, нет, нет.

Обращаясь к холодным стальным стенам, она молила: «Пожалуйста, не поступай так со мной. Только не сейчас, когда я сожгла все мосты. Пожалуйста!»

«Возьми себя в руки, Рейчел. Проверь сначала, чьи это паспорта».

Открыв первый паспорт, она увидела лицо Брайана и его последнее по счету вымышленное имя: Тимоти Хьюитт.

Следующим был паспорт Сета Бранча, то бишь Калеба.

Когда она раскрывала третий паспорт, руки тряслись уже так сильно, что пришлось сжать их в кулаки и, держа так, сделать несколько глубоких вдохов.

В паспорте она сначала прочла имя – Линдси Кармайкл, – а затем увидела фото Николь Олден.

Четвертый паспорт. Киёко Бранч. На нее смотрела Хайя. Последним был паспорт ее дочери.

Рейчел не стала кричать и переворачивать стулья. Опустившись на пол, она закрыла глаза руками и погрузилась в полнейшую тьму, во внутренний мрак.

«Я все время наблюдала, как уходит моя жизнь, – думала она. – Я никогда не действовала, обосновывая это тем, что я должна оставаться свидетелем. А на самом деле просто не хотела ничего делать.

Но теперь я начала действовать.

И к чему это привело? Я осталась одна и скоро умру. А все остальное – видимость, оберточная бумага, продажи и сбыт».

В сумке она нашла пачку салфеток «Клинекс» и вытерла лицо. Потом уставилась невидящим взглядом в сумку, где слева лежали деньги, а справа – ее ключи, кошелек, пистолет.

Она не знала, сколько времени она так просидела – одну минуту или десять, – но в конце концов поняла, что не сможет снова выстрелить в него. Просто не сможет.

Пусть живет, как хочет, – без паспорта, потому что она оставит его у себя, и без денег, потому что она возьмет их себе.

Но убить его она не сможет. А почему, собственно?

Потому что – прости, Господи! – она любила его. По крайней мере, его обманчивый образ. Обманчивый образ ее чувств. И не только в ложно-счастливые годы их брака, но и в эти последние дни. Она была скорее готова принять ложь в виде Брайана, нежели правду в ином виде.

Она бросила салфетки в сумку, положила сверху пачки денег, и тут в глубине мелькнуло что-то от кусочка темно-синего винила. Предмет застрял между двумя пачками банкнот наподобие вставки, разделяющей две колоды карт.

Рейчел вытащила его из сумки. Паспорт США с ее фотографией. Снимок был сделан в ту дождливую субботу в «Галерее», три недели назад. Женщина на нем старалась выглядеть сильной, но получалось не очень убедительно.

Однако она старалась.

Сунув все шесть паспортов в сумку, она вышла из комнаты.