Рейчел направилась к острову Томпсон и обнаружила пристань – в четырехстах ярдах от того места, где Брайан свалился в воду. Никаких лодок там, разумеется, не было, а если и была какая-то, она давно ушла отсюда.

Вместе с Брайаном.

Такси пришлось ждать долго. Было четыре утра, диспетчер не знал, где находится гавань Порт-Норфолк. Постучав с полминуты по клавиатуре, он буркнул: «Двадцать минут» – и отключил телефон.

Рейчел стояла в темноте на автостоянке и воображала всевозможные неприятности, которые могли с ней произойти. У Трейвона Кесслера, возможно, уже есть ордер на ее арест. («Да нет, Рейчел, ему нужно вернуться в Провиденс, найти судью и подготовить все бумаги. В лучшем случае это будет к раннему утру, а то и позже. Успокойся и дыши».)

Легко сказать «успокойся». Брайан остался в живых. Нед убил Калеба выстрелом в лицо. Она видела лицо убийцы в этот момент. В нем было что-то хищное, волчье. И никакого замешательства. Он убил человека, сидевшего в четырех футах от него, с такой же легкостью, с какой ястреб разрывает когтями бурундука. Нед не получал удовольствия от убийства, но и не сожалел о нем.

Итак, Брайан был жив и прятался от нее. (А ведь она с самого начала чувствовала подсознанием, что он не умер.) Но сейчас, ночью, на пустой автостоянке, думать о мести было непозволительной роскошью.

Надо было думать о Неде и Ларсе, которые охотились на нее.

Смартфон можно взломать, превратив его в отслеживающее устройство, орудие преступников или федеральных ищеек. Если Неду с Ларсом удастся это сделать, они будут знать, где искать ее. Ярдах в двухстах от Рейчел, в самом начале пляжа Тенин-Бич, появились автомобильные фары. Два огонька покачивались, подпрыгивали и становились все ярче. Наверное, такси. А может быть, и Нед. Она крепко ухватилась за пистолет, лежавший в сумочке. С помощью этого оружия муж хотел убить ее. Или, во всяком случае, вел себя так, как будто хотел убить. Она сняла пистолет с предохранителя и положила палец на спусковой крючок, но потом поняла, что это бесполезно. Если это Нед и Ларс, они просто прибавят скорость в последний момент и задавят ее. А она ничего не сможет сделать.

Фары осветили стоянку, автомобиль развернулся, описав дугу, и остановился перед Рейчел – коричнево-белый, со знаком бостонского такси на дверях. За рулем была белая женщина средних лет с бежевыми волосами, взбитыми в стиле «афро». Рейчел села в машину, и они отъехали.

Она попросила высадить ее в двух кварталах южнее дома и пошла по переулку. Ложный рассвет окрашивал нижний край неба в серый цвет. Она перешла через Фэрфилд-стрит, спустилась по пандусу к воротам гаража, набрала код на панели справа от решетки и вошла внутрь, когда та поднялась. Поднявшись на лифте на одиннадцатый этаж, она добралась пешком до пятнадцатого. И вот она стояла перед дверью своей квартиры.

Эмоции, связанные с этим моментом, захлестнули ее еще на катере. Если в квартире засел Нед или Ларс, то она умрет, как только переступит порог. Но надо было знать, что найдет здесь Трейвон Кесслер, когда придет с ордером на обыск. Рейчел долго сомневалась, стоит ли рисковать, но потом решила: Неду с Ларсом и в голову не придет, что она может вернуться в квартиру. Это было, с их точки зрения, бессмысленным поступком. В то же время они могли ожидать от нее бессмысленных действий. У Рейчел не было опыта общения с такими людьми, а они хорошо знали, как вести себя с простушкой вроде нее. Итак, за дверью ее ждали либо смерть, либо информация. А также пачка банкнот, которые Брайан держал в напольном сейфе, – всего пара тысяч долларов, но их должно было хватить на первое время, в том случае если Кесслер уже заблокировал ее кредитную карту. Неизвестно, правда, было ли у него такое право – но что она знала о мерах, которые предпринимаются в отношении подозреваемых в убийстве? По всей вероятности, ее уже подозревали в убийстве. А с наступлением нового дня будут подозревать сразу в двух.

Рейчел посмотрела на дверной замок, затем на ключ в своей руке, сделала вдох и подняла ее. Рука тряслась, так что пришлось ее опустить и сделать еще несколько вдохов.

Брайан был жив. Все эти несчастья случились из-за Брайана. Рейчел твердо вознамерилась во что бы то ни стало найти его и заставить заплатить за это.

Если только она не погибнет в ближайшие полминуты.

Она вставила ключ в замок, но не повернула его. Ей представилось, как пули, прошив дверь, во множестве вонзаются в ее голову, шею, грудь. Закрыв глаза, она попыталась взять себя в руки и повернуть ключ. Но когда она повернет его, останется только войти в квартиру. А она не была готова сделать это. Совсем не была.

Если они находились в квартире, достаточно близко к двери, чтобы услышать скрежет ключа в замке, то могли застрелить ее через дверь. Да, они этого не сделали, но это не значило, что их нет в квартире. Они могли терпеливо ждать внутри, обмениваясь взглядами и, возможно, ухмылками, навинчивая глушители на пистолеты, держа под прицелом дверь и ожидая момента, когда Рейчел откроет ее.

Она будет терпеливо ждать. Если эти двое в квартире, они услышали, как Рейчел вставляет ключ, и поэтому рано или поздно откроют дверь.

«Рейчел, тупица ты несчастная, тебя же видно через дверной глазок». Отступив вправо от двери, она вытащила из сумочки пистолет, сняла его с предохранителя и стала ждать.

Прошло минут пять. Ей показалось, что пятьдесят. Проверила по часам – действительно всего пять.

С точки зрения вечности все мы, родившись, тут же умираем. А значит, она давно уже умерла, наблюдает откуда-то извне за телесным воплощением Рейчел и посмеивается над тем, как эта земная Рейчел суетится по пустякам.

Наконец она решилась, убедив себя, что все равно уже мертва, – повернула ключ в замке и распахнула дверь. Пистолет она держала перед собой, что было совершенно бесполезно, если Нед и Ларс поджидали ее слева или справа.

Но нет, они не поджидали. Калеб по-прежнему сидел за столом; в центре мыльно-белого лица застыла корка почерневшей крови. Закрыв за собой дверь, Рейчел повернула направо, тихонько пробралась вдоль стены и оказалась около открытой двери туалета. Внутри никого не было видно. Она посмотрела в щель между дверью и косяком: за дверью никто не прятался.

Она подошла к закрытым дверям спальни и взялась за ручку, но та выскользнула из вспотевшей руки. Вытерев ладонь о штаны, Рейчел протерла ручку двери рукавом, взялась за нее левой рукой, держа пистолет в правой, и толкнула дверь, представив себе, что Ларс сидит на кровати и поджидает ее. Мягкий хлопок, и она лежит на полу, истекая кровью.

Ларс не сидел на кровати. В спальне, казалось, никого не было. Но при этом у Рейчел усилилось ощущение, возникшее при входе в квартиру: эти двое опытнее ее в таких делах. Если Нед и Ларс здесь, она уже мертва. В припадке внезапного фатализма Рейчел заглянула в большую ванную, в свой гардероб, в гардероб Брайана. Смерть ближе, чем когда бы то ни было, исключая дни, проведенные в Леогане. Рейчел прямо-таки чувствовала, как она просачивается сквозь щели между досками пола, проникает в ее тело, смешиваясь с кровью, и тянет ее за собой сквозь пол, в подземелья загробного мира.

Да, загробный мир всегда пребывает в ожидании. Где бы он ни находился и каким бы ни был – белым, черным, холодным, теплым, – он отличается от нашего мира с его утешениями, развлечениями, знакомыми неприятностями. Может быть, это просто-напросто пустота. Полное отсутствие. Отсутствие личности, отсутствие смысла, отсутствие души и памяти.

Теперь Рейчел осознала, что на Гаити, еще до лагеря беженцев, в Порт-о-Пренсе – где трупы, дымящиеся на улице или сложенные штабелями на больничной стоянке, как старые автомобили на свалке, начинали распухать на жаре, – истина их смерти стала для нее личной истиной: мы ничем не отличаемся от других. При рождении в нас зажигается пламя одинокой свечи, а когда ее задувают и наши глаза больше не видят света, получается, что нас будто и не существовало. Мы не владеем своей жизнью, а только арендуем ее на время.

Рейчел осмотрела всю квартиру, хотя было ясно, что их тут нет. Она прошла в спальню и упаковала рюкзак, сложив в него туристские ботинки, несколько пар теплых носков, толстое шерстяное пальто. На кухне она погрузила в спортивную сумку нож для мяса, нож для фруктов, фонарик с батарейками, полдюжины шоколадных батончиков, несколько бутылок воды и фрукты из вазы на буфете. Оставив рюкзак и сумку у входных дверей, она вернулась в спальню, где надела брюки «карго», утепленную футболку с длинными рукавами и куртку с капюшоном, собрала волосы в хвост и накрыла их бейсболкой от «Ньюбери комикс». Открыв напольный сейф в гардеробе Брайана, она взяла оттуда деньги, отнесла их вместе с пистолетом в ванную, положила на полочку и долго смотрела на себя в зеркало. Женщина в зеркале была до предела утомлена и сердита. И еще напугана, но не настолько, чтобы это парализовало ее волю. Рейчел сказала себе авторитетно и сочувственно, как старшая сестра младшей:

– Это не твоя вина.

«Но что такое „это“?»

«Этим» были Видди и Эстер, и бывшая монахиня Вероника, и все мертвые в Порт-о-Пренсе. «Этим» был ядовитый характер ее матери, отсутствие отца и уход Джереми Джеймса из дома. «Этим» было недовольство Себастьяна почти всем, что делала Рейчел. «Этим» было чувство, преследовавшее ее с тех пор, как она себя помнила: она непростительно неадекватна, и если ее бросают, то вполне заслуженно.

Но внутренний голос говорил ей, что по большей части она в «этом» не виновата, – и, в общем, был прав.

Если не считать Видди. Вину за смерть Видди невозможно было искупить. Видди уже четыре года как не было на свете. А Рейчел, которая не предотвратила ее гибель, стала на четыре года старше.

Она взяла стоявшую на буфете фотографию, на которой были она и Брайан. Любительскую фотографию с их свадьбы. Всматриваясь в его лживые глаза и лживую улыбку, она понимала, что и сама лгала не меньше. Еще в начальной школе, а потом и в средней, в колледже, в аспирантуре, на работе она придумывала для себя персонажа, которого затем играла, и так продолжалось почти всю жизнь. Когда персонаж переставал контактировать с окружающими, она разбирала его и собирала новый. Так все и шло. Но после Гаити, после Видди, она не смогла создать ничего нового. Все, что осталось от нее, – это внутренняя пустота, искусственная личность и тяжкий грех.

Мы оба лгуны, Брайан. Мы оба.

Выйдя из спальни, Рейчел прошла в гостиную и поискала ноутбук, которого, однако, не оказалось ни на стойке бара, где она его оставила, ни в других местах. Очевидно, Ларс и Нед взяли его с собой.

Ну и ладно. У нее был смартфон.

Чего у нее не было, так это автомобиля. Даже если Кесслер не заблокировал ее кредитки, было невозможно взять машину напрокат ни в «Зипкаре», ни где-либо еще – это могло навести кого-нибудь на ее след. Она продолжила поиски в квартире, точно они могли дать что-нибудь, не прикасаясь лишь к телу за обеденным столом. А затем сообразила, что именно там и надо искать.

Связка ключей была в правом переднем кармане джинсов. Рейчел заметила выпуклость на брюках, как только подошла к нему. На лицо она старалась не смотреть.

«Что теперь будет с Хайей? – подумала она. – И с А-Бэ?» Всего четыре дня назад, на вечеринке, Калеб поднял дочку на руки и поднес к лицу, а та схватила его верхнюю губу и потянула на себя, словно ящик стола. Он не возражал и даже смеялся, хотя ему явно было больно, а когда Аннабель отпустила губу, прижал дочь к груди и, уткнувшись носом в ее макушку, вдохнул ее запах.

Калеб был актером. Как и Брайан. Как и она сама. Но игра была лишь частью их жизни. Калеб не играл роль отца, не разыгрывал любовь. Он был искренен, говоря о своих желаниях, надеждах и планах на будущее.

Рейчел поняла, что он был ее другом. Она всегда считала его другом и партнером Брайана, потому что эти роли (опять роли!) уже закрепились за Калебом в момент знакомства с Рейчел. Но со временем между ними сложились довольно близкие отношения, которые нельзя было назвать иначе как дружескими.

Она залезла в карман. Джинсовая ткань была жесткой, тело – еще жестче. Трупное окоченение. На то, чтобы вытащить ключи, ушла целая минута. В эту минуту ее посетила мысль: если бы они не вернулись к ней за ноутбуком, Калеб, скорее всего, был бы жив.

«Да нет», – прошептал ей в ухо голос старшей сестры. Калеб задержался, чтобы выпить и собраться с мыслями перед часовой поездкой. И к тому же они с Брайаном уже давно заварили всю эту кашу.

Рейчел наконец решилась посмотреть на него и не отводила взгляд целую минуту.

– Это не моя вина, – сказала она, вытирая слезы. – Но мне будет тебя не хватать.

После этого она покинула квартиру.