Глава шестнадцатая. Хозяйка меча

Оркан схватился за сердце на второй день пути. Уже и путь рядом с разбойничьим вожаком казался привычным, и девичьи радости по поводу новой одежды поутихли, когда Оркан вдруг побледнел и начал хватать ртом воздух, как рыба выброшенная на берег. В тот же самый миг, когда волной непонятного жара обдало и Ло Фенга. Еще торчали за спиной темными зубцами Геллские пики, все также сливались с облачным небом Молочные горы, словно маленький отряд не приблизился к ним ни на лигу, а седой предводитель вдруг заскоблил сухими пальцами грудь, затем ударил сам себя кулаком по ребрам и, наконец, приник к шее коня.

– Что с тобой? – метнулась к нему Фаре.

– Дышу, – усмехнулся разбойничий воевода, медленно выпрямляясь в седле и поблескивая испариной на лбу. – Разве я не говорил тебе, что со мной это бывает? Не сдохну, не волнуйся. О другом нутро рви. Одумайся, Фаре, никто не владеет тобой кроме тебя.

– Разберусь, – прошипела Фаре, зыркнула на Ло Фенга и придержала лошадь, чтобы остаться вместе с сыном Эфом – гибким и тонкокостным чернявым парнем в хвосте отряда.

– Странно, – пробормотала Рит, которая вместе с Ло Фенгом держалась близ Оркана. – Я тоже что-то почувствовала. Сердце не заболело, но словно комок в глотке встал, ни проглотить, ни выплюнуть. Странное ощущение. Что стряслось?

– Стряслось? – услышал ее слова Оркан. – Разве это стряслось? Вот когда кровь идет из носа, из глаз, из ушей, горлом – вот это стряслось. Бывало со мной и такое, давно уже, правда. А так-то – ничего особенного – просто излишняя чувствительность.

– И все-таки, – не унималась Рит. – Лиса говорила, что ты особенный. Что ты почувствовал?

– Да уж, – хмыкнул Оркан. – То, что я подгребал под себя разбойничий люд с половины Терминума и управлялся с ним, ее не удивляло, а то, что пару раз за сердце хватался, восхищало донельзя. Все, кто под камнями, или те, кто при камнях, назначены служить менгирам, все повязаны друг с другом. Есть, правда, дар и иного рода, вот та, к которой мы идем, в прорицании и чутье одна из лучших, да и тот чудак, что оружие ей принес, тоже подобен кристаллу чистой воды, хотя сам и не может оценить собственной силы, а мы лишь поплавки на поверхности воды. Вздрагиваем, а что за рыба попала в сети, можем только гадать. Откуда в тебе камни, Рит?

– Ниоткуда, – пробормотала Рит, бросив быстрый взгляд на Ло Фенга. – Просто есть и все. Откуда ты знаешь?

– Ну, я тебя чужими тайнами делиться не заставляю, – засмеялся Оркан. – Ты ведь и без камней многое могла. Редкий дар – ощущать сущее. И бабка твоя такая же. Но спорить не стану, в отверстую рану легче влетает, чем в сомкнутую плоть.

– Ничего не поняла, – призналась Рит.

– Вот ведь, девичья порода, – вздохнул Оркан. – Говоришь, как есть, таращится, словно птичья мелочь у мерзлой корки. Все растолочь, да в клюв вставить надо. В тот миг, когда я за сердце схватился, а у тебя комок в горле встал, у твоего друга эйконца каждый камешек в теле словно уголь на ветру раскалился, но он даже не дрогнул. Или ты думаешь, что я твои три ожога не почувствую? Три камня у тебя на груди. Раны свежие, чуть затянулись, еще и не зажили толком, потому ты и не поняла, то ли весть какая в стриксы ударилась, то ли шевельнулась неловко. А комок в горле, это уж наследие Лисы. Она всегда была словно шелковый лист. От любой капли прозрачной становилась.

– Так и есть? – посмотрела на Ло Фенга Рит.

Эйконец не сводил взгляда с Оркана. С первой секунды знакомства Ло Фенга не оставляло ощущение, что он видит перед собой птицу, зажатую в кулаке. Только кулак тот был огромным, и скрывался в нем смертоносный орел.

– Так и есть, – ответил за эйконца Оркан. – Когда твой приятель развоплотил жнеца ударом знака инквизитора, инструктированного стриксами, у меня носом кровь пошла. Когда прострелил его жертвенным камнем, я отделался сердечным ударом. Теперь что-то похожее. Но легче.

– Кто-то еще развоплотил жнеца? – спросил Ло Фенг.

– Несомненно, – рассмеялся Оркан. – Терминум переполнен героями, которые низвергают богов и их лучших слуг. И делают это раз в неделю, не реже. Забудь об этом, парень. Тебе просто повезло. Да и, кажется мне, не был твой противник во второй раз жнецом. И не потому, что ты забрал у него меч. Меч был не его, он бряцал им как трофеем, не понимая, что в ловушку попал с этим мечом. Ты забрал у него другое – кураж. Зато дал ему взамен ненависть. Такую ненависть, что она со временем затмит любой кураж. Он еще доберется до тебя. И мне очень бы хотелось, чтобы он об этом пожалел. Поэтому и еду с вами. И, конечно, чтобы спасти своего сына.

– Подожди, – замотала головой Рит. – Я, конечно, словно птичья мелочь у мерзлой корки, но не все понимаю. Откуда ты знаешь… подробности про жнецов? Я ведь не рассказывала ничего! Разве можно объяснить это только твоим даром? Разве дар дает мудрость?

– Ничто не дает мудрость, – оглянулся, нашел взглядом сына и насупленную Фаре в хвосте отряда Оркан. – Ни какой-либо дар, ни возраст. Прожитые годы дают опыт, знания, прикладывают о скалы, наделяют синяками и шишками, но мудрости от них не дождешься. Она словно семя, которое падает на каждого, но почему порой не всходит – загадка. Иногда схватывается на голых камнях, а иногда сгнивает в плодородной земле. И никто не может этого объяснить. Скажи, Рит, ты хорошо помнишь, как явился жнец?

– Я была не в себе, – скрипнула зубами Рит. – Висела распятая на стене между железными штырями. И мечтала умереть от ужаса, а не от боли. Но жнеца помню. Что ты хочешь узнать?

– Всякий жнец как и хороший меч, нуждается в ножнах, – объяснил Оркан. – Ты видела ножны этого жнеца?

– Я видел, – подал голос Ло Фенг. – Это был храмовый воин по имени Накома. Он отличался от прочих высокомерием и бахвальством. И тем, что был заметен.

– Атраах, – засмеялся Оркан. – Только он, и никто другой. Ну что же, не самый опасный противник, но все равно смертоносный. Ты лишил его выпестованного тела, и он захватил первое попавшееся? Но лишился и его. Что ж, теперь он будет более осмотрителен и куда более опасен. А теперь запомни главное. Вот у тебя в отряде есть рыжий воин по имени Руор. Паллиец. Он, конечно, говорит, что рыбак, но у паллийцев нет разных слов для обозначения рыбаков и воинов. Это одно и то же. Так вот, паллийцы противоположны эйконцам. Не мне тебе объяснять, но всякий эйконец стремится стать воином покоя. Опуститься в пустоту и почувствовать ветер вечности. И парить в нем подобно степному орлу. А паллийцы ищут силу на пути хаоса и бешенства. Кто-то сам наполняет себя неистовством, кто-то использует для этого храмовую плесень или синие грибы, кто как. Так вот, твой жнец подобен паллийцам. Это пламя, которое сжигает. И когда ты развоплотил Атрааха во второй раз, он уже не был пламенем. Так… огоньком. Который, тем не менее, мог уничтожить и тебя, и тысячу таких как ты, если бы не твоя хитрость.

– Я же не рассказывала тебе! – прошептала Рит.

– Прости, – развел руками Оркан, – ты думала об этом. Причем ночью, когда сон смежил веки твоим спутникам, и сущее успокоилось. Я не обладаю даром читать мысли, но приглядываться к зеркальной глади бытия – способен. В минуты покоя в нем отражается все.

– Будь я проклята, – покачала головой Рит.

– Не тяни на себя проклятье, – погрозил пальцем девчонке Оркан. – Но помни, не стоит думать, что сраженный враг был обречен на гибель. Он мог уничтожить эйконца, просто Атрааху не повезло.

– Мог, но не уничтожил, – проговорил Ло Фенг.

– Скорее всего, ты воин покоя, – заметил Оркан.

– Был им, – разомкнул сухие губы Ло Фенг.

– Нельзя перестать быть тем, кто ты есть, – покачал головой Оркан. – Когда Атраах был Накомой, он не был жнецом. Таких называют наездниками, вестниками, слугами богов. И не все из них становятся жнецами. Когда я схватился за сердце, я почувствовал, как кто-то подобный Накоме, но не жнец, потерял свое тело. Кто-то убил его тело. Где-то в той стороне. Возле Фриги, наверное.

– И что же… дальше? – не поняла Рит. – Получается, что я тоже почувствовала?

– Мы все под камнями или при них, – повторил с усмешкой Оркан.

– Ты тоже наездник? – спросил Ло Фенг.

Оркан посмотрел на эйконца, словно уличил того в чем-то постыдном, растянул в презрительной улыбке полные губы, но ничего не сказал.

– Почему же тогда ты рассказываешь нам все это? – нахмурился Ло Фенг.

– Чтобы вы знали то, что вам может пригодиться, – пожал плечами Оркан. – Да и почему бы не рассказывать? Я рассказывал многим. Где они? Их прах давно уже смешался с землей.

– Подожди, – скорчила гримасу Рит. – Но если «мы все под камнями», то под каким камнем ты? Какому менгиру ты служишь?

– Под тем, который иногда использует твоя бабка, – опустил голову Оркан. – Да, ты угадала, я говорю о блуждающем менгире. Я служу ему и я привязан к нему, Рит. И поэтому прошу о помощи. Я не могу покинуть Долину милости. Моему сыну угрожает опасность. Некоторые из нас убивают таких как он. Охотятся на них. Мало кому удается выжить. Надо отвезти моего сына в Вандилский лес. Там есть менгир, который сможет стереть с него отметки родства. После этого он сумеет скрыться. Должен суметь. Мать ему поможет. Фаре с юга.

– Но ведь если ты такой же как… – замялась Рит. – Ты смог бы защитить его сам! Даже от жнеца!

– Спроси своего друга, – скрипнул зубами Оркан. – Много ли эйконцев смогли бы защитить своих детей от жнеца, если бы он возжелал их убить?

– Эйконцы не служат своим желаниям, – прошептал Ло Фенг.

– Все меняется, – пробормотал Оркан. – И прежде всего внутри тебя, воин покоя.

Налетевший ветер прошуршал поднятой пылью, засыпал семенами степной ивы, донес запах паленой плоти со стороны оставленной за спиной деревни. Ло Фенг закрыл глаза. Пройдет еще месяц, и Долина милости поблекнет от жары. Останутся только рощи и луга вдоль узких речек.

– А что происходит, когда наездник находит новое тело? – после долгой паузы спросила Рит.

– Обживается, – щелкнул пальцами Оркан, словно подбирал подходящее слово. – Изгоняет не только дух прежнего владельца, но и его отзвуки в руках и ногах. Избавляется от болезней, чистит свой новый дом и чаще всего постепенно меняет его облик. Точнее, облик меняется сам. Плоть подчиняется духу. Если приложить к этому некоторые усилия, это можно сделать быстро. Жнецу будет достаточно нескольких дней. Так что Накома скоро опять станет Накомой.

– Сколько детей у… вестников? – спросил Ло Фенг.

– Я знаю только об одном, – проговорил Оркан. – Его зовут Эф, и он славный парень. Но если ты хочешь узнать, передаются ли способности вестников или, как мы называем друг друга – умбра, детям, то я тебе не отвечу. Одно совершенно точно – они обычные люди. Но некоторых не устраивает даже это.

– Поэтому ты помогаешь нам? – подала голос Рит. – Потому что тоже любишь обычного человека?

– А ты любишь кого-то? – усмехнулся Оркан.

– Лису, – смутилась Рит.

– Она еще не выпорола тебя за то, что ты одна отправилась во Фризу и едва не погибла там? – спросил Оркан.

– Не успела, – еще гуще покраснела Рит. – Она, конечно, не ударила бы меня, но нашла бы способ наказать. А что, она жаловалась?

– А кому ей еще жаловаться? – развел руками Оркан. – Ведь мы с нею старые друзья. Хотя, Фаре почувствовала, что когда-то были не только друзьями. От того и злится. А ты не красней в третий раз, Рит. Ты не моя внучка. Может быть, к сожалению.

– Злится только поэтому? – спросил Ло Фенг.

Оркан придержал лошадь у старой мельницы, от которой остался только фундамент и часть сгнившего сруба, упавшего в обмелевшую до песчаного переката речушку, оглянулся, окинул взглядом весь отряд, снова высмотрел чуть отставших Эфа и Фаре и произнес вполголоса.

– Ты ведь все понял, эйконец? Она еще остынет. Но я все же попрошу тебя. Не убивай ее, когда она попытается убить тебя. Хотя она очень хороша. Очень. А теперь готовьтесь к схватке.

– Кто должен напасть на нас? – встревожилась Рит.

– Энсы, – потянул из ножен узкий и серый клинок Оркан. – Во всякую жатву они словно псы ищут менгиры. Те, кому выпадает блуждающий, неизменно выходят на меня. Но не думайте, я не исцеляю, так что никаких прикосновений. Фаре! Возьми Эфа за шиворот и держи так крепко, как сможешь! Если начнет брыкаться и рваться в схватку, отвесишь ему… Впрочем, не мне тебя учить.

– С какой стороны? – произнес Ло Фенг, оглядываясь.

– По воде, – прошептала Рит. – Слышишь?

Ло Фенг ничего не слышал. Ни топота лошадиных копыт по песчаному дну, ни плеска воды, но, взглянув на Рит, словно почувствовал чуть слышный гул в скрытом между стропил заброшенного дома осином гнезде.

– Вода их выдает, – кивнула Рит. – Две лиги выше по течению.

– Энсы, – повысил голос Ло Фенг. – Руор! Дум! Сли! Вместе со мной к мельнице. Надо растащить бревна по отмели, чтобы энсы спешились. Остальные… Кенди, ты все знаешь. Твой этот берег. Шаннет – возьмешь потом Руора, Дума и Кшаму и будешь ждать на том берегу в ивняке. На все у нас пять минут.

– Подожди! – возмутилась Кенди. – А мне кто останется? Сли и Трайд?

– А чем я плох? – выпятил грудь Сли.

– С тобой останусь и я, и Рит, – успокоил воительницу Ло Фенг. – Извини, эйконец в отряде только один.

– А ты? – посмотрела на Оркана Шаннет.

– Я подожду в реке, – улыбнулся тот, рассматривая отблески солнца на сером клинке. – В конце концов, это мои гости.

Энсы не заставили себя ждать. Их было полтора десятка, и белые маски на их лицах уже не казались карнавальными, хотя Ло Фенгу немало приходилось видеть масок на летних празднествах в Водане. Эйконец коснулся плеча Кенди, вышел из-за фундамента и двинулся к Оркану, который стоял посредине переката и глубокомысленно подрезал серым клинком ногти на левой руке. Стоявший на другом берегу реки за толстым стволом ивы Кшама медленно расшнуровывал завязи на черной маске.

– У них особенные мечи, – заметил Ло Фенг, глядя, как энсы оставляют лошадей и выстраиваются в линию.

– Ланши, – пожал плечами Оркан. – У них есть как недостатки, так и преимущества. И неплохая сталь, я ковал ее в свое время, собирая обломки. Мой нынешний меч выкован из нее. Но оставь мысли о том, что можно подобрать перстни и какой-то из мечей отзовется. У каждого меча только один хозяин. Иначе не может быть.

– Это ведь магия? – спросил Ло Фенг.

– Все магия, – ответил Оркан. – Эта вода, небо, земля. Зелень травы, птицы в облаках, красота Рит или Шаннет, Кенди или Фаре. Но мы отчего-то называем магией только то, что-то подчиняется нашей воле. А если видим, как чужой воле подчиняется то, что не замечает нас, называем это чудом. Не завидуй этим мечам. Возможно, они сделаны злом для извлечения зла.

– Возможно? – не понял Ло Фенг. – Но ведь кто-то раздал их? Выковал? Подобрал каждому хозяина?

– Не все, что происходит, изначально назначено ко злу или к добру, – пояснил Оркан. – Возможно, кто-то варит вкусную похлебку, но некто опускает в нее каплю яда. Некто неизвестный. Он зло? А если эта похлебка назначена для пропитания еще большего зла?

– То есть, ты не знаешь? – уточнил Ло Фенг, вынимая из ножен меч, потому что энсы двинулись по перекату к ним.

– Я и не должен все знать, – вздохнул Оркан. – У тебя ведь нет глаз на затылке, но это тебе не мешает жить?

– А что там? – обернулся Ло Фенг. – Что у меня за спиной, когда я гляжу вперед?

– Ничего, – рассмеялся Оркан. – Разве только полнота сущего?

Воины в белых масках взметнули перед собой эфесы летучих мечей, и их клинки зашелестели, как ножи в корзинке у уличного точильщика. Было в этом что-то не просто ужасное и чужое, но и совершенное.

«Хотелось бы посмотреть эйконский боевой танец с мечом с использованием ланша, – подумал Ло Фенг, двигаясь в сторону от Оркана, – хотя бы ради полноты сущего», – но уже в следующую секунду он отринул все мысли и чувства.

Сначала его хотели сразить на расстоянии, но эйконец отразил все стальные проблески, что пытались найти брешь в его обороне, и тогда энсы ринулись на него, не зная, что получат удар в спину в тот миг, когда первый же их клинок окажется скрещен с клинком Ло Фенга. Эйконец бросился вперед за мгновение до стычки. Он отбивал один за одним удары, которые казались ему медленными, словно струи воды под ногами. Оборачивался вокруг себя. Чиркал острием клинка по незащищенным животам, по маскам, по плечам врагов, и словно кто-то нашептывал ему на ухо – они избалованы. Ужасом, который связан с их прошлым и их масками. Собственным оружием, которое кажется непобедимым. Легкостью, с которой удается убивать тех, кто не способен сопротивляться. Но пройдет всего лишь несколько дней, случится несколько схваток, и те из чужаков, что выйдут из них, станут стократ опаснее, потому что вспомнят все, ради чего они были вооружены и преисполнятся не только холодом, но и жаждой. И поэтому не должен уйти ни один.

– Все! – закричала Шаннет.

Энсы были сражены. Там, где Ло Фенг оставил Оркана лежало их с полдюжины, а остальные были разбросаны поодаль, отмечая путь Ло Фенга и атаку его отряда. Кенди и Сли сноровисто обыскивали трупы, Кшама мрачно поднимал одну за другой маски и рубил их. Рит, присев прямо в воду, держала на коленях голову Трайда. Он был мертв, но в глазах его застыли не ужас и боль, а удивление и обида.

– Давай я отнесу его, – мрачно бросил подошедший Дум. – Руор уже копает могилу. Нас снова стало меньше.

– Даже не успел добежать до противника, – выпрямилась Рит. – Осколок прилетел к нему за десять шагов. Разорвал гортань и, наверное, вернулся к хозяину.

– Встретил смерть лицом к лицу, – кивнул Дум.

– Все хозяева мертвы, – заметил Ло Фенг. – Больше никто не ранен?

– Не знаю, – покачала головой Рит. – Кажется, нет. Мы толком и не успели войти в схватку. Жаль, что ты не видел, как сражался Оркан. Он был очень хорош. И жаль, что он не пойдет с нами дальше. После того как мы доберемся до той хозяйки. Так ты убьешь его жену?

Ло Фенг посмотрел на берег. И Эф, и Фаре сидели в седлах и смотрели на окрашенные кровью струи реки. На лице Эфа застыл гнев, Фаре была холодна.

– Я бы не задерживался, – крикнул с другого берега Оркан. – Таких ряженных в долине немного, но полно геллов и фризов. Если их будет толпа, никакое умение не поможет. Трупами забросают.

– Есть немного стриксов, – крикнула Кенди. – А то одной мазью жив не будешь!

– Жив не будешь, – повторила вполголоса Рит. – Не добрался Трайд до своих внуков.

Отряд вышел к подножью Молочных гор к полудню четвертого дня. Белые пики были скрыты в облаках, но и то, что открывалось взору, можно было разглядеть, только задрав голову. За спиной остались двести лиг равнины, которая отсюда казалась необъятной. Лишь темные зубцы геллских пиков отмечали горизонт. Здесь же раскидывали кроны столетние дубы, а чуть выше сливались в непроходимый хаос скалы и заросли берканского кедра.

– Благословенная земля, – отметил Оркан. – Когда-нибудь здесь поднимутся города, расцветут села, заколосятся поля. Если, конечно, вся эта равнина от Фризы до Берканы не превратится в одну сплошную Хель. Мы пришли. Поднимайтесь по каменной осыпи вон к тому ельнику. Там есть и родник, и комарье не слишком донимает. Думаю, что половина дня на отдых у вас будет.

– На отдых? – не поняла Кенди. – Мы будем кого-то ждать?

– Со мной пойдут эйконец и Рит, – сказал Оркан. – Тут довольно далеко, но тот человек, к которому мы направляемся, не только не любит шумных компаний, но и блюдет сохранность своего убежища. Для нее и так будет неприятным сюрпризом, что мы узнали о нем. Хотя, думаю, она нас уже ждет. Да и надо же ей показать, кто хозяин Долины милости? Или, – Оркан нашел взглядом Фаре, – был хозяином Долины милости. Прощай.

– Прощай, – кивнула Фаре и подтолкнула сына. – Обними отца.

Эф спрыгнул с лошади и подбежал к Оркану, тот наклонился и, обхватив его одной рукой, поднял.

– Ну, все. Будьте осторожны. С этой стороны много геллов. Не разводите костер без особой нужды. Кто там у вас старший без Ло Фенга? Кенди? Присматривай за моей женой, Кенди. А Эф, – Оркан поставил его на землю, – присмотрит за собой сам. Пойдемте, – обернулся к Рит и Ло Фенгу Оркан. – У нас мало времени, тем более часть пути лошадей придется вести под уздцы.

Им пришлось миновать и ельник, и еще одну дубраву, пока Оркан не дал знак спешиваться и, продравшись сквозь заросли можжевельника, не вывел их и в самом деле на едва приметную тропу, которая впрочем то и дело исчезала, обращаясь нагромождением камней. Между кедровых ветвей проникали лучи солнца, где-то в валунах звенел ручей, под ногами шуршала хвоя, над головами заливалась звоном какая-то птица, и Ло Фенгу казалось, что он как в детстве убежал из дома в горы и лезет на самую высокую из них, чтобы проверить, правда ли с ее вершины можно обозреть весь остров Теней? Увидеть море со всех сторон. Так и не забрался ни разу. Не хватало дня, всякий раз приходилось возвращаться назад. Да и легко ли это, если на вершине той горы круглый год лежал снег?

– Выдает нас, – засмеялся Оркан щебечущей пичуге. – Тут уж никакое прорицание не нужно. Слышали, что Долину милости называют так потому, что милости от нее не дождешься? Вранье. Эту самую милость она готова раздаривать щедро и без счета. Чистые реки и родники, леса, луга. Все есть, чтобы строить дома и рожать детей. Если бы не люди…

– Ты говоришь так, как будто сам не человек, – проворчала Рит.

– Интересное замечание, – остановился Оркан. – А ведь я и в самом деле чувствую себя человеком. И уж во всяком случае находил человека порой в таких мерзавцах… Хотя, чаще всего мои поиски оканчивались неудачей. Здесь оставляйте лошадей.

– А ты? – не поняла Рит.

– Я пойду наверх с лошадью, – объяснил Оркан. – Если сговоримся, то останусь здесь. Это особенное место. Здесь меня никто не найдет. Уж во всяком случае, никто не прозреет. Адна, конечно, была здесь, но вряд ли она вернется…

– Адна? – не поняла Рит.

– Тебе не нужно этого знать, – помрачнел Оркан. – Живи спокойно. Лучше думай о том, что мы можем больше не увидеться.

– Поэтому ты прощался? – спросила Рит.

– Лишний раз попрощаться не зазорно, – засмеялся Оркан, затягивая шнур камизы. – Особенно, когда помнишь, скольких близких ты потерял, так и не попрощавшись с ними. А ведь здесь прохладнее, чем внизу. Идем. Мы уже близко.

– Подожди, – попросила Рит. – Раз уж ты остаешься… Ты обмолвился насчет слуг богов. Если есть слуги, значит, есть и господа? Где они, боги? Есть ли они на этой земле? И почему они терпят это?

– Понимаешь, – Оркан замер, глядя куда-то за спину Ло Фенга. – Если бы я знал ответ на этот вопрос, я бы ответил еще твоей бабке. Все, что я могу сказать, так это лишь то, что те, кто затевают жатву, подобны тем, кто мучает собаку, надеясь, что хозяин услышит ее визг и явится, проснется. Богов нет. Или они спят. Понимай, как хочешь. Но чтобы тебе было легче, пойми, никто не осязал их так же, как я вас здесь на склоне. Нельзя обнять гору. Нельзя шептаться с ураганом. Боги – это ощущения, чувства, голос, свет. Это невозможно описать. Можно описать лишь отсутствие богов.

– И каково оно? – прошептала Рит.

– Это невыносимо, – так же тихо ответил Оркан.

Еще через час они выбрались на крохотное плато, где Ло Фенг с удивлением обнаружил среди руин маленький домик, оголовок колодца, загон для скота, лошадь, жеребенка, двух огромных псов и стоящую между них беловолосую женщину, которая была ни высока, ни молода, ни слишком красива, но подобно Оркану казалась солью земли, на которой она стояла. Но не это заставило Ло Фенга замереть при взгляде на незнакомку. Она была неотличима от вырезанного из белого мрамора изваяния, стоявшего у входа в Храм Змеи Острова Теней.

– Давно знаешь о моем убежище? – спросила она проводника Ло Фенга и Рит.

– Да уж года три, – пожал плечами Оркан. – Ты бы, Амма, потише камни тесала для своего домика. Или думаешь, я хоть что-то упущу на этой равнине? Знала бы ты, какие орехи добываются с этих кедров!

– Значит, не Бланс меня выдал, – поняла Амма. – И не… Впрочем, ладно. А про орехи я знаю. Надавила уже и масла, и так запасла. Ты ведь, как я поняла, рассчитываешь здесь отсидеться?

– А ты, судя по мешку за плечами и оседланной лошади, собираешься отсидеться в другом месте? – улыбнулся Оркан. – А что будешь делать со скотиной?

– Думала отпустить, – ответила Амма. – Жеребенок бы побежал за матерью, а псы… Не знаю.

Она смотрела на Оркана, но Ло Фенг понимал, что незнакомка видит все, и уже заметила и эйконские узоры на его щеках, и странный сверток у него за спиной, и даже знает, что ее ожидает торг.

– Кто-то потерял тело пару дней назад? – прищурился Оркан.

– Да, но я не знаю, кто это был, – кивнула Амма. – Я же не Бланс. Но потерявший уже нашел новое тело. И нас по-прежнему тринадцать.

– Почему ты уходишь? – спросил Оркан.

– Гости зачастили, – отчего-то поморщилась Амма, словно говорила не то, что хотела сказать. – Конечно, может быть, никто из вас не болтун, но даже из прочного мешка высыпается зерно. Рано или поздно я найду другое место. И о нем никто не будет знать. Чего ты хотел, Оркан? Не скрою, я прозревала, что ты живешь в моем домике, стрижешь моих овец, но не могла понять, когда это случится, и случится ли вовсе? Слишком все туманно.

– Это чистое место, – кивнул Оркан. – Его трудно прозревать. Даже изнутри. Во всяком случае, я надеюсь на это. Ты же знаешь, у меня нет твоих талантов.

– Ты всегда прекрасно обходился своими, – не согласилась Амма. – Чего тебе нужно? Зачем ты привел сюда людей, если хочешь остаться здесь?

– Ты все поймешь… – пробормотал Оркан. – Нам нужно то, что оставил тебе Бланс.

– Откуда ты знаешь, что он мне оставил? – напряглась Амма.

– Только мне это и может быть известно, – развел руками Оркан. – Неужели ты еще не поняла?

– Так ты не только кузнец… – прошептала Амма.

– Да, – кивнул Оркан. – Это я сделал ножи. Давно. Не тогда, когда они нашли свои цели. Но пригодились они именно тогда.

– И сколько их было? – прищурилась Амма.

– Четырнадцать, – ответил Оркан. – Хотел сделать семнадцать, но менгира хватило только на четырнадцать. Это, знаешь ли, не совсем ремесло, это все-таки больше магия… Да. Пришлось потрудиться.

– Почему не двадцать? – спросила Амма.

– Никогда не доверял этой троице, – улыбнулся Оркан. – Да. Ананаэлу, Энею и Коронзону. Впрочем, не получилось и семнадцати.

– Когда? – спросила Амма. – Когда ты их сделал?

– Какая разница? – нахмурился Оркан.

– Хотелось бы понять собственные ощущение, – пробормотала Амма. – Тебе кто-то помогал?

– Ты же прекрасно понимаешь, что один бы я это не потянул, – рассмеялся Оркан. – Тут умения недостаточно. Но те, кто помогали, пусть говорят с тобой сами. Все мы так или иначе пострадали в тот день. А тех, кому эти ножи были предназначены, нет уже семьсот лет. Но дело даже не в этом, повторить это невозможно. Понимаешь? Нет ни сил, ни материала, ни желания, если уж на то пошло.

– Где четырнадцатый нож? – спросила Амма.

– Не знаю, – стал серьезным Оркан. – Тот, кому я его доверил, не должен раскрывать мне место. Хотя я подозреваю, что… он давно уже утрачен. Может быть, утерян навсегда.

– Но зачем? – не поняла Амма. – Зачем было их делать? Кто надоумил тебя?

– Ананаэл, – ответил Оркан. – Когда он пошел с горящими глазами по уцелевшим селениям, когда начал заполнять глупыми или украденными мудростями свой бессмысленный Каменный завет, когда начал рушить прежние храмы и убивать священников прежних верований, а затем возводить новые храмы и постригать в монахи, я понял, что добром это не кончится. Что однажды его придется остановить. Ну и тех, кто будет ему служить. И тем более тех, кто занимается тем же самым на севере. И ты знаешь, это почти сработало.

– Но Ананаэл ходил почти тысячу лет назад, – задумалась Амма. – К сотому году были учтены уже все менгиры, за исключением тех, что в Хели и высоко в горах, и исчез только… Пепельная пустошь!

– Она самая, – расплылся в улыбке Оркан. – Да, мы чуть не погибли, взметнувшаяся пыль отравила изрядный кусок земли, смертные тени получили к нему доступ, но и я получил кое-что. Четырнадцать зерен удивительной чистоты, а остальное уже было делом умения. К трехсотому году я как раз и управился.

– Как ты сумел выбраться из Долины милости?

– Вот и не угадала, – рассмеялся Оркан. – До Пепельной пустоши я прекрасно выбирался из Долины милости. Мог даже бродяжничать как твой Бланс. А вот после того колдовства оказался привязан накрепко. Едва успел доползти до ее начала. Не сразу и понял, отчего меня трясет. Отчего кровь выступает из всех пор.

– Так ты… – поняла Амма.

– Да, провидица, – поклонился Амме Оркан. – Привязан к этому телу навечно. И мой первый помощник – тоже. Но он стоял чуть дальше, так что не прилепился к одному из менгиров. Но тоже вряд ли сможет сменить тело, поэтому всякий раз спасается бегством. Знаешь ли, игры с богами – дорогое удовольствие.

– Чирлан, – прошептала Амма. – А как же Бланс?

– Твой Бланс слишком опаслив, – вздохнул Оркан. – Или ты заразила его способностью предвидеть будущее. Он успел отбежать на сотню шагов и отделался легким испугом. Но до Долины милости тащил меня честно. Еще и догадался, в чем причина моего недуга.

– А ты не подумал, что уничтожая менгир, убиваешь наших богов? – прошептала Амма.

– Разрезая на лоскутки ботинок одного из них? – хихикнул Оркан. – Ну, или набалдашник его посоха? Брось, ты же понимаешь, что нет не только ни ботинка или посоха, нет ничего! И эти менгиры, разбросанные по всему Терминуму, подобны вырезанным мною ножам! Это всего лишь орудие, пусть и скрывающее в себе ужасающую мощь. Умалить бога нельзя. Но можно справиться с его обезумевшими слугами.

– И ты о том же, – прошептала Амма и перевела взгляд на Ло Фенга и Рит, которые замерли, почти не дыша. – Почему вы думаете, что я вам это отдам, и зачем вам это?

– Он устоял против жнеца в Водане, – показал на эйконца Оркан. – Развоплотил его дважды. Ты должна была почувствовать. Это был Атраах. Достойный противник, не находишь? Он будет мстить. Эйконец не может вечно отмахиваться от него стриксами, ему нужен нож.

– А ты не боишься, – произнесла Амма, не сводя взгляда с Ло Фенга, – что после Атрааха он возьмется за остальных?

– А чего мне бояться? – пожал плечами Оркан. – Этого ножа хватит лишь на один удар. Не будет Атрааха, не будет оружия. К тому же, ты не думала, что гибель всех нас не слишком высокая цена за мир на этой земле?

– Меня интересует только собственная судьба, – ответила Амма. – Что я получу взамен? Ведь ты бы не пришел сюда с пустыми руками? И зачем здесь девка? Надеюсь, она не твоя дочь? Мне бы не хотелось убивать твою дочь, если мы не договоримся. Зачем ты мне в качестве врага на оставшуюся жизнь? Хотя, ведь я могу применить против тебя твой же нож…

– Нет, не моя, – улыбнулся Оркан, как будто он ни мгновения не сомневался, что Амма в одиночку способна расправиться и с ним, и с Рит, и с Ло Фенгом. – Она здесь, потому что должна быть здесь. Всегда кто-то должен свидетельствовать.

– Не согласна, но пусть, – мотнула головой Амма. – Покажи.

Оркан дал знак, и Ло Фенг медленно снял с плеча сверток, положил его на лежащую колонну и распустил завязи. Амма начала бледнеть еще до того, как ткань обнажила фальшион жнеца, но когда увидела его полностью, стала бела как цвет ее волос. Не говоря ни слова, она развернулась и ушла в дом, чтобы вынести оттуда похожий сверток. Когда ткань была снята и с него, взглядам предстали широкие, но не слишком большие ножны, обтянутые черной кожей, потрескавшейся от времени. Они были украшены золотой нитью, которая изображала свившуюся в кольца змею.

Ло Фенг окаменел. Знак храма смотрел на него.

– Маловаты, – прошептала Рит. – Чуть ли не в два раза меньше нужного. Не войдет меч.

Амма посмотрела на Рит так, словно на столе ее дома квакнула случайно запрыгнувшая в окно лягушка, повесила ножны на пояс, затем распустила завязи на мешке, извлекла сверток и бросила его Оркану. Тот развернул ткань, достал небольшой нож, мгновение разглядывал его, затем передал Ло Фенгу.

– Держи. Вот этим можно убить жнеца навсегда.

– Ты уверен? – поднял брови Ло Фенг.

– Точно так же, как и то, что им можно убить меня, – проговорил Оркан. – Хотя меня или того же Чирлана, если постараться, можно убить любым оружием. А вот жнеца или Амму…

– Прикуси язык, – оборвала Амма Оркана, подошла к Ло Фенгу, мгновение рассматривала его, потом наклонилась и взяла в руки меч.

– Значит, его украл Атраах, – произнесла она, осматривая клинок. – А где же его двузубое копье?

– В следующий раз он появится с копьем, – расплылся в улыбке Оркан, на всякий случай отступая от Аммы. – Думаю, оно где-то припрятано. Но ты же знаешь Атрааха. Он любит прихвастнуть.

– Более семисот лет я не держалась за эту рукоять, – покачала головой Амма, сделала один шаг назад, другой, взметнула над головой огромный фальшион и вдруг одним движением вставила его в ножны.

– Да как же?! – испуганно ойкнула Рит, но Амма уже вытаскивала меч, который вдруг стал обычного, даже небольшого размера.

Ло Фенг побледнел, медленно опустился на одно колено и склонил голову.

– Поднимись, – сказала Амма. – Я уже давно не мать-основательница твоего клана. Так что можешь забыть все, чему тебя пичкали долгие годы его старейшины. Хотя кое-что важное я тебе скажу. В тот самый миг, когда ты забрал этот меч у Атрааха, твой остров вновь стал беззащитен. Жатва придет и туда. Я ведь оставила его не просто так. У меня не был сил защитить Остров Теней, нужна была сила жнеца, и меч, возможно, лучший меч изготовленный тем, кого ты называешь Орканом, был приманкой. В тот самый миг, когда Атраах его вытащил из камня, остров укрыло от жатвы выстроенное моим приятелем заклинание.

– Бланс всегда был мастером заклинаний, – кивнул Оркан.

– Но он не знал, что я хочу защитить не нашу хижину, а целый остров, – рассмеялась Амма. – Впрочем, может быть, оно и к лучшему. Что собираешься делать?

– Отправлюсь на Остров Теней! – произнес Ло Фенг. – В спешке!

– Брось, – поморщилась Амма. – К чему спасать обоз, даже одну телегу из обоза, если битва в самом разгаре? Твоя судьба будет решена не на Острове Теней.

– Адна, – вдруг прошептала Рит. – Она ведь приходила к тебе сюда тоже? Я немного знаю, кто она. Зачем она приходила? Ты ведь раньше служила ей?

Замер с гримасой на лице Оркан. Остался неподвижным Ло Фенг. Вновь побледнела до цвета своих волос Амма, но Рит она ответила:

– Ты знаешь, когда можно задать вопрос, который нельзя задавать. Один из двух вопросов. Второй ведь о том, куда я собираюсь?

– Да, – с трудом произнесла Рит.

– Что ж, я отвечу, – кивнула Амма. – Да, здесь была Адна. Еще до того, как у меня оказался нож, иначе бы я убила ее. Она попыталась подчинить меня.

– У нее это вышло? – прошептал Оркан.

– Не знаю, – мотнула головой Амма. – Мне кажется, что нет, но надо знать Адну. Она способна ждать желаемого годами. Так же долго, как способно спать крохотное зерно, которое рано или поздно пустит зеленый росток.

– Что плохого в зеленом ростке? – прошептала Рит.

– Все или ничего, – нехорошо улыбнулась Амма. – Поэтому я ухожу. Для начала – в Опакум. От нее укрыться можно только там. Дальше – посмотрим. Не желаю вам встречи с ней. Тем более, что с вами будет сын умбра. Ты ведь отведешь меня в Опакум, воин покоя?

– Да мать-основательница, – твердо сказал Ло Фенг. – Только скажи мне, кто такая Адна?

– Она была в Хмельной пади, – ответила Амма. – Семьсот два года назад. Но не среди тех, кто убил себя, принося жертву. Среди тех пяти, из-за кого произошло жертвоприношение. Она жнец. Бойся ее. Она опаснее Атрааха. Много опаснее. Оставайся, – сказала она, переведя взгляд на Оркана. – А нам нужно спешить. Три десятка геллов скоро нападут на стоянку вашего отряда. Но не дергайся, Оркан. Твоя жена и ребенок не погибнут. Никто сегодня не погибнет.

– Только сегодня? – побледнел Оркан.

– Не заставляй меня, – процедила сквозь зубы Амма.

– Как я могу отблагодарить тебя? – спросил Оркана Ло Фенг.

Тот молчал несколько секунд, но ответил только тогда, когда бледность сошла с его лица:

– Отдай мне мушкет, – попросил Оркан. – У тебя все равно нет зарядов, а я давно хотел разобраться с этим устройством. Может, что-нибудь и придумаю.