Глава 5
До Красного озера было не так уж и много, километров двадцать-тридцать, а дорога свободная — время пролетит быстро. И этого времени должно было хватить, чтобы окончательно настроиться на бой.
— Честно тебе скажу, не знаю, как там будет, — задумчиво проговорил Пушкарь. — Я видел дом, в котором может жить Михей. А вдруг его там нет? А охрана?
— Значит, к черту на рога?
У Прохора мелко задрожали пальцы. Он же не псих, чтобы не бояться смерти. А «костлявая» маячила перед глазами в полный рост. Их всего двое, точного наведения на цель нет, значит, им придется блуждать в потемках — на свой страх и риск. Михей сам по себе не прост, плюс вооруженная охрана. Можно не сомневаться в том, что телохранители будут стрелять на поражение.
Но и назад повернуть Прохор уже не мог. Он дал слово, и ему не хватит духу его забрать. Да и не хотелось ему быть хуже, чем Пушкарь, который готов был забраться в ад, лишь бы добиться своего. Если тот не боится смерти, почему он должен праздновать труса?
Машина шла по лесу — осины, березы. У осин стволы внизу темные — казалось, что вдоль дороги стоят, скрываясь за кустами, люди. Это действовало на нервы.
Они проехали не больше километра, когда показались большие кованые ворота с примыкающей к ним коробкой контрольно-пропускного пункта.
Пушкарь не стал близко подъезжать к воротам. Он остановил машину возле отдаленной беседки, сваренной из чугунных труб. Прохор заметил тропинку, которая тянулась вдоль забора, окружающего базу, к озеру.
— С чего начнем? — спросил Пушкарь.
Прохор молча показал ему на тропинку.
— Куда кривая выведет?
— Если выведет, — мрачно усмехнулся Прохор.
— Так, давай без паники… Опля! Что это у нас такое?
С территории базы выезжал такой же черный джип, как у него, но более крупный и более новый. Вслед за внедорожником появился и черный «Мерседес» представительского класса.
— Это Михей.
— Недолго музыка играла, — проговорил Прохор, едва сдерживая вздох облегчения.
Михей уезжает, значит, возможность покончить с ним на этой базе упущена. Он уедет, и пусть его ищут другие. А Прохору эта война и даром не нужна.
— Да нет, по ходу, еще играет. — Пушкарь потянулся за автоматом, глядя на притормаживающий джип.
Машина сначала взяла курс на них, а «Мерседес» продолжил движение.
— Уходить надо.
Прохор тоже достал свой пистолет, передернул затвор. Михей поехал дальше, а его охрана решила проверить подозрительный джип с затемненными окнами.
— На песца и зверь бежит… — ухмыльнулся Пушкарь. — Приготовься!
— Может, не надо?
Джип остановился, открылась дверь. Все, бежать уже поздно. Но и на месте оставаться нельзя.
— Начали!
Пока стекло опускалось, Пушкарь успел приготовиться к стрельбе и открыть огонь. Чтобы его поддержать, Прохору нужно было выйти из машины. Так он и сделал.
Одновременно с ним из джипа вышел бритоголовый парень в строгом черном костюме. Вернее, вывалился. Замертво. С дыркой под ухом.
Пушкарь садил короткими плотными очередями, автоматные пули с легкостью прошивали салон джипа. Там просто никто не мог уцелеть. Но открылась другая дверь, и выскочил еще один телохранитель. Выскочил как заяц и рванул в обход машины, низко пригибаясь к земле. Пушкарь не мог бы его достать при всем желании. Зато Прохор видел его отлично и взял в прицел еще до того, как он успел спрятаться.
Это была чужая война. И, что бы там ни говорил Пушкарь, Прохору нельзя было ввязываться в нее. Он явственно это осознал. Но только после того, как нажал на спуск. Парень в черном костюме собирался сделать последний прыжок с низкого старта. Еще чуть-чуть, и он скроется за машиной. Но пуля ударила в позвоночник и припечатала его к земле на самом взлете. А Прохор выстрелил снова. Чтобы наверняка.
Автомат стих, но он продолжал стрелять и разрядил бы в мертвое тело всю обойму, если бы его не ударило в спину открытой дверью. Это Пушкарь тронул машину с места и заорал через открытую дверь:
— Давай сюда!
Прохор кивнул, запрыгнул в машину, которая тут же сорвалась с места.
— Чего стоял, как хрен среди ясного неба? — спросил Пушкарь.
— Стоял, — озадаченно мотнул головой Прохор.
Что с ним случилось? Почему сдали нервы?.. Он же ясно осознал, что это чужая война. Тогда почему продолжал стрелять в человека?..
— Ствол заряди!
— Да, конечно.
— И автомат! — Пушкарь снял со своих колен и передал ему «АКСу».
Снаряженный магазин лежал под водительским сиденьем, Прохору пришлось лезть за ним. Он перезарядил автомат и только затем подумал, что на нем остались отпечатки его пальцев. Но подумал об этом вскользь. Сначала нужно было скрыться с места преступления, а затем уже заметать следы.
— Это им за наших пацанов! — гаркнул Пушкарь.
— А если это не Михей был?
— А кто?
— Ну, Королек, например…
— Королек без охраны ездит… Михей это был. Стопудово, Михей… Ух ты!
Машина стремительно приближалась к железнодорожному переезду, где перед опущенным шлагбаумом стоял знакомый «Мерседес».
— Приготовиться! — во весь голос скомандовал Пушкарь.
Открылась правая передняя дверь «Мерседеса», из машины, оправляя на себе пиджак, вышел крепкого телосложения мужчина средних лет и, глянув на притормаживающий джип, вдруг сошел с лица. Он-то думал, что это ехал автомобиль с его людьми.
Мужчина сунул руку под пиджак. Но пока он вынимал пистолет, Пушкарь остановил машину, и Прохор выскочил из нее. С автоматом, который он так и не успел вернуть Пушкарю.
А по рельсам уже с грохотом гнал товарняк.
Мужчина выстрелил первым, но Прохор присел, и пуля прошла у него над головой. Палец автоматически нажал на спуск, грохотнули выстрелы, и человек в костюме навалился спиной на открытую дверь.
Из «Мерседеса» юрко выскочил водитель. В руке у него был пистолет. А на цель он навел его так быстро, что Прохор просто не успел перенести огонь. Ему не хватало какой-то секунды. Но Пушкарь его подстраховал и выстрелом из пистолета уложил водителя. Затем со всех ног рванул к машине. Прохор увидел, как он достает на ходу гранату, выдергивает из нее чеку. Гранату он бросил в открытую дверь, закинув ее на заднее сиденье, и спокойно повернул назад.
Машину тряхнуло изнутри, но стекла не вылетели, даже не треснули. Из распахнутых передних дверей выхлопнулся дымок.
— Уходим! — гаркнул Пушкарь.
В машину они сели одновременно. Пушкарь сдал назад, скатился с асфальтированной дороги на разбитую грунтовку, что тянулась вдоль железнодорожной колеи.
Какое-то время они ехали молча.
— Не думал я, что «мерсы» такие крепкие. Стекла даже не треснули, — сказал Прохор.
— Да?.. Я думал, что ты знал, — косо глянул на него Пушкарь.
— Что знал?
— Что у Михея «мерс» бронированный.
— Не знал.
— Ты же видел, как он тяжело шел.
— Не обратил внимания.
— Это потому, что ты не догоняющий.
— Почему это я не догоняющий?
— А потому, что по «мерсу» не стрелял… Надо было его в решето сделать!
— Так он же бронированный!
— Но ты же не знал!
— А если бы я тебя задел?
— Я когда к машине подошел?.. А-а! — Пушкарь устало махнул рукой.
— С гранатой ты хорошо придумал.
— Я же говорю, главное, не теряться.
— А почему в машину не заглянул?
— Зачем?
— А вдруг там не было Михея?
— Поэтому и не заглянул… — немного подумав, ответил Пушкарь. — Чтобы не расстраиваться.
— И не расстроился?
— Ни грамма.
— Что дальше будем делать?
— К Инне своей торопишься? — усмехнулся Пушкарь.
— Да нет, как-то не думал.
— Можешь думать, к ней едем. Там перекантуемся. Место отличное, эвакуация работает… Лихо мы сработали, да?
— Повезло.
— Знаешь, а ведь я в тебе сомневался. Думал, что налажаешь. А ты — молоток! На тебя можно положиться.
— Мне теперь не надо бояться Михея? — спросил Прохор.
— Михея — нет. Но вместо него кто-то будет. Клепа у них там самый авторитетный… Клепа узнает, кто Михея сделал. Как думаешь, он оставит нас в покое?
— Что, и Клепу нужно завалить?
— Надеюсь, это сделают без нас.
— А если нет?
— Войну нельзя остановить просто так. Войну может остановить только полная победа.
— А если я сам хочу остановиться?
Пушкарь глянул в зеркало заднего вида и остановил машину:
— Выходи!
Прохор нерешительно открыл дверь. Да, он принимал участие в чужой войне, но почему-то почувствовал себя сейчас крысой, бегущей с тонущего корабля.
— Только учти, ты сегодня конкретно «засветился». Без нас менты тебя схавают. А с нами не пропадешь.
— И чем вы сможете помочь?
— Свидетелям рот закроем. И на тюрьме не дадим пропасть. У Афоныча там такие завязки.
Прохор закрыл дверцу, и машина покатила дальше — вперед, под откос. Он уже сделал все для того, чтобы его жизнь шла по наклонной вниз. Тюрьма для него — вопрос уже решенный. Или тюрьма, или смерть от бандитской пули… С этой мыслью нужно свыкнуться окончательно. Свыкнуться и жить, радуясь каждой минуте, проведенной на свободе.
— Ты с нами? — спросил Пушкарь.
— А у меня есть выбор?
— Это хороший выбор. Афоныч умеет зарабатывать деньги. И тебе даст заработать… Кстати, за Михея тебе причитается.
— Если мы Михея сделали.
— А кого еще?
— Может, Королька.
— Дался тебе этот Королек. Чего ты на нем зациклился?
— Да так, — отмахнулся Прохор.
— Давай, ты не будешь темнить, — косо глянул на него Пушкарь. — Мы теперь с тобой два сапога пара, и я не хочу, чтобы твоя нога шарилась по кустам.
— Тебя девушка из армии ждала?
— Танька меня ждала. Красивая, сука! — вздохнул Пушкарь.
— Почему сука?
— А потому что свадьбу сыграла. Собачью… Прикинь, свадьба собачья была, а замуж за козла вышла… Я когда узнал, домой чуть не рванул, с автоматом… Всех бы там в капусту порубил!
— Понимаю.
— Я теперь с бабами серьезно не могу. Как подумаю, что любая бросить может, так злость берет… Сколько их у меня было! Сегодня снимаешь, а завтра пинка под зад. Думаешь, жалко? А хрена лысого! Так, погоди, а тебя кто из армии не дождался?
— Она за Королька замуж собирается.
— Когда свадьба?
— Скоро. Может быть, очень скоро.
— Автомат у тебя есть, — совершенно серьезно произнес Пушкарь.
— И всех в капусту?
— Зачем всех? Начни с Королька, а там видно будет.
— Он же с вами работает?
— И что? Он же барыга… Такие барыги у нас по пятаку в базарный день.
— Нет, так нельзя.
— Я тебя уговаривать не собираюсь… — пожал плечами Пушкарь. — Но если вдруг что, я тебе помогу… Ну, после того как со всей этой байдой разрулимся.
— Я подумаю.
— А может, ты на Инку переключился?
— Да нет.
— Поматросить бабу решил? Ну и правильно. Так им, сукам, и надо.
Прохор внимательно посмотрел на Пушкаря. Очень скоро Лида выйдет замуж за другого, но это не повод для того, чтобы озлобиться на весь слабый пол, как Пушкарь, который и Инну собирался убить, не испытывая при этом никаких душевных мук. Может, он маньяк по жизни? Если нет, то почему ему нравится убивать?..
— Что не так? — глянув на него, спросил Пушкарь.
— Да ничего.
— Не нравится, как я с Инной обращаюсь?
— Не нравится.
— А если она меня бесит?
— Держи себя в руках и оставь ее в покое.
— А то что?
— Я тебя убью. — Прохор сказал об этом спокойно, но с уверенностью человека, привыкшего отвечать за свои слова.
И это, похоже, отрезвило Пушкаря. Несколько секунд он молча переваривал услышанное, а потом покачал головой:
— Ты, кажется, не шутишь.
— Нет.
— А знаешь, я на тебя даже не обиделся.
— Давай сменим тему.
— Да, сменим… Стволы нужно сбросить.
— Все?
— Чистых стволов у нас больше нет. Поэтому все… Машину спрячем… В угон ее уже подали.
Машину они спрятали в том же месте, неподалеку от дома, где Инна дала им приют. Смыли все пальчики, избавились от оружия — сбросили стволы в реку. Туда же улетел и пистолет, из которого Прохор стрелял на рынке.
А потом уже выяснилось, что Пушкарь слукавил. Оказывается, в тайнике у него был еще один чистый ствол. Оружие он взял себе, а Прохор остался с горсткой патронов в кармане. Но какой от них толк, если нет ствола?
Возвращение домой — всегда приятное событие. А если после долгого отсутствия, то будоражащее. Прохор помнил, как радовалась мама, когда он вернулся из армии, да и сам он испытал массу положительных эмоций. И сейчас, хотя эту дачу он не мог назвать своим домом, когда Инна улыбнулась ему, почувствовал почти такую же радость. Она просияла, расцвела, рванула к нему, как будто собиралась броситься на шею. Не бросилась, но рукой по плечу провела.
— А чего ты такая веселая? — с подозрением глянул на нее Пушкарь.
— Ну, обрадовалась, — удивленно повела бровью Инна.
— Кому?
— И тебе тоже, — выдавила она из себя.
— Ну, тогда поцелуй меня.
Инна глянула на Прохора так, как будто хотела получить у него разрешение. Он утвердительно кивнул. Пусть поцелует Пушкаря. Не надо злить этого женоненавистника.
Инна поцеловала Пушкаря в щеку.
— Знаешь, как это называется? — с сарказмом спросил он. — Поцелуем Иуды это называется… Признавайся, сдала нас?
— Кому сдала? — испуганно шарахнулась она от него.
— Улыбаешься, заманиваешь… Когда они подъехать должны?
— Кто, они?
— Менты!
— Да не сдавала я вас никому!
— А вдруг? — Пушкарь пристально смотрел на Инну, давя на ее психику.
— Да зачем я вас буду сдавать?.. Что вы такого сделали?.. Это же кто-то другой этого, которого вы закопали, убил…
— Кто другой?
— Ну, Михей.
— Какой Михей?! — Пушкарь глянул на Прохора так, как будто уличил Инну в чем-то ужасном и требовал над ней расправы.
— Ну, вы говорили… — пробормотала Инна.
— Что мы говорили? — наседал Пушкарь.
— Ну, я не знаю… Просто слышала…
— А где мы сегодня были?
— Не знаю. — Инна снова посмотрела на Прохора, и ему пришлось вмешаться.
— Может, хватит? — встал он между нею и Пушкарем.
Тот хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и зашел в дом.
— Я его боюсь, — прошептала Инна.
— На него иногда находит.
— И никому про вас не говорила.
— Он тебе поверил. Поэтому спи спокойно.
Инна прижалась к его спине и вдруг сказала:
— От тебя порохом пахнет… Где ты был?
— По бутылкам стреляли.
— А где твой пистолет?
— А где твой обрез?
— Спрятала.
— А патроны к нему?
Прохор вернул обрез Инне и забыл о нем. А толку от него, когда патронов нет? Это была реально старинная винтовка системы Бердана — однозарядная, калибра десять, шестьдесят семь. Такие винтовки обычно переделывались в охотничьи ружья со стандартными патронами от двенадцатого до тридцать второго калибра. А этот ствол так и остался нарезным. С одной стороны, хорошо, убойная мощность выше, а с другой — проблема с патронами.
— Ну, есть там на чердаке… Я пробовала, они не стреляют… Может, порох сырой? Но если надо, я принесу.
Прохор ничего не сказал, но дал понять, что молчание в данном случае — знак согласия.
— Так что, надо?
— А чем я буду тебя защищать?
— Я принесу.
— Потом. Пока лучше Пушкарем займись. На стол что-нибудь сообрази, стопку поставь… А я — в душ.
— Я без тебя к нему не пойду! — мотнула головой Инна.
Прохор кивнул и зашел в дом вместе с ней. В холодильнике оставалась колбаса, холодное жареное мясо. Инна приготовила яичницу, накормила и его, и Пушкаря. И самогону не пожалела.
Пушкарь захмелел с нескольких стопок.
— Я сейчас перекирну малехо, — сказал он, заваливаясь на бок.
Инна подала ему подушку, он положил ее себе под голову, закрыл глаза и пробормотал:
— Я недолго.
