Грудь высокая, упругая, живот плоский, без обвислости, и на бедрах никаких ушек. Лида набросила на себя банный халат и вышла из ванной. В другом зеркале нужно себя рассматривать, там, где трюмо. Накраситься по-быстрому, и на кухню, готовить завтрак. Может, и не любит она мужа с той страстью, с какой бы хотелось, но выглядеть перед ним она должна на все сто.

Вниз она спустилась в другом, более коротком халате, который при желании можно было принять за шелковое платье для коктейлей. И тапочки надела на каблуке. Егору так нравилось… Да, она уже научилась учитывать интересы мужа. Знала и о его вкусах. Поэтому на завтрак напекла драников, подала их со сметаной.

Егор появился ровно в назначенное время. Утро у него было расписано по минутам — подъем, зарядка, водные процедуры, завтрак.

— Ты сегодня куда-то едешь? — спросил он.

— К маме хочу заехать, — пожала плечами Лида.

— А разве она у тебя здесь не бывает?

— Ну, если захочет приехать, я ее заберу…

Лида училась на заочном, работала менеджером в страховой компании, но замужество превратило ее в домохозяйку. В принципе, все хорошо. В ее обязанности входил только завтрак, а всю работу по дому делала горничная, которая появится к девяти. И мама частый гость в ее доме. Но даже с ней скучно, потому и тянет на волю. Салон красоты, магазин, к родителям — когда как. Все это нормально, но Егору не нравится, когда она куда-то уезжает. Уж не из-за Прохора ли переживает?

А Прохор здесь, в городе. И не в тюрьме, а на свободе. Вроде как действительно с братвой связан, дела там какие-то криминальные. Город большой, их дорожки не пересекаются, но иногда Лида ловила себя на желании встретиться с ним, но ни разу не полетела на поиски Прохора.

Не хочешь — заставим, не можешь — твои проблемы. Как-то не очень Прохор жалел тех людей, которые не хотели отдавать долги. Сомневаешься в себе, не бери взаймы. А назвался груздем — подставляй свой кузовок.

Миша Супраков имел долг в районе ста тысяч долларов, и, хоть убей его, отдавать нечем. А убить уже пытались. Прохор лично проверил его пресс на прочность, мужик едва не загнулся от боли, а воз и ныне там.

Пришлось переключаться на его дочь. Полине девятнадцать, уже не малолетняя. Шуршур подъехал к девчонке вместе с Бобриком, «сел ей на уши». Эта дура сама к нему в машину залезла, правда, попыталась вырваться, когда смекнула что к чему, но ловушка уже захлопнулась, а кривая привела жертву в дом, который сняли под это дело.

— Да ты не переживай, — сказал Прохор, равнодушно глядя на нее. — Поживешь с нами пару деньков, отец твой долг отдаст, и домой вернешься.

— А если не отдаст? — хныкающим голосом спросила Полина.

— Тогда он умрет, — сокрушенно вздохнул Прохор.

Ему и самому не хотелось доводить дело до греха. Он, конечно, бандит, но кровожадностью не страдал.

— Умрет?! — ужаснулась девчонка.

— Это не мы, это закон леса. Не можешь бороться за свое существование — умри. Слышала про естественный отбор?

— Но мы же не в лесу.

— В лесу твой отец кредит брал. И договор подписал, что согласен жить по законам леса.

— Но это же несправедливо!

— В любой несправедливости есть своя справедливость, — покачал головой Прохор. — Даже в смерти.

— Как это?

— Справедливо то, что умрут все. И ты, и я, и все, кто сейчас живет… Никто из этой жизни живым не уйдет.

— Но я не хочу умирать сейчас. — Полина не мигая смотрела на него.

— Лучше умереть, чем отдавать долг своего отца.

— Но я не хочу!

— Вот поэтому ты здесь. В целости и сохранности. Ты здесь, и твоему отцу ничего не остается, как вернуть долг. И спасти тебя.

— А если он не сможет?

— Ты должна верить в своего отца… И в свою судьбу, — немного подумав, добавил Прохор. — Не бойся, тебя никто не обидит.

— Но вы же бандиты!

— Закрой пасть! — рявкнул на нее Бобрик.

И Прохор не стал его успокаивать. Он и сам не любил, когда его называли бандитом.

Но ведь именно им он и был. Почти год он в движении, столько всего хлебнуть пришлось.

Афоныч лично дал ему пистолет, из которого Прохор должен был отстреливаться. Возможно, он даже сделал ставку на него — в борьбе против михеевских. Если так, то босс не прогадал. Прошлой осенью Прохор снова попал в переплет, но чутье его не подвело. Он вовремя поймал момент, перехватил инициативу и уложил одного. Второго взял за жабры, вытряс из него все что можно. И узнал, где скрываются остальные недобитки. Афоныч выслал по адресу «зондер-команду», и с михеевскими решили окончательно. С тех пор тишина. Афоныч поделил михеевские владения с Вагнером, порешал с ментами, и с тех пор в городе никто больше не стрелял. А Прохор занимался исключительно должниками. Причем весьма успешно — без жмуров, но эффективно. И прилично с этого имел…

— Извините, — плаксиво всхлипнула Полина.

— За языком следи, — сказал Прохор. — И будет тебе счастье.

— Я хочу домой!

— А ты попробуй почувствовать себя здесь как дома. Может, легче станет.

— Я не могу чувствовать себя здесь как дома. — Полина покосилась на Бобрика, который очень смущал ее своим присутствием.

Прохор поймал ее взгляд и усмехнулся:

— Если что, жалуйся мне.

Полина кивнула, признательно глядя на Прохора.

— Готовить умеешь?

— Ну, немного.

— Ужин приготовишь.

Он кивком показал в сторону кухни, закрыл глаза и откинулся в кресле. Вымотался он сегодня за день, но есть еще силы, чтобы подняться и отправиться в путь. К Инне. Она, как обычно, ждет его к ужину, и он, в принципе, совсем не прочь провести ночь под одной с ней крышей. Не вдохновляла она его на любовные подвиги, но привык он к ней. Да и удобно ему с Инной.

Но сегодня домой он, пожалуй, не поедет. Во-первых, ситуация не из простых. Они реально нарушили закон, отец Полины сейчас рвет и мечет. Как бы менты их не вычислили. Да и за самой Полиной нужно следить. Вдруг сбежит.

Он заснул в кресле, но Шуршур разбудил его. Ужин готов, можно садиться за стол.

Гуляш готовил Бобрик, Полина всего лишь ему помогала, но похвалил Прохор только ее. Девчонка аж зарделась от удовольствия.

А ночью она прибежала в комнату, которую занимал Прохор. И, нырнув под одеяло, прижалась к нему:

— Мне так страшно.

Прохор мысленно усмехнулся. Он прекрасно отдавал себе отчет в происходящем. Полина — жертва похищения, поэтому секс с ней нельзя понимать иначе, как насилие. А он не беспредельщик, хотя иногда и приходится уподобляться отморозкам.

— Ну, если страшно, лежи смирно, — кивнул он.

А Полина заерзала, еще крепче прижимаясь к нему, и сказала:

— Они тебя все так боятся.

— Как так? — невольно улыбнулся Прохор.

Он уже давно старший в этой команде выбивал. И Шуршур под ним, и Бобрик, и еще пара пацанов. И всех он выдрессировал под себя. Тем более что это было нетрудно. Все знали о его заслугах перед братвой, а потому конкретно уважали. А еще он мог морду набить или даже пристрелить…

— А если и мне тебя бояться хочется?

— Так в чем же дело?

— Да как-то не страшно.

— Ты уверена? — спросил он.

Полина ничего не сказала, но и без этого было ясно, что девушка согласна на все…

Потом она заснула у него на груди. А Прохор чувствовал себя подлецом. И остро ощущал себя бандитом.

Чувство раскаяния вызвало и побуждение порвать с настоящим. Но разве ж Афоныч позволит ему выйти из движения? Он у него в цене, к тому же столько всего знает. Если его и отпустят, только ногами вперед. А если он сбежит, его объявят в федеральный розыск. Вот и как ему быть в такой ситуации?

Стрижка, укладка, макияж — все это влетело в копеечку. Но оно того стоило. Проходящий мимо мужчина засмотрелся на Лиду и едва не врезался в колонну. Но ей от этого ни холодно ни жарко. Вот если бы Прохор ее увидел…

С мыслью о Прохоре Лида вышла из салона красоты. Может, потому и не сразу поняла, что перед ее машиной стоит настоящий Прохор, а не его мысленное воплощение. Тем более что он смотрел на нее именно так, как она это себе представляла. Смотрел с восторгом. И завистью — к Егору.

Модельная стрижка, стильный кожаный пиджак, джинсы с модными потертостями. Он молчал, но улыбался так, как будто приветствовал ее во весь голос.

— Привет! — поздоровалась она.

— Здравствуй, красивая.

— Я не красивая.

Лида сначала сказала, а потом уже осудила себя. За то, что растерялась, осудила. Растерялась, возмутилась, а потому и сморозила чушь. На самом деле она, конечно же, красивая, но Прохор должен был назвать ее как-то иначе, например любимой. Или родной.

— Не хочешь быть красивой для меня?

— Ты что здесь делаешь?

— Тебя жду.

— Зачем?

— Соскучился.

— Соскучился?! Как быстро! Всего-то год прошел, — с сарказмом проговорила она.

— Хочешь это обсудить?

— То, что ты пропал еще в прошлом тысячелетии? Сам с собой обсуди!

Лида обиженно вскинула голову и направилась к своему «Мерседесу». Сняла машину с сигнализации, села за руль, завела двигатель.

Она смутно помнила, как тронула машину с места, как выехала на дорогу. А когда спохватилась, увидела Прохора. Он сидел рядом и мял в пальцах сигарету.

— Ты что здесь делаешь?

— Раньше я тоже, когда сильно волновался, ничего вокруг себя не замечал, — усмехнулся он.

— А сейчас не волнуешься?

— Волнуюсь. Но ситуацию контролирую.

— Ну да, ты же у нас бандит.

— Егор тоже был бандитом, и что?

— А вот это не твое дело!

— А если мое?

— Раньше надо было думать.

— Я думал.

— Это хорошо, что ты думаешь, как осел.

— С тобой интересно поговорить.

— Я боялась, что ты выкрадешь меня перед свадьбой…

— А я не боялся. Даже лестницу нашел.

— В небо.

— Почему в небо?

— Потому что пальцем!..

— Ты ждала?

— Разве я сказала, что ждала? — возмутилась Лида. — Я сказала, что ты осел…

— Значит, ждала.

— А ты — хам!

Лида остановила машину, заглушила двигатель и вышла, громко хлопнув дверью. Только тогда поняла, что находится во дворе родительского дома.

Отец был на работе, а мама сейчас гостит у нее. Нечего Лиде здесь делать, зачем же тогда она приехала сюда? Что ее сюда привело?

Она просто обязана была повернуть назад, но вошла в подъезд, поднялась на этаж, торопливо достала из сумочки ключи от квартиры. Прохор тихонько подходил к ней, но она делала вид, что не замечает его. Открыла дверь, прошла сама, дождалась, когда и он переступит порог. Только тогда и выразила свое возмущение:

— Какого черта?

Но Прохор лишь улыбнулся, завораживающе глядя ей в глаза. Этот его взгляд буквально прижал ее к стенке.

Ноги вдруг отказались держать резко потяжелевшее тело, но она не упала. — Прохор ее удержал и крепко обнял.

— Изыди! — только и успела сказать она перед тем, как он закрыл ей рот поцелуем…