Глава 6
Месть
Ждать утра не стали. Жизнь в нашей общине не предполагала такой роскоши, как долгие сборы. После того, как новости были оглашены, стихийный праздник мгновенно прекратился, люди стали расходиться по домам – все, кроме той сотни, с которой мы должны были отправиться в эльфийский лес. Я сознательно старался выбирать тех бойцов, у которых не было родственников в нашем городе, конечно, не разбивая сложившихся троек. Сам прекрасно понимал, что те, кто останутся – находятся в не меньшей опасности, но пересилить себя не мог. Это ведь мне потом придется смотреть в глаза родным тех, кто не вернется…
– Парни, я хочу еще раз сказать, для чего мы идем в лес, – я решил, что нужно как-то подбодрить бойцов. Слишком уж мрачная решимость была написана на лицах, будто каждый уже похоронил себя. – Не ради чего, это-то каждый из вас знает, а именно для чего. Наша задача не в том, чтобы перебить всех первородных – это невозможно такими силами. И даже не убить как можно больше, чтобы оставшимся в Кеймуре меньше досталось. Мы должны сделать так, чтобы первородным было неудобно воевать. В идеале – чтобы они вообще решили отменить этот поход. Напугать, внести разлад, сделать так, чтобы они заглядывали под каждый куст в лесу, который считают своей вотчиной. Для этого мы должны оставаться в живых, понимаете? Если они будут видеть наши трупы, страха не будет, будет только злость, а нам это не нужно. Поэтому мы сейчас тихо придем, наведем там шороху и так же тихо уйдем. Живыми. Договорились?
Еще раз окинув взглядом свое воинство, я остался доволен. Моя короткая речь достигла нужного эффекта – из глаз бойцов уходила мрачная обреченность.
Я уже собирался отдавать команду на выдвижение, когда увидел спешащего Квотара в сопровождении мелко семенящей Говорны. Вид одетой по-походному с сумой за плечами девчонки заставил меня болезненно скривиться. Я уже начал надеяться, что мне удастся обойтись без долгих объяснений, почему не могу взять девчонку с собой.
Удивительно, но первым ко мне обратился шаман:
– Нельзя в бою без шамана, Эрик.
– Квотар, ты ведь понимаешь, что я не могу взять ее с собой! Говорна! Я думал, ты достаточно взрослая.
– Эрик. – Орк говорил тихо, но голос его прозвучал так, что я мгновенно заткнулся. – Говорна идет с вами. Я тоже не хочу этого, но так будет правильно, понимаешь? Не нужно со мной спорить. С ней все будет в порядке. И если она пойдет с вами, то, возможно, и у вас все будет в порядке.
И я понял, что спорить действительно не стоит. Что-то было такое в голосе шамана, что заставляло верить – если я не послушаюсь, это будет ошибкой. Молча кивнув, я махнул рукой остальным, и мы, наконец, отправились.
Марш-бросок получился на загляденье. Когда-то, когда я только завербовался в армию, этот путь мы прошли почти за месяц. Правда, мы двигались с обозом, не торопясь и подолгу останавливаясь в мелких городках, набирая пополнение и продолжая тренировки. В этот раз мы дошли за три дня, останавливаясь на отдых не более чем на четыре часа в день. От дневных привалов и вовсе отказались, питались на ходу сушеным мясом. Выматывающий получился переход, но это было необходимо – мы и без того едва успели. Задержись мы еще на пару дней, и все было бы зря. Думаю, в этом случае мы бы встретили первородных уже в поле, на марше, а тогда возможностей для диверсии было бы гораздо меньше. Все же я, как и мои ребята лучше приспособились действовать в лесу, потерять это преимущество было бы очень обидно, даже несмотря на то, что наши противники тоже предпочитают лесную войну.
Поздним вечером на третий день, уже после заката, мы наткнулись на наших разведчиков, которые наблюдали за кромкой леса. Гоблины были рады нашему появлению – накануне они заметили в лесу шевеление и даже отправили гонца с сообщением. Мы с ним, должно быть, разминулись. Впрочем, эти сведения в любом случае уже устарели.
В лес мы входили, разбившись на тройки и на большом расстоянии между ними. Я решил, что каждая тройка будет действовать автономно, в отрыве от остальных, как в старые добрые времена. Так меньше шансов, что первородные смогут одним ударом накрыть весь отряд, да и проблемы эльфам так устроить будет проще. По моим расчетам, множество мелких, но болезненных диверсий должны как минимум задержать первородных, а в идеале и вовсе сорвать наступление. Правда, в этот раз мы ограничили свои действия по времени. Через два дня все тройки должны собраться в условленном месте и, в зависимости от результатов, выбрать новую тактику или продолжить портить жизнь эльфам прежним порядком.
Благодаря гоблинским разведчикам, искать место сбора первородных не пришлось. Лесной лагерь растянулся более чем на квадратный километр недалеко от опушки. Было заметно, что управление такой большой армией для эльфов непривычно. Этим я и надеялся воспользоваться. С трудом переносящие тесноту эльфы и сейчас не пожелали расположиться компактно, хаотично разбросав костры на большом расстоянии друг от друга. Мне так и не удалось сообразить, по какому принципу они «расселились», создавалось впечатление, что системы просто не было. Вокруг некоторых костров собралось по пятьдесят первородных, причем эти костры находились почти в прямой видимости друг от друга, а уже почти утром мы наткнулись на совсем маленький отряд из десятка лучников, которые расположились на отшибе от основной массы эльфов – будто бы специально приглашая на них напасть. Бороться с искушением было трудно, и после некоторого размышления я решил не тратить на это силы. Да, больше всего мне хотелось лишить первородных продовольствия, а обоз мы пока так и не нашли, однако пренебрегать удачно подвернувшейся возможностью было бы глупо.
В моем крохотном отряде, в отличие от других, было аж пятеро разумных – своей, сработавшейся тройки у меня не было, поэтому мы с Говорной просто присоединились к уже готовому маленькому отряду, так что фактически у нас была не тройка, а пятерка. Такой группой чуть сложнее управлять (когда все сигналы подаются жестами и имитацией криков животных, это чувствуется особенно остро), и ее чуть легче обнаружить, однако есть и свои плюсы – если уж удалось подобраться незамеченными, можно без больших опасений напасть на относительно крупный отряд.
Тратить дефицитные яды для духовых стрел не стали, решив оставить их на крайний случай. Я в который раз посетовал про себя, что мы столь недальновидно расходовали редкий и дорогой ингредиент тогда, когда это не было необходимо. При таком численном преимуществе могли бы обойтись и арбалетами. Впрочем, я был уверен, что в этот раз мы справимся и так, тем более что первородные, как всегда, пренебрегли безопасностью. Часовых у костра просто не было! Я вспомнил, как тяжело было во время первых попыток нападать на эльфов в лесу. А ведь и тогда они были столь же безалаберными, хотя нам, неопытным диверсантам, казалось, что подобраться к ним тихо практически невозможно. Впрочем, я и теперь не склонен был недооценивать врагов. Да, они не имеют никакого понятия о дисциплине и просто наплевательски относятся к возможной опасности. Достаточно миновать редкую цепочку часовых на входе в лес, и внутри можно делать все, что угодно – в пределах разумного, конечно.
Нам удалось подойти к самому краю освещенного почти потухшим костром пространства, не насторожив эльфов. Весь десяток мирно спал, закутавшись в свои плащи, да еще укрывшись одеялами. На секунду мне даже подумалось, что это может быть ловушкой – стоит нам подойти, как они откинут одеяла, под которыми окажутся готовые к бою уруми… хотя тогда уж проще было устроить на лежанках «куклы», а самим расположиться в кронах деревьев. Ничего подобного не было, ветви мы проверили первым делом.
Подумав секунду, я дал знак остальным. Мы с Хорстом, командиром тройки, и Яном – одним из бойцов, быстро и по возможности бесшумно поднялись на ноги и скользнули на освещенный пятачок. Говорна и Кай, последний член тройки, расположились на ветвях деревьев, держа в руках по два заряженных арбалета – страховать нас на случай, если кто-то из первородных будет готов закричать.
Первые три эльфа умерли быстро и без проблем, даже не проснувшись. Дальше я уже не смотрел, как дела у моих напарников – все мысли были направлены только на то, чтобы добежать до следующей жертвы до того, как он откроет рот. Мне это удалось. Эльф только начал ворочаться, продирая глаза и откидывая одеяло, когда я перехватил ему глотку кинжалом и рванул к последнему, не охваченному нашим вниманием. Краем уха я услышал тихий хлопок спускаемой тетивы и удар болта о чье-то тело, но отвлекаться не стал. То, что нужно доверять напарникам, я усвоил накрепко. Стоит только отвлечься, чтобы узнать, как там дела и что пошло не так, и уже ты сам становишься причиной, по которой «все пошло не так». Первородный, к которому я шагнул, тем временем уже успел сесть и даже, кажется, готовился раскрыть рот, чтобы поднять тревогу. В левой руке у меня был зажат метательный нож, который я и швырнул, надеясь его прервать. Пользоваться левой рукой так же хорошо, как правой, я так и не научился, а перекладывать нож в правую, в которой до того был зажат длинный и неудобный для метания кинжал, времени не было. Впрочем, я мог бы и не торопиться – мой нож попал эльфу в живот, что было в данной ситуации равносильно промаху, поскольку закричать такая рана ему бы не помешала, однако за мгновение до этого арбалетный болт пробил эльфу голову. Говорна или Кай постарались. Бросив по сторонам взгляд, я убедился, что все в порядке. Все, кто должен быть мертв – мертвы, а кто должен быть жив – живы и даже не ранены. Тревога не поднята.
Вырезая болт из тела, я задумался. Нам ведь нужно, чтобы первородные, которые найдут утром тела, были разозлены и напуганы. Нет, смерть целого десятка их и так разозлит и напугает, но мне хотелось как-то усилить эффект. Сжечь тела? Слишком долго и слишком ярко. Раздеть и сложить их в такую позу, будто они занимаются мужеложством? Не думаю, что это может оскорбить первородных, судя по тому, что мне довелось повидать, будучи в плену. Скорее уж они наоборот успокоятся – ясное дело, решили благородные оу расслабиться, а подлые животные их на этом и подловили. В конце концов, решил оставить все как есть. Незачем тратить время на достижение сомнительного психологического эффекта, уж лучше успеть за ночь сделать еще что-нибудь полезное.
И мы отправились дальше, переходя от одного костра к другому. Больше нам так не везло – попадались либо отряды из двадцати-тридцати первородных, нападать на которые впятером было бы безумием, либо и вовсе большие лагеря из сотни разумных, командиры которых даже озаботились отдельными часовыми вокруг группы из трех-четырех костров. Двух таких часовых, сидевших в ветвях слишком далеко от основного лагеря, мы тоже прикончили. Но все это было не то, слишком мелко. Нужно было что-то более масштабное, что-то, что может заставить эльфов задержаться, потратить время на зализывание ран. У меня в голове засела идея найти обоз. Ни в одном из лагерей не было достаточно припасов, чтобы продержаться на них больше недели – а то, что эльфы за такое время не смогут нас вырезать, должны понимать даже они. Не могут не понимать, мы уже успели показать, что легко и непринужденно, с наскока, нас не возьмешь. Значит, обоз просто должен быть, вот только найти его все никак не удавалось. Это было понятно и предсказуемо, все же территория, которую предстояло исследовать, слишком велика, чтобы сделать это за одну ночь, но я все же надеялся. Уже под утро, расстроенный, что нам так и не удалось достичь главной цели, я решился на авантюру.
Этот отряд первородных был невелик, хотя и больше, чем тот, что мы уничтожили вначале ночи, но расположились они очень уж удачно. Небольшой ручей огибал полянку, очень уютную и живописную. Вероятно, весной эту полянку полностью заливало талой водой, но сейчас было сухо, несмотря на то что она находилась как бы в низине, окруженная со всех сторон пологим подъемом. В результате местечко получилось интимное, скрытое густыми кустами, так что даже находящиеся совсем недалеко другие отряды не могли видеть того, что происходит на поляне. Для нас это было все равно неидеально, но все же гораздо лучше, чем то, на что мы натыкались до сих пор. К тому же, судя по довольно богатой одежде собравшихся первородных, можно было предположить, что там собрались нерядовые эльфы. Упустить такой случай я просто не мог. К тому же первородные не спали. Костер горел ярко, полторы дюжины эльфов сидели вокруг него, весело переговариваясь и периодически разливая вино из кожаного бурдюка по серебряным кубкам. Веселье, несмотря на близящийся рассвет, было в самом разгаре, изрядно пьяные эльфы что-то весело обсуждали и явно не собирались пока ложиться спать. Нам это было только на руку. Идея, как провернуть нападение, возникла у меня сразу, как только увидел эту идиллическую картинку, а понаблюдав за происходящим полчаса, я только утвердился в своих мыслях.
Эльфы настолько громко праздновали, что я решился обсудить увиденное с отрядом вслух. Не в полный голос, конечно. Может, это и ненужный риск, но мне хотелось убедиться, что придуманный мной план кажется выполнимым не только мне. План был одобрен, за исключением нескольких незначительных корректив, которые показались мне вполне здравыми. В результате мы пробрались в кусты в дальней от ручья стороне поляны и, распределившись по местам, затаились. Потянулось ожидание. Место для засады было выбрано не случайно – за время наблюдения мы успели заметить, что именно сюда первородные ходят, чтобы избавиться от излишков жидкости в организме. Неприятно, конечно, но ради удобного случая приходится терпеть и не такое.
Ждать пришлось не слишком долго, минут через пятнадцать один из любителей пикников на природе поднялся и нетвердой походкой отправился в нашу сторону. Прикончить его труда не составило. Я бросил нож, тело мягко повалилось на руки возникшего у него за спиной Хорста. Очень тихо и осторожно командир тройки оттащил покойника чуть в сторону – тщательно прятать его не было необходимости. После этого мы вновь затихли, ожидая реакции остальных. В этом месте план чуть не дал сбой. Вместо того чтобы проверить, почему товарищ так долго не возвращается, остальные празднующие продолжали пьянку. Разговоры начали стихать, некоторые пьяницы клевали носом, готовясь окончательно проиграть схватку с алкоголем. Отдыхающие, похоже, и вовсе забыли об отлучившемся недавно друге, а между тем уже начало светать. Вот-вот из-за горизонта появится край солнца, и нам придется выбирать себе место для дневной лежки. Я уже хотел командовать отход, когда в нашу сторону все же кто-то отправился. И не проверить, что произошло с отлучившимся ранее, а все с той же прозаической целью, ради которой эти кусты посетил предыдущий ходок! Я решил все же попробовать еще раз – может быть, потеря целых двух собутыльников будет более заметна? Последовательность действий повторилась в точности. Бросок ножа, медленно заваливающееся тело, появившийся за спиной боец, утаскивающий труп под куст. Видимо, этот эльф был более активным участником разговора – его отсутствие заметили уже через пять минут. Тут вспомнили и о предыдущей пропаже. Насторожиться первородных это не заставило, слишком уж уверены они были в своей безопасности, но интерес пропажа вызвала. Проверять отправились двое. План вступал в решающую фазу.
«Поисковый отряд» мы с Хорстом упокоили так же быстро, несмотря на удвоение. А дальше было самое узкое место. Еще до того, как тела упали, я громко засмеялся.
– Господа, гляньте, что тут творится! Вот умора! – я сказал это по-эльфийски, стараясь изобразить пьяное растягивание гласных. Похоже, удалось. Никто не распознал подмены. Весело гомоня, собутыльники устремились к кустам, чтобы разделить со мной веселье. Но не все. Нашлись и те, кто спал так крепко, что даже мои крики не заставили их проснуться. Такое в наш план не входило, и я не мог сразу сообразить, к добру это или к худу. В любом случае что-то менять было уже поздно. В нашу сторону направлялась восьмерка пьяных первородных, и если их не прикончить, шум поднимется на весь лес. Эльфы шли кучно, толпой. И так толпой они и умерли – пятеро получили по болту в голову и еще троих зарезали расположившиеся по сторонам от протоптанной в кустах тропинки подчиненные Хорста сразу после того, как разрядили арбалеты. К оставшимся у костра четырем любителям поспать не пришлось даже бежать – они так и не проснулись. Мы просто подошли к ним и перерезали глотки.
Искать место для того, чтобы переждать день, пришлось уже после рассвета, и вот это было действительно опасно. Несколько раз мы чуть не попались, особенно после того, как первородные начали находить результаты нашей ночной деятельности. Казалось, лес просто кишит эльфами! По крайней мере, та его часть, в которой обосновались мы. У меня прямо душа радовалась, когда я смотрел на эту суету! Целый день по всему лесу слышались крики и команды, сновали туда-сюда первородные. Нас бы, наверное, все же нашли, просто эльфам в голову не пришло, что мы поступим настолько нагло. Мы ведь укрылись прямо возле одного из крупных лагерей, зарывшись в ветки и листья чуть ли не под носом часового, которого возле лагеря все же выставили, как только среди первородных разнеслись слухи о ночных смертях. Я лежал на спине, периодически поглядывая на незадачливого лучника и посмеивался про себя. Этот уже точно к людям не пойдет, как только стемнеет и потребуется куда-нибудь пройти, ему или его сменщику не жить. Впрочем, поначалу прекрасное настроение быстро начало портиться. Очень уж активно носились туда-сюда первородные. Кого-то из наших сейчас, может быть, схватили и пытают. Не в надежде узнать что-то, а просто ради развлечения. Эльфы «полуразумных» никогда не жалели.
Спать было нельзя – во сне можно шевельнуться неосознанно, слишком громко вздохнуть, что может привести к обнаружению. Ничего, ребята привыкли к долгому бодрствованию, а мне даже привыкать не нужно. Я принялся делать упражнения, которые мне показал шаман. Условия были почти идеальны – очень много свободного времени и неподвижность. Как раз то, что нужно. Никогда не практиковал раньше медитацию, но думаю, те упражнения чем-то похожи на нее. Вряд ли сильно, ведь, насколько я помню, во время медитации нужно прежде всего отрешиться от окружающего, а мне этого не требовалось – я слушал то, что происходит вокруг и мог даже посмотреть.
«Эрик?!» – от того, что голос был знаком, менее неожиданным он не стал. Я огромным усилием заставил себя не вздрогнуть.
«Говорна?» – осторожно переспросил я.
«Ура! Наконец-то ты настроился на промежуточный план! Дядька Квотар говорил, что ты давно уже должен был это сделать!»
«Какой промежуточный план? – я совершенно ничего не понимал. – Мы что, сейчас провалимся в загробный мир? И, главное, почему я тебя слышу?»
«Потому что настроился на промежуточный план. Только это не загробный мир, туда ты никогда не сможешь попасть самостоятельно. Ну, пока жив. Ты все же не шаман и не станешь им никогда, а вот слушать промежуточный план уже можешь! Дядька Квотар говорит, ты когда-нибудь и заглянуть на него сможешь. А если очень сильно будешь тренироваться, то и шагнуть туда. В отличие от нас с ним. Мы вот с Квотаром можем только говорить через него. Он не для шаманов».
«Говорна, объясни, пожалуйста, что это за промежуточный план и почему я тебя слышу из-за того, что настроился на него!»
«Все просто. Есть наш мир, а есть мир мыслей, чувств, теней. Отражение нашего мира, так дядька Квотар говорит. Там дальше будет и загробный мир, и план духов, и еще какие-то, а этот – промежуточный. Он очень тонкий, его можно только услышать. Ну, вернее, это он для шамана очень тонкий. Точнее, шаман слишком тяжелый для этого плана. Поэтому я смогу его только слышать. А ты не очень тяжелый, ты когда-нибудь и увидеть его сможешь. В этом промежуточном плане, если сконцентрироваться, можно услышать самое важное, а можно разговаривать, если умеешь. Я вот сейчас лежу и слушаю, не умер ли кто-нибудь из людей. Пока вроде бы нет. Все живы и никому не больно. Жалко, что я пока недалеко слышу».
«Я вообще ничего не слышу, кроме тебя», – признался я. Мне очень понравилось новое умение. Связь – это то, чего нам всегда очень сильно не хватает, а тут хоть какая-то замена. Еще бы узнать, насколько далеко она действует. Я попробовал услышать, например, Квотара, но ничего так и не почувствовал.
«Скоро начнешь слышать. Вернее, различать. Если тренироваться будешь. Эрик, мы ведь тут до вечера лежать будем?»
«Угу».
«А того эльфа, что на тебя сейчас смотрит, убьем?»
Я заметался глазами, пытаясь увидеть, кто на меня смотрит, но ничего не замечал. Шевелиться я по понятным причинам не мог, опасаясь сделать хуже.
«Ну, то есть не на тебя, а на кусты, в которых ты лежишь, – уточнила девчонка. – Он, похоже, в туалет просто хочет».
«Говорна, сестричка, ты уж, пожалуйста, уточняй в следующий раз сразу. Я чуть не выскочил и не начал его убивать прямо сейчас! Нас бы тогда точно нашли».
«Хорошо. Извини, не хотела тебя пугать. Так будем его убивать?»
«Ну, вообще да, я собирался».
«Духи говорят, не надо его пока трогать. Он нам еще пригодится. Этого и потом, может быть, не надо будет убивать, он странный. Духи любят все странное».
Я сжал челюсть, чуть не скрипя зубами. Сам ведь в руки идет, так удобно будет его прикончить! Никто ничего и не заметит! Он даже к ветвям привязался, так что когда сдохнет, не свалится и никого не всполошит. Идеальная жертва!
«Ладно. Если сам не нарвется, убивать его не буду. Но я его все равно не запомню, в следующий раз, если драка будет, могу и убить случайно. Или из наших кто-нибудь».
«Ничего, духи предков это понимают. Ты, главное, сегодня его не убивай, он пока нужен».
Я постарался смириться. А что делать? Гоблинша не меньше моего не любит оставлять живых врагов. А эльфов девчонка, несмотря на свою юность и недолгое знакомство, ненавидит почти так же сильно, как рептов. Если уж она считает, что лучше отпустить первородного, значит, у нее на это есть крайне серьезные причины.
В результате, после того как стемнело, нам пришлось выбираться из приютивших на день кустов очень-очень медленно и осторожно. Правда, за свое «милосердие» мы были вознаграждены: уже почти удалившись от большого лагеря, я заметил, как к нему подходят нагруженные сумками с едой первородные. Мне стало интересно. Еду они откуда-то несут. Если узнать, откуда, подозреваю, можно будет найти, наконец, обоз. Нам ведь прежде всего обоз нужен!
Я просигнализировал остальным, и мы поползли в сторону, откуда пришли «добытчики». Слава богам, что с нами была Говорна. Не перестаю радоваться, что в наших рядах появились гоблины. Помимо других своих достоинств, почти каждый гоблин – это готовый следопыт. Профессиональные охотники и вовсе творят чудеса, но даже такая неопытная девчонка, как Говорна, без труда провела нас к складу. Дело, правда, оказалось не быстрое. Несколько десятков груженых телег первородные расположили вдалеке от основного лагеря, и охрана здесь была очень серьезная. Гораздо более серьезная, чем, скажем, в любом из отрядов первородных в лагере.
Самое смешное, наш маленький отряд был не первым, кто нашел обоз. По некоторым признаком я догадался, что мы здесь не одни – очень уж характерный стрекот цикады раздался, а сразу за ним уханье совы. Кто-то из наших товарищей предупреждал напарника, чтобы он остановился, иначе рискует быть обнаруженным. Такой лакомый кусок интересовал всех. Впятером устроить диверсию не представлялось возможным, а вот если собрать остальных, что-то можно было бы придумать. Размышляя, как дать общий сигнал на сбор где-нибудь подальше от опасного места, я в который раз осматривал обоз и охрану. Охрана была многочисленная и гораздо более дисциплинированная, чем все, кого мы видели до сих пор. Они действительно постоянно курсировали, переходили с места на место, следили за окружающей обстановкой и прислушивались к странным звукам. Они ходили по двое! При этом ни одна пара часовых ни на минуту не была вне зона наблюдения как минимум еще одной пары. Снять одну-две двойки не получится – сразу сбегутся все. Более того, у них были специальные первородные, отдыхавшие возле телег, которые тут же вставали на место отлучившихся, если что-то заставляло пару часовых отойти. Кто-то из наших, по-моему, именно на этом чуть не попался. Пошумели вдалеке и, дождавшись, когда часовые отвлекутся, один из тройки решил проскользнуть. И едва успел замереть и отползти с вычищенного от кустов и валежника пространства прежде, чем его заметит смена. Те, кто отошли проверять, кстати, каждые пять секунд голосом сигнализировали, что все в порядке. И повторить сигнал в случае чего я бы не смог без хорошей тренировки. Внутри круга, ограниченного повозками, кстати, были еще первородные, и довольно много. Чем они занимались, я разглядеть со своей позиции так и не смог, но явно не вино пили – такими вещами в темноте и без костров не занимаются. В общем, я не ожидал, что эльфы так сильно будут охранять обоз. Очень, очень серьезный подход в противовес тому, что я видел до этого. Неужели у них столь сильная нехватка пищи?
Этот вопрос я решил обдумать позже, а сам подал сигнал убираться подальше. Туда, где нас не так просто было заметить. По дороге я время от времени подавал сигнал под названием «Кто меня слышит, следуйте за мной». Другого способа собрать тех, кто тоже нашел лагерь, я не придумал.
Удалившись где-то на километр, мы остановились. Дожидаясь отставших, я даже позволил себе слегка перекусить. Все же сутки без еды и сна не самое лучшее упражнение для организма, следует давать хоть какую-то энергию, иначе внимание начинает рассеиваться, несмотря ни на какие тренировки, а это чревато ошибками.
Отряд у нас получился внушительный – собралось тридцать пять человек. Точнее, тридцать четыре человека и Говорна. Мне даже не по себе стало, когда я представил, что нас тут обнаружат первородные. Просто подарок для эльфов – столько диверсантов в одном месте. Обошлось, потому что место было выбрано удачно – в стороне от лагеря, но не настолько далеко, чтобы попадаться на глаза дальним патрулям, которые теперь были дивно усердны. Да и местечко мы подобрали уж очень неочевидное – обширная поляна, покрытая короткой травой, ровная как стол и лишенная каких-либо укрытий. Спрятаться здесь было непросто, да и маскировку назвать идеальной было бы преувеличением, зато взгляд случайного наблюдателя, ни на чем не задерживаясь, проскакивал мимо. А уж в том, чтобы не демонстрировать следов своего присутствия слишком явно, члены нашей команды профессионалы. Провести совещание в таких условиях было непросто, но мы справились. Со стороны наш разговор, должно быть, смотрелся престранно – редкие слова, произнесенные тихим шепотом, перемежаемые едва заметным движением кистей, скорее имитирующим знаки языка жестов.
– Обоз надо уничтожить, с этим все согласны? – поинтересовался я для порядка.
Воспротивившихся не было. Дождавшись согласных кивков, я продолжил:
– Тогда обозначу основные проблемы. Мы не знаем, как пройти мимо охраны или убить всех охранников. И мы не знаем, как надежно уничтожить обоз. После этого нам еще надо как-то убраться оттуда и желательно без жертв. У кого есть идеи?
Предложений было много, но разнообразием они не отличались – планы, которые предлагались, были хороши либо для значительно большего отряда, либо для тех, кто не рассчитывает уйти живым. Я же был готов рисковать, но не отправляться на верную смерть сам, и вести туда же людей. Правда, были и довольно экзотические предложения. Например, кто-то предложил устроить панику среди тягловой скотины, которая была собрана в небольшом загоне на территории лагеря.
Я, кстати, был очень впечатлен этими животными. Первородные приспособились запрягать в телеги кабанов! Что это были за звери! Огромные, выше пояса взрослому мужчине, покрытые плотной щетиной, и гораздо более поджарые, чем их «мясные» собратья, свиньи внушали восхищение пополам со страхом. Как эльфам удалось вывести столь необычных особей, было для меня загадкой. В общем, предложение было интересное, но по зрелом размышлении от него отказались. Звери выглядели достаточно флегматично, и у меня возникли сомнения, что их удастся довести до паники стрелками из духовых трубок, тем более что уверенности, пробьют ли шкуру легкие снаряды, ни у кого не было.
Способов миновать охрану незаметно никто пока предложить не мог. Я и сам, как ни пытался, не мог придумать хоть что-то менее фантастичное, чем «срочно научиться становиться невидимым». Ровно до того момента, как Говорна, подергав меня за рукав, спросила:
– Эрик, а если я туман сделаю, это поможет? Я могу, только это долго.
– А туман густой будет? – медленно спросил я, боясь спугнуть удачу.
– Густой. В двух шагах ничего не видно. Но мы ведь и сами ничего не будем видеть, а они вон как часто ходят. Много людей не пройдет. Даже один может не пройти, ты же видел.
– Это по земле не пройдет. А по воздуху, может, и получится, – прошептал я, усиленно обдумывая вторую проблему. – Как думаешь, почему эльфы так тщательно охраняют этот обоз?
– Потому что у них еды мало? – предположила Говорна. – Вот они ее и охраняют, а то поход сорвется.
– Я вот ни на секунду не поверю, что они стали бы такую охрану налаживать только из-за провианта, – ответил я, краем глаза отмечая, как к нашему диалогу начинают прислушиваться остальные. – Да и первородные, которые в охране выглядят непривычно, все заметили?
– Зелье, которым разрушили стены Элтеграба! – Хорст был так поражен догадкой, что чуть не начал говорить в полный голос. – Ты думаешь, оно там? И они хотят его снова использовать?
Каждый из общины знал эту историю и мои предположения о том, откуда взялась эта «неизвестная магия, разрушившая стены». Сам Хорст был одним из тех, кто видел взрыв своими глазами – наверное, поэтому он первый и сообразил, к чему я веду.
– Я почти не сомневаюсь, – кивнул я. – Только не понимаю, для чего они и провизию туда же сложили. Как-то это глупо выглядит?
– Ничего не глупо, – откликнулся кто-то, чьего лица я не видел. – Где они еще и на провиант охрану найдут? А так достаточно надежно. Как бы мы без Говорны воевали? Даже если всю сотню собрать – их там все равно больше, и они настороже. Да ведь пока всех соберешь, еще день пройдет, они к тому времени уйти успеют. Прав ты, Эрик, там не только еда. И хорошо, что ты знаешь, как эта магия работает – накормим первородных тем снадобьем, что они готовят для нас!
Я задавил в себе готовящееся вырваться «а если нет?». Боец прав, не было смысла гадать и сомневаться. У нас есть шанс, и этот шанс нужно использовать. Вместо того чтобы рефлектировать, нужно продумать наши действия как можно детальнее, по крайней мере само проникновение на обоз, раз уж после придется полагаться на импровизацию. В результате через несколько часов план был готов. Этот продукт коллективного творчества по-прежнему был крайне ненадежен и зависел от множества неподтвержденных допущений, но ничего лучшего придумать за такое время и такими силами не получилось. Единственное, что меня радовало – это то, что Говорне не придется лезть на рожон. Все же я очень переживал за девчонку, которая, так уж получилось, стала одним из двух самых родных для меня существ.
Мы заранее разделились на три неравные группы. Первая группа, самая маленькая, в нее вошли всего одна тройка и Говорна. Их единственной задачей будет обеспечить безопасность гоблинши во время камлания и, когда юная шаманка закончит нагонять туман, помочь ей эвакуироваться куда-нибудь подальше. А помощь потребуется почти наверняка – девочка сама предупредила, что опыта в этом деле у нее нет, выполнять такое камлание она будет впервые и вряд ли после него будет способна даже просто стоять на ногах, не то что бежать.
В самую большую по численности группу входили восемь троек, двадцать четыре бойца. После того как место операции затянет туманом, они постараются устроить нападение на охрану обоза, создать как можно больше шума и суеты.
Ну и последний отряд, состоящий из двух троек и меня, должен осуществить собственно нападение и уничтожение обоза – если получится, конечно. Если пороха мы не найдем, нам останется только героически погибнуть в окружении врагов, постаравшись перед смертью прихватить с собой как можно больше первородных. Довольно сомнительная перспектива, но ничего лучше я так и не смог придумать. Хуже другое – я отчетливо понимал, что даже если порох там есть, наша миссия по-прежнему отчетливо отдает суицидом. Мы, конечно, запаслись горючими стрелами и факелами, но я здорово сомневался в надежности таких снарядов. Ну не рассчитывали мы, что нам понадобится что-то горючее, поэтому пришлось придумывать на месте – надрали тоненьких лепестков березовой коры, обильно обмазали их сосновой смолой и перевязали получившиеся пучки бечевками. Часть получившихся зажигательных снарядов была укреплена на арбалетных болтах, часть прикрепили к булыжникам. И тот и другой вид конструкции доверия не вызывал, тем более что проверить их эффективность не было никакой возможности. Все, на что мы решились – это запалили один из снарядов, убедившись, что он горит уверенно и не гаснет от дуновения ветра. Как он поведет себя, если выстрелить им из арбалета – неизвестно. Как поведет себя камень – тоже. Да и зажечь с помощью огнива эти «зажигалки» оказалось не так-то просто. Вот если воспользоваться огнивом прямо над кучкой пороха – тогда да, хватит и одной искорки. Жаль только, тот, кто будет устраивать взрыв, в этом случае тоже взлетит на воздух… В общем, я надеялся, что без таких жертв можно будет обойтись.
Мне, кстати, пришлось выдержать настоящую битву с ребятами по поводу собственного участия в этой авантюре. Бойцы в упор не хотели, чтобы я стал членом третьего отряда. Большинство с настойчивостью, достойной лучшего применения, пытались убедить меня, что я буду полезнее всего в группе прикрытия Говорны или в крайнем случае – в отряде, который должен обеспечить отвлечение внимания. Но, в конце концов, здравый смысл все же возобладал – я один представлял себе, как выглядит искомое «огненное зелье». Против этого аргумента возразить было нечего.
К тому времени, как солнце скрылось за горизонтом, мы уже были на позициях. Потянулось долгое ожидание – для надежности решили дождаться самого темного и тихого времени за пару часов до рассвета. Впрочем, Говорна свое камлание начала несколько раньше, около полуночи, о чем сообщила мне через «промежуточный план» – я заранее погрузился в состояние, которое позволяло слышать через него. Примерно через час начали проявляться результаты ее волшбы – потянулись языки тумана. Сначала слабые, едва заметные, постепенно они становились все более плотными, сливались друг с другом, и вот уже влажная дымка укрыла землю и начала подниматься выше. «Вот будет смешно, если порох отсыреет», – я мысленно нервно хихикнул, медленно и осторожно взбираясь на заранее облюбованное дерево. Действительно медленно – я взбирался с той же скоростью, с которой поднимался туман. Мои опасения о том, что первородные заподозрят неладное при появлении нехарактерного для этого времени суток тумана, не оправдались – караульные продолжали патрулирование в прежнем порядке. Я даже стал свидетелем забавной сценки: кто-то из караульных, видимо, решил проявить инициативу и принялся разжигать факел. Реакция последовала незамедлительно – к караульному подбежали двое первородных и яростно затушили огонь. При этом эльф узнал о себе столько нового, что я и сам заслушался. Похоже, насчет пороха я все же не ошибся – иначе с чего бы обозникам так нервничать? И еще стало ясно, что они и сами испытывают почти суеверный страх перед своим грузом – часовой находился по меньшей мере в двадцати шагах от ближайших повозок, бояться пожара на таком расстоянии мог только разумный, который мало представляет себе истинные возможности пороха.
Как я ни готовился, начало нападения стало для меня неожиданным. Вот я медленно переношу вес с той ноги, которой упирался в ветку, на руку, которой ухватился за следующую, повторяя про себя как мантру: «Только не скрипни, только не скрипни…». И вдруг где-то в противоположном конце вражеского лагеря раздается шум, стоны раненых, команды наших бойцов и охранников обоза. После ватной тишины туманной безветренной ночи шум кажется оглушительным, хотя на самом деле звуки боя едва пробиваются сквозь туман. С этого момента необходимо действовать быстро. Мгновенно преодолев оставшееся расстояние до намеченного разветвления в стволе, я раскручиваю веревку с привязанной на конце кошкой, которая обмотана ветошью, чтобы как можно сильнее заглушить звук удара инструмента о дерево. Дерево-цель едва угадывается за пеленой тумана, но бросок был столько раз отрепетирован в мыслях, что и в реальности все проходит гладко. Веревка закрепилась с первой попытки, и я, притянув конец к стволу, повисаю на веревке, перебираясь через линию часовых. Веревка провисает так сильно, что я вижу под собой головы проходящих дозорных. Кажется, я могу похлопать их по макушке. Даже сейчас стражи не поддаются любопытству или панике – им, кажется, плевать, что происходит в другом конце лагеря. Похвальный профессионализм. Если бы не переполох, устроенный бойцами, меня бы точно заметили, а пока обошлось. Я благополучно добираюсь до конца импровизированного мостика и тихо сползаю с дерева. Я знаю, что где-то недалеко так же спускаются с облюбованных заранее сосен Хорст, Ян и Кай, мои бессменные напарники на время этого похода. Я их не вижу, но знаю, что они здесь – иначе быть не может, потому что если бы их заметили, эльфы уже подняли бы тревогу.
Количество повозок в лагере было посчитано давно. И, конечно, заранее намечены телеги, которые каждый из нас должен проверить. Жаль только, что в таком густом тумане ориентироваться оказалось непросто, как бы тщательно я ни запоминал их расположение до этого. Самую первую найти было несложно, но она оказалась пустышкой – в телеге были грудой свалены мешки с сушеным мясом и какой-то крупой. Мимоходом отметив, что эльфы, оказывается, тоже не брезгуют кашей, если это необходимо, я направился к следующей, молясь про себя, чтобы не перепутать направление. В следующей повозке тоже была провизия, и я почти бегом направился дальше.
Встреча с первородным оказалась неожиданной для обоих. Видимо, не все из резерва отправились отбивать атаку, кто-то остался охранять ценный груз. Мы оба на секунду замерли, но я сориентировался быстрее, к тому же в сражении лучника с кинжальщиком все решает расстояние. Мы с эльфом оказались слишком близко, чтобы он мог что-то сделать. Короткий удар кинжалом, и я машинально подхватываю тело, мягко опуская его на землю – действие почти бессмысленное, вряд ли кто-то мог услышать падение тела на мягкую лесную подстилку за всем этим шумом. «Если здесь охрана, значит, где-то совсем близко важный груз» – мысль проскакивает по краю сознания, а я уже бегу в ту сторону, откуда шел эльф. Едва успеваю сдержать удар и уклоняюсь от ответного – силуэт, резко проявившийся из тумана, принадлежит Яну. Дальше бежим вместе, он уже осмотрел свои пять повозок, так же оказавшиеся «продуктовыми». «Сколько еды пропадает!» – едва слышно шепчет напарник. Мне тоже тяжело смотреть на такое изобилие. В Кеймуре, едва сводящем концы с концами, эта еда была гораздо нужнее. Жаль, что угнать обоз нет никакой возможности. Наконец, удача улыбается – очередная повозка заставлена дубовыми бочками, и пахнет от них отнюдь не солониной. От них пахнет смолой, которой промазаны швы – отличная защита от влаги. Вряд ли кто-то стал бы портить вкус вина смолой, так что это точно порох. Остается только придумать, как устроить взрыв. Нужно торопиться – звуки драки удаляются, того и гляди к оставленному без присмотра драгоценному «огненному зелью» отправят дополнительную охрану. Быстро осматриваем бочки. Заколочены надежно, тихо проковырять дырочку не получится никак. Пытаться разжечь костер прямо под дном телеги бессмысленно – успеют потушить до того, как пламя доберется до вкусной начинки.
– Придется выбивать дно, – шепчу я, и Ян согласно кивает. Мы оба знаем, к чему это приведет.
Проклятая бочка будто бы сделана из бронзы – звук от ударов такой звонкий, будто я колочу по колоколу. От удара круглое деревянное дно едва-едва выходит из пазов. Я бью еще и еще, порох внутри набит плотно, мешает протолкнуть деревяшку внутрь. За спиной слышны чужие торопливые шаги и крик – я не отвлекаюсь, знаю, что Ян не пропустит ко мне врагов. По крайней мере, пока жив. Я слышу удар арбалетной тетивы и крик – напарник разрядил в кого-то арбалет, в упор. Одним эльфом меньше, сейчас прибегут еще. Я продолжаю колотить по дну. Наконец-то! Деревяшка проваливается внутрь. Бочка тяжелая, но мне не нужно ее поднимать. Достаточно просто повалить на бок и дождаться, когда часть пороха высыплется на дно телеги. Скатываю ее на землю, отвлекаюсь, чтобы выстрелить в эльфа, который только что зарубил Яна. Боец еще жив. Краем глаза я замечаю уродливую рану, пересекшую лицо моего напарника. Это пока не важно, важно направить арбалет на врага, прямо так, не снимая его с крепления на поясе, прицелиться хотя бы примерно и нажать на спусковой крючок. Болт по самое оперение уходит в брюхо первородного. Других рядом пока нет, хотя слышны крики и топот. Почему они все еще не здесь? Не важно. Я забрасываю на спину потерявшего сознание напарника и пинками качу бочку подальше от повозки. Порох широкой полосой отмечает дорожку.
Бежать тяжело, бочка укатывается далеко вперед, подскакивая на неровностях, где-то далеко впереди слышен глухой удар – опустевший сосуд ударился о ствол дерева. Мне не нужно его догонять, я останавливаюсь там, где дорожка из пороха начинает прерываться. Слишком близко от обоза. Я вдруг слышу взрыв возмущенных воплей где-то неподалеку, а сразу следом топот и хрюканье. Кто-то из товарищей добрался до тягловых кабанов и, не найдя повозки с порохом, решил хотя бы так устроить переполох. Неважно. Сбросив с плеч Яна, я лезу в карман за огнивом, бросая на землю кинжал, который, оказывается, до сих пор сжимал в левой руке. Ошибка. Мне едва удается уклониться от просвистевшей в считанных сантиметрах над головой бритвенно-острой полосы стали. Первородный один, но я безоружен – в руке только бесполезное в драке огниво. И драку надо заканчивать побыстрее, сейчас еще набегут. Удивительно, что еще не набежали. Я пытаюсь сократить расстояние, лишить первородного возможности пользоваться преимуществом – тщетно. Передо мной опытный боец, он не позволяет эмоциям взять верх, на каждую попытку приблизиться следует либо удар уруми, либо отход. Я тоже делаю несколько шагов назад – не стоит слишком удаляться от полоски черной пыли. Потом будет трудно найти ее в тумане. Первородный шагает следом и заносит руку для удара. Я понимаю, что нужно сделать. Подставляю правую руку под полосу металла, не обращая внимания на боль, сжимаю ее изо всех сил и дергаю на себя. Такого эльф не ожидал. Он проваливается вперед, теряет равновесие, наклоняется совсем немного, но достаточно, чтобы я дотянулся. Удар коленом в лицо, первородный ошеломлен. Я подхожу ближе, бью еще и еще, ногами и левой рукой. Целюсь в лицо, пытаюсь попасть в глаза. Получается. Первородный жив и даже не слишком сильно ранен, но драться не может – держится за лицо и орет от боли.
Я возвращаюсь к напарнику и пороховой дорожке. Мое огниво потеряно, но есть еще одно, то, что у Яна. Нашариваю огниво левой рукой, достаю. Пытаюсь взять кресало и понимаю, что ничего не получится. Ладонь правой руки рассечена до кости, как и пальцы. Они не гнутся, видимо, сухожилия рассечены. Как высечь огонь одной рукой? Снова поворачиваюсь к Яну. Бесполезно. Слишком глубокая рана, кровь до сих пор льется потоком, левый глаз вытек. Если и выживет, то в любом случае очнется не скоро. Звать на помощь? Если бы могли, уже помогли бы. Мы тут довольно сильно нашумели, Хорст и Кай обязательно появились бы здесь, если бы у них была возможность. На крики могут прибежать только враги. Я на секунду замираю, вспоминаю. Упражнения у Квотара, обугленный след ладони на полу. Нужно отрешиться от происходящего, успокоиться. Не самая простая задача по нынешним временам. Усилием воли давлю все мысли и эмоции, представляю теплый шар в груди. Шар все горячее, он разгорается все сильнее. Опускаю ладонь на пороховую дорожку, обильно заливая ее кровью, выпускаю жар. Вспышка. И без того пострадавшую руку обожгло. Белый огонек стремительно бежит по дорожке в обе стороны – куда-то вниз по холму, к укатившейся бочке и вверх, к повозке. Хочется упасть и не двигаться, и плевать на боль, но я игнорирую сигналы организма и вскакиваю, одновременно вцепляясь левой рукой в неподвижного Яна. Взваливая его на закорки, кричу во все горло:
– Отходим! Всем отход! Бегом!!! – и сам тоже бегу изо всех сил, со всей возможной скоростью. Взрыва я не слышу, просто в какой-то момент ноги перестают чувствовать землю, и я понимаю, что лечу. Недолго – мой полет прерывает ствол какого-то дерева, в которое я впечатываюсь так, что весь воздух вышибает из легких. Я валюсь на спину, на многострадального Яна. В ушах звон, я ничего не слышу, но я почти счастлив. Теперь бы еще убраться отсюда, да только встать никак не получается. Поэтому я ползу, продолжая тащить за собой бесчувственное тело напарника. Сам не знаю, куда – просто подальше отсюда. Куда-нибудь, где можно будет перевязать руку себе и голову Яну, переждать хотя бы пару часов, отдохнуть…
* * *
Я очнулся резко, рывком, и даже не сразу понял, что терял сознание. Просто в какой-то момент картинка перед глазами изменилась – была трава, а сейчас – небо, едва просматривающееся через кучу веток, наваленную сверху. Спине было мокро и холодно. Я попытался осторожно пошевелиться, приподнять голову, чтобы хоть немного осмотреться.
– Не шевелись и не двигайся. Дождись ночи. – Голос был мне незнаком, да и произношение было… очень уж чистое было произношение. Слишком чистое, поэтому я сделал прямо противоположное – заворочался еще активнее.
– Успокойся, человек. Я тебе не враг. Ты делаешь хуже себе. Мне и так непросто было укрыть тебя.
– Ты кто? – Я решил все же послушаться и перестал шевелиться.
– Тот, кого вы называете первородными.
– И что ты хочешь?
– Все мы хотим лучшего для себя и своего народа.
– И это нас роднит, поэтому ты решил мне помочь? – против воли в моих интонациях проявилась изрядная доля сарказма.
– Сомневаюсь, – хмыкнул эльф. – А помогаю я тебе потому, что не все мои сородичи правильно понимают, что для нашего народа лучше. И тем, кто понимает, нужна помощь. Вам, поселившимся в разрушенном городе, она тоже не помешает. Так почему бы и не помочь друг другу, если всем это будет выгодно?
– Отчего бы и не помочь, если цели наши совпадут. Да только совпадут ли? – Я слабо понимал, к чему клонит первородный, но мне уже стало интересно.
– Соображаешь, человек. Такие вещи нужно хорошо обсудить. В спокойной обстановке, не готовясь в любую минуту расстаться с жизнью. Сейчас, как ты понимаешь, время не очень подходящее.
– Что ты предлагаешь?
– Переговоры, что же еще. Нам есть, что рассказать людям, есть, что предложить и что потребовать взамен. Я спас тебя. За это ты передашь мои слова тем, кто управляет людьми в разрушенном городе.
– Передам, уж будь уверен. Если смогу добраться живым.
– Если хочешь жить – доберешься. После того, что вы устроили ночью, тебе лучше не попадаться, в противном случае смерть будет нелегкой. И не быстрой. Народ лесов давно не получал таких пощечин. От меня помощи больше не жди – я и так подвергаю себя риску.
– Поражен твоей смелостью. Что конкретно ты хочешь за ту помощь, что уже оказал?
– Я уже сказал. Передай вашим правителям просьбу о встрече.
– Где и как предлагаешь встретиться?
– Я не могу назначить точное время и место. Те, от чьего имени я говорю, малочисленны, нам приходится скрываться. Более того, мои единомышленники даже не знают, что я эту встречу назначаю – слишком уж неожиданно вы появились.
– То есть этого разговора бы не было, если бы мы не сорвали нападение?
– Скорее всего, – честно признался первородный. – Глупо разговаривать с мертвецами, они не отвечают. Впрочем, не надейся, что лесной народ откажется от идеи прихлопнуть вас одним ударом. Вы убили многих и уничтожили запас разрушителя камня, но осталось еще больше. Лесной народ в ярости и хочет мести. Однако теперь я уже не столь уверен, что вас растопчут. Пожалуй, у вас есть шанс отбиться. Если так и произойдет, мы пришлем того, кто будет говорить с вами. Я хочу, чтобы его не убили, как только увидят. Договоримся, что он будет идти не скрываясь, и в руках у него вместо оружия будет ветвь мэллорна.
– Не пойдет, – я ответил быстро. – Я говорю с тобой сейчас и хочу говорить с тобой же в дальнейшем. Других первородных я не знаю. Покажи свое лицо, назови свое имя и приходи потом. Когда мы отобьемся. Можешь даже без ветви мэллорна.
– Глупо. Если тебя поймают, ты расскажешь все. Опишешь мою внешность во всех подробностях.
– Тебе придется рискнуть, первородный. Доверие должно быть обоюдным. Меня ты уже видел, а я тебя еще нет.
Молчание было долгим, я даже подумал, что эльф ушел. Но вот ветви перед моим лицом шевельнулись, и я увидел в просвете первородного. Я его узнал и даже не удивился этому узнаванию – мистики в моей жизни было в последнее время столько, что удивляться было бы глупо. Этот первородный был тем самым, кого Говорна просила не убивать.
– Мое имя Донаран.
– Я запомню. Когда выйдешь из леса, и тебя встретят наши люди, скажи, что хочешь говорить с Эриком Варденом. Это я.
– Я тоже запомню, – кивнул эльф. – Теперь я ухожу. Оставайся здесь ближайшие несколько часов, пока народ лесов не устанет искать.
– Подожди, Донаран. Со мной был еще один человек. Что с ним?
– Он лежит рядом. Я перевязал его раны, но не думаю, что он сможет идти. Сейчас он спит. Тебе лучше убить его сейчас, чтобы он умер во сне и не испытывал мучений. Я не стал этого делать сам, потому что не захотел принимать решение за тебя.
– Спасибо за это, – слова благодарности давались тяжело. – Я убью его, только если нас поймают.
– Не все из народа считают вашу расу неразумными животными, – ответил первородный. – А даже если и животные… У таких, как вы, есть чему поучиться в любом случае. Считай, что я отдаю должное вашей воле к жизни, мастерству и самоотверженности.
Шагов первородного я не слышу, но откуда-то знаю, что он ушел. Вопреки его предупреждению начал шарить руками по сторонам, пытаясь нащупать Яна. Мне это удалось – оказывается, Донаран уложил его совсем рядом. Лежа под кучей веток, проверить состояние товарища трудно. На ощупь горячий – явно жар. Сделать с этим я ничего не могу, поэтому просто передаю ему энергию, как учили меня отец и Квотар. Что бы ни говорил первородный, я все же надеялся, что Ян очнется. Если мне придется тащить его на спине, шансов выбраться станет значительно меньше.
Время тянулось медленно. Первым делом я попытался связаться с Говорной, но она, похоже, была слишком далеко. По крайней мере, я изо всех сил пытался убедить себя в этом. Спустя какое-то время я прекратил попытки и полностью сосредоточился на лечении себя и напарника. Несколько раз было слышно, как где-то неподалеку переговариваются эльфы. Я в эти моменты замирал и старался даже не дышать, боясь выдать себя, но к нашему убежищу никто не приближался. Жар у Яна спал, когда стемнело, да и мою руку перестало дергать. Выждав еще несколько часов для надежности, я принялся выбираться из логова, в котором мы оказались. Небольшая, тесная пещерка в стене оврага – отличное место, скрытое кустами и валежником. Если не знать, что она здесь есть, догадаться о ее существовании невозможно. Пожалуй, если Ян не придет в себя, можно переждать здесь еще сутки, хоть и не хочется задерживаться в этом гостеприимном лесу. Я спустился к ручью, напился, умыл лицо и набрал воды во флягу – напоить Яна. Когда я вернулся, обнаружил его уже очнувшимся. Он настороженно пялился в сторону входа своим единственным глазом, и я поспешил подать голос, чтобы не заставлять напарника нервничать.
– Эрик! Ты живой! Нам удалось?
– Да, – я улыбнулся. – Думаю, от обоза ничего не осталось. Взрыв был такой, что я думал, небеса упадут на землю.
– Слава богам! Это ты меня вытащил?
– Сначала я, а потом нам помогли. Я тебе потом расскажу. – Я протянул ему флягу, и товарищ принялся жадно глотать воду. – Ты как, сможешь идти? Или пойдем следующей ночью?
– Наверное, смогу. Чувствую себя сносно, только голова болит. Эрик, слушай, а что там под повязкой?
Я замялся на секунду, не зная, что сказать, а потом чуть не выругался вслух, коря себя за нерешительность. Каково сейчас Яну ждать ответа?
– Глаз тебе выбили, дружище. И шрам останется, причем большой. Зашить его мне, сам понимаешь, было нечем.
– Ясненько. Ну, еще легко отделался, правда ведь? – преувеличенно весело ответил Ян после небольшой паузы. – Убивать первородных я смогу и с одним глазом, даже целиться будет удобнее. А на шрам плевать, я и без того красавцем не был.
Не знаю, чего стоили Яну эти слова и этот тон. Вряд ли я сам смог бы вести себя так мужественно, если бы узнал об увечье.
– И то правда. Тогда давай выбираться. Сможешь встать?
Встать Ян смог, с моей помощью. И даже идти кое-как получалось. Несмотря на то что каждый шаг давался ему с трудом, оставаться еще на одну ночь напарник не пожелал – он прекрасно понимал, что нам следует поторопиться. Эльфы могут выступить уже утром, и нам желательно их опередить.
Долгое же это было путешествие! За остаток ночи мы так и не успели добраться до края леса. Первородные так и не успокоились. Точнее, они, наконец, стали уделять должное внимание безопасности. Думаю, в эту ночь лес прочесывали по крайней мере половина эльфов, и делали это они с похвальным рвением. Нам с едва передвигающимся Яном пришлось очень нелегко. Если бы не запасы корня, обостряющего зрение в темноте, не думаю, что нам удалось бы пройти хоть сколько-нибудь значимое расстояние. Мы и без того, без сомнения, опаздывали – это было видно по той суете, которая царила на стоянках, мимо которых мы проходили. Первородные твердо намеревались в самое ближайшее время напасть. Им было наплевать, что теперь придется жестко экономить провизию и лезть на стены города. Народ лесов жаждал дать укорот обнаглевшим животным, которые дерзнули напасть, вместо того чтобы дрожать за стенами своей жалкой кучи камней в ожидании неминуемой смерти. Последнюю фразу я не сам выдумал, это почти точная цитата, услышанная от одного из патрульных, которые чуть не застали нас с Яном врасплох.
Я даже обдумывал некоторое время мысль пропустить первородных вперед и устроить еще одно веселье в тылу. Пожалуй, если бы со мной было хотя бы несколько бойцов и не было остро нуждающегося в отдыхе и восстановлении Яна, это можно было бы обдумать всерьез. А еще лучше было бы в отсутствие большей части боеспособного населения первородных навестить их родной лес. То-то было бы весело им по возвращении! Мысль эта захватила меня настолько, что я все никак не мог от нее отказаться. В самом деле, теперь эльфы не смогут организовать полноценную осаду Кеймура, так же как устроить молниеносный штурм, взорвав стены порохом. А в то, что они смогут штурмовать город классически, я просто не верил. Хотя бы потому, что мы с Яном так и не увидели заготовок под штурмовые лестницы. Как организовать нападение без них, я так и не придумал, и сомневаюсь, что у первородных фантазия богаче. Не сейчас, когда они в ярости и думают только о том, чтобы покарать наглых людишек. Уверен, это не хуже меня понимают их правители, но останавливать раскрученный маховик народного гнева слишком поздно. Скорее всего, горячим эльфийским парням позволят обстрелять стены Кеймура. Возможно, они тщательно пройдутся по окрестностям города, уничтожая поля и колодцы. Шутка в том, что это произошло бы в любом случае, предотвратить это мы никак не сможем. Если мои полудилетантские умозаключения верны, мое присутствие в городе просто не нужно. Мое присутствие на стенах, как и наличие лишней сотни бойцов, погоды не сделает.
Возможно, моя глубокая убежденность в необходимости срочно связаться с Говорной сыграла свою роль, а может быть, дело в том, что расстояние между нами к утру уменьшилось. Не знаю, главное, когда мы с Яном зарылись в ил на берегу какого-то болотца, и я погрузился в медитацию, голос юной шаманки я услышал практически сразу, без усилий.
«Эрик! Ты живой!»
На этом наше общение надолго закончилось. Я, кажется, догадываюсь, почему – Говорна поспешила обрадовать оказавшихся рядом бойцов. Снова услышал ее голос я только минут через пять.
«Эрик, ты где?! Мы тебя потеряли! Ты ранен?!»
«Говорна, подожди. Ты не даешь мне слова вставить. Я в порядке, из леса еще не вышел, хотя мы с Яном шли всю ночь. Он ранен, потерял глаз и много крови. Подробности потом, расскажи, какие потери?»
Потерь оказалось меньше, чем я боялся, но все равно чертовски много. Десятеро бойцов погибли во время нападения на обоз, еще пятеро, кроме нас с Яном, потерялись во время бегства и до сих пор не выбрались из леса. Разной степени тяжести ранения получили почти все, но тяжелых, кому требуется немедленная помощь, не было. Убитых могло быть гораздо больше, если бы не подоспела неожиданная помощь – оказывается, обоз кроме нас нашли еще семь троек бойцов, и когда началась драка, они присоединились к нападению. Причем не сразу, а только после того, как разобрались в ситуации, за что я им был безмерно благодарен. Трудно представить, чем закончилась бы наша авантюра, если бы кто-то начал стрелять по первородным с нашей стороны обоза до того, как мы нашли телегу с порохом, но явно ничем хорошим. Сейчас на точке сбора собралось, по словам Говорны, восемьдесят солдат и дюжина гоблинов. Довольно внушительные силы, если задуматься.
«Говорна, слушай меня внимательно. Отправь пятерку гоблинов в Кеймур, пусть скажут нашим, чтобы запирались в городе. Первородные выступают завтра, это почти точно. У них мало припасов и нет пороха, так что нашим достаточно продержаться несколько дней. Потом эльфы уберутся сами – проголодаются немного, заскучают под стенами и вернутся готовиться к новому нападению. Попроси, чтобы передали Беару особо не высовываться, только людей зря потеряют».
«Эрик, мы сейчас вернемся в лес и поможем вам выйти. Сам все это Беару скажешь!»
«Стоять, я еще не договорил», – прервал я нетерпеливую шаманку.
«На всякий случай пусть также скажут Беару, что через некоторое время после нападения на связь может выйти первородный по имени Донаран. Так что если заметят одинокого эльфа, пусть сразу не убивают, дождутся его действий. Если это будет Донаран, он скажет, что пришел говорить с Эриком Варденом. Что с ним делать, пусть Беар решает сам. Теперь главное: скажи бойцам, я хочу наведаться в эльфийский лес. Устроить им, так сказать, ответный визит, пока большая часть армии гостит у нас. Мне нужны добровольцы. Насчет себя тоже решай – либо ты очень быстро возвращаешься в Кеймур, чтобы успеть до прихода первородных, либо идешь со мной. Все поняла? И пусть те, кто пойдет в гости, захватят пайков и болтов для арбалета у тех, кто останется, хорошо?»
Говорна опять замолчала, и теперь молчание длилось еще дольше.
«Эрик, с тобой хотят все идти, даже те, кто ходит с трудом. Я сказала, что ты не разрешаешь, правильно?»
«Умница!»
«Мы скоро придем».
«Не торопитесь. Нужно дождаться, когда первородные отправятся в поход, и пропустить их».
«А как мы встретимся?»
«Я точно не знаю, где мы, так что мы с Яном этой ночью пойдем в сторону Пелары, там сориентируемся. Вы направляйтесь сразу к Сепеларе – это бывшая крепость, люди знают, где она находится. Там и встречаемся. Ты ведь, я полагаю, идешь со мной?»
«Конечно! Ты сомневался?»
«Вот, будем связываться каждую ночь. Скоординируемся как-нибудь».
«Расскажешь потом, что это за слово? Ругательное, небось?»
* * *
Рассказав Яну об изменении наших планов, я принялся старательно накачивать его энергией, чем и занимался до темноты. Я все равно предпочел бы отправить его в город, но для этого нужно было все же выбираться из леса, а мы уже никак не успевали это сделать до отправления эльфов, так что я постарался сделать все возможное, чтобы в кратчайшие сроки поставить его на ноги. Надо сказать, Ян был даже рад, что мы продолжим гостить у первородных. Как бы он ни храбрился, потеря глаза очень сильно выбила его из колеи – и больше всего он боялся стать обузой, боялся, что его перестанут считать полноценным солдатом. А тут такой замечательный повод проявить себя, доказать, что он ничуть не хуже здоровых бойцов.
К ночи лес опустел. Мы и днем натыкались на оставленные первородными места стоянок, но теперь идти можно было, практически ничего не опасаясь. Говорна, когда мы с ней связались, сообщила, что они уже пробрались в лес и так и не заметили ни одного дозорного, зато успели понаблюдать днем за выступлением эльфийской армии. Давно я не чувствовал себя так свободно! Мы с Яном, который уже достаточно окреп, не забывали о бдительности, но, похоже, в этом не было необходимости. Если бы не голод, можно было бы и вовсе наслаждаться прогулкой. Впрочем, мы и так не сильно страдали – давно уже привыкли обходиться малым, так что нам вполне хватило подмоченных и отсыревших остатков солонины.
Добираться до руин Сепелары, чтобы встретиться с основной частью отряда, не понадобилось, в отсутствие эльфов и, как следствие, необходимости скрываться, мы смогли соединиться гораздо раньше. По этому поводу даже вышел небольшой праздник – оказывается, Хорст ухитрился ухватить какой-то тюк с одной из телег во время нападения на обоз.
«Машинально, ребята, вот ей-ей, оно само как-то схватилось. Ты, Эрик, когда закричал, чтобы все бежали, я как раз возле повозки дрался. Подумал, что все, сейчас, значит, все это изобилие сгорит. Так жалко стало, я схватил мешок, плюнул первородному, с которым дрался, в рожу и убежал. Он, наверно, удивился сильно перед смертью».
Смех смехом, но и сам Хорст едва остался в живых. Он до сих пор говорил слишком громко, а поначалу вообще боялся, что потерял слух. Впрочем, с моей помощью десятник быстро шел на поправку – к тому времени, как мы добрались до Пелары, он уже окончательно пришел в себя.
Мешок оказался наполнен хлебом и жареной свининой – настоящий праздник для тех, кому который день приходится довольствоваться солониной. Содержимое украденного мешка мы честно разделили между всеми присутствующими, но даже так получилось неплохо. В то утро я засыпал почти сытым, а уже через сутки мы вышли на берег Пелары.
Границы своих изначальных владений народ лесов без охраны не оставил – по реке периодически курсировали лодки, правда, не приставая к нашему берегу. В поле зрения эльфы появлялись нечасто, так что переплыть не слишком широкую водную преграду за это время было нам вполне по силам – если бы не опасение, что дозорные есть еще и на противоположном берегу. Сколько ни вглядывайся, а заметить на таком расстоянии замаскировавшегося первородного не представляется возможным. А вот нас, дружною толпою устроивших массовый заплыв, на речной глади увидеть будет проще простого, буде нам вздумалось бы перебираться внаглую. Мы так поступать, конечно, не стали – вместо этого просто дождались ночи, после чего Говорна снова устроила туман. Я не боялся, что первородные что-то заподозрят. Не думаю, что они могли усомниться в природном происхождении той непогоды, что предшествовала нашему нападению на обоз. Над рекой, кстати, этот прием оказался менее эффективен – туман быстро унесло ветром. Нам, однако, хватило – к тому моменту, как воздух очистился, весь отряд уже отсиживался в прибрежных кустах, борясь с дрожью от холода.
А дальше… Дальше было воплощение моей мечты. Откровенно говоря, следующие несколько дней я провел в каком-то чуть ли не пьяном угаре. Я убивал. Мы все убивали. Почти не встречая сопротивления, ведь наше появление оказалось для первородных совершеннейшей неожиданностью. Да и защищать себя им было трудно – мэллорновый лес действительно почти опустел, защитники ушли. Кажется, я почувствовал то, что обычно чувствовали первородные, входя в человеческие селения. Полную безнаказанность, вседозволенность. Эльфы – индивидуалисты, предпочитают жить на значительном расстоянии друг от друга даже в пределах одного города, поэтому нам не составляло труда окружить дом-дерево одной семьи и вволю покуражиться, после чего исчезнуть на время, чтобы через несколько часов появиться где-нибудь еще.
Потом, когда я пришел в себя, мне еще долго противно было смотреть в зеркало, хотя нам и удалось удержаться от самого страшного. Женщин и детей мы все же не трогали – только мужчин. Даже когда женщины пытались сражаться, их не убивали – ранили, а потом запирали или связывали. Но не думаю, что этот факт сильно нас обеляет. Я так и не смог для себя решить, было ли это нападение ошибкой, или мы все сделали правильно. С рациональной точки зрения я сделал то, что было необходимо. Наш визит действительно оказался серьезным ударом для эльфов, прежде всего, по их уверенности. Думаю, именно тогда они поняли, что безопасности нет нигде, даже у них дома, и что с ними могут поступить так же, как они сами поступают с «низшими». Но с точки зрения морали… Убивать тех, кто не может сопротивляться, было слишком просто. И ведь я действительно упивался своей ненавистью. Упивался тем, что вернулся в место, где меня держали на цепи, с оружием в руках и в компании вооруженных друзей. Теперь уже я пришел в чей-то дом и с радостью и упоением разрушал его, топча грязными сапогами поверженных хозяев. В конце концов, я все же смог поставить точную оценку своим действиям: то, что мы сотворили, было необходимо, но нельзя было получать от этого удовольствие.
Мы разорили только одно поселение – самое большое. То, в котором меня держали в плену – другие были либо слишком далеко, либо я вовсе не знал, где они находятся, а тратить время на поиски было опасно. Впрочем, нам и так хватило, как и первородным. Последние несколько семей просто бежали, прежде чем мы являлись – слухи о «безумных низших», устроивших кровавую потеху, наконец, распространились по лесу. Единственным по-настоящему светлым моментом во всей авантюре оказалось то, что мы все же нашли трех из семи наших пропавших бойцов – они были в плену. Впрочем, вид замученных почти до смерти друзей только распалил нас, давая новые силы для мести.
Когда Говорна на исходе второго дня резни аккуратно подергала меня за рукав и как-то робко спросила, не пора ли нам возвращаться, я будто очнулся. Впору было ужасаться от содеянного – больше всего меня поразила некоторая опаска, поселившаяся в глазах девочки. Она еще не боялась меня, но до этого явно оставалось недалеко. Именно в этот момент я, наконец, сообразил, что наш поход непозволительно затянулся. Первый шок у первородных прошел, они вот-вот будут готовы дать отпор, а нас явно недостаточно, чтобы принять бой, и слишком много, чтобы можно было без потерь убраться из леса скрытно. Я обвел взглядом солдат, собравшихся возле костра, – да-да, мы обнаглели настолько, что даже перестали скрываться, – и у многих из них было то же выражение лица, что и у Говорны. Я поспешил ответить:
– Ты права. Мы здесь уже слишком долго, да и сделали больше, чем я рассчитывал. Пора убираться, а то так и до беды недалеко. Давайте передохнем пару часов и будем уже возвращаться домой.
Облегчение в глазах присутствующих было столь явным, что я снова ужаснулся. Это же надо было настолько потерять над собой контроль! Так ведь действительно недолго превратиться в кровожадную тварь, одержимую только убийством! Когда все, кроме часовых, разлеглись, спеша урвать себе пару часов сна, я тихонько шепнул маленькой шаманке:
– Прости, что сорвался и что тебе пришлось в этом участвовать. Нельзя было так делать…
– Эрик, ты был в своем праве. Мы все были в своем праве, и никто тебя ни в чем не винит, – Говорна взглянула на меня очень серьезно. – Я просто испугалась, что ты не захочешь остановиться.
– Это было… упоительно, – признался я. – Как наркотик. Я всегда ненавидел наркотики и презирал наркоманов, а теперь вот сам чуть не превратился в такого же.
– Зато эльфы теперь долго не захотят на нас напасть. Хотя ненавидеть будут сильнее.
– Это не так уж плохо. Раньше-то они нас презирали!
* * *
И все же мой срыв чуть не стал причиной катастрофы. Мы слишком сильно задержались в мэллорновом лесу, из-за чего обратная дорога превратилась в кошмар. Первые признаки надвигающихся неприятностей проявились уже на закате, через час после того, как мы оставили позади самый первый разоренный дом на условной окраине города. Жертв удалось избежать только потому, что мы удвоили осторожность и, соответственно, здорово снизили скорость передвижения. На какое-то время создалось хрупкое равновесие – мы медленно продвигались по лесу, постоянно контролируя окружающую местность, а первородные нас сопровождали, избегая при этом открытых стычек. Однако я чувствовал, что расслабляться нельзя – стоило только увеличить темп передвижения, как боковые дозоры видели тени лучников среди деревьев. Короткий обмен стрелами и болтами, и все возвращалось на круги своя. Пару раз мы пробовали преследовать нападавших, но они тут же исчезали, зато стрелы летели уже с другой стороны. Нам не давали остановиться, но в то же время мешали ускориться. Создавалось впечатление, что первородные к чему-то готовятся, и им необходимо, чтобы мы сохраняли определенную, точно рассчитанную скорость. Это настораживало и наводило на неприятные мысли, хотя я никак не мог сообразить, для чего им это нужно. Перебраться через Пелару удалось без потерь, но только благодаря способностям Говорны. Подготовку к ритуалу девочка начала на ходу, максимально экономя время, и все равно потребовалось оставаться на месте целый час, прежде чем непрозрачная мгла затянула пространство над рекой. Все это время приходилось отбивать нападения преследователей, становившихся все более настойчивыми – эльфам очень не понравилась наша задержка. Было безумно жаль терять такой козырь, ведь теперь-то враги точно знают, что туман появляется не случайно, но рисковать и перебираться при ясной погоде было бы и вовсе самоубийством. Нас бы просто перестреляли, пока мы находились в воде – глупо было бы предположить, что на противоположном берегу нас не встречают. А так десяток бойцов охраняли что-то бормочущую под нос шаманку, а остальные разошлись по сторонам и предотвращали попытки подобраться поближе. Эльфов, похоже, было совсем немного, иначе они были бы не столь нерешительны.
Я надеялся, что после того, как мы переберемся через реку, нас оставят в покое – не тут-то было. Первородные как будто задались целью больше не давать нам останавливаться. Несколько ребят были ранены, только благодаря качеству орочьих кольчуг избежав смерти – эльфийские стрелы, конечно, пробивали плетение, но теряли силу, оставляя неприятные, но не смертельные раны. Со временем первородные осознали свою ошибку и стали целиться по лицу, беречься стало сложнее, но пока бойцам удавалось вовремя заметить слишком близко подобравшихся лучников, что позволяло вовремя реагировать, а стрелять издалека первородным не позволяла местность. Обилие веток и стволов не способствует прицельному выстрелу на большое расстояние.
– Так не пойдет, – внезапно сказал Ян где-то к полудню. – Мы уже сутки идем без остановок. Скоро начнем ошибаться. Эрик, они ведь нас так просто загонят. Нужно разделиться. Кто-то должен остаться и устроить заварушку, пока остальные скроются. Можно будет укрыться, спрятаться и немного поспать, а дальше действовать, как раньше – тихо и незаметно. – Напарник поднял ладонь и сощурил свой единственный глаз, видя, что я набрал в грудь воздуха для возражений:
– Не перебивай, Эрик. Я знаю, что ты сам такого никогда не предложишь, но ты не можешь не понимать, что мы не правы. Если идти так, как шли, потерь будет больше, и намного. Мы не можем остановиться на отдых – большая часть отряда тогда должна будет стоять на страже, иначе часовых просто тихо перебьют. Идти дальше без отдыха тоже нельзя – ребята уже устали, глаза смотрят хуже, реакция не такая быстрая. То, что мы чаще меняем дозоры, помогает мало. Нам по лесу идти еще сутки, и ты ведь сам понимаешь, что просто так нам выбраться не дадут, они нас гонят, как загонщики дичь. В общем, мы тут, пока ты был в дозоре, обсудили все и решили, что десяток должен остаться. Даже жребий уже бросили, так что все честь по чести.
На протяжении всего монолога я боролся с все усиливающимся возмущением, с трудом заставляя себя не прерывать «парламентера», поэтому, когда он закончил, мне пришлось приложить ощутимые усилия, чтобы отвечать спокойно. Нельзя было показать, в какую ярость меня привело предложение Яна – если разумный орет от возмущения, значит, он не уверен в себе и в том, что он делает. Значит, он боится. «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». Я прекрасно понимал, что доверие моих людей держится именно на том, что они знают – командир не ошибается. Лишать их этого доверия – преступление, особенно в нынешних обстоятельствах. Поэтому я заговорил подчеркнуто спокойно:
– Скажи мне, Ян, ты знаешь, за что мы с Беаром получили приставку «лан» к своим именам?
– Кто ж не знает?! – удивился напарник. – За то, что вы смогли вдвоем выбраться из леса, когда вас там оставили, да еще прибили нескольких первородных и взяли трофеи.
– Правильно, – одобрительно кивнул я. – А знаешь, почему я остался тогда в лесу?
– Вам приказал ваш тогдашний тысячник, – удивленно ответил Ян, не понимая, к чему я веду.
Я укоризненно покачал головой:
– Беару приказал и прочим помойным. Мы тогда должны были занять Пагауз, а пришли к его руинам. Ну и тысячник решил пожертвовать ранеными и помойными, чтобы иметь возможность спасти хотя бы часть армии. И поверь, меня среди оставшихся не должно было быть – мне-то как раз приказали отступать с остальными, но я не согласился. Нарушил, получается, приказ. Причем я никого не обвиняю, лан Орен, как ни крути, прав был. Но вот теперь ты хочешь, чтобы я поступил так же? Ты на что меня обрекаешь, дружище? – я говорил, а перед глазами вставали картины тех событий. Широкая, до сих пор не заросшая вырубка вокруг разрушенной крепости и мы – несколько десятков раненых и штрафников, с ужасом разглядывающих приближающуюся цепочку первородных. Я внезапно заткнулся на полуслове, забыв, что хотел сказать.
– Слушай, Ян, – пробормотал я совсем другим тоном. – А ведь это неплохая идея! Пагауз, конечно, разрушен, но нам в принципе хватит немного отсидеться. Там поляна тысячу шагов в поперечнике, подобраться так незаметно, как в лесу, эльфы не смогут…
– Командир! – торжественно прервал меня Ян. – Ты умный, а мы все дураки. Хотя нет, мы тоже умные. Если бы мы не придумали разделиться, ты бы не придумал отсидеться в Пагаузе.
Моей идеей остались довольны все, кроме, пожалуй, Говорны. Заметив, как она нахмурилась после моих слов, я тихонько поинтересовался, все ли в порядке.
– Не знаю, – покачала головой девчонка. Потом глубоко вздохнула и сказала: – Предки говорили, что мы должны торопиться, а мы собрались отдыхать.
– Когда они это говорили? – я насторожился. Имел уже возможность убедиться, что мнением предков лучше не пренебрегать.
– Когда мы еще на том берегу были, – вид у гоблинши был одновременно неуверенный и мрачный.
– Ну, наверное, это чтобы мы не задерживались? – попытался я успокоить девочку. – Мы ведь действительно слишком, гм, увлеклись.
– Надеюсь, что так, – как-то по-взрослому вздохнула юная шаманка. И уже совсем тихо: – Очень сильно надеюсь.
– Может, ты еще разок спросишь, когда мы остановимся на отдых? Все равно без отдыха из нас сейчас солдаты никакие, согласись?
– Конечно, – улыбнулась девочка. – Не переживай, наверно, я тоже просто устала.
По ее лицу было видно, что она по-прежнему мучается от дурных предчувствий.
Зная, где мы находимся, было нетрудно сообразить, куда нужно двигаться – местность мы все помнили отлично. Нам и направление-то менять почти не пришлось, просто повернули чуть восточнее и уже к ночи увидели просвет между деревьями. С прошлого года здесь ничего не изменилось – поросль стала чуть выше, а останки крепости почти скрылись под воспрянувшей травой, но нам это было неважно. Главное, что вокруг достаточно пустого, хорошо просматриваемого пространства, чтобы заметить приближение врагов задолго до того, как это станет опасным. Теперь, во время остановки, не нужно было большую часть бойцов отправлять в дозор, чтобы обеспечить безопасность, чем мы и воспользовались в полной мере, проведя на одном месте почти сутки. Первородные, надо полагать, были в ярости – во время своей смены я видел их силуэты, мелькающие на фоне леса, но напасть никто так и не решился – я тогда подумал, что их действительно было слишком мало для полноценного сражения.
Настоящего отдыха не получилось. Казалось, я только что уложил голову на изрядно опустевшую за время похода сумку, как почувствовал, что меня трясет за плечи Говорна. Девчонка уселась общаться с предками сразу, как только мы остановились на привал, и вот теперь, похоже, спешила поделиться сведениями:
– Эрик, духи говорят, что нам нужно торопиться. Они и раньше так говорили, но сейчас они уже просто требуют, – очень серьезно заверила меня шаманка, как только убедилась, что я продрал глаза.
– А причину спешки они не пояснили? – поинтересовался я хриплым со сна голосом.
– Нет. Они только сказали, что мы и так опаздываем, и что если не поторопимся, то больше торопиться вообще никуда не будем. Никогда.
После всего, что было, не доверять предчувствиям мелкой гоблинши было бы глупо, а в том, что все серьезно, можно было убедиться даже просто посмотрев на ее лицо. И без того не пышущее в последнее время здоровьем, оно было особенно бледно, черные глаза казались невероятно большими и тревожными. Я попросил Яна разбудить спящих и коротко рассказал об опасениях шаманки. Возмущаться никто не стал – в последнее время авторитет девочки взлетел до небывалых высот, бойцы были готовы носить ее на руках. Мало того что все понимали, благодаря кому мы до сих пор живы, так еще примешивались отцовские чувства – то, что едва вышедшая из детского возраста гоблинша воюет наравне с взрослыми мужиками, никого не оставляло равнодушным.
Последний участок пути от Пагауза дался нам как бы не тяжелее, чем все предыдущие приключения.
Конечно, после того, как мы углубились в лес, мы снова оказались «обласканы» вниманием эльфов. Следуя совету Говорны, мы почти полностью наплевали на осторожность и просто припустили изо всех сил по почти заросшей дороге, связывавшей когда-то Элтеграб и Пагауз. Думаю, эльфы не ожидали от нас такой прыти, так что нас пропустили достаточно далеко вперед, прежде чем хватились. Как только мы пересекли поляну, окружающую Пагауз, я шепотом скомандовал:
– Бежим так быстро, как только возможно!
Сначала нас даже не преследовали, где-то с километр мы бежали изо всех сил, и только потом я чуть снизил темп. Через некоторое время из-за спин полетели стрелы, причем целились первородные по ногам. Кто-то из бойцов удивленно выругался, оглянувшись назад:
– Это ж бабы! Нас гонят эльфийские бабы, чума на их головы!
Я промолчал, но только укрепился в своих выводах – нас преследовали не солдаты, которых, думаю, и вовсе не осталось в лесу. И в этом заключался наш шанс.
Несколько бойцов были ранены, но это не заставило нас замедлиться еще больше – мы просто подхватили под руки покалеченных и продолжили бежать, время от времени посылая в направлении преследователей арбалетные болты. Расчет был крайне прост: я надеялся, что дамы рано или поздно отстанут от усталости. Все же их никто не готовил к войне, хотя большинство отлично обучилось стрельбе из лука, как мы уже убедились. Мои предположения оказались правдивыми. Разъяренные нападением эльфийки недолго смогли следовать за нами и вскоре отстали, так что и мы смогли слегка уменьшить скорость, но не остановиться совсем. Пострадавшим наспех, на ходу, перемотали раны, я даже пытался как-то их лечить, но быстро оставил эту затею. Толку от этого было меньше, чем вреда – поставить на ноги никого не удалось, зато я сам начал стремительно терять силы.
Что-что, а бегать каждый из нас, включая Говорну, мог долго, никого, кроме раненых, тащить на себе не пришлось. Мы попеременно бежали и переходили на быстрый шаг весь остаток дня и всю ночь. С рассветом я с радостью понял, что узнаю места – до выхода из леса оставалось совсем недолго. Непроизвольно все мы начали ускорять шаг и, несмотря на усталость, развили почти такую же скорость, как вначале дороги от Пагауза. Остальные ребята чувствовали то же самое, у всех в глазах читалась плохо скрываемая радость. И вот, наконец, мы увидели степь. Я не удержался от радостного вопля, который был тут же поддержан остальными, включая совсем измотанных раненых. Мы отошли примерно на километр и, не сговариваясь, опустились на землю. Я прекрасно сознавал, что расслабляться рановато, но ничего не мог с собой поделать. Мысленно я уже был дома. Не думаю, что прояви я волю, мне удалось бы заставить кого-то двигаться дальше без отдыха – из нас как будто выдернули все кости. Хотелось просто лежать, глядя в ясное небо, и вдыхать запах степного разнотравья. И тем горше оказалось разочарование, когда я, наконец, осознал, куда столько времени нас гнали эльфы.
Мы почему-то совсем забыли о трехтысячной армии первородных, которые отправились штурмовать Кеймур. А вот те эльфы, которые остались дома, о них не забыли. Уже гораздо позже я узнал: как только жители эльфийской столицы поняли, что разобраться с нашим небольшим отрядом без потерь не выйдет, они сразу же отправили гонцов вдогонку ушедшим. Думаю, их правители были даже рады, что появился столь удобный повод для того, чтобы под благовидным предлогом отказаться от ставшего бесперспективным после уничтожения обоза нападения. Ведь никто не мог предположить, что после столь успешной диверсии мы решим продолжить веселье, вместо того чтобы вернуться домой и заняться обороной – а тут такой замечательный повод. Главные обидчики не сбежали, а остались в их владениях. Неожиданный и крайне неприятный сюрприз, но из всего можно извлечь пользу. Необходимо только устроить все так, чтобы подлые разорители не разбежались по норам, а по-прежнему шли одним отрядом! Именно это и обеспечили для спешащей на всех парах домой армии разъяренные эльфийские фурии. Пожалуй, если бы мы вырезали всех, включая женщин, все обошлось бы, но я все равно рад, что мы не стали этого делать. Кое-чего лучше не делать никогда, даже если это и невыгодно. Нет, я не собирался в дальнейшем благородно подставлять горло под удар эльфийской стрелы, если она выпущена женскими руками, но одно дело бой, а другое – нападение на мирных жителей, которые не могут сопротивляться. Мы и так прошли по самому краю.
Посланники застали «экспедиционный корпус» стоящим под стенами Кеймура в некоторой растерянности. Штурмовать эти стены под градом стрел и болтов они уже попробовали, и им не понравилось, но и возвращаться, даже не хлопнув дверью напоследок, было попросту стыдно. Первородные как раз раздумывали, что бы такое сделать, чтобы хоть как-то оправдать откровенно неудавшееся нападение, когда пришли вести из родного леса. В такой ситуации проигнорировать просьбу о помощи было бы откровенной глупостью – никто этого делать и не стал. Армия снялась с места крайне оперативно, чем привела в изрядное удивление Беара. Еще бы! Вечером он ложился спать в осажденном всего день назад городе, готовился к по крайней мере недельной осаде и потерям, а ночью его будят и сообщают: эльфы ушли. Просто так. После единственной и довольно бестолковой попытки нападения «с ходу». Думаю, друг был в полном недоумении, а вот у нас времени на удивление не оставалось.
Мы об этих событиях тогда ничего не знали. Не более получаса длилась моя борьба с неожиданно накатившей апатией, а потом мне все же удалось взять себя в руки и заставить уставшее тело двигаться. Движения, впрочем, все равно оставались вялыми и неторопливыми, ровно до тех пор, пока мы с Хорстом и Яном не отправились немного вперед по ходу движения – осмотреться и решить, куда лучше двигаться. Слишком далеко отойти не удалось. Стоило только подняться на небольшой холм, и вся расслабленность мгновенно вылетела из головы. Впереди, всего в получасе неспешного шага, виднелась огромная толпа первородных, и они спешили как раз в нашем направлении. Мы все трое как подрубленные повалились на траву и тут же поняли, что это бесполезно – остроглазые эльфы нас уже заметили. Даже издалека был слышен радостный рев, прокатившийся по рядам вражеской армии.
Уже не скрываясь, мы бегом спустились обратно к своим.
– Эльфы! – крикнул я на ходу. – Возвращаемся в лес!
И тут же выругался про себя. Бессмысленно. Те, кто нас так долго преследовал, никуда не ушли, так что скрыться не получится.
– Отставить в лес! – поправился я. – Бежим параллельно опушке! Бросайте все, кроме оружия и воды, снимайте кольчуги – они не помогут.
И сам подал пример, избавляясь от лишнего железа. Орочьи кольчуги чудо как прочны и легки, но нам это никак не поможет. Если по тебе стреляют три тысячи лучников, тут, пожалуй, спасет только крепостная стена, да и то не факт. Самое обидное, я отлично понимал, что бегство сейчас не поможет – мы слишком устали, у нас раненые. Оторваться не выйдет. Но и остановиться, чтобы принять смерть, не позволяла банальная упертость. Да и желание жить присутствовало, что уж там говорить.
И снова бег со смертью наперегонки. Я в который раз поймал себя на набившей оскомину мысли: я только и делаю, что прячусь или убегаю. Кажется, что-то подобное думал каждый из ребят – я не раз перехватывал взгляды, которые они бросали назад, и в этих взглядах была только мрачная решимость. Нетрудно было догадаться – бойцы прикидывают, как бы остановиться и дать бой. Пусть он будет последним, но хоть сколько-то врагов с собой утащить.
– Ребята, если вы еще во мне не разочаровались, прошу, послушайте меня в последний раз, – закричал я. – Не останавливайтесь, поднажмите. Я понимаю, что требую невозможного, но продержитесь. Продержитесь только до ночи. Я обещаю, как стемнеет, мы остановимся. – Я перевел дыхание, глотнул воздуха. – Остановимся и зададим тварям такого жару, что они до конца жизни по ночам гадить будут под себя. Они нами детей пугать будут, клянусь! Только продержитесь до ночи. Иначе они нас сейчас просто постреляют издалека или в плен захватят. Толку нам с такой смерти? Проще уж друг друга перебить, чтобы не мучиться.
И бойцы перестали оглядываться назад. Я видел, как раненые упрямо закусывали губы, опираясь на перебитые ноги – помогали тем, кто их тащит. Знали, что их не бросят, что не бросили бы, даже если бы меня не было рядом.
Эльфы не отставали. Нас начали охватывать с флангов, не давая возможности ни удалиться от леса, ни попытаться в нем скрыться – нам не хотели давать даже призрачной возможности выжить. В самом начале, думаю, у нас был шанс вернуться под защиту деревьев и, возможно, кому-то даже удалось бы вырваться из ловушки, если бы мы разошлись. Я сознательно отказался от этой идеи тогда. Слишком малы шансы и слишком велика вероятность, что люди не захотят больше прятаться. Нервное напряжение последних дней и без того выматывало не хуже долгого бега, заставить себя еще и искусно маскироваться, терпеливо выжидать, будучи готовым к обнаружению… Нет, не теперь. Мы слишком устали. Мы бежали на запад, вдоль кромки леса. Первое время я пытался вспомнить, нет ли впереди каких-нибудь поселений или хотя бы руин. Дурацкое занятие, ведь я прекрасно знал – степь пуста до самых предгорий. Даже руины Элтеграба остались позади. Впрочем, мы никак не смогли бы до них добраться, даже если бы рванули в противоположную сторону, чего делать было нельзя – эльфы вышли не прямо на нас, и когда мы встретились, они были чуть восточнее. Пришлось бы бежать почти навстречу первородным.
– Говорна, – я догнал чуть вырвавшуюся вперед шаманку, – когда мы нападем на эльфов, ты продолжишь бег.
– Нет! – возмущенно выдохнула девочка.
– Говорна, имей совесть! – слова мои прозвучали буднично, будто я отчитываю ее за очередную шкоду. – Ты нужна общине. Своему племени, людям и оркам. Где твоя ответственность? Ты что, не понимаешь, какой потерей будет твоя смерть?
– Ты тоже важен для племени, – возразила девочка. – Важнее, чем я. Давай ты продолжишь бежать, когда мы нападем на эльфов?
– Ты ведь понимаешь, что я этого сделать не могу. Я за них отвечаю. За каждого.
– Эрик, не трать дыхание, – отмахнулась шаманка. Мне она в этот момент показалась очень взрослой. – Я точно так же отвечаю за каждого из этих людей, как и ты. Или ты до сих пор нас делишь? Мы один народ, и каждый из людей такой же мой, как и каждый из гоблинов. Меня духи предков не примут, если я вас брошу.
– Да ты еще два месяца назад ничего не знала о духах предков! – в отчаянии рявкнул я.
– Теперь знаю! Не суетись, Эрик. Ты вождь, и ты свой долг выполняешь так, как его понимаешь. А я – шаман. Ученик шамана. И я тоже выполняю свой долг. – Ответ прозвучал так безапелляционно, что я не стал больше настаивать.
Солнце на небе будто остановилось. Казалось, мы бежим уже несколько суток, а светило только-только повернуло на закат. Я уже не чувствовал тела, не чувствовал ног. Я привычно подставлял плечо одному из подстреленных сутки назад – очередность была давно установлена, задумываться не приходилось. И так же привычно передавал очередного бедолагу, по лицу которого катились слезы от бессилия, следующему помощнику, даже не чувствуя облегчения. У меня даже не хватило сил вслух порадоваться, когда край солнца, последние несколько часов светившего в глаза, коснулся земли, хотя радость меня охватила буйная – насколько это было возможно для человека, который находится в крайней степени изнеможения. И было чему радоваться – впереди нас ждал вожделенный отдых. Осталось потерпеть совсем недолго. Мы бежали еще около часа, причем, кажется, даже смогли выжать из себя еще какие-то остатки сил, чтобы ускориться. Хотя возможно, мне просто показалось, что расстояние между нами и первородными чуть увеличилось.
– Стой! – крикнул я, наконец. Даже не крикнул, а скорее прокаркал. – Расходимся в стороны! Стреляйте лежа. Я хочу, чтобы у нас не осталось болтов!
Мне никто не ответил – дыхания не хватало.
Так быстро я, наверное, никогда в жизни не стрелял. Плевать, что руки дрожат, мне это сейчас не мешает. Я нажимаю на спусковой крючок сразу, как только тетива встает на задержку. Целиться не обязательно – первородные стоят достаточно плотно, в кого-нибудь да попадешь. В нас тоже стреляют, но в темноте по лежащему попасть не так-то просто, приходится стрелять навесом и наугад – зрение у эльфов все же не настолько острое, чтобы разглядеть на расстоянии двухсот шагов силуэт лежащего в густой траве стрелка, еще и скрытого маскировочным комбинезоном. Жаль только, что болтов осталось так мало, мы здорово потратились за время похода. Когда они кончаются, эльфы еще не подошли, они не торопятся. Тоже устали, наверное. Можно было бы успеть выстрелить еще разок. В голове пусто и спокойно. Я чувствую удар в лопатку – это случайная стрела все же нашла свою цель. Факт ранения отмечаю мимоходом, он не затрагивает эмоций. Так, легкое сожаление, что левой рукой драться будет неудобно. Ничего, у меня не двуручник. Кинжалом можно управляться и одной рукой. Я лежу в траве, дрожа от нетерпения. Чего они медлят? У меня осталось не так много сил, я сейчас просто вырублюсь от усталости, так и не ударив ни разу. Хочется напоследок увидеть страх в глазах врага. Болты закончились не только у меня – больше никто не стреляет. А первородные, вместо того чтобы закончить побыстрее этот длинный день, почему-то замедляют шаг.
«Что за издевательство? – думаю я с раздражением. – Они что, действительно ждут, когда мы сами сдохнем?» Я замечаю, что некоторые эльфы спотыкаются и падают, будто мы продолжаем стрелять. Дальше еще удивительнее – они, наконец, ускоряют шаг, но бегут не к нам, а, напротив, в сторону леса. От непонимания происходящего и возмущения хочется закричать, впасть в истерику, но не получается. Истерика – очень затратное мероприятие, у меня столько сил нет. Поняв, что драться сегодня больше не получится, я просто утыкаюсь лицом в землю и с вялым интересом разглядываю подстегнутым зельем зрением, как шевелится от дыхания трава. Сил нет ни на что. Даже слух почти отключился – слышен какой-то шум, крики, но все это как будто очень далеко. Разумом я понимаю, что надо бы сделать еще усилие и выяснить, наконец, что происходит, но в эмоциях царит полная апатия и опустошение.
Через какое-то время я чувствую, что меня переворачивают на спину. Я вижу перед собой незнакомое орочье лицо и окончательно теряю связь с реальностью. Откуда здесь могут взяться незнакомые орки? Мысли в голове вялые, едва ворочаются. Я опускаю кинжал, которым собирался полоснуть неосторожно приблизившегося разумного. Он же не эльф, зачем его резать? Мне что-то говорят, кажется, спрашивают, но я не могу сосредоточиться на вопросах – просто забываю начало предложения к тому моменту, как говорящий его заканчивает. Меня куда-то несут, держа за руки и за ноги, а мне даже не удается держать голову прямо, она так и болтается в такт шагам носильщиков. Меня куда-то укладывают, и я вижу высоко над собой лицо Беара. По его щекам катятся слезы. Зрелище столь неожиданное, что я на секунду прихожу в себя, но сказать так ничего не получается. Потратив на попытку говорить последние силы, я засыпаю.
* * *
Проснулся я в своем доме, в Кеймуре. Обведя взглядом знакомый потолок и чуть повернув голову, я обнаружил у своего одра незнакомую орчанку. Впрочем, после небольшого усилия я ее вспомнил – это была лекарка Кайкини, чьей ученице я вправлял сломанный нос во время соревнований за право получить руку и сердце Иштрилл. Воспоминание о погибшей жене впервые не вызвало острого приступа ярости по отношению к первородным. Тоска никуда не делась, но я с удивлением осознал, что больше не мечтаю резать всех эльфов без разбора. Нет, добрых чувств я к ним по-прежнему не испытываю, но от гложущей нутро ненависти, не дающей спокойно спать, я, похоже, избавился. И это хорошая новость – ненависть мешает. К вопросам войны продуктивнее подходить без лишних эмоций.
– Очнулся, предводитель? – с легкой улыбкой спросила Кайкини, заметив мой взгляд. – Давно пора! Я уж думала, ты к предкам собрался.
– Долго я спал?
– Да нет, всего-то сутки. А вот без сознания до этого провалялся дней восемь. Уже почти все из твоей безумной сотни в себя поприходили, а ты все разлеживаешься.
– Они живы?
– Живы. Многие ранены, но мало кому не повезло так, как тебе.
– А что со мной? – удивился я. Я не очень ясно помнил подробности последних минут перед боем.
– Стрела попала тебе в легкое и совсем чуть-чуть разминулась с сердцем. Навылет прошла, наконечник из груди показался. Ты разве не помнишь? Вроде говорили, ты еще в сознании был, когда тебя подобрали.
Я покачал головой:
– Помню удар по спине, а что именно произошло, я не выяснял. Не до того было. – Я, наконец, спросил то, что меня интересовало больше всего после состояния соратников: – Как ты тут оказалась? И почему эльфы нас не добили?
– Бежали эти эльфы, вот и не добили. – Хмыкнула орчанка.
– От кого? – тупо спросил я, но потом разум все же начал проясняться: – Стоп, подожди. Если ты здесь, то и все остальные тоже? Они от орков, бежали? Но как? Эльфов же все равно больше было! – Примерную численность орков я прекрасно знал. Трех тысяч не набиралось никак, даже если считать вместе с женщинами и детьми.
– Ну, не только от орков, – слегка смутилась лекарка. – Там все были, и люди, и эти смешные коротышки – гоблины. Ты давай лежи, тебе спать нужно. Вредно сейчас беспокоиться. Рану разбередишь.
– Кайкини! – взмолился я. – Не томи! Я буду больше беспокоиться, если останусь в неведении. Расскажи, а? Или позови Беара, пусть он расскажет!
– Ну ладно, – вздохнула женщина. – Так уж и быть. Беар твой пока занят, они с Кашишем сейчас с ног сбиваются, пытаясь разобраться, как всех наших устроить и к делу приспособить. Сама расскажу. Только быстро.
Из рассказа лекарки выходило следующее: народ орков находился в полутора переходах от Кеймура, когда передовые отряды разведчиков сообщили, что город осажден. Новость была неприятная, но из колеи никого не выбила. На собрании вождей даже до драки не дошло – все единогласно решили, что городу нужно помочь. Женщин и детей оставили под небольшой охраной, а воины быстренько собрались, и уже к утру отряд из восьмисот орков подошел к стенам города, рассчитывая устроить классическое нападение с тыла в разгар штурма. Каково же было удивление горцев, когда они обнаружили пустое пространство перед городом и удивленных защитников на стенах, вовсе не понимающих, что происходит. Впрочем, разобрались, кто есть кто, достаточно быстро. И тогда Беар решился рискнуть.
– Этот твой тысячник устроил настоящий скандал, – ухмылялась орчанка. – Вожди хотели, как положено, устроить собрание, подумать, что делать, обсудить все. Его, конечно, тоже позвали – как не позвать, если человек за других решает? Наши-то ему сказали, мол, как положено, мнение свое последним скажешь, потому как самый молодой. Ну и начали каждый свои мысли высказывать, обстоятельно. Только этот парень ждать не стал. Послушал-послушал, да и рявкнул, чтобы все заткнулись. Сказал, что ему на наши традиции плевать, если они мешают. Сказал, что раз эльфы так быстро убрались, то это наверняка проделки Эрика, и что раз так, тебе там сейчас тяжело придется. И если, мол, уважаемые вожди собираются целый день провести в спорах, то пусть засунут языки в задницы и заткнутся, потому что времени на разговоры нет, и нужно срочно отправляться тебе на помощь. Так и сказал! – На лице у орчанки появилось мечтательное выражение.
– Хотела бы я посмотреть на рожи наших вождей, когда они это услышали! У нас ведь как: если по морде друг другу съездили – ничего страшного, а вот говорить нужно обязательно со всем вежеством. А тут такое! В общем, вожди спорить не стали, решили потом за обиду спросить. Потому что пока Беар в сторонке с ними общался, люди, с которыми он из-за стен вышел, знакомились с нашими вояками. Ну и рассказали, куда, по их мнению, так торопились первородные. Намекали еще, что мы очень вовремя пришли – как раз когда враг ушел. Такого наши, конечно, стерпеть не могли! Так что пока старейшины там совещались, воины уже все решили. Если бы вожди воспротивились, их бы просто сместили. Ну, правда, они и так-то не хотели отсиживаться, просто не привыкли так быстро решать, – поспешила оправдать своих предводителей Кайкини.
– Вы, люди, хитрый народ, и это, наверное, хорошо. Раз уж мы теперь вместе. Ну а дальше ты догадываешься. Отправились мужики догонять эльфов, и успели в самый последний момент – вас там уже добивать собирались. Очень удачно получилось, первородные наших вояк не заметили до самого последнего момента. Очнулись, только когда по ним залп дали, да и то не сразу – слишком увлеклись. Тут одна смешная мелкая девчонка бегает, ученица ворчуна Квотара, так она рассказала, как вы у первородных в тылу веселились. Неудивительно, что они так жаждали до вас добраться! За это и поплатились.
