Планолет взмывает вверх. У меня тут же захватывает дух. Никогда раньше я не видела такой красоты! Внизу, как на ладони, Руар с его замками, башнями, тренировочными корпусами. А у горизонта — безумно красивое закатное небо, переливающееся всеми цветами радуги. Впечатления настолько яркие, что я забываю обо всем на свете.

Глэдис сидит рядом и так же, как я, завороженно смотрит на закат. По-моему, ей тоже нравится летать.

Я знаю, что мы летим на огромной скорости, но в прозрачном куполе планолета это абсолютно не ощущается. С интересом смотрю на мелькающие внизу поселения, каждое из которых накрыто силовым полем. Для свободных людей эти купола ничего не значат, но для несвободных они тюрьма. Правда, лучше, чем Катар. Здесь хоть климат нормальный, поэтому и голода нет. Да и Дэбэр с его рудниками от этих поселений далеко.

В то же время понимаю, что без силового поля — никуда. Если на Дарий вдруг нападут, защитные купола не дадут уничтожить поселения. Да что поселения… Сама планета накрыта точно таким же мощным силовым полем. Именно поэтому за все десятилетия войны на нас ни разу никто не отважился напасть. Все понимают — бесполезная затея. Силовой купол настолько мощный, что стрелять по нему — все равно что стрелять по себе. Тут же срикошетит — и поминай как звали.

К Адейре мы подлетаем через пару часов, когда ночь уже вступает в свои права. О! Я никогда не видела ничего подобного! Шикарный, сверкающий миллиардами огней мегаполис! Сверху он так же, как и Руар, накрыт силовым полем, чем-то похожим на гигантский, переливающийся всеми цветами радуги мыльный пузырь.

Огни! Огни! Огни! Повсюду огни! Их миллионы! Миллиарды! Современные здания переплетаются с древними дворцами и роскошными старинными резиденциями. А вдали — у подножия океана, на скалах — возвышается величественный императорский замок Аскорэор. Красота такая, что дух захватывает!

Причем в прямом смысле слова. При виде Аскорэора мне почему-то становится тяжело дышать. Меня так и тянет туда. Однако вместо замка планолет приземляется на спецплощадку во дворе какой-то старой резиденции.

Люк бесшумно, плавно открывается. Мы оказываемся в каком-то заброшенном, но в целом весьма живописном саду. Про то, что деревья и кустарники иногда надо подстригать, здесь, похоже, и не слышали. Разросшиеся лианы то и дело путаются под ногами. Пару раз спотыкаюсь о них, пока мы с Верховной Ведуньей идем к не менее запущенному старому поместью. Каменный, причудливый, построенный один Отар знает в каком веке, этот дом как нельзя кстати подходит к саду.

— Жди здесь, — повелевает старуха, оставляя меня у крыльца. Делает шаг к дому, но внезапно притормаживает. Усмехается. — Впрочем, кому я говорю… Ты же изведешься, если, пока меня нет, всю округу из любопытства не оббегаешь. Держи, — старуха кидает небольшой кошелек с дарами. — Постарайся особо никому на глаза не попадаться. И в неприятности не смей влипать! Чтобы через час была здесь. Все поняла?!

— О, дэуза! Я вас обожаю! — напрочь забыв про основное правило Руара — сдерживать свои эмоции, визжу от счастья. — Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Будь моя воля — так бы на шею и кинулась старой перечнице и даже чмокнула бы в ее сухую сморщенную щеку. Но воздержусь. Это был бы точно перебор.

Старуха лишь обреченно закатывает глаза, скрывается в доме. Подозреваю, она и сама до конца не понимает, почему так много позволяет мне. Бросаюсь к сопровождающему нас пилоту.

— Чей это дом? Ну давай, колись! Все равно же узнаю! — любопытство так и распирает.

Пилот, довольно молодой парнишка, недавно закончил обучение в нашей касте, так что мы с ним шапочно знакомы. Видимо, меня он тоже неплохо знает и, понимая, что я не отвяжусь, вздыхает.

— Дэуса Бэра. Верховного Лекаря. Личного доктора императора.

— Да иди ты! — восторженно выдыхаю я. — Того самого?! Смешного толстого коротышки, который вечно что-то жует? А еще одевается как фанфарон? О! Я хочу его видеть!

Я видела Бэра пару раз издалека в Руаре. Он — это что-то! Всегда старается наряжаться по последнему писку адейрской моды. Но при виде его хоть самой пищи! Несуразный, аляповатый, обвешанный кучей блестящих драгоценных цацек… И все время что-то жует. За ним даже постоянно слуга с подносом ходит, нося еду и выпивку. В прошлый раз мы с Мэд от смеха чуть животы не надорвали, глядя, как жеманный, разнаряженный Бэр с нашим мрачным, брутальным дэусом Карлом общается. Казалось, еще немного — и Верховный Воин точно отберет у Бэра недожеванную куриную ножку и отправит переодеваться в нормальное одеяние лекарей.

— А правда, будто этому дэусу Бэру достаточно бросить на человека взгляд, и он может сразу определить степень его родства с любым другим?

Пилот пожимает плечами.

— Всякое болтают, но не всему стоит верить. Хотя…

Парень оглядывается. Похоже, он тоже не прочь немного посплетничать. И я его понимаю: все лучше, чем без дела в планолете торчать. Пилот переходит на шепот:

— Поговаривают, этот Бэр еще тот пройдоха. Он на крючке добрую половину знати Адейры держит.

— Это как? — удивляюсь я.

— А так. Знать-то погулять налево любит. Вот и получается, что некоторые адейрские дэузы сами не знают, от кого у них дети: от мужа или любовника? А Бэру стоит взглянуть на ребенка — сразу точно определяет, кто его родители. И анализа не надо. Дар у него такой. Вот и представь, сколько народу ему за молчание платит, чтобы скандала не было. Бэр еще тот жук! Своего не упустит. Молчание, сама знаешь, дорогой товар.

Окидываю скептическим взглядом заросший сад.

— Если у него так много дар, хоть бы садовника себе завел, что ли.

Пилот хмыкает.

— Зачем дэусу Бэру напоказ свое богатство выставлять, если оно нажито, сама понимаешь, каким путем?

— Тоже верно…

Смотрю на светящиеся часы, горящие на панели планолета. На пустую болтовню уже пять минут потратила! Глэдис же мне всего час дала, чтобы по Адейре погулять!

Распрощавшись с нилотом, который бросает вслед убегающей мне завидующий взгляд, несусь к воротам мимо светящихся окон дома. Но все же притормаживаю. Любопытство берет верх: осторожно заглядываю в окно.

Ну точно! Тот самый знаменитый дэус Бэр — смешной толстенький коротышка, и опять что-то жует. Уютно устроившись в кресле напротив камина, с аппетитом обсасывает куриную ножку. На первый взгляд уделяя ей куда больше внимания, чем гостье — Глэдис, стоящей здесь же возле огня.

Мне, конечно, очень интересно, о чем они говорят, но желание самостоятельно пошастать по улицам ночной Адейры перевешивает на чаше весов, поэтому я выныриваю за ворота и растворяюсь в манящих огнях мегаполиса.

Приятное потрескивание горящих сухих дров в старинном камине. Мягкий приглушенный свет. Теплый плед, наброшенный на кресло, в котором сидит Глэдис. Уютная расслабленная атмосфера прохладного летнего вечера… безнадежно испорчена отнюдь не уютным разговором между двумя людьми, считающимися опорой императора Дэмониона.

— Ты уверен? — В голосе Глэдис звучит нескрываемое разочарование и… страх.

Да, пожалуй, именно это слово подходит лучше всего.

Страх.

Потому что ей есть чего бояться. И не только Глэдис, которая верой и правдой больше двух столетий служила императорскому дому. Бояться можно начинать всем дарийцам, ибо речь идет о будущем их империи. Хотя по Верховному Лекарю, например, особо и не скажешь, что он чем-то обеспокоен.

— Да. — Дэус Бэр как ни в чем не бывало отбрасывает обглоданную куриную косточку и берет с подноса, на котором стоит целая тарелка жареных ножек, очередную. С аппетитом впивается в нее крепкими и явно вставными зубами. — Все-таки мой повар гениально готовит. Рецепт землян, между прочим. Не хочешь попробовать, Глэдис?

Ведунья брезгливо морщится. Ей хочется говорить о деле, а не о куриных ножках.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Не хотел расстраивать. К тому же я до последнего надеялся, что одна из наложниц императора все же сможет зачать от него. Но увы… Кровь Дэмониона слишком сильна… Не думаю, что он когда-нибудь сможет стать отцом. Теоретически родить от него может только та, в чьих жилах течет не менее сильная кровь Древних. И желательно неразбавленная. Чистопородная.

— Такая, какая была у Арасэли, — осторожно уточняет ведунья, с заметной неохотой произнося ненавистное ей имя.

— Да. Именно Арасэли, — эхом отзывается Бэр. — Упокой Отар ее душу.

— Но императрицы больше нет. Она умерла при родах…

— Да будет тебе, Глэдис, — невесело хмыкает Верховный Лекарь. — Здесь нет чужих ушей. Мы оба прекрасно знаем, как она умерла.

Упоминание об этом окончательно портит Верховной Ведунье настроение.

— Думай, что говоришь, Бэр!

— Да ладно… Здесь же все свои.

Глэдис вынуждена признать, что он прав. Лицемерить нет смысла.

— Зачем говорить о том, чего уже не исправишь? Дэмонион сам вырезал весь ее род. На Дарии не осталось больше Древних. Где нам взять мать для наследника империи?

— Нигде, — ответ Бэра звучит как приговор. — Смирись, Глэдис. У Дарийской империи из наследников остался лишь Атарксис. И то, положа руку на сердце, чисто формально. Дэмонион сам виноват. Незачем было устраивать всю эту резню.

— Император должен был обезопасить Жезл Власти от посягательств Древних!

Наверное, это все же заложено в генах. Верховная Ведунья защищала императорскую семью сколько себя помнила. Никому не позволено сомневаться в решении ее правителя!

— Кто-нибудь из Древних рано или поздно мог попытаться претендовать на трон соправителя… Этого нельзя было допустить! Вспомни, что сделал брат Арасэли. Он единственный выжил в той резне, а затем явился к сестре и стал шантажировать нашего Повелителя, что расскажет Арасэли правду. Императору надо было сразу его убить! Но из-за этой лицемерки он пощадил… Дал этому отродью все — и что получил взамен своего великодушия? Мальчишка решил бросить вызов в День Солнцестояния Дэмониону.

— Но не бросил же!

— Потому что не успел.

— О да! Ты со своей шатерой успела его остановить. Элегантное вышло отравление. Лично я оценил. Жаль только, Арасэли не поверила в его случайную смерть. — Бэр откидывается на спинку кресла, с нескрываемым наслаждением предается воспоминаниям. — Кстати, красивая была девочка-шатера. Толковая. Как ее звали?

— Таисья…

— О да… Таисья. Жаль, не успел познакомиться с ней поближе.

— Не уходи от темы, Бэр.

Верховный Лекарь недовольно хмыкает, отправляя недоеденную куриную ножку на поднос. Ну вот! Глэдис добилась своего: испортила ему аппетит. Это под силу только ей!

— Хочешь знать мое мнение? Дэмонион сам во всем виноват! Не убей он ее брата, Арасэли бы не стала ему мстить… — Не выдержав, он раздраженно добавляет: — Что за дурная привычка у Дэмониона — сначала делать, а потом думать!

По Верховной Ведунье заметно, что она скептически относится к словам Бэра.

— Хочешь сказать, она изменила ему из мести?

— Да уж не из любви, — фыркает Бэр. — Арасэли была другой… Если бы он не убил ее брата… Если бы она не узнала… И у империи был бы законный наследник, а не нерожденный бастард. И не этот клоун Атарксис.

Глэдис поднимает усталый взгляд на Верховного Лекаря.

— Не говори так о нем. Атарксис все же троюродный племянник императора… Он наша последняя надежда. Не будет его — Дарий постигнет престолонаследный хаос. Сам знаешь, чехарда вокруг императорской короны еще никогда ни к чему хорошему не приводила.

Ей надо найти выход. Надо сделать это во что бы то не стало. Может, Бэр все-таки ошибается и Атарксис…

Верховный Лекарь без слов понимает, какая буря сомнений одолевает душу ведуньи.

— Глэдис! Давай смотреть правде в глаза! В этом высокомерном сопляке нет ни капли императорской крови! — внезапно психует Бэр. — Мне уже надоело повторять тебе это из раза в раз! Его бабка, будь она неладна, сходила на сторону с камердинером мужа. Неужели ты не видишь, что это недоразумение точная копия своего деда?! Структура черепа, разрез глаз. О Отар! Это же так элементарно! Не понимаю, почему вам не бросается это в глаза? — В голосе Бэра появляется откровенная брезгливость. — Он даже «эрг» выговаривает столь же провинциально, как его злополучный плодовитый дед. Я тебе точно говорю, Глэдис, если в День Солнцестояния Атарксис рискнет выйти на Плато Семи Ветров и затребовать Жезл Власти, чтобы занять второй трон соправителя Дарийской империи… ничем хорошим это ни для него, ни для империи не закончится. Помяни мое слово! Как только мальчишка коснется Жезла, то сразу же превратится в каменную статую, которая будет мало чем отличаться от остальных, стоящих на Плато.

Глэдис не выдерживает. Встав с кресла, она начинает нервно прохаживаться по комнате. Старая дарийская пословица «В ногах правда есть» как раз про нее. Старуха уже давно подметила: когда ходишь, лучше соображаешь. Но только не в этот раз. Самое страшное, что Бэр не лжет. Ему нет никакого резона лгать. И что делать с этой неприятной правдой, совершенно не понятно.

— Атарксису недавно исполнилось двадцать. Народ ждет, что, как только он вернется с Альтаира, то станет соправителем Дария. — Старуха срывается. — Бэр, мы оба знаем, если у Дарийской империи не будет наследника, мы все обречены. Не станет Дэмониона — не станет и империи! Вспомни историю вселенной, Бэр! Из-за распрей, борьбы за престол рушились цивилизации! Мы станем слабыми, и тогда Альтаирская империя вкупе с Земным Альянсом мигом подомнут нас под себя.

В комнате зависает напряженная тишина.

— Мне тоже, знаешь ли, не хочется умирать, Глэдис. Я еще слишком молод для этого. Но я не знаю, что делать! В Атарксисе нет императорской крови. И это надо принять. Остается лишь надеяться на несбыточное чудо, что у Дэмониона все же родится наследник…

— Мы оба знаем: не родится.

— Тогда остается молить Отара, чтобы объявился тот, кто сможет удержать Жезл Власти и не превратиться при этом в каменный столб! Хуже всего, что время на исходе. До Дня Солнцестояния осталось всего ничего… Если Атарксис не взойдет на Плато — это будет приравнено к его отказу от престола, если взойдет — к самоубийству!

Глэдис поднимает на Бэра выцветший от времени усталый взгляд.

— А что, если Атарксис все же возьмет в руки Жезл? — задумчиво произносит она.

— Глэдис, будь реалисткой. В этом кристалле сокрыта такая мощь… Он генерирует силовое поле планеты! У мальчишки не будет даже шанса выжить…

— Если только мы не заменим кристалл на фальшивку.

Едва слышные слова Верховной Ведуньи будто зависают в воздухе. Напряженное молчание длится минуту, другую…

Глэдис впервые осмелилась произнести эту крамольную мысль вслух.

— Хотя бы на время церемонии. А потом вернем кристалл обратно.

От удивления к дэусу Бэру резко возвращается аппетит. Не сводя глаз с Глэдис, он нащупывает на подносе недоеденную куриную ножку.

— Глэдис, ты в своем уме?! Как ты собираешься подменить кристалл, когда к нему прикоснуться может только Дэмонион?! Его попросишь? — ехидно интересуется Верховный Лекарь, запоздало замечая, что обсасывает уже обглоданную кость. — Вот император обрадуется! Особенно если учесть, что он на дух не выносит этого заносчивого молокососа Атарксиса.

— Если надо будет, и его, — отрезает старуха. — Можешь раздобыть копию кристалла? Я знаю: у тебя хорошие связи на Черном рынке, а там такими вещами балуются.

— Но почему сама его не наколдуешь?

— Нужна «чистая» фальшивка. Созданная без магии, иначе Жезл почувствует неладное и взбунтуется. А мне сюрпризы больше не нужны. И так огромный риск, что ничего не получится. Так можешь достать ювелирно сделанную стекляшку или нет?

Дэус Бэр, все еще отказываясь верить, что Верховная Ведунья говорит серьезно, пожимает плечами.

— Теоретически — могу.

— Сделай это практически. — Глэдис поднимает на ошарашенного лекаря белесый взгляд. — Мне надо, чтобы через час фальшивый кристалл был у меня.

— Но…

— Без «но» и лишних вопросов, Бэр. Какая тебе разница, как я возведу на престол Атарксиса? Сейчас нам самое главное — потянуть время и спасти империю от междоусобных войн.

Дэус Бэр понимающе кивает, звонит в колокольчик, стоящий здесь же, на подносе.

— Что ж, пусть будет по-твоему, Глэдис. Надеюсь, ты знаешь, что творишь. Но учти! Если что, я буду все отрицать.

— Кто бы сомневался, — усмехается Верховная Ведунья, бросая задумчивый взгляд в открытое окно, туда, где вдали виднеются яркие бурлящие огоньки Адейры.