1990: Икар тонет

Первый раз Натан Брайс отыскал Томаса Джерома Ньютона по рулончику пистонов. Он отыскал его вторично по фонограмме, на которую наткнулся так же случайно, как и на пистоны, но смысл находки – по крайней мере отчасти – понял куда быстрее, чем в первом случае. Это произошло в октябре 1990 года в магазине «Уолгрин» в Луисвилле, за несколько кварталов от дома, где Брайс и Бетти Джо Мошер снимали квартиру. С прощальных слов Ньютона на телевидении прошло семь месяцев.

И Брайс, и Бетти Джо сохранили бо́льшую часть полученного в «Уорлд энтерпрайзес», и особой нужды зарабатывать на жизнь у Брайса не было как минимум в ближайшие год-два. Тем не менее он устроился консультантом на фабрику научных игрушек, – что, как он не без определенного удовлетворения отметил, позволило его карьере в химии описать полный круг. Однажды вечером на полпути с работы он зашел в «Уолгрин» купить шнурки для ботинок, но в дверях остановился у большой металлической корзины с музыкальными записями под табличкой: «Распродажа: 89 центов за штуку». Брайс всегда был охотником до выгодных покупок. Он помусолил несколько ярлычков, минуту-другую поразмыслил, не купить ли парочку, и затем обнаружил любительски оформленную запись, которая немедленно поразила его названием. С тех пор как фонограммы стали продавать в виде металлических шариков, производители обычно упаковывали их в пластиковые коробочки, к которым крепились большие пластиковые же ярлыки с картинкой и обычно нелепой надписью, как на старых виниловых альбомах. У этого шарика ярлык был картонный, без всякой картинки. В попытке хоть как-то соригинальничать создатели ярлыка прибегли к банальному приему: набрали текст без прописных букв. Надпись гласила: «стихи из далекого космоса». И на обороте картонки: «мы гарантируем, что вы не знаете этого языка, но пожалеете, что не знаете! семь внеземных стихотворений человека, которого мы называем пришельцем».

Больше не мешкая, Брайс отнес запись в кабинку для прослушивания, опустил шарик в паз и нажал кнопку. Язык, который он услышал, действительно был странным: печальный, тягучий, с протяжными гласными, с незнакомыми повышениями и понижениями тона, совершенно непонятный. Но голос, вне всяких сомнений, принадлежал Т. Дж. Ньютону.

Брайс выключил проигрыватель. В самом низу карточки-ярлыка значилось: «записано студией „третий ренессанс“, нью-йорк, салливан-стрит, двадцать три».

Этот «Третий ренессанс» располагался на чердаке. Персонал состоял из одного человека – щеголеватого молодого негра с огромными усами. По счастью, он был в отличном настроении и с готовностью рассказал Брайсу, что «пришелец» – богатый псих Том Как-его-там и живет где-то в Гринвич-Виллидж. Этот богатый псих сам явился сюда и оплатил стоимость записи и дистрибуции. Его можно найти в кофейне-рюмочной «Ключ и цепь» на углу…

Заведение «Ключ и цепь» оказалось реликтом кофеен, исчезнувших в семидесятые. Вместе с несколькими другими оно сумело выжить, поставив барную стойку и торгуя дешевой выпивкой. Тут не было барабанов бонго и объявлений о поэтических вечерах – их времена ушли безвозвратно, – но на стенах висели любительские картины, в зале стояли грубые деревянные столы, а немногочисленные посетители намеренно одевались как бродяги. Томаса Джерома Ньютона среди них не оказалось.

Брайс заказал виски с содовой и начал пить не спеша, готовясь прождать несколько часов. Однако не успел он приступить ко второй порции, как вошел Ньютон. Поначалу Брайс не узнал его. Ньютон слегка горбился и шел с бо́льшим трудом, нежели прежде. На нем были всегдашние темные очки, но теперь он держал в руке белую трость, а на голове у него красовалась – вот те на! – серая фетровая шляпа. Толстая сиделка в больничном халате вела Ньютона под руку. Подведя к стоявшему отдельно столику в глубине зала, она усадила его и вышла. Ньютон сразу обернулся к бару и сказал: «Добрый вечер, мистер Элберт». Бармен ответил: «Сейчас, папаша». Откупорив бутылку джина «Гордонс», он водрузил ее на поднос вместе с флаконом горькой настойки «Ангостура» и стаканом и отнес все это к столу Ньютона. Тот вынул из кармана рубашки купюру и протянул бармену со слабой улыбкой и словами: «Сдачи не надо».

Брайс со своего места у стойки пристально наблюдал, как Ньютон пошарил по столу, нашел стакан и налил до половины чистым джином, после чего плеснул порцию биттера. Он обошелся без льда и не стал размешивать напиток, а сразу пригубил. Внезапно Брайс задумался, почти в панике, что скажет Ньютону – теперь, когда нашел его? Можно ли подбежать, сжимая в руке виски с содовой, и выпалить: «С прошлого года я передумал. Я хочу, чтобы антейцы взяли власть. Я читал газеты и теперь хочу, чтобы антейцы взяли власть»? В голове не укладывалось, что он все-таки разыскал Ньютона, а тот выглядит почти комическим пьянчугой… Фантастический разговор в Чикаго, казалось, состоялся то ли во сне, то ли на другой планете.

Брайс долго смотрел на антейца и вспоминал, как последний видел Проект, паром Ньютона, из иллюминатора военного самолета, уносившего его, Бетти Джо и еще пятьдесят сотрудников прочь от строительной площадки в Кентукки.

На мгновение Брайс почти забыл, где находится. Он вспоминал красивый большой и нелепый корабль, который они строили в Кентукки, вспоминал тогдашнюю радость от работы, когда он на какое-то время ушел с головой в проблемы металлов и керамики, температуры и давления, когда ему казалось, что его жизнь посвящена чему-то важному, чему-то сто́ящему. Наверно, детали корабля уже начали ржаветь, если только агенты ФБР не залили их термопластиком и не отправили на вечное хранение в подвалы Пентагона. Так или иначе, едва ли цель правительственных чиновников – спасти корабль.

И тогда, в тоске от этих мыслей, Брайс подумал: «Какого черта?» – встал, подошел к столику Ньютона, сел и произнес спокойно и отчетливо:

– Здравствуйте, мистер Ньютон.

Голос Ньютона прозвучал так же спокойно:

– Натан Брайс?

– Да.

– Что ж. – Ньютон допил стакан, который держал в руке. – Я рад, что вы пришли. Думал, возможно, вы придете.

Что-то в тоне его голоса – быть может, легкая отстраненность – покоробило Брайса. Ему сделалось неловко.

– Я наткнулся на вашу запись, – сказал он. – Ту, со стихами.

Ньютон улыбнулся одними губами.

– Да? И как вам понравились мои стихи?

– Не очень. – Брайс надеялся, что Ньютон оценит откровенность, но слова прозвучали сварливо. Он прочистил горло. – Зачем вы вообще их записали?

Ньютон по-прежнему улыбался.

– Поразительно, до чего некоторые не умеют делать выводы. По крайней мере, так мне сказал один человек из ЦРУ. – Он начал наливать себе еще порцию джина, и Брайс увидел, что его рука заметно дрожит. – Никакие это не стихи. Что-то вроде письма.

– Письма? Кому?

– Моей жене, мистер Брайс. И некоторым мудрецам моего народа, которые подготовили меня к… к этой жизни. Я надеялся, что запись когда-нибудь передадут в эфир в УКВ-диапазоне. Знаете, ведь только эти передачи можно принять на другой планете. Насколько я знаю, пока не передавали.

– Что сказано в письме?

– «Прощайте». «Идите к черту». В таком духе.

Брайсу становилось все более не по себе. На мгновение он пожалел, что не прихватил с собой Бетти Джо. Рядом с ней все становится понятнее, проще, не так мучительно. С другой стороны, Бетти Джо, к несчастью, возомнила, что влюблена в Т. Дж. Ньютона, и это только могло все усложнить. Брайс молчал, не зная, что сказать.

– Да, Натан… надеюсь, вы не обидитесь, если я буду называть вас Натаном? Теперь, когда вы меня нашли, чего вы от меня хотите? – Ньютон улыбнулся под темными очками и нелепой шляпой. Улыбка казалась старше Луны; она вообще не походила на человеческую.

Брайс внезапно растерялся и от этой улыбки, и от печального, невероятно усталого голоса. Прежде чем ответить, он налил себе джина, нечаянно звякнув горлышком бутылки о край стакана. Затем выпил, пристально глядя на Ньютона – на матовую зелень очков. Зажал опустевший пластиковый стаканчик в ладонях, уперся локтями в стол и сказал:

– Я хочу, чтобы вы спасли мир, мистер Ньютон.

Улыбка Ньютона не изменилась, и ответил он без паузы:

– Его стоит спасать, Натан?

Брайс явился сюда не для того, чтобы обмениваться ироничными замечаниями.

– Да, – сказал он. – Мне кажется, этот мир стоит того, чтобы его спасли. В любом случае я хочу прожить свою жизнь до конца.

Внезапно Ньютон повернулся в сторону бара и подался вперед.

– Мистер Элберт, – позвал он, – мистер Элберт!

Бармен, человечек с печальным худым лицом, очнулся от задумчивости.

– Да, папаша? – мягко ответил он.

– Мистер Элберт, – сказал Ньютон, – вам известно, что я не человек? Что я прилетел с планеты под названием Антея на космическом корабле?

Бармен пожал плечами:

– Слышал, да.

– Ну, так все и было, – сказал Ньютон. – О да!

Он замолчал, и Брайс не сводил с него глаз, потрясенный не словами Ньютона, а детскими, подростковыми, глуповатыми нотками голоса. Что с ним сделали? Только ли ослепили?

Ньютон снова обратился к бармену:

– Мистер Элберт, вы знаете, зачем я явился на эту планету?

Бармен даже не поднял глаз.

– Нет, папаша. Об этом я не слыхал.

– Так вот, я прилетел вас спасти. – За иронией этих слов угадывалась истерика. – Я явился сюда спасти вас всех.

Бармен усмехнулся своим мыслям, затем сказал:

– Ты лучше поспеши с этим, отец. Ведь можешь и опоздать.

Ньютон опустил голову то ли от стыда, то ли от безнадежности, то ли от усталости.

– О да, – почти прошептал он. – Со спасением стоит поторопиться. – Затем снова поднял лицо и улыбнулся Брайсу. – Вы видитесь с Бетти Джо?

Вопрос застиг Брайса врасплох.

– Да…

– Как она? Как Бетти Джо?

– С ней все в порядке. Скучает по вам. Как сказал мистер Элберт, нас надо спасать поскорее. Это возможно?

– Нет. Извините.

– Ни малейшего шанса?

– Увы. Ни малейшего. Правительство все обо мне знает…

– Вы им рассказали?

– Мог бы и рассказать, это не играло роли. Они давно уже обо всем знали. Мы были наивны.

– Кто? Вы и я?

– Вы. Я. Мой народ… мой мудрый народ… – Он тихо добавил: – Мы были наивны, мистер Элберт.

Элберт ответил так же негромко:

– Правда, папаша? – Он говорил участливо, словно и впрямь на миг поверил словам Ньютона.

– Вы проделали большой путь.

– Да, большой. На маленьком кораблике. Вперед, вперед, вперед… Это было очень долгое путешествие, Натан, но я коротал время за чтением.

– Да. Но я не это имел в виду. Я хотел сказать, вы проделали большой путь уже здесь, по прибытии. Деньги, новый корабль…

– О, я заработал кучу денег. И все еще зарабатываю. Больше, чем когда-либо. У меня есть деньги в Луисвилле, деньги в Нью-Йорке, около пятисот долларов в кармане и медицинская страховка от государства. Я теперь американский гражданин, Натан. Мне дали гражданство. Наверно, я мог бы получать пособие по безработице. «Уорлд энтерпрайзес» работает без какого-либо моего вмешательства, Натан. «Уорлд энтерпрайзес».

Брайс, в ужасе от того, как выглядит и говорит Ньютон, не мог смотреть ему в лицо и уставился в стол.

– Разве корабль нельзя достроить?

– Вы считаете, мне позволят?

– Со всеми вашими деньгами…

– Вы считаете, я этого хочу?

Брайс поднял глаза:

– А что, нет?

– Нет. – Лицо Ньютона показалось чуть более старым, более естественным, более человеческим. – Да, наверно, я действительно этого хочу, Натан. Но недостаточно. Недостаточно.

– Тогда что будет с вашим народом? С вашей семьей?

Ньютон опять улыбнулся своей неземной улыбкой:

– Как я понимаю, все они умрут. Но и тогда они, вероятно, переживут всех вас.

Брайс удивился собственным словам:

– Ваш мозг тоже загубили, мистер Ньютон? Как и зрение?

Выражение лица Ньютона не изменилось.

– Вы ничего не знаете о моем мозге, Натан. Вы родились на Земле.

– Вы изменились, мистер Ньютон.

Ньютон тихонько рассмеялся:

– И во что же я превратился, Натан? Во что-то новое или во что-то старое?

Брайс не нашелся с ответом и промолчал.

Ньютон налил себе немного, затем сказал:

– Эта планета обречена так же бесповоротно, как Содом. Я ничего не могу с этим поделать. – Помолчал. – Да, часть моего мозга разрушена.

Брайс сказал, подыскивая возражения:

– Но корабль…

– Корабль бесполезен. Его надо было закончить в срок, а теперь мы уже просто не успеем. В следующий раз наши планеты сблизятся только через семь лет. Они уже расходятся. И Соединенные Штаты не позволили бы мне его достроить. А если б и позволили, не дали бы произвести запуск. И даже если бы дали, то арестовали антейцев, прилетевших на Землю, и, наверное, ослепили бы их. И разрушили их мозг…

Брайс допил стакан.

– Вы говорили, у вас при себе есть оружие.

– Да, говорил. Я лгал. Нет у меня никакого оружия.

– Зачем вы солгали?..

Ньютон подался вперед, осторожно поставив локти на стол.

– Натан. Натан. Я боялся вас тогда. Боюсь и сейчас. Я боялся всего каждую минуту на вашей планете, на вашей чудовищной, прекрасной, страшной планете со всеми ее странными созданиями, и обилием воды, и, главное, с ее человечеством. Я все еще боюсь. Мне будет страшно умирать здесь.

Он умолк и, когда Брайс не решился возразить, заговорил снова:

– Натан, представьте себе шесть лет среди обезьян. Или среди насекомых, среди деловитых безмозглых муравьев.

Сознание Брайса неожиданно прояснилось.

– По-моему, вы лжете, мистер Ньютон. Мы для вас не насекомые. Может, и были поначалу, но теперь уже нет.

– О да, я вас полюбил, это точно. Некоторых. Но вы все равно насекомые. Хотя, возможно, я больше похож на вас, чем на себя. – Он улыбнулся своей прежней печальной улыбкой. – В конце концов, вы, люди, предмет моих научных интересов. Я изучал вас всю жизнь.

– Чистые стаканы нужны? – крикнул бармен.

Ньютон осушил свой.

– Обязательно, – сказал он, – принесите нам два чистых стакана, мистер Элберт.

Пока бармен протирал стол большой оранжевой тряпкой, Ньютон сообщил:

– Мистер Элберт, я все-таки решил не спасать нас всех.

– Ужасно. – Элберт поставил на влажный стол чистые стаканы. – Мне жаль это слышать.

– Жаль, правда? – Ньютон на ощупь отыскал новую бутылку, открыл, наклонил над стаканом. Наливая джин, спросил: – Часто ли вы видитесь с Бетти Джо, Натан?

– Да. Мы с Бетти Джо живем теперь вместе.

Ньютон пригубил напиток.

– В качестве любовников?

Брайс тихо рассмеялся:

– Да, мистер Ньютон, в качестве любовников.

Лицо Ньютона стало бесстрастным, что, как знал Брайс, служило прикрытием для чувств.

– Значит, жизнь продолжается.

– Ну а вы-то как думали? Конечно продолжается.

Внезапно Ньютон засмеялся. Брайс был поражен; он ни разу не слышал его смеха. Затем, подрагивая от хохота, Ньютон сказал:

– Отлично. Значит, ей не одиноко. Где она сейчас?

– Дома, в Луисвилле, со своими кошками. Пьет, наверно.

Голос Ньютона опять стал спокоен:

– Вы ее любите?

– Не прикидывайтесь дураком, – сказал Брайс. Ему не понравился этот смех. – Бетти славная женщина. Мне с ней хорошо.

Ньютон мягко улыбнулся:

– Не делайте неверных выводов из моего смеха, Натан. Я думаю, это прекрасно, что вы вместе. Вы поженились?

– Нет. Но я думал об этом.

– Непременно поженитесь. Поженитесь и отправляйтесь в свадебное путешествие. Вам нужны деньги?

– Я не поэтому не женился. Но деньги могут пригодиться, это верно. Вы хотите мне их дать?

Ньютон вновь рассмеялся. Казалось, он очень обрадовался.

– Да, конечно. Сколько вам нужно?

Брайс отпил глоток.

– Миллион долларов.

– Я выпишу чек. – Ньютон вытащил из кармана рубашки чековую книжку, положил на стол. Она была оформлена на счет в банке «Чейз-Манхэттен». – Я когда-то смотрел телесериал про чек на миллион долларов, еще там, дома. – Он придвинул книжку Брайсу. – Заполните, а я подпишу.

Брайс вынул из кармана купленную в универмаге шариковую ручку и написал на верхнем чеке сначала свою фамилию, затем сумму: «$1 000 000,00». Вывел, старательно выписывая буквы: «Один миллион долларов». Придвинул книжку обратно.

– Готово.

– Вам придется направить мою руку.

Брайс встал, обошел стол, вложил ручку в пальцы Ньютона и держал его запястье, пока антеец писал четким ровным почерком: «Томас Джером Ньютон».

Чек Брайс спрятал в бумажник.

– Помните, – спросил Ньютон, – фильм «Письмо трем женам», его еще показывали по телевидению?

– Нет.

– В общем, я выучился письменным буквам по фотографии того письма, двадцать лет тому назад, на Антее. У нас был хороший прием этого фильма, по нескольким каналам.

– У вас отличный четкий почерк.

Ньютон улыбнулся:

– Разумеется. Мы все делали как нельзя лучше. Ничего не упускали из виду. Я трудился изо всех сил, чтобы стать имитацией человека. – Он повернулся к Брайсу, как будто мог видеть собеседника. – И разумеется, мне это удалось.

Брайс молча вернулся на свое место. Сейчас следовало выразить сочувствие или что-нибудь вроде того, но он ровным счетом ничего не испытывал и потому промолчал.

– Куда вы отправитесь с Бетти Джо? На эти деньги?

– Не знаю. Может, на Тихий океан, на Таити. Наверно, прихватим с собой кондиционер.

Ньютон вновь улыбнулся своей лунной улыбкой, неземной антейской улыбкой:

– И будете пить не просыхая, Натан?

Брайсу стало неловко.

– Можно попробовать, – сказал он.

На самом деле он не знал, что станет делать с миллионом долларов. Считается, что люди периодически спрашивают себя, что будет, если кто-нибудь даст им миллион, однако он себе такого вопроса не задавал. Быть может, они действительно уедут на Таити и будут напиваться в хижине из пальмовых листьев, если на Таити еще сохранились хижины. Если нет, остановятся в таитянском «Хилтоне».

– Что же, желаю вам счастливого пути, – сказал Ньютон. И, помолчав, добавил: – Я рад, что смог что-то сделать со своими деньгами. У меня их ужасно много.

Брайс встал, собираясь уйти, чувствуя усталость и легкое головокружение от выпитого.

– И что, ни малейшего шанса?..

Ньютон улыбнулся еще более странно; рот под очками и шляпой казался беспомощной кривой линией – детской попыткой нарисовать улыбку.

– Ну конечно, Натан, – сказал он. – Конечно, шанс есть.

Глаза Ньютона скрывались за темными стеклами, но у Брайса возникло ощущение, что тот смотрит куда-то в сторону.

– Легко пришло – легко ушло, – сказал Ньютон. – Легко пришло – легко ушло.

Он задрожал. Угловатое тело накренилось вперед, фетровая шляпа бесшумно соскользнула на стол, обнажив снежно-белые волосы. Затем антеец уронил голову на тонкие руки, и Брайс увидел, что тот плачет.

С секунду Брайс просто стоял, глядя на него. Потом обошел стол и, встав на колени, обнял антейца за плечи и осторожно поддерживал, чувствуя, как легкое тело трепещет, словно тельце хрупкой страдающей птицы.

Подошел бармен и, когда Брайс поднял голову, сказал:

– Боюсь, ему нужна помощь.

– Да, – ответил Брайс. – Да, я думаю, нужна.