Люди из ФБР вели себя достаточно корректно, говорили вежливо, но после двух дней бессмысленных расспросов Брайс так устал, что перестал даже злиться на презрение, которое чувствовал за их вежливостью. Если бы его не отпустили на третий день, он бы, наверно, сломался. И все же сколько-нибудь заметно на него не давили – видимо, не сочли достаточно важной фигурой.

На третье утро сотрудник ФБР, как обычно, явился забрать его из хостела ИМКА и отвезти за четыре квартала до здания Федеральных служб в центральном районе Цинциннати. ИМКА тоже внесла свой вклад в охватившую Брайса усталость. Если бы он верил, что у фэбээровцев есть воображение, он бы решил, что его нарочно поселили здесь, чтобы вогнать в депрессию нарочито бодрой обстановкой, мрачной дубовой мебелью и залежами нечитаных христианских брошюр.

На сей раз Брайса отвели в помещение ФБР, где он еще не был, – что-то вроде стоматологического кабинета. Там лаборант сделал ему какой-то укол, измерил давление и пульс, а потом снял рентгенограммы черепа. Кто-то объяснил, что это надо для «обычной процедуры установления личности». Брайс не мог вообразить, какое отношение частота пульса имеет к его личности, но спрашивать не стал. Затем неожиданно все кончилось, и Брайсу объявили, что больше к нему вопросов нет. Он глянул на часы. Десять тридцать утра.

На пути от кабинета к главному выходу его ждало новое потрясение. По коридору навстречу ему рослая бабища вела Бетти Джо. Поравнявшись, та молча улыбнулась Брайсу, и бабища провела ее в комнату, откуда только что вышел Брайс.

Он поразился собственной реакции. Несмотря на усталость, встреча наполнила его воодушевлением. Так хорошо было увидеть эту толстощекую простушку в мрачно официозном коридоре Федерального бюро расследований.

Брайс сел на ступени у выхода под холодным декабрьским солнцем и стал ждать. Почти ровно в полдень Бетти Джо вышла и уселась рядом с ним, тяжело и вместе с тем робко. В прохладном воздухе запах ее духов показался теплым – сильным и сладким одновременно. Проворный молодой человек с портфелем взбежал по ступеням, старательно не замечая сидящих. Брайс повернулся к Бетти Джо и с удивлением заметил припухшие от слез глаза. Он нервно глянул на нее:

– Где вас держали?

– В женском филиале ИМКА. – Она поежилась. – Мне там не понравилось.

Мог бы и сам догадаться, если бы подумал.

– Я был в мужском, – сказал Брайс. – Как с вами обращались? В ФБР, я имею в виду.

Какая же нелепость говорить аббревиатурами: ИМКА, ФБР…

– Да вроде ничего. – Бетти Джо покачала головой и облизнула губы. Они у нее были полные, без всякой губной помады, сейчас ярко-красные от холода. – Но они задали прорву вопросов, это уж точно. Про Томми.

Отчего-то упоминание о Ньютоне смутило Брайса. Сейчас ему не хотелось говорить про антейца.

Бетти Джо как будто почувствовала это смущение – или разделяла его. Помолчав, она спросила:

– Не хотите перекусить?

– Хорошая мысль. – Брайс встал и запахнул плащ. Потом наклонился и протянул ей обе руки, помогая встать.

Они набрели на хороший тихий ресторанчик, где взяли основательный ланч. Сплошь натуральная пища, без синтетики, а в конце им даже подали настоящий кофе, правда, по тридцать пять центов за чашку. Впрочем, денег у обоих было хоть отбавляй.

За ланчем они мало разговаривали и не вспоминали о Ньютоне. Брайс поинтересовался планами Бетти Джо; та в ответ лишь покачала головой. Когда с едой было покончено, он спросил:

– Что будем делать теперь?

Сейчас Бетти Джо выглядела лучше, она заметно успокоилась и приободрилась.

– Почему бы нам не сходить в зоопарк? – предложила она.

– Действительно, почему бы и нет? – Мысль Брайсу понравилась. – Можем поймать такси.

Народу в зоопарке было мало, видимо из-за рождественских праздников, и Брайса это вполне устраивало. Они прогуливались по зимним павильонам (все звери были сейчас там) и мило беседовали. Ему понравились большие наглые кошки, особенно пантеры, а Бетти Джо – яркие тропические птицы. Брайс был признателен ей за равнодушие к обезьянам, которых считал непристойными маленькими тварями; он бы огорчился, если бы она, как многие женщины, сочла бы их милыми и забавными. Брайс не находил в обезьянах ничего забавного.

Его также приятно удивило, что здесь продают пиво, и не где-нибудь, а у входа в аквариум. Они взяли бумажные стаканчики с пивом внутрь (хотя вывешенное там объявление строго это запрещало) и сели в приглушенном свете перед большим стеклянным кубом, в котором плавал огромный сом – крепкая, ладная, безмятежная на вид рыбина с усами китайского мандарина и толстой серой кожей. Сом скорбно смотрел, как они пьют пиво.

Некоторое время они молча наблюдали за сомом, потом Бетти Джо спросила:

– Как вы думаете, что они сделают с Томми?

Брайс понял, что ждал, когда она сама затронет эту тему.

– Не знаю, – ответил он. – Вряд ли с ним сделают что-нибудь плохое.

Бетти Джо отхлебнула из стаканчика.

– Мне сказали, он не… не американец.

– Верно.

– Вы знали об этом, доктор Брайс?

Он хотел попросить называть его Натаном, но почувствовал, что сейчас не время.

– Наверное, они правы, – сказал он, гадая, как фэбээровцы смогут депортировать Ньютона, если разоблачат.

– Думаете, его надолго задержали?

Брайс вспомнил о рентгеновском снимке Ньютона и тщательном осмотре в «стоматологическом кабинете». Внезапно он понял, отчего фэбээровцы так усердствовали. Они хотели убедиться, что сам Брайс не пришелец.

– Да, – сказал он. – Думаю, надолго. Думаю, будут держать, сколько смогут.

Бетти Джо молчала, обеими руками стискивая картонный стакан на коленях и глядя внутрь, словно в колодец. Рассеянный свет аквариума с сомом не оставлял теней на ее лице, так что сейчас Бетти Джо казалась красивой массивной статуей. Брайс разглядывал ее, по своему ощущению, очень долго.

Когда она подняла глаза, Брайсу стало ясно, отчего она плакала.

– Вам будет его не хватать. – Он допил пиво.

Лицо Бетти Джо не изменилось. Голос звучал тихо:

– Конечно, мне будет его не хватать. Пойдемте посмотрим остальных рыб.

Они прошлись по экспозиции, но ни одна рыбина не могла сравниться с тем старым сомом.

Когда пришло время ехать обратно, Брайс понял, что не знает, какой адрес назвать таксисту и вообще куда идти. Он глянул на стоящую рядом, залитую солнцем Бетти Джо.

– Где вы собираетесь остановиться? – спросил он.

– Сама не знаю. У меня в Цинциннати никого нет.

– Вы можете вернуться к родным в… простите, забыл.

– В Ирвине. Не очень далеко отсюда. – Она с надеждой глянула на него. – Но мне не особо хочется. Мы никогда не ладили.

Тогда Брайс спросил, почти не задумываясь, что это значит:

– Вы не хотите остаться со мной? Может, снимем номер в гостинице? А потом мы могли бы найти квартиру…

На мгновение Брайсу показалось, что Бетти Джо утратила дар речи, и он испугался, что оскорбил ее. Потом она шагнула ближе и сказала:

– Ой, конечно да. Мне кажется, нам надо держаться вместе, доктор Брайс.