Глава 16
«День простоять да ночь продержаться»
Иногда я так сживаюсь со своим гримом, что напрочь про него забываю.
Полина ошарашенно хлопала глазами и непроизвольно пятилась назад от незнакомого рыжего хулигана, который бесцеремонно подкрался сзади и якобы дружески хлопнул по худющей девчачьей спине. Ну, может быть, чуть сильнее, чем надо было…
Блин. Напугал девчонку.
– Стой-стой-стой. Полина, не пугайся, это я, Витя.
– Ты?
– Я просто… в кружок хожу… театральный. Грим забыл смыть после репетиции. Гляди. Видишь, конопушки оттираются?
– Придурок.
Что мне импонирует в этой девочке – так это способность емко и всесторонне оценивать окружающую действительность. И аргументированно облекать свою исчерпывающую оценку хоть и в лаконичные, но достаточно весомые определения.
– Согласен – придурок. Хуже даже. Извини, что напугал. К тебе можно зайти, умыться?
– У тебя что, во рту вата?
– Угу.
– Какая гадость! Можно, умойся ради бога. Кран во дворе. Слева, увидишь. Я тут на скамейке подожду.
Типичный крымский дворик, сараюшки, подсобки, все заштукатурено-забетонировано, лишь в дальнем углу площадки что-то там зеленеет. Ну и над головой маячат тяжелые гроздья винограда. По запаху вроде «изабелла». Или чернокрымский. Лоза пророщена прямо рядом с водопроводным краном. Неглупо.
Тщательно растерев лицо холодной водой, я прихватил влажной ладонью щепоть земли из-под виноградника и устроил себе СПА-процедуры со скрабом. Это я давно уже приспособился – краски Хейфеца ни одно мыло не берет, дегтярное разве что чуть-чуть. А песок с водой смывает все эти художества в два счета. Вместе с сотнями микронов кожного покрова на лице, впрочем, не страшно – коль надо, регенерируем еще. Ребенок я иль нет?
– Что у тебя с лицом? – В глазах девочки Полины снова полыхнул ужас. – Там что, кипяток из колонки хлещет?
– А что, здесь такое случается? – попытался я галантно осклабиться.
Наверное, при посредстве растертой до алого свечения физиономии этот гламур получился не очень аппетитным. Полина фыркнула и отвернулась.
– Ладно, – решил я сменить тему, – ты что-то там про отца говорила? Мол, из будущего, все дела…
– Забудь, – отрезала малявка, – пошутила я.
– Как это?
– Да так это. Образно я имела в виду. Что он не от мира сего.
Я опешил, честно говоря. Так «пошутила» или «образно говоря»? Чего-то она мутит.
– Так его надо искать или нет? Ты помочь просила.
– Говорю же, забудь. Не надо его искать.
– Нашелся уже, что ли?
– Не совсем. Но это все равно…
– Что значит «все равно»?
– То и значит…
Я почувствовал, что начинаю закипать.
Как раз в соответствии с расцветкой моей потертой рожи. Так. Успокоились, вздохнули. Нужно просто расслабиться – за рулем очередная блондинка. Мало, что ли, тебя подрезали в прошлой жизни? Это же девочка, и она моложе тебя раз в восемь! Не стыдно психовать?
Ладно, раз с папой проехали, значит, и мне пора…
– Полина!
Вздрогнули мы оба.
– Полина! Где эту паршивку носит? Полина!!!
Зов вампира несется из глубины двора. Там, где я только что веснушки свои оттирал. Блин! А я воду-то закрыл? Не помню…
– Я здесь, тетя Таня, на улице. Что случилось?
– Что случилось? Почему кран на колонке плохо закрыт? Вода льется вовсю!
А! Встрял.
– И что это за вата кругом валяется? Вы снова в эту чертову «больничку» играли?
Полина метнулась во двор, и оттуда послышалась скороговорка ее сбивчивых оправданий. Неразборчиво, правда, но по интонации слышно – героическая девочка всю ответственность берет на себя. А ты – блондинка, малявка! Никогда не торопись с оценками.
Я осторожно выглянул из-за угла. Ого! Того, что вместилось в объемы этой женщины, запросто могло бы хватить на три среднестатистических гражданки. И я скажу, худыми они точно не были бы.
Кстати, осторожность мне не помогла…
– Это кто?
Указующий перст тети Тани не оставлял ни грамма сомнений в том, что моя персона замечена. На какой-то миг в глубине сознания мелькнуло совершенно нелогичное ощущение, что я теперь наконец-то начинаю понимать страдания жуков, которых хулиганы так любят пришпиливать к забору булавками. Никогда отныне не буду этим заниматься…
– Это Витя, – прояснила ситуацию Полина.
Ну, это конечно же все меняет! Или не меняет?
– Кавалер, что ли, твой? – усмехнулась монструозная женщина, и я прямо кожей почувствовал, как из моего хитинового панциря со скрипом извлекают булавочную сталь.
– Здравствуйте… тетя Таня, – пискнул я оживающим тараканом. – Хороший денек сегодня, не правда ли?
– Вежливый, гляжу, у тебя кавалер, – приговорила меня тетя Таня, разглядывая мою цветную физиономию с неподдельным интересом. – Племянничек. Что, племянничек, не научился до сих воду закрывать? Городские мы?
– Так это же я! – вскинулась было Полина, но тут же была размотана на лоскуты безжалостным маховиком справедливости.
– Не врать! Не врать мне никогда. Шкодить еще могу позволить, а врать – думать не моги! Ясно? Сейчас же отвечай – тебе понятно?
Хоть вопрос и предназначался не мне, почему-то остро захотелось щелкнуть каблуками, которых нет, и проорать в пространство: «Яволь, херр оберст! Я-я, натюрлих!»
Тьфу ты, не дай бог. Доведут же… ребенка.
– Ясно, тетя Таня, – покладисто согласилась Полина, – мы все поняли.
Просто она немецкого не знает. В тех рамках, что знаю я…
Э… а почему это «мы»?
– А вы на море собрались, дети?
Я очередной раз ошарашенно захлопал глазами.
Какая психика это выдержит? Только что передо мной был тяжелый боевой танк времен Третьего Рейха, а через мгновение – на́ тебе, полтора центнера тепла и доброты!
– На море, тетя Таня.
– Смотрите, недолго там. Кавалер, – на меня вновь направлен указательный палец, – головой за барышню отвечаешь. Понял?
– Яволь… То есть… я хотел сказать… я понял.
– Отсюда увел – сюда привел. От хулиганов защитил, от солнца уберег. Купались чтоб недолго. Не до посинения. До позеленения можно. А синими вернетесь – выпорю. В смысле, парить буду в баньке, хе-хе-хе.
– Нету у тебя баньки, тетя Таня. Не пугай мальчика.
– Ну так в душе летнем! Там, за сарайкой. Главное, чтобы веник был, чем парить. Из прутьев ивовых. И задница… синего цвета, хе-хе-хе. В миг красной станет…
– У вас, наверное, большой опыт в этих делах, – не удержался я, – ни в жизнь бы не определил, какого цвета чужая задница. Да и показывают редко…
Мелкая тихонько хихикнула. Деликатно. Наверное, чтобы танк не вернулся.
– Во как! – перестала хихикать тетя Таня. – А кавалер-то у нас, оказывается, с характером. Это хорошо. Цени, Полина. Ну все, детишки, марш со двора. Подметать сейчас буду…
Заскрежетали по бетонке массивные траки. В отдалении пока…
Нас как ветром сдуло. На море так на море.
Если честно, хотел я сегодня закосить от этих совместных романтических путешествий, кидануть милую девочку Полину, хоть и обещал ей вчера посещение пляжа. Но тетя Таня! Обмануть милейшую женщину? Не оправдать ее высокого доверия? Как можно! Найн, херр оберст, фелих аусгешлоссен! Нихт шиссен!! Найн, найн!!!
Извините… забылся. Я имею в виду – пляж так пляж. Мужик сказал – мужик сделал.
– Слушай, Полинка…
– Полинка – это корова у моей бабушки под Киевом. Пегая. Однорогая. Вот с такенным выменем…
Я скрипнул зубами. Путешествие обещает быть захватывающим.
– Полина.
– Да?
Сама невинность.
Может, ее случайно в канализационный люк уронить? Я несовершеннолетний, мне ничего не будет…
– Кхм… Я хочу сказать… В общем, я подумал…
– Трудно было в первый раз?
Я выдохнул и постарался абстрагироваться от негатива. Спокойно. Просто не обращай внимания.
– …Подумал, что на Фиолент нам сегодня не стоит идти. Скалы там опасные, оползни. Давай лучше… на Херсонес! Тем более что у меня там дела кой-какие есть.
– Здорово! Конечно, на Херсонес. Я и сама не хотела на этот дурацкий Фиолент.
И хвать меня своей лапкой за ладонь.
Ничего себе смена настроения! Они точно с тетей Таней не родственницы? Вроде как та милая дама – подруга юности мамы Полины. И папы, видимо…
– Слушай, Полинк… Полина. Я так понял, твой пропавший папа – хиппи?
– Давай не будем о нем.
– Ну да, не будем. Ты только на один этот вопрос ответь. Мне важно.
Малявка вздохнула.
– Он был… хиппи. Когда с мамой познакомился. Потом перестал. Они сбежали из коммуны и из Киева. Стали обычными людьми. Как все. Потом я родилась. Папа работал, а мама со мной сидела. А потом и мама пошла работать. На колхозных садах в пригороде. Меня с собой брала.
– А папа где работал?
– Где и все, на стройке.
– А строили что?
Полина выразительно на меня посмотрела. Так, как это умеют делать семилетние девочки, – демонстративно поджав губы и насупив брови.
– Это называется «один вопрос» у тебя?
– Ну, последний. П-пожалуйста…
– Не знаю я, что там строили. Там кругом стройки…
– Там – это где?
Девчонка резко остановилась и выдернула свою руку из моей ладони.
– Опять?
– Все-все-все! Ничего больше не спрашиваю. Пойдем.
Она, все еще подозрительно щурясь, медленно пошла рядом. Тут недалеко конечная остановка пятого троллейбуса. Нам туда. И что теперь, идти и молчать? За что мне это все? Вздорная девчонка. Папа-хиппи у нее уже вовсе и не хиппи. А Вуйчик хиппует, насколько я понял. Но папа Полины – строитель, и наш фигурант, по всей видимости, тоже. Слабенькое совпадение, если учесть, что по этим временам каждый третий вхож на стройку.
Почему я стремлюсь слить Вуйчика и папу Полины в одно лицо? Зачем мне надо совмещать несовместимое? Издержки интуиции? Или поиски легких путей? Блин, да это же легко можно выяснить!
– А как твоя фамилия, Полина? Мою ты знаешь – Караваев. А я твою – нет!
– Кравцова, – просто ответила девчонка. – И что поменялось?
Этот ребенок невыносим!
Ничего, блин, не поменялось. Кроме того, что моя версия о твоем папашке катится в тартарары. Сказала бы «Моя фамилия Вуйчик» – и все было бы чики-пуки. А то – Кравцова! На кой ляд мне нужен твой папа-Кравцов? Будь он хоть трижды заслуженным строителем, бывшим хиппи, или кем он еще там в молодости был?
Тем не менее вслух я произнес другое:
– Звучная фамилия. Кравцова. Знаешь, что обозначает?
– Наверное, «красивая». А ты по-другому думаешь?
– Нет-нет, что ты? – поспешил я согласиться. – «Красивая» тоже классный вариант. И к тебе здорово подходит…
– Это уже признание в любви?
Господи! А ведь эта девочка при знакомстве показалась мне такой скромной! Главное, что примечательно, тихой и неразговорчивой. Где ты, прежняя Полина? Кто подменил тебя на этого дьявола с косичками?
– Так… это…
Вот что тут ответить? Зараза мелкая!
– Ладно, можешь не напрягаться. Замуж за тебя никто и не собирается. Так чего там моя фамилия обозначает?
Почему кругом все люки закрытые? Эй, коммунальщики! Вы что, работать начали как положено? Когда не надо…
– «Кравец» – это портной в Малороссии, – без энтузиазма буркнул я. – А «Кравцова» выходит что-то типа его дочери. Или то, что принадлежит портному. Ответ на вопрос «Чья?». Кузнец – Кузнецова. Стрелец – Стрельцова.
– Козел – Козлова, – тут же ухватила идею Полина. – Каравай – Караваева. Так ты что, сын каравая? Или принадлежишь Большой буханке?
– Полин, вообще-то насмехаться над чужими фамилиями…
– А почему тебя зовут Витя, а не, скажем, Колобок? Или Бублик? Знакомьтесь, дети, это Бублик Караваев. А это его братик, Кекс Батонович. И сестричка Плюшечка…
Кажется, я начинаю понимать, почему романтические отношения между мальчиками и девочками начинаются лет с пятнадцати. Да потому что девочки до своего полового созревания просто не доживали бы! В пятнадцать хоть заняться есть чем. В смысле, много разговаривать не особо-то и нужно. Пара комплиментов – и… вперед. А мне-то что делать в свои восемь?
– Троллейбус! Бежим!
Может, тупо удрать от нее? Наверняка я быстрее!
Добежав до остановки, я в надежде оглянулся. Вредная девчонка даже и не собиралась ускоряться. Шлепала себе прогулочным шагом, рассматривая окружающую действительность с легкой полуулыбкой.
Ну, раз так, прощай, Полина!
Я сунулся было в салон троллейбуса и… тут же выскочил из него наружу. Заметил раньше, но дошло только внутри. Это «двойка». А нужна «пятерка». Троллейбус второго маршрута для запланированного путешествия не подходит. А мелкая, наверное, это заметила чуть раньше. И не особо торопилась. Ну все, конец мне…
– Что? Не тот троллейбус?
– Да уж… Гранаты у него не той системы.
– За державу обидно?
– Обидно.
– Но ты не расстраивайся, Бублик. Не сори крошками.
– Полин, можно тебя кое о чем попросить?
– Ладно. Не буду. Только и ты перестань умничать.
– А когда я умничал?
Дежавю?
Кажется, я недавно уже оправдывался на похожую тему.
А! Ирина. Сговорились, что ли, демоны в юбках?
– Мой папа не из будущего, – вдруг неожиданно сказала Полина. – Я действительно пошутила. Просто ты… как будто бы хотел это услышать. А я почувствовала. Поэтому и сказала…
– Как это?
Девчонка вздохнула и выразительно посмотрела на меня своими огромными глазами.
– Очень долго объяснять.
– Да у нас есть время. Ты уж потрудись.
– Нет.
– Почему?
– Потому.
– Ты нормальная?
– А ты?
Чувствую, начинается дискуссия, конечная точка которой будет звучать как «Ты дурак. Сама ты дура!». Моего преимущества в возрасте только и хватило на то, чтобы свернуть с этой проторенной бессмыслицы и буркнуть обреченно:
– Ладно, проехали. Не объясняй.
– Гляди! Кажется, «пятерка» подходит.
– Да-да. Вижу. Отойди от бордюра.
– Хорошо, папочка. Не переживай.
– Впрочем… можешь стоять где хочешь. А ближе слабо?
– Не дождешься.
Это точно не дождусь.
А вот сам я этот день переживу вряд ли.
