Глава 31. Прошлое с темными пятнами

Каждый человек отличается от других чем-то особенным, только его характеризующим. Кто-то собирает марки, кто-то увлекается спортом, а кто-то любит болеть за футбол исключительно по телевизору.

Убитый Петр Кошкин пока казался Аванесову личностью неприметной, серой, ничем не выдающейся. Водитель, который позвонил в полицию, ссылался на бомжей, что подошли к машине и сказали про найденный труп. Руслан знал, что беседовать с жителями свалки – как воду решетом носить. Так оно и получилось. Три особи мужского пола, одетые в рванье, не проявляли речевого энтузиазма. Картина складывалась обычная: шли мимо и увидели, что лежит мужик.

– Может, вы что-то необычное заметили? Вы ведь люди внимательные.

– Он сразу мертвяк был. Кинули его здесь.

– Да, вчера его там не было, – подтвердил другой бродяга.

– Вы уверены? – уточнил Аванесов.

– Уверены, – почти хором ответили бездомные. – Мы каждый день по той дороге ходим. Не было там вчера трупа. Не было, точно, гражданин начальник.

Руслан и сам понимал, что Кошкина убили где-то в другом месте и вывезли труп на свалку.

– А может, слышали, что машина подъезжала, или видели машину?

Нет, никто ничего не видел, да и если попалась им на глаза машина, промолчат, связываться не станут, он эту публику знает. Аванесову надо знать, когда был убит мужчина, который, как оказалось, один в один похож на фоторобот преступника, засунувшего взрывное устройство в машину Анны Красновской. Пока эксперты «колдуют», он решил съездить к Кошкиным домой, надо еще оформить постановление на обыск квартиры. Еще сегодня днем, рассуждая с учительницей физики о законах механики, он никак не мог предполагать такого развития событий.

Татьяна Ивановна открыла дверь сразу, как будто ждала его.

– Что-нибудь случилось? Он жив?

Руслан всегда терялся, когда надо было сообщать родственникам о смерти. Тяжелое это дело. Но женщина, как ему показалось, была готова к самому худшему известию, и он опустил предисловие.

– Да. Ваш муж Петр Кошкин убит. Задушен. Его тело сегодня нашли на свалке. Это все, что я знаю, Татьяна Ивановна. Примите мои соболезнования. – Он сказал дежурную фразу, но как ее не сказать? Во-первых, он при исполнении, а во-вторых, что хорошего, если он приносит в дом такую страшную весть?

Женщина словно замерла, прислушиваясь, что происходит вокруг.

– Я знала, что этим кончится. Я чувствовала.

– Что же вы мне ничего не сказали при встрече, Татьяна Ивановна?

– Да нечего мне было говорить! Проходите. – Она махнула рукой в конец коридора. Он потоптался и подозрительно на нее посмотрел, ожидая, что женщина может заплакать и запричитать. Кошкина словно услышала его немой вопрос.

– Я все слезы уже выплакала. Не смотрите на меня жалостливо. Вы же пришли не за этим.

– Я пришел, чтобы прояснить обстоятельства гибели вашего мужа. – Руслан разозлился. Не нравится, что он смотрит жалостливо! Не поймешь этих женщин, радоваться ему, что ли?

– Расскажите, чем занимался ваш муж всю эту неделю.

– Ничем особенным не занимался. Он когда-то был хорошим сварщиком, но получил травму – ожог глаз. Руководство спустило производственную травму на тормозах, уговорило его бумаги подписать, премию выплатили. Он, дурачок, подумал, что они его и дальше держать на работе будут.

– А они и не подумали?

– Конечно, нет. Нынче ведь капитализм, и человек человеку совсем не брат, друг и товарищ. Тем более собственниками треста стали молодые мальчики, которым надо денег, сразу и много.

– Вашего мужа сократили?

– Именно так. Да, собственно, я ему сразу предлагала работу искать – сторожем в нашу школу, например. А он, ну патриот трестовский, говорит, не могу от ребят уйти, у меня там ученики. Я за них отвечаю. Ну а когда о сокращении узнал, почернел весь, целыми днями сначала молча лежал, к стенке отвернувшись, а потом пить начал.

– Сильно начал? – уточнил Аванесов.

– Сильно. Я вам соврала, когда сказала, что он пил последние два дня. Он и раньше любил к бутылке приложиться, а нынче удержу не стало. В школу ухожу – он еще пьяный, с уроков возвращаюсь – уже пьяный. Сколько я его просила, плакала – все без толку. Как подменили человека.

– А на что пил-то?

– На последние, что у него были. А когда деньги закончились, злой стал, грубый, денег у меня требовал, угрожал.

– А как угрожал? – Руслану нужны были детали, чтобы составить полный портрет Кошкина.

– Так и угрожал – шею обещал свернуть.

– И все-таки, Татьяна Ивановна, какие отношения связывали вашего мужа и вашего брата? Мне это очень важно.

– Ну, они всегда находили общий язык, пили вместе, о чем-то мужском говорили.

– Мог ваш брат без вашего ведома встретиться с Петром?

– Да кто же меня спрашивать будет! Если Васька ему позвонил, то он был бы рад-радехонек. От скуки дома изнывал.

– А сотовый телефон вашего супруга где?

– Да пропил он его, продал за копейки. А номер запишите, у меня сохранился. Вы знаете, – она оживилась, – недели две назад я пришла из школы, а он не так сильно пьян, слегка навеселе. Радостный такой был, в приподнятом настроении, говорит, скоро работа у меня будет. Денег много обещали отвалить. Я обрадовалась, начала расспрашивать, что да как, но он ответил, что это не мое дело. Устала я от его пьяных скандалов, честное слово, мне же не восемнадцать, хочу жить спокойно. Вот и поживу.

– То есть он нашел работу?

– Не знаю, он все последующие дни так пьяный на диване и пролежал, только однажды я видела, что кто-то был у нас дома, – стояли два стакана. Спрашивать не стала, чтобы не орал опять, да и какая мне разница, с кем он из дружков пил? А что, это Васька мог быть?

– Не знаю, – честно ответил Аванесов. – Василий Охрин в это время находился в городе, его следы замечены около места преступления. Найти мы его пока не можем. Может, вы подумаете все-таки, Татьяна Ивановна, где нам его отыскать?

– Не знаю, я не соврала вам, правда не знаю. Наверное, это Васька был. Он всегда хлебные корочки так надкусывает, разламывает и на столе оставляет – дурацкая привычка. Я надкусанный хлеб видела, но не подумала, что это он мог быть. Как мне это сразу в голову не пришло!

– В общем, однажды вы поняли, что у мужа был собутыльник. А когда он исчез?

– Да вот два дня как ушел.

– Вы не стали его искать?

– Где искать? У собутыльников? Позвонила его бывшему бригадиру – вдруг, думаю, по пьяни в трест поехал отношения выяснять? Но нет, говорит, не было, и слава богу, а то позора не оберешься. Я знала, что неладное случится. А тут вы в школу пришли. Я ведь про Ваську не подумала, но он, если что, мертвого уговорит.

– То есть он мог предложить вашему мужу поучаствовать в каком-то сомнительном дельце?

– Мой брат на все способен. А муж, он за последние месяцы в алкаша превратился. По пьянке и ради бутылки мог на все клюнуть. А что он сделал, скажите? Фотографию его показывали.

– Мы уточняем обстоятельства, ваш муж обвиняется в покушении на убийство. Он подложил взрывное устройство в машину одной женщине, Анне Красновской. Вам эта фамилия говорит о чем-нибудь.

– Нет, фамилия ничего не говорит, но про взрыв по телевизору видела. Да и в городе разговоров много. Как же так получается? – Она устало опустилась на стул.

– Ну, вот как-то так… А он разбирался во взрывных механизмах? Взрывное устройство было самодельным.

Татьяна Ивановна немного помолчала.

– Да, разбирался. Он в армии в инженерных войсках служил, знает работу минера – они там и минировали, и взрывали. Он мне после армии рассказывал. Я ведь его из армии два года ждала.

Квартира Кошкиных многое могла рассказать о своем хозяине. Он когда-то наклеил здесь новые яркие обои, теперь выцветшие и побледневшие. Створки шкафа висели криво и были перекошены. Не чувствовалось в доме мужской руки. Человек, когда-то любивший свое жилье, выглядел здесь уже чужеродно и неестественно. Он целенаправленно травил водкой свое тело и душу или то, что осталось от души.

– У меня на руках ордер на обыск, Татьяна Ивановна. Возможно, взрывное устройство изготавливалось у вас дома.

– Ищите что хотите, мне уже все равно.

Аванесов лишь подумал, что же надо сделать с любимой женщиной, чтобы услышать после смерти вот такой ответ…