Белое шелковое платье

Вокруг ни звука. Звуки только у меня в голове. Бабушка заперла меня на ключ в моей комнате и не хочет выпускать. Потому что это случилось, говорит она. Мне кажется, я плохо вела себя. Но это все из-за платья. Я хочу сказать, из-за маминого платья. Мама ушла от нас навсегда. Бабушка говорит, моя мама на небе. Не понимаю, как это? Как она попадет на небо, если она умерла?

А теперь я слышу бабушку. Она в маминой комнате. Она укладывает мамино платье в сундучок. Почему она всегда делает это? А потом еще она запирает сундучок на ключ. Меня очень огорчает, что она делает это. Платье такое красивое, и, потом, оно очень хорошо пахнет. И оно такое мягкое. Так приятно прижаться к нему щекой. Но я больше никогда не смогу сделать этого. Мне запрещено. Я думаю, все потому, что бабушка очень рассердилась. Но я в этом не уверена. Сегодня все было как обычно. К нам пришла Мэри Джейн. Она живет напротив. Она каждый день приходит играть со мной. Сегодня тоже.

У меня есть семь кукол и еще одна пожарная машина. Сегодня бабушка сказала, играй со своими куклами и с машиной. Она сказала, не ходи в мамину комнату. Она всегда так говорит. Наверное потому, что она боится, будто я устрою там беспорядок.

В маминой комнате все очень красиво. Я хожу туда, когда дождь. Или когда бабушка отдыхает после обеда. Я стараюсь не шуметь. Я сажусь прямо на кровать, и я трогаю белое покрывало. Как будто я снова маленькая. Оно так хорошо пахнет, как все красивые вещи.

Я играю, будто мама одевается и она разрешила мне остаться. Я чувствую запах платья из белого шелка. Это ее вечернее платье для самых торжественных случаев. Она сказала так однажды, я не помню когда.

Я слышу, как шелестит платье, когда его надевают. Я слышу, когда очень сильно прислушиваюсь.

Я притворяюсь, будто мама сидит за туалетным столиком. Я хочу сказать, будто она возле своих духов и румян. И потом я вижу ее глаза, совсем черные. Я вспоминаю это.

Так странно, если идет дождь. Будто чьи-то глаза смотрят в окно. Дождь шумит, как большой великан на дворе. Он говорит тихо-тихо, чтобы все замолчали. Мне нравится играть, будто все как было тогда, когда я была в маминой комнате.

Еще больше мне нравится, когда я сажусь за мамин туалетный столик. Он большой и совсем розовый и тоже хорошо пахнет. На сиденье вышитая подушка. Там много бутылочек с шишечками сверху и внутри духи разного цвета. И почти всю себя можно видеть в зеркале.

Когда я здесь, я притворяюсь, будто мама — это я. Тогда я говорю, мама, замолчи, я хочу выйти, и ты меня не заставишь остаться. Это я так говорю что-то, я не знаю почему. Будто я слышу это внутри себя. И потом я говорю, ах, мама, перестань плакать, они не схватят меня, у меня мое волшебное платье.

Когда я притворяюсь так, я расчесываю свои волосы долго-долго. Только я беру свою щетку, я ее приношу с собой. Я никогда не беру мамину щетку. Я не думаю, что бабушка так сердится потому, что я никогда не беру мамину щетку. Мне не хочется делать это.

Иногда я открываю сундучок. Это потому, что я очень люблю смотреть на мамино платье. Я больше всего люблю смотреть на него. Оно такое красивое, и еще шелк такой мягкий. Я могу миллион лет гладить его.

Я становлюсь на колени на ковре с розами. Я прижимаю платье к себе, и я чувствую его запах. Я прикладываю платье к щеке. Было бы чудесно унести его с собой, чтобы спать, прижав его к себе. Мне очень хочется этого. Но я не могу сделать это. Потому что так сказала бабушка.

Еще она говорит, нужно было сжечь его, но я так любила твою маму. Потом она плачет.

Я никогда не вела себя с платьем нехорошо. Я всегда укладывала его потом в сундучок, будто его никто не трогал. Бабушка никогда не знала. Мне даже смешно, что она не знала. А вот теперь она знает. Она меня накажет. Почему она так рассердилась? Разве это платье не моей мамы?

На самом деле мне больше всего нравится в маминой комнате смотреть на мамин портрет. Вокруг него все такое золотое. Это рамка, говорит бабушка. Он на стене возле письменного стола.

Мама красивая. Твоя мама была красивая, говорит бабушка. Я вижу маму возле себя, она мне улыбается, она красивая сейчас. И всегда.

У нее черные волосы. У меня тоже. И еще красивые черные глаза. И еще красные губы, такие красные. Она в белом платье. У нее совсем открытые плечи. У нее белая кожа, почти как платье. И еще руки. Она такая красивая. Я все равно ее люблю, пусть она ушла навсегда, я ее так люблю.

Я думаю, это потому, что я была нехорошая. Я хочу сказать о Мэри Джейн.

Мэри Джейн пришла после обеда, как всегда. Бабушка ушла к себе отдыхать. Она сказала, теперь не забудь, ты не должна ходить в комнату твоей мамы. Я ей сказала, хорошо, бабушка. Я тогда так думала на самом деле, но потом мы с Мэри Джейн играли с пожарной машиной. И Мэри Джейн сказала, спорим, у тебя нет мамы, ты все придумала, она сказала.

Я разозлилась на нее. У меня есть мама, я знаю. Я очень злюсь, если она говорит, я все придумала. Она говорит, я лгунья. Я хочу сказать, из-за туалетного столика, и кровати, и портрета, и платья, и потом всего-всего.

Я сказала, потому что ты вредная, подожди, я тебе покажу.

Я посмотрела в бабушкину комнату. Она спала и храпела. Я опять спустилась вниз, я сказала Мэри Джейн, туда можно, бабушка не узнает. Потом она больше не очень вредничала. Она стала ухмыляться, как она это всегда делает. А потом она испугалась и закричала, она ударилась о стол, который наверху в вестибюле. Я сказала, ты такая трусиха. Она сказала, у нас в доме не бывает так темно, как в твоем.

Мы были в маминой комнате. Было темно, ничего не было видно. Тогда я отодвинула шторы. Совсем немножко, чтобы Мэри Джейн видела. Вот комната моей мамы, я сказала, может быть, я это выдумала?

Она осталась у дверей, и она больше не хотела вредничать. Она смотрела вокруг. Она подпрыгнула, когда я взяла ее за руку. Я сказала, иди сюда.

Я села на кровать, я сказала, это кровать моей мамы, смотри, какая мягкая. Она опять ничего не сказала. Трусиха, я ей сказала. Это неправда, она сказала.

Я сказала ей сесть на кровать, потому что нельзя узнать, какая мягкая кровать, если не сидеть. Тогда она села рядом. Потрогай, как мягко, я сказала. Понюхай, как хорошо пахнет.

Я закрыла глаза, только все было не так, как всегда, было очень странно. Потому что со мной была Мэри Джейн. Перестань трогать покрывало, я ей сказала. Это ты мне сказала трогать его, она сказала. Ну и что, я сказала, перестань.

Идем, что я покажу, я сказала, и потянула ее с кровати. Это туалетный столик. Я потащила ее показать столик. Она сказала, уйдем отсюда.

Я показала ей зеркало. Мы посмотрелись в зеркало. У нее лицо было совсем белое. Мэри Джейн трусиха, я сказала. Это неправда, это неправда, она сказала, и потом это в гостях, где совсем темно и так тихо. И потом, здесь пахнет, она сказала.

Тогда я очень разозлилась. Здесь совсем не пахнет, я сказала. Пахнет, она сказала, это ты говоришь, что нет. Я еще больше разозлилась. Здесь пахнет, как хорошие вещи, красивые вещи, я сказала. Нет, здесь пахнет, будто в комнате твоей мамы кто-то больной.

Не смей говорить, будто в маминой комнате кто-то больной, я сказала.

А потом, ты мне не показала платье, ты мне соврала, она сказала, здесь нет никакого платья. Меня будто стало жечь внутри, и я дернула ее за волосы. Я тебе покажу, я сказала, и не смей больше говорить, что я лгунья.

Она сказала, я пойду домой, я расскажу маме, что ты мне сделала. Нет, ты не пойдешь, я сказала, ты посмотришь платье моей мамы и лучше не говори, что я лгунья.

Я сказала, сиди тихо, и сняла ключ с крючка. Я встала на колени и открыла сундучок ключом.

Мэри Джейн сказала, фу, это пахнет, как помойка.

Я ее схватила ногтями. Она вырвалась, и она страшно разозлилась. Я не хочу, чтобы ты меня щипала, она сказала, у нее все лицо было красное. Я все расскажу моей маме, она сказала. Ты совсем ненормальная, это вовсе не белое платье, оно совсем противное и грязное, она сказала.

Нет, оно не грязное, я сказала. Я совсем громко сказала, не понимаю, как бабушка не услышала. Я достала платье из сундучка. Я подняла его высоко, чтобы она видела, платье такое белое. Платье развернулось и зашумело, будто дождь на улице, и низ платья опустился на пол. Оно белое, я сказала, совсем белое, и потом чистое, и все из шелка.

Нет, она сказала, она была как бешеная, и совсем красная. Там есть дырка. Я еще больше разозлилась. Я сказала, если бы мама была здесь, она бы тебе показала. У тебя нет мамы, она сказала. Когда она говорила, она была совсем некрасивая. Я ее ненавижу.

У меня есть мама. Я совсем громко сказала. Я показала пальцем на мамин портрет. Так здесь, в твоей дурацкой комнате, совсем темно и ничего не видно, она сказала. Я ее толкнула очень сильно, и она ударилась о письменный стол. Теперь смотри, я сказала про портрет. Это моя мама, это самая красивая дама на свете.

Она противная, у нее странные руки, сказала Мэри Джейн. Это неправда, я сказала, она самая красивая дама из всех дам на свете. Нет-нет, она сказала, у нее так торчат зубы.

Потом я не помню ничего. Мне показалось, что платье само зашевелилось в моих руках. Мэри Джейн закричала, я больше ничего не помню. Было очень темно, словно окна были закрыты шторами. Все равно, я больше ничего не видела. Я больше ничего не слышала, только странные руки, зубы торчат, странные руки, зубы торчат, только возле никого не было, чтобы говорить это.

Было что-то еще, мне кажется, будто говорили, не позволяйте ей говорить это! Я могла не держать больше платье в руках. Оно было на мне. Я не помню, как это случилось. Потому что было так, будто я вдруг стала большая. Но я все равно была маленькая девочка. Я хочу сказать, снаружи.

Мне кажется, я тогда была ужасно плохая.

Я думаю, бабушка увела меня из маминой комнаты. Я не знаю. Она кричала, о Боже, сжалься над нами, это случилось, это случилось. Она все время повторяла это. Я не знаю почему. Она тащила меня за руку до моей комнаты, и она заперла меня. Она сказала, она больше не позволит мне выйти из комнаты. Ну и пусть, я не боюсь. Что случится со мной, когда она будет держать меня взаперти миллион миллионов лет? Ей даже не надо будет заботиться, чтобы кормить меня. К тому же я совсем не хочу есть. Я наелась досыта.