Глава 21

— Замечательный ужин, — похвалил Степан, когда я налила всем чаю.

— Пирожки восхитительные, — добавила Фаина, — отдельное спасибо за «гребешок», обожаю его грызть. Теперь слушайте, что я выяснила по делу, после того как Степа переслал аудиофайл, который ты, Вилка, во время беседы с Корделией записала. Начну с Алины Шкафиной. О ней почти ничего нет. Приехала в Москву и пропала. Свидетельство о рождении Антона Шкафина выдано загсом подмосковного городка Магитск на основании справки о появлении младенца на свет в роддоме имени Борисова. Это медицинское учреждение ныне не существует. Но архивы сохранились. Респект тем, кто их оцифровал. И вот первая конфетка. В тот день, который указан в метрике, врачи клиники приняли трех девочек. Так сложилось, что младенцы мужского пола в течение тех суток на свет явиться не пожелали. Теперь обратимся к городу Магитск, нынче он слился с Москвой, является спальным районом. Книги записи актов гражданского состояния не выбрасывают, но нет в нужном томе записи про Антона Шкафина. Делаем вывод: метрика фальшивая.

— Интересно, — кивнул Степан.

— Весьма, — согласилась Фаина.

— Может, Рябов не умер? — спросила я.

— Выжил, шлепнувшись с последнего этажа блочной башни? — поморщилась Фаина. — Это редко кому удается. Нет, парень погиб. Разбился страшно, весь переломался. Травмы, не совместимые с жизнью. Опознавала его Корделия.

— А где находилась Татьяна? — удивилась я. — Хотя не удивительно, что мать в морг не пошла. У меня сложилось впечатление, что старшая сестра считает младшую неразумным дитем, старается ее во всем контролировать, оберегает от потрясений.

Кузьмина сделала глоток чая.

— В документах указано, что труп опознавала тетя. Лицо покойного не прикрыли, но женщину предупредили, что зрелище ей предстоит страшное. Рябова держалась на редкость мужественно, не плакала, в обморок не падала. Она сказала, что юноша сильно изуродован, но это точно он. У Толи был шрам необычной формы от операции аппендицита, которую ему в детстве делали, — уточнила Фаина, — похожий на букву V. Обычно не такой остается. Корделия сообщила, что Толе стало плохо на юге, тетка повезла малыша на море, а там воспаление аппендикса случилось. Местный хирург оказался неопытным, отсюда приметная отметина. Кроме того, Корделия указала на родимое пятно в форме сердца на голени парня. Патологоанатом подтвердил наличие этих примет у трупа, в деле есть соответствующие снимки. Останки кремировали. Конец истории.

— Шкафина аферистка, — предположил Степан, — думаю, она знала Анатолия, была в курсе, что он умер, а Татьяна наивна, очень тоскует по своему сыну. Младшая Рябова эмоциональна, живет в Древней Руси, в лично созданном ею мире. Такой женщиной легко вертеть. Старшая сестра другая, но она ради младшей закрыла глаза на потрясающую нестыковку: появление на свет младенца через пару лет после кончины его биологического отца. Корделия просто пожалела Таню.

— Не знаю, как Анатолий вел себя в дошкольном возрасте, — мчалась далее Фаина, — нет документов о том времени. Но в школе у него было проблем выше головы. В начальных классах мальчика поймали в раздевалке в момент кражи денег из куртки одноклассника. И пошло-поехало! Драки, двойки, хамство учителям. Несколько раз шалун менял учебные заведения. Потом его забрал к себе жить прадед Степан Михайлович. Интересная личность этот директор кладбища.

— Корделия говорила, что их дед служил сторожем, — поправила я.

Фаина затараторила сорокой:

— Погост закрыт, но могилы остались. В детстве Анатолия там был один служащий, его прадед. Должность Степана Михайловича именовалась громко: директор, но, по сути, сторож. С ноября по апрель территория была непроходимой. Прадед не справлялся со снегом, родственники похороненных кое-как сами дорожки расчищали. Летом там, наверное, зелено было. Патриарх семьи Рябовых необычный человек, писатель, художник…

— Подожди, — остановила я Кузьмину, — запуталась я совсем. Степан Михайлович сторож или творческий работник?

— В советские годы издавать книги, равным образом и организовывать выставки своих полотен имели право только члены Союзов писателей и художников, — напомнил Степан, — но находились смельчаки, которые делали это нелегально. Инициатива обычно плохо завершалась.

— Степан Рябов выдумал историю о стране, где живут викхи, — пустилась в объяснения Фаина, — думаю, прадедушка где-то раздобыл книги Толкиена, не доступные советскому человеку, и взял их за основу. Алексей Толстой так же поступил со сказкой «Пиноккио», переделал ее и написал «Приключения Буратино». Александр Волков, создавая чудесные произведения про девочку Элли и волшебника Изумрудного города, использовал повесть «Волшебник страны ОЗ». Мало кто из советских людей хорошо владел иностранными языками, еще меньшее количество ездило за границу, поэтому для массового читателя Буратино — плод фантазии Алексея Толстого, а девочка Элли — литературное дитя Александра Волкова. Не стоит обвинять прозаиков в плагиате, они подарили стране прекрасные произведения, понимали, что иначе они доступны ребятам не станут. Степан Рябов придумал гномов викхов, которые жили в вечном конфликте с друидами. Книг он написал более сорока штук. Очень жестокие произведения, сплошная война. Романы прадед Толи выпускал нелегально, они распространялись по знакомым. Поскольку речь в них шла о мифической стране и советская власть в тексте никак не критиковалась, на хобби сторожа кладбища внимания ни «три веселые буквы», ни Союз писателей не обращали. И никто не запрещал сходки фанатов викхов, которые те устраивали в деревне Солково, где располагался дом Рябова. Сейчас бы представления, которые там регулярно устраивали поклонники, назвали ролевыми играми. В шестидесятые годы прошлого века в СССР таких слов не знали. Кроме саг про викхов, кстати, их фан-клуб существует до сих пор, Степан Михайлович писал картины.

Фаина закашлялась и взяла стакан с водой. Я воспользовалась паузой.

— Он неплохо рисовал. Одна из его картин висит дома у внучек. На мой взгляд, она мрачная, наполовину рисунок, наполовину мозаика из каких-то серо-желтых кусочков, наверное, из дерева.

Кузьмина сделала большой глоток минералки.

— Нет. Из костей.