Год спустя

Соседка в замешательстве оглядывает кухню.

– Тут не прибрано. Понимаете, я взялась выдернуть траву, которая проросла на ступеньке…

Надо же, не прибрано. А для меня это просто воплощение чистоты и опрятности.

– Я живу напротив. Увидела, что у вас случился обморок, и зашла. Я врач.

Она с улыбкой кивает. Разумеется, соседка меня видела и знает, что я ни с кем в деревне не общаюсь. И о Наоми ей, наверное, тоже известно.

– Меня зовут Мэри, – произносит она.

– А меня Дженни. Может быть, мне позвонить кому-то из ваших родственников? – Я киваю на фотографии.

– Я буду в полном порядке через пару минут, – она опять улыбается. – Извините, что доставила вам беспокойство. Может, выпьем чаю?

– Я согрею.

У кухонной полки на крючке аккуратно повешен чайник. В холодильнике стоит миска с салатом-латуком, закрытая защитной пленкой, несколько коричневых яиц на глазурованном блюдце и фарфоровый молочный кувшинчик с изображением желтой коровы. На полке рядом с сахарницей коробка с лекарствами. В ней я вижу фуросемид и периндропил. Может, она снижала давление и потеряла сознание от передозировки? Там же стоит небольшой коричневый заварной чайник и две фарфоровые кружки.

Подвинув к дивану табуретку, я ставлю на нее кружки с чаем, затем подкладываю ей под голову подушку. Чувствую, что кожа у нее холодная.

– Вас накрыть?

Она делает несколько глотков, и ее бледные щеки слегка розовеют.

– Одеяло вон там. – Мэри кивает в сторону смежной комнаты. – Пожалуйста, если вас не затруднит, дорогая.

Я вхожу в ее спальню. Тут тоже идеальный порядок. Молодец Мэри, держится. Не то что моя мама. После пропажи Наоми она впала в тяжелый маразм и перед смертью меня не узнавала. Хотя незадолго до этого, во время передачи коттеджа, была в полном порядке. Но тогда еще все было в порядке.

За шесть дней до исчезновения

На стоянку у жилого комплекса, где обитала моя мама, я въехала рано утром, когда еще было темно. Небольшие фонари с круглыми плафонами освещали дорожки, которые, подобно растопыренным пальцам, расходились к блестящим входным дверям. И ее дверь ничем не отличалась от других, как и ведущая к ней дорожка, хотя прежде мама пыталась придать своей территории какую-то индивидуальность.

Каждый раз при виде этого хрупкого создания у меня щемило сердце. Кожа на руках, покрытая старческими пигментными пятнами, бугристые синие вены, блеклые глаза под дряблыми веками. С помощью ходунков она медленно двигалась впереди меня в небольшую гостиную.

Когда я начала массировать ее отекшие ноги, мама завела разговор о коттедже в Дорсете. Стала предлагать его мне. Я вспомнила, как хорошо мы проводили там летний отпуск с детьми. Купальники, сохнущие на садовой стене, крики чаек, наклонные стенки в спальне, раковины моллюсков, которые мой отец встроил во внешние стены. Предложение было заманчивое, но я не решалась.

– Пожалуйста, Дженни, – настаивала мама, – возьми коттедж себе. Кейт отказалась. А у меня и без того забот хватает. Мой адвокат уже подготовил все документы.

Честно говоря, я не хотела взваливать на себя эту обузу. Дети уже выросли. Им нравится виндсерфинг и маленькие кафе на греческих островах Лафакс и Корфу. Тэд любит ездить на рыбалку в Уэльс с друзьями.

Когда я вошла в дом, Наоми уже собиралась уходить.

– Пока, мам. – Она проскользнула мимо меня к двери.

Лицо ее раскраснелось. Под расстегнутой курткой красное короткое платье с блестящими перламутровыми пуговицами на лифе. Я его видела впервые.

– Что это ты надела? Не слишком коротко?

– Никита дала поносить. Может, использую в какой-нибудь сцене в спектакле. – Оглянувшись, она посмотрела на меня с упреком: – В доме нечего есть. Холодильник пустой. Ладно, возьму что-нибудь в буфете.

– Как это холодильник пустой? Подожди, я тебе что-нибудь разогрею.

– Ты ездила к бабушке? – спросил Тео, не поднимая головы. Он сидел за столом, рылся в портфеле.

– Погоди секунду, Наоми, когда ты…

Поздно. Дверь за ней уже закрылась.

– Воспринимай это спокойно, мам, – произнес Тео скучающим тоном. – Сегодня у них репетиция в костюмах, через пару дней премьера. Она сейчас как шизанутая.

Я поставила на пол сумку и включила чайник.

– Да, я понимаю, она вся на нервах.

В холодильнике под батоном хлеба обнаружилась упаковка филе камбалы, купленная месяц назад, и полпакета картошки фри. Я заварила чай для нас с Тео и поставила рыбу в СВЧ-печь.

– Как бабушка? – спросил Тео.

– Она подарила нам коттедж.

– Клево! – Тео радостно вскочил. – Пойду приведу Эда.

– Он дома?

– Спит. Но я разбужу.

В последний раз, когда мы отдыхали в коттедже больше года назад, мальчики почти никуда не ходили. Пару раз ездили в Бридпорт фотографировать. А так прогуливались до берега и обратно.

Эд спустился на кухню, протирая глаза, весь помятый. Тео стоял рядом, улыбался. Я озадаченно смотрела на них.

– Мне казалось, вы уже выросли, чтобы проводить время в коттедже.

– Но если он наш, то там можно иногда собираться с ребятами. Это же классно. – Голос у Эда был непривычно веселый. – После экзаменов.

– Вы что, собираетесь превратить коттедж в место сборищ? – спросила я.

– Вот ты всегда так, – буркнул Эд. – Это нельзя, то нельзя. Ничего нельзя. Я пошел к себе. Мы уже поели. – Он побежал вверх по лестнице.

Тео пожал плечами и последовал за ним.

– Мы поели пиццу. И нам надо позаниматься. Много задали.

– Они хотят провести там время с друзьями, что в этом плохого? – удивился Тэд, когда мы сели ужинать. – Давай разрешим. Пусть порадуются.

В этот момент на кухню медленно вошла Наоми. Глаза у нее были очень усталые. Когда она садилась рядом с Тэдом, от нее пахнуло алкоголем. Вот это новость. Ведь Наоми никогда не нравился вкус спиртного. Она отказывалась даже попробовать вино на Рождество или семейные праздники.

– Ты что, выпила, дорогая? – удивленно спросила я.

– Так пахнет новое средство для удаления грима, мама, – ответила она, накладывая себе картошку. – Мне тоже не нравится.

Слава богу, что щеки у нее не впалые. Моя дочь не терзает себя диетой, как подруги, а то, что она врет, это плохо. Я не поверила в сказку про средство для удаления грима. Но почему не сказать правду? Ну выпила бокал вина, подумаешь, какое дело. Нет, все надо превращать в тайну. Правда, у меня в ее возрасте тоже были тайны, целая куча. Я их теперь и не помню.

Она переоделась в школьную форму и выглядела опрятно. Я улыбнулась. Пусть знает, что со мной можно делиться секретами без опаски. Я всегда на ее стороне.

– А что с платьем, которое тебе дала Никита?

– Миссис Мирс сказала, что Марии оно не подходит. Я его вернула, – Наоми задержала на мне взгляд. – А насчет коттеджа – это правда?

Услышав мой ответ, она выпрямилась.

– Так это же то, что нам нужно. Просто невероятно.

– Кому нам?

– Ну, тем, кто участвует в спектакле. Мы хотим поехать куда-нибудь на уик-энд перед премьерой. Завтра. Можно в коттедж, мама? Всего на день.

– И много вас?

– Ну, не очень. Сколько влезет в автомобиль Джеймса. Вернее, его отца. Никита, конечно, тоже будет.

– А что за Джеймс?

– Он учился на класс старше, но теперь проходит курс повторно. Играет Чино.

– А, тот самый Джеймс, теперь вспомнила. В прошлом году он приходил помогать тебе по математике.

– И Никите тоже, – сказала она, почему-то нахмурившись.

Понятно, девочка что-то скрывает. Но сейчас не время допытываться.

– Так нам можно в коттедж, мама?

Ну как я могла отказать? Пусть поедет с друзьями, развлечется. Надеюсь, за день они там ничего не поломают.