Год спустя

Потерять сознание соседка могла по разным причинам. Инфаркт, диабетическая кома, инсульт. Нельзя исключить приступ боли в желудочно-кишечном тракте, хотя живот у нее мягкий. Я поискала глазами на столе лекарства, но их не было. У хронических больных дом обычно запущен, а тут образцовый порядок.

Она пошевелилась, открыла глаза. Взгляд не испуганный, скорее смущенный. Я объясняю, что обнаружила ее без чувств на пороге дома. Одновременно замечаю белые ободки на внешних краях радужной оболочки ее глаз, указывающие на повышенный холестерин. Она говорит что-то, медленно подбирая слова, а я продолжаю держать ее руку. Такую же, какая была у моей мамы, – дряблая кожа, распухшие суставы пальцев, – и чувствую укол вины, что вот теперь вожусь с посторонней женщиной, а на свою мать не нашла времени за год до ее смерти.

За девять дней до исчезновения

Телефон зазвонил, когда я заканчивала собирать сумку.

– Привет, дорогая!

Вот уж некстати, черт побери!

– Я не могу долго говорить, мама.

– Значит, ты сегодня работаешь?

– Конечно. Ты же знаешь, что я работаю все дни, кроме пятницы.

– У меня снова закружилась голова. Так все было ничего, а вчера вдруг почувствовала себя неважно…

– Что значит неважно, мама?

– Просто неважно. Этого не объяснишь, Дженнифер. – Тон такой, будто она разговаривает с двенадцатилетней. – Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Ее голос повеселел: – Как Джек?

– Какой Джек?

– Твой муж, дорогая.

– Мама, Джек – это бывший муж Кейт.

– Ну конечно. Извини, сглупила. Но как же тогда зовут твоего мужа, дорогая?

Я представляла ее так отчетливо, как будто мы находились в одной комнате. Не очень ухоженный сад позади ее небедного жилища. Говоря по телефону, она вздыхает, трогает свое жемчужное ожерелье, бросает взгляд на телевизор с запыленным экраном, на аккуратные стопки журналов на столе. В доме пахнет нафталином и чистящими средствами. Ее память ухудшается.

– Моего мужа зовут Тэд. Послушай, мама…

– Я не знаю, что делать с коттеджем. Кейт его не берет.

Вот о коттедже сейчас не надо.

– Мы поговорим об этом, когда я к тебе приеду.

– Завтра?

– В пятницу. В мой выходной.

– Как замечательно, дорогая. Вот только я чувствую себя неважно…

Фрэнк ждал меня на стоянке у клиники. Сидел в машине, слушал скрипичный концерт. Лицо недовольное. Что не удивительно – удовольствия предстоящий визит нам не обещал. К тому же пришлось отменить утренний прием пациентов.

Как только я села, он тронул машину.

– Извини, Фрэнк, сама не знаю, как это получилось.

– Никто из нас не застрахован от промахов. И у меня они были.

– У тебя-то какие? Что-то не припомню.

– А как же. Не заметил у молодого парня гипертрофию щитовидной железы. В результате он слег в психиатрическую клинику.

– Но потом ты помог ему встать на ноги, – напомнила я.

– А еще у пациентки был перелом лодыжки, а я диагностировал это как вывих.

– Лучше вспомни, скольким ты буквально спас жизнь.

– Я не говорю, что все так уж плохо. Твой случай пустячный по сравнению с теми, о которых пишут в вестнике «Медицинская служба гражданской обороны».

Этот вестник нельзя было читать без содрогания. Там рассказывали о чудовищных врачебных ошибках и преступном невнимании к больным. Ребенок несколько дней пролежал с высокой температурой, а потом выяснилось, что у него менингит. Другого пациента, больного раком, долго лечили от синдрома раздраженного кишечника. Жалующемуся на головные боли говорили, что это депрессия, а у него была опухоль мозга.

– Но мне от этого не легче, – ответила я.

Мы подъехали к дому. Джефф Прайс открыл дверь с каменным лицом. Посторонился, пропуская нас в коридор.

– Пойдемте на кухню. Не хочу, чтобы мама слышала. – Там он встал, сложив на груди руки.

– Мистер Прайс, я пришла вам сказать…

– Что моего ребенка положили в больницу с подозрением на домашнее насилие, – прервал он меня. Жилка на его лбу заметно пульсировала. – И в полиции, не разобравшись, мне уже вынесли предупреждение.

– Мистер Прайс, – произнес Фрэнк ровным тоном, – доктор Малколм пришла сообщить вам нечто очень важное.

– Меня тревожили ее синяки, – продолжила я. – Нужно было выяснить причину их появления.

– А чего было выяснять?! – опять взорвался он. – Вы и так уже знали, что это из-за меня. Лучше скажите, зачем ее остригли и когда мы можем забрать нашу девочку.

– Не скоро, мистер Прайс.

– Это еще почему? – из смятой пачки на столе он вытащил сигарету и закурил.

– Дело в том, что у Джейди… – я замялась. Это тяжелое известие следовало сообщить как можно мягче, но у меня не получалось.

– Погодите, погодите, что у Джейди? – по моему лицу он видел, что с его дочкой что-то случилось. Что-то плохое. – Эй, Трейс… иди сюда.

На кухню вышла мама девочки в домашнем халате, но с макияжем.

– Здравствуйте, миссис Прайс.

Она кивнула без всякого выражения.

– К сожалению, я вынуждена сообщить вам неприятное известие.

– Что за неприятное известие, доктор? – Джефф Прайс повысил голос. – Да скажите вы наконец, не тяните.

Жена стояла рядом, положив руку ему на плечо.

– У Джейд обнаружили заболевание крови. – Я замолкла, видя, как застыли их лица. – Называется лейкемия.

– Это рак, я правильно понял? – произнес Джефф Прайс, его голос сорвался.

– Да, это разновидность рака, но излечимая.

– Боже мой, – прошептал он.

Не сводя с меня глаз, миссис Прайс тяжело опустилась на стул.

– Это точно? Ведь может быть ошибка. Врачи часто ошибаются.

– Боюсь, что тут ошибки нет, – проговорила я через силу. – Ей делали анализ крови. Дважды.

С минуту они молчали.

– И что теперь? – наконец спросила миссис Прайс.

– Она останется в больнице, ее будут лечить.

– А потом что? – подал голос ее муж.

– Ей будут давать сильные лекарства и…

– Я не это спрашиваю. Она умрет?

– Ну почему же… – я снова замялась. – Диагноз, конечно, тяжелый, но многие излечиваются и нормально живут. Я могу привести вам статистику…

Мистер Прайс взял жену за руку.

– Поехали в больницу. Там умирает наш ребенок…

– Она пока не умирает. Ей будут делать…

Миссис Прайс повернулась ко мне:

– Нашу девочку могли бы начать лечить раньше, если бы не вы со своим домашним насилием.

– Но именно доктор Малколм направила ее в больницу, – вмешался Фрэнк. – Да, по поводу синяков на теле девочки. Но это тревожный симптом. Там немедленно сделали анализы и выявили заболевание. Без ее участия этого бы не произошло.

Я не была уверена, что Прайсы его слышали.

Джефф посмотрел на меня в упор:

– Жена приводила ее к вам четыре раза. Четыре. А вы? Домашнее насилие, домашнее насилие… Будьте вы прокляты.

Потом, вспоминая это, я не была уверена, действительно ли он так сказал или мне показалось. Но в любом случае его мысли можно было прочитать по глазам. Он смотрел на меня с ненавистью.