Глава 30
ЛОРА
28 мая 2000-го
Был пятничный вечер, впервые по-летнему теплый в этом году. Внизу из всех кафе и пабов прямо на тротуар вытащили столы со стульями, будто послеполуденного солнца достаточно, чтобы превратить Клэпхем-Коммон в Елисейские Поля. Курильщики отравляли воздух никотином, но благодаря ветерку, треплющему кроны деревьев, в нашей квартире дышалось легко. Я сидела на балконе, чтобы Кит мог побыть один. Накануне он крупно поссорился с Маком, потому что не дал ему денег взаймы, и сейчас маялся над своим ноутбуком на раскладном диване.
Зазвонил домашний. Я взяла трубку.
– Все пошло прахом, – сказала Бесс. – Надо встретиться.
– Конечно, – ответила я, пытаясь вытянуть ногу из клубка спутанных проводов под телефонным столиком. Если не остеречься, можно одним махом отрубить телефон, Интернет и телевизор. – У нас на выходные планов нет.
– Я в метро еду. – Ее голос дрогнул.
– В Клэпхем-Коммон?
При этих словах Кит оторвал взгляд от экрана.
– Прости, что не предупредила, но мне надо было куда-то деться.
– Ждем тебя.
Кит вздохнул и потянулся, ноутбук чуть съехал у него по коленям.
– Мак?
– Нет. Бесс Тейлор. Она уже подъехала.
– Что-то по поводу апелляции? Зачем ей приезжать?
– Не знаю, – произнесла я в уверенности, что мне конец.
Я начиталась о процессе подачи апелляции. Только кажется, что стоит подать заявление, и все. Реальных шансов на новое рассмотрение у виновной стороны мало. Визит Бесс означал, что это и впрямь случилось. Когда она позвонила в домофон, мне уже было дурно от тревоги. Внутри зрело отчаяние. Совесть велела признаваться, тем самым смягчив последствия. «Скажи ему, что соврала, когда давала показания, – билась в голове мысль. – Он все равно узнает, пусть лучше от тебя. Скажи до того, как она придет». Но слова не шли с языка.
Бесс раскраснелась, пока забралась к нам, от выступившего на лбу пота волосы еще сильней закурчавились.
– Что случилось? Апелляцию приняли?
– Нет. В смысле, не знаю. Еще рано. Но эти уроды затеяли против меня войну.
На столике стоял полупустой бокал с вином, Бесс посмотрела на него с нескрываемой тоской.
– Будешь?
Она залпом выпила вино, затем кивнула на ноутбук:
– Ты в сети?
Кит заинтригованно кивнул.
– Набери «джеймибалкомбизинносент точка си оу точка ю кей».
Кит свернул с полдюжины своих сайтов и набрал нужный адрес. Что ж, Балкомбы постарались на славу.
20 АПРЕЛЯ 2000 ГОДА ДЖЕЙМИ БАЛКОМБА НЕСПРАВЕДЛИВО ОБВИНИЛИ В ИЗНАСИЛОВАНИИ. ЭТОТ САЙТ СОЗДАН СИЛАМИ ЕГО СЕМЬИ И ДРУЗЕЙ. ОНИ ХОТЯТ ВОССТАНОВИТЬ ЕГО ДОБРОЕ ИМЯ.
– А так вообще можно? – спросила я. – Они заявляют, что ты солгала. Разве это не клевета?
– Нет, – сказала Бесс. – Имени они не называют. Так что могут говорить все, что угодно.
20 мая 2000 года господин Дональд Имри из адвокатской конторы «Имри и Каннингем Чэмберс», Бедфорд-роу, получил разрешение обжаловать вердикт. Адвокаты уверены, что приговор отменят в скором времени.
– Дальше – больше, – сказала Бесс, стоя у меня за плечом. – А есть еще вино?
– Да, возьми, конечно.
С самого начала мы хотели бы заявить, что создание этого сайта ни в коей мере не оспаривает серьезность такого преступления, как изнасилование, и не обесценивает страдания жертв подобного насилия. Если бы Джейми и впрямь совершил преступление, пяти лет заключения было бы недостаточно. Но мы утверждаем, что он его не совершал. Мы признаем, что при изнасиловании закон об анонимности жертвы является фундаментальным принципом и должен неукоснительно соблюдаться. Тем не менее мы считаем, что он должен распространяться и на обвиненного в насилии. Когда имя Джейми будет восстановлено, он направит все свои силы на принятие этой поправки.
На данный момент мы не можем сказать, будем ли подавать встречный иск обвинительнице Джейми после пересмотра приговора. Причиной всему психическая нестабильность девушки. Для нас важнее восстановить репутацию Джейми, нежели призвать к судебной ответственности молодую женщину, проблема которой явно лежит в области медицины, а не криминологии. Нам хотелось бы помочь ей и предоставить профессиональную консультацию, как можно нейтрализовать последствия ее поступка, и решить в первую очередь глубоко укоренившуюся психическую проблему, которая привела ее к ложному обвинению.
– Полная чушь, – прокомментировала Бесс. – Если Джейми действительно освободят, они побегут подавать встречный иск раньше, чем с него снимут наручники.
Я в этом не сомневалась, однако не могла не признать блестящую работу специалиста по связям с общественностью. Фальшивая заботливая нотка пришлась как нельзя в тему.
– Прочитал? – спросила я у Кита, который по-прежнему таращился в экран. Он кивнул.
Внизу сайта была лента из кнопок: «Поддержать Джейми», «Информация», «Галерея», «Карьера Джейми». Запрос в Интернете выдал новость: семья Джейми наняла не только команду адвокатов, но и пиарщика.
– Да уж, все силы бросили, – пробормотала я и кликнула на «Письмо Антонии». Фотография с сайта была сделана на чьей-то свадьбе. У девушки в волосах застряло несколько пестрых конфетти.
Спасибо, что заглянули на сайт к Джейми. Меня зовут Антония Трантер, я – невеста Джейми. Мы были вместе два года. Последний из них стал для меня очень тяжелым. Нелегко узнать о неверности жениха, но даже это ничто по сравнению с кошмаром, который последовал, когда в результате ошибки его выставили монстром. Как и все, кто знает и любит Джейми, я убеждена в его невиновности.
На этих страницах мы доступно изложили причины судебной ошибки. Мы благодарны, если вы поможете распространить наше обращение.
Мы ищем свидетелей, которые могли видеть Джейми с молодой девушкой накануне. Важны даже незначительные подробности. Если вы что-то знаете – пишите мне через этот сайт и помогите добиться справедливости для Джейми.
– Здорово он ей мозги промыл, – заметила я.
Бесс грызла ногти.
– А про меня прочитали? Сенсационную новость.
Мы с Китом переглянулись.
– А кликните на «Судите сами».
Судья Френчей похвалил обвинительницу Джейми за силу духа. В своей речи он расписал ее как ангела во плоти. Однако судья не упомянул о психическом расстройстве. Мы искренне сочувствуем всем, кто страдает от подобных расстройств, однако, на наш взгляд, присяжные не уделили должного внимания тому, что данный факт делает обвинительницу ненадежным источником информации.
Я невольно посмотрела на Бесс.
– А интересно узнать историю о моем расстройстве? Когда мне было шестнадцать, бабушка и дедушка погибли в аварии. Я очень переживала.
Бесс взглянула на меня, ища поддержки. Я вспомнила о своей потере и пожалела ее всем сердцем.
– Я не могла спать, поэтому семейный доктор прописал мне валиум. Я пила его пару недель. Вот и все. Обычное горе в лучших старых традициях. А на суде они подали это так, будто я с тех пор обитаю в сумасшедшем доме.
На этих фотографиях с вечеринки обвинительница Джейми. В соответствии с законом, мы не вправе раскрыть ее личность. Смотрите сами. Разве это та скромная девушка строгих правил, которая стояла за свидетельской трибуной? Или это любительница повеселиться, для которой секс на музыкальном фестивале в порядке вещей? Полагаем, что, если бы присяжные взглянули на эти фото, они бы вынесли другой вердикт. Кому вы поверите? Трудолюбивому старательному молодому человеку, не замеченному в склонности к насилию, или девушке с нестабильной психикой, которая не возражает, чтобы ее снимали в таком виде?
На фотографиях лицо Бесс было закрыто черными квадратиками, однако по шевелюре узнать ее не стоило труда. Ее сфотографировали в ночном клубе, когда она лизнула в щеку какого-то приятеля. Не слишком благопристойное фото, но каждый из нас в юности и похуже вытворял. На другом снимке голова была закрыта полностью, зато снята она была в полный рост. Смотрелась отлично – черное бюстье, обтягивающие шорты и ковбойские сапоги, между грудей она сжимала бутылку текилы. Сняли в профиль, плечом девушка была развернута к камере. Татуировку с крылом ангела не маскировали.
– Вот сволочи! – воскликнула я. – Да любой, кто с тобой знаком, тебя узнает.
– Еще бы, – с горечью согласилась Бесс. – Мы с мамой вчера пошли за покупками, так все отворачивались, чтобы не здороваться.
– Откуда у них эти снимки? – спросил Кит.
– От моей старой подруги, представь себе. Первая из клуба в Ноттингеме, а вторая – с работы, мы текилу продавали на разлив на местном фестивале. Помню, что Тесс фоткала. Никогда бы не подумала, что она может так поступить.
Я бы придушила эту Тесс собственными руками.
– Ох, Бесс, какой ужас!
Я вспомнила, как Лин однажды сфотографировала меня на рейв-вечеринке в рваных джинсах и коротком топике с таблеткой на языке. Подарок для любого, кто захотел бы подмочить мою репутацию. Фотка висела в нашей старой квартире на холодильнике, мы снимали ее всякий раз, когда приходили родители. Кто из нас в молодости думает о последствиях?
– Ты сказала, что нельзя оклеветать человека, не называя его имени, но ведь тебя можно узнать, – произнес Кит. Он разговаривал больше сам с собой, пытаясь разложить по полочкам все юридические последствия. – Наверное, их можно как-то привлечь. Но это, конечно, подстава самой себе. У тебя есть адвокат?
– Ага, – вздохнула Бесс. – У моего папы есть поверенный. Он думает, что можно призвать их к ответу, но дело сделано. Все вокруг уже знают.
Она внезапно всхлипнула.
– Все так разом навалилось, как будто одной апелляции мало. А какие вещи мне говорят! Вчера одна девушка, соседка, я ее с четырех лет знаю, заявила: чего я хотела, если одна на этот фестиваль поперлась. Так она наша ровесница, полностью в себе, любит выпить и далеко не девственница. От кого, от кого, а от нее не ожидала.
Ее взгляд скользнул по карте затмений, по мне, по Киту и ушел вдаль.
– Ваша квартира – единственное место в мире, где мне верят. Надо валить оттуда. Не могу смотреть, как родители делают вид, что им все по барабану, а сами страдают. Не могу там жить.
– Оставайся у нас, – предложила я. – Хотя бы на пару дней, пока все не уляжется.
– Правда?
Я хорошо знала Кита, так что с уверенностью могла прочесть его мысли – чем ближе ты подружишься с этой девушкой, тем опасней, если дело дойдет до повторного рассмотрения.
– Конечно, оставайся. – Он захлопнул ноутбук.
– Спасибо огромное, – сказала Бесс, и слезы у нее остановились, как по заказу. – Что бы я без вас делала.
