41
Том Орли
Гора сварливо рычала посреди мусорной пены и морских водорослей.
Дождь только что перестал. Вулкан взрёвывал и кашлял огнём в низкие облака, оранжевые снизу. Крутящиеся столбы пепла уходили в небо. Когда горячие хлопья наконец осыпались, то не в чистую морскую воду. Они наращивали слой грязи на ковре из таких же грязных водорослей, словно уходивших в бездну.
Том Орли кашлял от этого сырого и полного сажи воздуха. Он ползком взбирался на невысокий холм из спутанных скользких водорослей. Тяжёлые грубые сани, привязанные к левой руке, тянули вниз. Правой он цеплялся за толстый стебель на вершине холма.
Ноги то и дело соскальзывали. Уперевшись ступнями в слизистые переплетения, Том начинал уходить в топь под ними. Когда он тащил ногу обратно, трясина с мерзким чавканьем нехотно её выпускала. Иногда следом за его ногами выскакивало непонятно что, соскальзывало и ныряло в тот же вонючий рассол.
Затянувшаяся петля врезалась в левую кисть, но он тащил сани со скудными обломками гелиоплана и снаряжением. Всё это чудом удалось спасти при крушении.
Вулкан озарял болото охристыми вспышками. Радужная металлическая пыль покрывала заросли. Близился вечер – почти полный китрупский день с той минуты, как он повернул свой аппарат к острову, ища место для посадки.
Подняв голову, Том оглядел слипающимимся глазами низину, выстеленную водорослями. Детально обдуманные расчёты пошли прахом из-за этих грубых, как толстые верёвки, морских растений.
Укрытие он собирался найти на подветренной стороне от вулкана или, если не выйдет, сесть на воду и трансформировать гелиоплан в широкий и надёжный плот, с которого он осуществит свой эксперимент.
«Мне следовало учесть и такую возможность». Крушение, отчаянные минуты, когда он нырял за снаряжением и сооружал грубую волокушу под хлещущей бурей; когда часами полз по вонючим водорослям к единственной устойчивой куче стеблей – всего этого можно было избежать.
Том попытался подтянуться, но дрожь в правой руке грозила обернуться жестокой судорогой. Вывих при крушении, когда сорвало понтоны крыльев и фюзеляж волокло по болоту до падения в заводь.
Рана справа на лице едва не лишила сознания в самые первые, критические минуты. Она тянулась от нижней челюсти до нейрошунта над левым ухом. Пластиковая заглушка, обычно защищающая тонкий нервный интерфейс, безнадёжно утрачена.
Инфекция – сейчас наименьшее из зол.
Рука тряслась всё сильнее. Том старался унять дрожь, лёжа вниз лицом на зловонных пружинящих водорослях. Зернистая грязь обдирала правую щёку и лоб, когда начинался кашель.
Надо пополнить энергию. Нет времени на тонкости самогипноза и обретение рабочей формы. Усилием воли он скомандовал измученным мышцам совершить последний рывок. Справиться со всем тем, что на него обрушила вселенная, он не может, но, чёрт возьми, после тридцатичасового сопротивления, в нескольких метрах от цели, позволить собственному телу взбунтоваться!
Новый приступ кашля разорвал саднящее горло. Тело сотрясалось, удушье чуть не заставило разжать пальцы на сухом корне. Когда он уже не надеялся заставить лёгкие работать, приступ кончился. Вымотанный, закрыв глаза, Том лежал в грязи.
* Сосчитаешь радости движенья?
Первая из лучших:
Скуке не догнать *
Просвистеть хайку на тринари не хватило дыхания, но она прозвучала в уме, и он сберёг ровно столько сил, сколько надо было губам под засохшей грязью.
Потом собралось ещё – для следующего движения. Стиснув зубы, Том весь напрягся в последнем рывке. Правая рука чудом не вырвалась из сустава, но продержалась, пока его голова не поднялась над верхушкой невысокого холма.
Сморгнув пепел, Том всмотрелся в то, что лежало дальше. Опять водоросли. Насколько хватало глаз – одни водоросли.
С небольшой кочки сползала толстая петля плейстонной водоросли. Том втащил сани достаточно высоко, чтобы привязать их к ней.
К онемевшей левой руке вдруг вернулась чувствительность, и он застыл в немом вопле. Повалившись на сани, Том едва мог дышать.
Вернувшиеся судороги жестоко скрутили всё тело. Вырвать бы все тысячи клыков, терзавших его, но руки напоминали мёртвые клешни. Он лежал, навалившись на них всем телом.
Но какая-то часть логического в рассудке Тома не сдавалась боли, продолжала проектировать, строить планы и пыталась отсчитывать время. В конце концов, у него тут чёткая задача. И часть этой задачи – пройти через всё это. Если бы он только мог вспомнить, зачем он здесь, среди этой вони и мучений, в пыли и железной крошке…
Он жаждал покоя – и не получал его. Том ощущал, как меркнет сознание.
Внезапно, за сведёнными болью веками, он различил лицо Джиллиан.
Ветви, полные листьев, вокруг неё колышет ветер. Серые глаза смотрят на него, но словно ищут что-то гораздо дальше. Его затрясло, он снова не мог шевельнуться. Но наконец их взгляды встретились – и она улыбнулась!
Статические разряды боли грозили заглушить слова видения:
Шлю **** лишь добро***,
Хоть ты***не веришь, любимый.
*** но всё *** может слышать с тобой.
Том напрягся, пытаясь сконцентироваться на передаче, больше похожей на галлюцинацию. Всё равно, что это. Это якорь. Он вцепился в него, и пусть судороги натягивают его жилы звенящей тетивой.
Её улыбка несла сострадание.
Какая чушь!*** Та *** что люблю
Здесь ****** и беспечна! А я ****
Я разве лучше?
Мета-Орли осудил хайку. Если это и правда передача Джиллиан, она жестоко рискует.
«И я люблю тебя, – отозвался он. – Но, чёрт побери, заткнись, пока тебя не услышал каждый здешний ити!»
Пси-грамма – или бред, не важно, – задёргалась вместе с приступом кашля, превращавшим его лёгкие в сухую труху. Наконец он упал на сани и смог вздохнуть.
Мета-Том отбросил свою гордыню.
Да!
Вжимаясь лицом в тину, он призвал её тающий образ.
Да, любимая. Вернись и помоги мне…
Лицо Джиллиан словно растекалось во всех направлениях сразу, как лунный свет, утопая в мерцающем вулканической пылью небе. Настоящая передача или галлюцинация, рождённая лихорадкой, она таяла, будто портрет, написанный дымом.
Но ему казалось, что он слышит слабеющий голос Джиллиан:
*** ***есть, оно есть, есть оно.
Придёт облегченье, во сне…
Не думая о времени, Том слушал и слушал. Судороги понемногу отступали. Он лёг, уже не сворачиваясь в позу эмбриона.
Вулкан рычал, озаряя небо. «Земля» под Томом плавно выгибалась и мягко укачивала его, погружая в беспокойный сон.
