27
Остров
Ночь тиха.
Гравитация множества малых лун Китрупа накатывает крохотные приливы на металлические скалы в сотне метров отсюда. Непрерывно дующие над океаном ветры качают деревья и шелестят листвой.
Однако после всего, что сопровождало их месяцами, тишина давит. Нет ни вездесущих звуков работающих механизмов, не смолкавших с самого старта, неумолчного жужжания и цоканья, ни редкого треска и дымных вспышек поломок.
Свист и трели дельфиньих разговоров тоже исчезли. Даже Кипиру и Сах’ота не было. После заката двое дельфинов сопровождали аборигенов Китрупа в их ночной морской охоте.
И на самом металлоострове было слишком тихо. Только немногие звуки, казалось, вечные: шум прибоя, далёкое ворчание вулкана…
Донёсся тихий томный стон, за которым раздался едва слышный, задыхающийся всхлип.
– Опять. – вздохнула Дэнни, не слишком скрываясь от Тошио.
Звуки доносились с поляны на южной оконечности острова. Третий и четвёртый из людей на острове попытались устроиться как можно дальше от деревни и тоннеля в острове. Дэнни хотелось оказаться ещё дальше.
Смех, слабый, но внятный.
– Никогда такого не слышала, – снова вздохнула Дэнни.
Тошио покраснел и подбросил хвороста в костёр. Пара с поляны заслуживала уединения.
Нужно намекнуть на это Дэнни.
– Прямо как норки! – сказала Дэнни, пытаясь придать своим словам иронию и притворную зависть. Но получилось грустно.
Вопреки своему желанию, Тошио вдруг сказал:
– Дэнни, все мы знаем, что люди – чемпионы галактики по сексу, хотя некоторые наши клиенты легко нас обгонят.
– Что ты имеешь в виду? – Дэнни взглянула на него.
Тошио поворошил костёр веткой.
Рискованное замечание. Ночь придала ему храбрости, и захотелось снять напряжение, царившее у костра.
– Э-э-э… в старой пьесе есть слова: «О, ваш дельфин и тот не похотливей». Но и до Шекспира сравнивали двух самых дружелюбных из разумных млекопитающих. Не думаю, что кто-то придумал способ замера подобных вещей, но мне часто кажется, что это некое условие достижения разумности. Само собой, это лишь предположение. Возьмём всё, что о возвышении говорят галакты…
Он говорил и говорил, постепенно уходя от желания подразнить её, и замечал, как Дэнни едва не лишилась своей обычной сдержанности, но всё же отвернулась и уставилась в темноту.
Неужели получилось? Раунд был за ним! Победа маленькая, но в игре, которую он часто боялся даже начать. В искусстве флирта Тошио почти всегда оказывался проигравшим. Отыграть хоть немного у привлекательной женщины, да ещё постарше, в неглупом разговоре, и угадав её натуру – несомненно, выигрыш.
Жестоким он себя не считал, хотя это свойственно игре. Всё, чего ему хотелось, – чтобы Дэнни Судман не считала его мальчишкой. Жаль, если это отразится на их прежних непринуждённых отношениях.
Сах’от его не особенно заботил, но юношу позабавило, что дельфин помог ему пробить оборону Дэнни. Он был почти готов пошутить снова, но Дэнни перебила его:
– Извини, Тош. С удовольствием бы дослушала, но я лучше пойду спать. Завтра тяжёлый день, отправляем глайдер Тома. Надо показать кикви Джиллиан, поэкспериментировать с этим чёртовым роботом для Чарли. Тебе тоже не мешало бы лечь.
Она взяла свой спальный мешок, чтобы устроиться на краю лагеря, ближе к охранным устройствам.
– Да, – торопливо согласился Тошио. – Через пару минут, Дэнни. Спокойной ночи. Приятных снов.
Она молчала, сидя спиной к затухающему костру. Тошио не видел, спит ли она.
«Вот бы людям пси-качества получше, – думал он. – Говорят, у телепатии свои недостатки, но было бы здорово иногда знать, что происходит в голове у другого… Меньше тревоги. Знай я, о чём она думает, даже если бы она просто думала, что я лишь болтливый подросток».
Он посмотрел на небо. Между клубящимися облаками виднелись звёзды.
В двух местах мерцали крохотные туманности, которых раньше не было, – следы продолжавшейся битвы. Маленькие лже-скопления переливались всеми видимыми и невидимыми цветами спектра.
Тошио набрал пригоршню металлосиликатной пыли и медленно высыпал её на угли. Падавшие чешуйки металла подмигивали ему, как раскалённые конфетти или мерцавшие звёзды.
Отряхнув ладони, юноша повернулся и забрался в спальник. Закрыв глаза, он лежал, не желая ни видеть звёзды, ни разбирать лучшее и худшее в своём поведении.
Вместо этого он слушал ночной ветер и волны. Ритмичные, успокаивающие, словно колыбельная, словно море его родины.
Теперь лишь однажды с южного края поляны донеслись вздохи и тихий смех. Это были звуки полного счастья, пробудившие в нём горькое желание.
– Опять они начали… – вздохнул он про себя. – Клянусь, никогда ничего подобного не слыхал.
* * *
Влажный воздух добавлял испарины их телам.
Джиллиан слизнула полоску соли с верхней губы. Тем же способом Том убрал немного блёсток с её грудей. Влажный язык охладил круги вокруг сосков и сами соски.
Охнув, она схватила Тома за кудри на затылке, где его слегка редеющая гордость ещё вполне допускала такое. Он ответил легким дразнящим укусом, пронизавшим её дрожью до кончиков пальцев, икр и самой глубины живота.
Обхватив Тома ногами, Джиллиан вжалась тазом в его пах. Её дыхание стало громче, когда он приподнял голову и заглянул ей в глаза.
– Думал, мы уже доигрываем. – слегка охрипшим голосом шепнул он. Изобразил, что утирает взмокший лоб. – Тебе следовало предупредить, что я перехожу черту и начинаю обещать то, чего не выполню. – Он взял её руку и поцеловал ладонь, затем нежную кожу запястья.
Джиллиан погладила его по щеке, затем легко-легко коснулась подбородка, горла и плеча. Запустив пальцы в волосы на груди, шутливо подёргала их.
Она замурлыкала – не как обычная кошка, скорее, как неприрученная самка леопарда.
– Как только будешь готов, милый. Я подожду. Видно, ты просто незаконный отпрыск недомытой пробирки, но я знаю тебя лучше твоих проектировщиков. Твои ресурсы они не представляют…
Том уже собрался запротестовать, что проектировщики проектировщиками, но он-то воистину законный сын Мэри и Брюса Орли, штат Миннесота, Земная Конфедерация, но вдруг заметил, что её глаза полны слёз. Чуть обидные, легкие и поддразнивающие слова, но пальцы Джиллиан всё крепче сжимались, и она всё пристальнее смотрела ему в глаза и разглядывала лицо, словно стараясь запомнить каждую чёрточку.
Том вдруг ощутил смятение. Он так хотел быть с Джиллиан в их последнюю ночь вдвоём. Можно ли быть ближе, чем они сейчас? Он всем телом вжался в неё, втягивал ноздрями её тёплое дыхание. И отвёл взгляд, почему-то чувствуя, что бросает её в беде.
Затем он вдруг почувствовал это – нежное касание, ослабляющее давящую тяжесть в голове. Мягкое, непрекращающееся нажатие. Он понял, что борется с самим собой.
«Ведь я уйду завтра», – подумал он.
Их долгий спор, кому идти, выиграл он. Но это была горькая победа.
Он прикрыл глаза. «Я отрываю её от себя! Я могу никогда не вернуться и отрываю лучшее от себя!»
Внезапно Том ощутил себя слабым и чужим, словно брошенным в опасном месте; единственной преградой между теми, кого он любит, и грозными врагами; никаким не супергероем, а только человеком, готовым в одиночку рискнуть всем.
Он открыл глаза, почувствовав прикосновение к лицу.
Том прижался щекой к руке Джиллиан. В её глазах по-прежнему стояли слёзы, но там же светилась улыбка.
– Дурачок, – сказала она. – Ты всегда будешь со мной. До сих пор не понял? Я буду с тобой, и ты ко мне вернёшься.
Он изумлённо покачал головой.
– Джилл, я… – заговорил было Том, но его рот закрыл жадный поцелуй. Её губы были горячими и нежными, пальцы правой руки делали немыслимые вещи.
Снова и снова опьяняя сладким запахом, Джиллиан заставила его поверить, что она права. Опять права.
