Благодаря полной автоматизации телеметрическая лаборатория была весьма компактна. Всего с десяток приборных панелей, в два ряда располагавшихся под большим экраном. Приглашенные на расшифровку стояли на помосте за ограждением и наблюдали, как операторы тщательно перепроверяют записи. Периодически кто-то из присутствовавших, то мужчина, то женщина, подавшись вперед, приглядывался к какой-нибудь детали на экране в тщетной надежде обнаружить свидетельство того, что солнечный корабль избежал гибели.

Хелен де Сильва стояла возле ближайших к помосту приборных панелей. Именно оттуда последние записи из бортового журнала Джеффри транслировались на экран.

Перед зрителями возникали строки, набранные на клавиатуре несколько часов назад за сорок миллионов километров отсюда.

«БЛАГОДАРЯ АВТОМАТИКЕ ПОЛЕТА ДВИГАЮСЬ ПЛАВНО. ИЗ-ЗА ТУРБУЛЕНТНОСТИ ПРИШЛОСЬ СНИЗИТЬ ВРЕМЕННОЙ КОЭФФИЦИЕНТ В ДЕСЯТЬ РАЗ… ТОЛЬКО ЧТО ПООБЕДАЛ ВСЕГО ЗА КАКИХ-ТО ДВАДЦАТЬ СЕКУНД, ХА-ХА…»

Джейкоб улыбнулся. Маленький шимпанзе в любой ситуации умел находить свои плюсы.

«МИНОВАЛ УРОВЕНЬ ТАУ-ОДИН, СПУСКАЮСЬ ГЛУБЖЕ… ВПЕРЕДИ ТОЧКА, ГДЕ СХОДЯТСЯ СИЛОВЫЕ ЛИНИИ. ПРИБОРЫ УКАЗЫВАЮТ, ЧТО ТАМ ЦЕЛОЕ СТАДО, КАК И ГОВОРИЛА ХЕЛЕН… ОКОЛО СОТНИ… ПОДБИРАЮСЬ ПОБЛИЖЕ…»

Затем из динамиков полилась резкая, отрывистая обезьянья речь.

«Мои скачущие по деревьям соплеменнички рехнутся от радости! Первый одиночный спуск в солнечные глубины! Тарзан сдох бы от зависти!» – один из датчиков зафиксировал смех, который вскоре оборвался. Последнее, что они услышали, скорее напоминало всхлип.

Джейкоб вздрогнул.

– Вы хотите сказать, что он отправился туда совсем один?

– Я думала, вы в курсе! – удивилась де Сильва. – Теперь при погружениях всем заправляет автоматика. Только компьютер способен среагировать достаточно оперативно и отрегулировать силовое поле, пока турбулентность не раздавила пассажира в лепешку. У Джеффа было целых два стазис-генератора: один на борту, и один, снабженный квантовым усилителем, встроен в систему здесь, на Меркурии. А от людей на борту все равно никакого толку, разве что подправить что-то по мелочи.

– Тогда зачем вообще было рисковать чьей-то жизнью?

– Идея принадлежит доктору Кеплеру, – ответила она, слегка ощетинившись. – Он хотел проверить, что заставляет Призраков удирать и провоцирует на угрожающие жесты: только мозговое излучение человека или и других рас тоже?

– На совещании нам об этом не рассказывали.

Она отбросила назад белокурую прядь.

– Да. В общем, в первые несколько раз, когда мы сталкивались с магнитоядными, ни одного пастуха при них не было замечено. Как только мы их наконец обнаружили, то решили понаблюдать издалека, чтобы выяснить, каковы их взаимоотношения с остальными существами. Когда же мы попытались приблизиться, пастухи поначалу просто сбегали. Но потом их поведение кардинальным образом изменилось. Пока большая часть стада удирала, один или двое пастухов изгибались дугой над поверхностью корабля, вне той зоны, которую регистрирует приборная панель, и подбирались к кораблю вплотную!

Джейкоб покачал головой.

– Я не совсем понимаю…

Де Сильва взглянула на ближайшую панель, но там ничего не изменилось. Единственными данными, поступившими с корабля Джеффа, были стандартные отчеты о ситуации на Солнце.

– Видите ли, Джейкоб, корабль – это плоская палуба, заключенная в почти идеально отражающую оболочку. В центре палубы находится еще одна сфера, поменьше, где сосредоточены генераторы гравитации и силового поля, а также стазис-генераторы. Регистрирующая аппаратура расположена по периметру палубы с «нижней» стороны, тогда как люди занимают «верхнюю», соответственно, и те и другие могут беспрепятственно наблюдать за любыми объектами, находящимися в поле зрения. Однако мы не рассчитывали, что кто-то намеренно станет избегать зоны, фиксируемой нашими камерами!

– Но если Призраки скрываются от вашего оборудования, зависнув сверху, почему бы вам просто не развернуть корабль? Вы же можете управлять гравитацией.

– Мы пытались. Они попросту испарялись! Или, хуже того, оставались над нами, как бы быстро мы ни разворачивались. Они зависали над головой! Именно тогда кое-кто из членов команды и начал замечать антропоморфные фигуры!

Внезапно в динамиках снова возник хриплый голос Джеффри:

– Ого, да тут целая свора овчарок разгоняет тороиды! Пойду-ка потреплю их по загривку! Милые песики!

Хелен пожала плечами.

– Джефф всегда был скептиком. Он ни разу не видел сквозь купол никаких призрачных фигур и вечно называл пастухов «овчарками», не замечая в их поведении ничего, что указывало бы на разумность.

Джейкоб усмехнулся. Высокомерное отношение супершимпанзе к собачьему племени – одно из самых комичных проявлений их навязчивой идеи «мы тоже как люди». Не исключено, что подобным способом они пытались побороть ревность к собакам: как-никак те стали лучшими друзьями человека задолго до обезьян. Многие шимпанзе держали собак в качестве домашних животных.

– Он назвал магнитоядных тороидами?

– Да, они похожи на огромные пончики. Вы бы и сами смогли на них полюбоваться на совещании… если бы нас не прервали. – Она с грустью покачала головой и опустила взгляд.

Джейкоб потоптался на месте.

– Наверняка это произошло мгновенно, и никто все равно не смог бы ничего поделать… – Он осекся, понимая, что утешения звучат глупо. Де Сильва коротко кивнула и снова обернулась к приборам, погрузившись в изучение показаний или только делая вид.

Слева, возле ограждения, разлегся на подушке Буббакуб. Держа в лапах электронную книгу, он сосредоточенно вчитывался в инопланетные письмена, столбцами мерцавшие на экране. При звуках голоса Джеффри пил оторвался от книги, прислушался и бросил загадочный взгляд на Пьера Ларока.

Глаза Ларока горели от воодушевления: не каждый день ему доводилось присутствовать при «историческом моменте». Время от времени он что-то взволнованно шептал в микрофон одолженной камеры.

– Осталось еще три минуты, – глухо сказала Хелен.

Примерно с минуту ничего не происходило. Затем на экране снова возникли крупные буквы:

«КАЖЕТСЯ, РЕБЯТА НАПРАВЛЯЮТСЯ КО МНЕ! ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДВОЕ. ПЕРЕКЛЮЧАЮ КАМЕРЫ НА КРУПНЫЙ ПЛАН… ЭЙ! КОРАБЛЬ НАКРЕНИЛСЯ! СБОЙ В СИСТЕМЕ СЖАТИЯ ВРЕМЕНИ!!!»

– Аварийное прекращение задания! – раздался вдруг низкий, каркающий, голос. – Срочно набираю высоту… Крен увеличивается! Падаю!.. Иники! Они…

Раздался короткий треск от помех, потом тишина, нарушаемая лишь шипением, – это оператор крутил ручки на приборной панели, стараясь усилить сигнал. Все тщетно.

Довольно долго никто не решался ничего сказать. Наконец один из операторов поднялся со своего места.

– Факт взрыва подтвердился, – произнес он.

Хелен кивнула.

– Спасибо. Подготовьте, пожалуйста, краткий отчет для отправки на Землю.

Как ни странно, самой сильной эмоцией, которая заглушала сейчас в Джейкобе все остальные, было горькое чувство гордости. Как сотрудник Центра Возвышения, он не мог не отметить, что в последние мгновения своей жизни Джеффри отверг клавиатуру. Вместо того чтобы отступить под влиянием страха, он совершил нелегкий и внушающий уважение поступок. Достойный сын Земли, Джефф заговорил вслух.

Джейкобу не терпелось обсудить это с кем-нибудь, но из всех собравшихся понять его смог бы разве что Фэйгин. Отыскав кантена в толпе, он начал было к нему пробираться, но его отвлекло желчное шипение Ларока.

– Вот дураки! – Журналист озирался по сторонам, словно сомневаясь в реальности произошедшего. – Все дураки, и в первую очередь я сам! Уж я-то должен был сообразить, как опасно отправлять на Солнце шимпанзе, да еще и в одиночку!

В лаборатории стояла гробовая тишина. Встретив изумленные взгляды собравшихся, Ларок возбужденно замахал ручонками.

– Ничего не замечаете? Вы, наверное, ослепли? Если соляриане – наши предки (а в этом почти не остается сомнений), то любому предельно ясно, что они на протяжении целых тысячелетий из кожи вон лезли, лишь бы с нами не сталкиваться. Возможно, лишь сохранившаяся у них давняя привязанность к своим детищам удерживала их от того, чтобы уничтожить нас! Они и так и эдак давали вам понять, чтобы вы убирались куда подальше вместе со своими кораблями, однако вы продолжали их допекать. И как, позвольте спросить, должны были отреагировать эти могущественные существа, когда к ним вламываются даже не сами бывшие клиенты, а их дочерняя раса? Как, по-вашему, они должны были поступить, когда на них напала какая-то мартышка?..

Часть команды в гневе повскакивала с мест. Де Сильва, перекрикивая шум, призвала всех угомониться. А потом обернулась к Лароку, на лице ее не дрогнул ни один мускул.

– Сэр, если вы будете так любезны и изложите вашу любопытную гипотезу на бумаге, сведя брань и оскорбления до минимума, коллектив базы охотно с ней ознакомится.

– Но…

– А пока довольно, давайте закроем тему! У нас еще будет уйма времени, чтобы поговорить об этом.

– Как раз времени-то у нас и нет.

Все как по команде обернулись. В дверях, ведущих на галерею, стояла доктор Мартин.

– Лучше обсудим эту проблему прямо сейчас, – произнесла она.

– Как там доктор Кеплер, в порядке? – осведомился Джейкоб.

Женщина кивнула.

– Я только что от него. Мне удалось вывести его из состояния шока, сейчас он спит. Но прежде чем уснуть, он весьма настойчиво требовал совершить еще одно погружение, причем срочно.

– Срочно? Но почему? Не лучше ли подождать до тех пор, пока не станет известно, что же произошло с кораблем Джеффа?

– Нам это уже и так известно! – отрезала Мартин. – Я успела услышать речь мистера Ларока и совершенно не в восторге от того, как все вы отнеслись к его идее! Ваша самоуверенность и узколобость мешает вам взглянуть на ситуацию с нового, неожиданного ракурса!

– Неужели вы и впрямь считаете Призраков нашими предками и патронами? – не веря собственным ушам, уточнила де Сильва.

– Все может быть, – уклончиво ответила доктор. – Но в остальном рассуждения Ларока не лишены смысла! Сами посудите: разве до сего дня соляриане хоть раз нам угрожали? А теперь вдруг прибегли к насилию. В чем причина? Не в том ли, что они не испытывают угрызений совести из-за смерти представителя неразвитой расы, каким они сочли Джеффа?

Она печально покачала головой.

– Видите ли, это лишь вопрос времени, очень скоро человечество наконец осознает, какую огромную работу нам предстоит проделать, чтобы приспособиться! Реальность такова, что все остальные дышащие кислородом расы добровольно влились в систему статусов, у каждой свое место на иерархической лестнице в зависимости от ее древности, мощи и происхождения. Многим из вас это не по вкусу, но таков уж порядок вещей. И если мы не хотим повторить судьбу, постигшую в XIX веке все человеческие расы, кроме европеоидной, то нам придется научиться вести себя с другими, более сильными, расами так, как они того требуют!

Джейкоб нахмурился.

– По-вашему, смерть шимпанзе, угрозы и недружелюбие по отношению к людям означают…

– Означают, что, возможно, соляриане не желают связываться с детьми и их домашними зверушками… – Один из операторов, не сдержавшись, врезал по приборной панели кулаком. Хелен взглядом велела ему утихомириться. – Но не отказались бы побеседовать с делегацией представителей старших и более искушенных биологических видов. Во всяком случае, мы так и не узнаем, правда это или нет, пока не попробуем.

– Большинство погружений прошло в сопровождении Куллы, – пробормотал тот самый раздраженный оператор, – а ведь он опытный дипломат!

– При всем уважении к прингу Кулле, – Мартин отвесила рослому пришельцу легкий поклон, – напомню, что он принадлежит к весьма юной расе. Почти столь же юной, как и наша. Соляриане явно дают понять, что он достоин их внимания ничуть не более, чем мы. Я имела в виду не его. Предлагаю воспользоваться редким шансом: среди нас здесь, на Меркурии, находятся представители двух древних и почтенных рас. Нам следует смиренно попросить пила Буббакуба и кантена Фэйгина присоединиться к нам и совершить погружение в Солнце в последней попытке установить контакт!

Буббакуб неторопливо поднялся с подушки. Затем демонстративно обвел взглядом собравшихся, прекрасно зная, что Фэйгин уступит ему право говорить первым.

– Если че-ло-ве-чес-ким существам нужно, чтобы я погрузился с ними в Солнце, то, несмотря на очевидную не-без-о-пас-ность при-ми-тив-ных кораблей, я склонен со-гла-сить-ся.

С этими словами пил важно опустился на подушку.

Зашелестев листвой, Фэйгин подхватил:

– И я с радостью отправлюсь с вами. Я взялся бы за любую работу, лишь бы только получить самое захудалое кресло на подобном судне. Впрочем, не представляю, какой от меня может быть прок. Но охотно составлю вам компанию.

– А вот я, черт побери, возражаю! – вскричала де Сильва. – Я отказываюсь везти с собой в экспедицию в глубь Солнца пила Буббакуба и кантена Фэйгина из одних только политических соображений, особенно сейчас, сразу после несчастного случая! Вот вы тут разглагольствуете о налаживании отношений с могущественными расами пришельцев, доктор Мартин, но задумайтесь, каковы будут последствия, если они погибнут во время погружения на земном корабле?

– Чушь! – отмахнулась Мартин. – Если кто-то и может устроить так, чтобы против землян не было выдвинуто никаких обвинений, то только эти самые софонты. В конце концов, Галактика вообще полна опасностей. Уверена, они оба могут оставить расписки или что-нибудь в этом роде.

– Что до меня, то я уже оформил необходимые документы, – вставил Фэйгин.

Буббакуб также засвидетельствовал благородную готовность рискнуть жизнью и пуститься в путешествие на примитивном судне, снимая с команды всякую ответственность. Едва пил закончил речь, как Ларок принялся пафосно и многословно благодарить его. В конце концов даже доктор Мартин вынуждена была попросить журналиста помолчать.

Хелен растерянно поглядела на Джейкоба. Тот пожал плечами.

– Что ж, думаю, немного времени у нас в запасе все-таки есть. Пусть экипаж как следует перепроверит данные о погружении Джеффа, и давайте подождем, пока поправится доктор Кеплер. А пока суд да дело, сообщим о наших планах на Землю, вдруг у них тоже будут какие-то соображения.

Мартин вздохнула.

– Если бы все было так просто! Но вы упускаете кое-что из виду. Задумайтесь: если мы хотим заключить мир с солярианами, разве не разумнее вернуться к той самой группе, которую оскорбил визит Джеффа?

– Гм, не уверен, что одно без другого не получится, но звучит логично.

– И как же вы собираетесь разыскивать ту самую группу в солнечной атмосфере?

– Наверное, следует вернуться в ту же активную область, где паслись магнитоядные… Ох, я, кажется, понял, к чему вы клоните.

– То-то и оно, – улыбнулась Милдред. – Там, внизу, не существует постоянной «солографии», поэтому карту не нарисуешь. Не проходит и пары недель, как активные области и даже солнечные пятна куда-то деваются! Солнце как таковое не является твердой поверхностью, это всего лишь газ, в котором есть разные уровни и разная плотность. Взять, к примеру, экватор: он вращается быстрее, чем все остальные широты! И как же вы отыщете то самое стадо, если не отправитесь в путь прямо сейчас, пока урон, нанесенный визитом Джеффа, не распространился на всю звезду?

Озадаченный Джейкоб обернулся к де Сильве:

– Как вы считаете, Хелен, она права?

Комендант закатила глаза.

– Кто его знает? Может быть. Во всяком случае, тут есть над чем поразмыслить. Но одно я знаю наверняка: мы и с места не сдвинемся, пока не выслушаем доктора Кеплера, а для этого он должен прийти в себя.

Доктор Мартин сердито сдвинула брови.

– Я ведь уже сказала! Дуэйн согласен, он тоже говорил, что следующая экспедиция должна отправляться немедленно!

– А я хочу услышать это от него самого! – с жаром возразила де Сильва.

– Что ж, я здесь, Хелен.

В дверях, облокотившись о косяк, стоял Дуэйн Кеплер собственной персоной. Главврач Лэрд, поддерживавший начальника экспедиции под руку, сверлил неприязненным взглядом доктора Мартин.

– Дуэйн! Зачем же вы встали? Хотите заработать инфаркт? – Разъяренная и озабоченная Милдред поспешила было к своему пациенту, но Кеплер жестом остановил ее.

– Я в норме, Милли. Я просто взял и разбавил лекарство, которое ты мне дала, вот и все. В меньших дозах оно действительно полезно, так что я знаю: ты не желала мне зла. И если снизить дозу, оно уже не может свалить меня с ног, как раньше! – Кеплер негромко хохотнул. – В любом случае очень рад, что не проспал твою блестящую речь. Я слышал почти все, стоя за дверью.

Мартин залилась краской.

Джейкоб вздохнул с облегчением: Кеплер не стал упоминать о его роли в этой истории. Прибыв на Меркурий и получив помещение под лабораторию, он счел, что пожалеет, если упустит момент и не произведет анализ таблеток, позаимствованных из карманов руководителя экспедиции еще на борту «Брэдбери».

К счастью, никто не поинтересовался, где он раздобыл образцы. Хотя закрепленный за базой хирург, у которого консультировался Джейкоб, и счел, что в некоторых случаях дозировка слегка превышена, все лекарства, кроме одного, входили в стандартный курс лечения легких маниакальных расстройств.

Этот неизвестный препарат не давал Джейкобу покоя: еще одна загадка, требовавшая разгадки. При каком недомогании требовалось принимать внушительные дозы мощного антикоагулянта? Терапевт Лэрд пришел в негодование. Зачем Мартин прописала Кеплеру варфарин?

– Вы уверены, что прогулки по базе вам не навредят? – спросила у начальника экспедиции де Сильва, помогая главврачу усадить директора на стул.

– Со мной все в порядке, – заверил ее Кеплер. – Кроме того, у нас есть дела, не терпящие отлагательств. В первую очередь, я совершенно не уверен в теории Милли насчет того, что Призраки встретят пила Буббакуба или кантена Фэйгина куда радушнее, чем любого из нас. Зато твердо знаю, что ни за что не возьму на себя ответственность и не повезу их в глубь Солнца! Объяснение простое: если они погибнут, виноваты будут не соляриане – груз вины ляжет на людей! Впрочем, еще одно погружение действительно потребуется – разумеется, без участия наших сановных инопланетных друзей, – но вылетать нужно срочно, в ту же самую область, как и предлагала Милли.

Хелен энергично помотала головой.

– В корне не согласна, сэр! Либо Джефф пал жертвой Призраков, либо в корабле произошла какая-то поломка. И как ни обидно это признавать, я склоняюсь ко второй версии… Мы обязаны как следует все проверить, прежде чем…

– О, здесь сомнений быть не может, дело в корабле, – прервал ее Кеплер. – Призраки никого не убивали.

– Да неужели?! – вскинулся Ларок. – Вы что, слепой? Как вы можете отрицать очевидное?!

– Дуэйн, – мягко напомнила доктор Мартин, – вы слишком измотаны, чтобы забивать себе голову такими вещами.

Кеплер отмахнулся от нее, как от назойливого насекомого.

– Простите, доктор Кеплер, – заговорил Джейкоб. – Вы упомянули, что настоящая опасность исходит не от инопланетян, а от людей. Комендант де Сильва предполагает, что, возможно, вы имели в виду чью-то оплошность при подготовке корабля к полету, которая стоила Джеффу жизни. Или вы говорили не об этом?

– Мне просто нужно прояснить одну вещь, – медленно произнес Кеплер. – Указывают ли данные телеметрии, что корабль Джеффа был уничтожен из-за отключения стазисного поля?

Оператор, ранее споривший с Мартин, шагнул вперед.

– Почему вы… хотя да, сэр. Но как вы узнали?

– Я не знал, – усмехнулся Кеплер. – Это первое, что пришло мне на ум, как только я допустил вероятность саботажа.

– Что?! – почти в унисон воскликнули Мартин, де Сильва и Ларок.

Внезапно до Джейкоба дошло.

– Вы думаете, во время обзорной экскурсии?.. – Он обернулся к Лароку. Мартин проследила за его взглядом и ахнула.

Ларок отшатнулся, словно его ударили.

– Вы сумасшедший! – вскричал он. – И вы с ним за компанию! – Он ткнул пальцем в Кеплера. – Как я мог совершить диверсию, если меня в этом гадском корабле всю дорогу тошнило?

– Погодите, Ларок, – примирительно сказал Джейкоб, – я ведь вас ни в чем не обвинял. Да и доктор Кеплер, я уверен, пока лишь строит догадки. – Конец фразы он произнес с вопросительной интонацией и покосился на Кеплера.

Кеплер покачал головой.

– Боюсь, это не шутки. Ларок провел в непосредственной близости от гравитационных генераторов Джеффа целый час, причем совершенно один. Мы проверили генератор на любые повреждения, какие мог нанести ошивающийся рядом человек без специального инструмента, и ничего не обнаружили. И только гораздо позже мне пришло в голову взглянуть на камеру мистера Ларока. Изучив ее, я обнаружил, что одна из ее насадок являет собой миниатюрный ультразвуковой шокер! – Доктор извлек из кармана небольшое устройство. – Вот что стало поцелуем Иуды!

Ларок побагровел.

– Да такими штуками пользуются все журналисты, для самозащиты. Я уж про нее и забыл. Не могла эта фитюлька вывести из строя такую махину! К тому же все это мимо кассы! Этот землянин-шовинист и религиозный фанатик, который чуть не свел на нет все шансы встретиться с нашими инопланетными патронами в дружеской атмосфере, еще смеет обвинять меня в таком преступлении! Да у меня не было ни малейших мотивов! Небось сам укокошил несчастную макаку, а теперь сваливает вину на других!

– Заткнитесь, Ларок, – не повышая голоса, скомандовала Хелен и снова поглядела на Кеплера. – Вы отдаете себе отчет в серьезности выдвинутых обвинений? Граждане не совершают убийств просто из личной неприязни. Это только поднадзорные убивают без веских на то оснований. Вы можете назвать хоть одну причину, которая могла бы подвигнуть мистера Ларока на такой крайний шаг?

– Трудно сказать. – Кеплер пожал плечами и пристально уставился на Ларока. – Гражданин, совершивший вынужденное убийство и не сомневавшийся в своей правоте, все равно потом раскаивается. А мистер Ларок не похож на человека, который жалеет о содеянном, так что либо он невиновен, либо хороший актер… либо все-таки поднадзорный!

– Поднадзорный в космосе?! – воскликнула Милдред. – Так не бывает, Дуэйн. И вам это известно. Да в любом космопорту понатыкан миллион П-детекторов. И ни один космический корабль без них тоже не обходится! Теперь вам придется извиниться перед мистером Лароком!

Кеплер широко улыбнулся.

– Извиниться? Мне доподлинно известно, что насчет головокружения в гравитационной петле Ларок наврал. Я посылал мазерограмму на Землю. Запросил в газете досье на их сотрудника, которое они мне с дорогой душой предоставили. Оказалось, что мистер Ларок прошел профессиональную подготовку как космонавт! Его отстранили от службы «по медицинским показаниям» – такую формулировку часто используют, когда результаты чьего-нибудь теста возрастают до уровня поднадзорного и человеку приходится оставить ответственную должность! Сам по себе этот факт, может, ничего и не доказывает, однако он означает, что у Ларока слишком большой опыт космических перелетов, чтобы наделать полные штаны от страха в гравитационной петле на корабле Джеффри. Жаль, что я не узнал об этой нестыковке раньше и не успел предупредить Джеффа.

Ларок отпирался, Мартин не соглашалась с выдвинутыми доводами, но Джейкоб видел, что большинство собравшихся уже были настроены против журналиста. Глаза де Сильвы, сверлившие Ларока, отливали холодным звериным блеском, отчего-то вселявшим в Джейкоба ужас.

– Минуточку. – Он вскинул руку, привлекая к себе внимание публики. – А почему бы нам не проверить, есть ли на Меркурии хоть один поднадзорный без датчика. Предлагаю нам всем отправить на Землю сканы наших сетчаток для сличения. Если мистер Ларок не числится среди поднадзорных, то доктору Кеплеру придется придумать убедительную версию, почему добропорядочному гражданину могло взбрести в голову, что у него есть основания для убийства.

– Ладно, но во имя Кукулькана, давайте проделаем всю процедуру прямо сейчас! – взмолился Ларок. – И только при условии, что проверять будем не меня одного, а всех!

На лице руководителя проекта впервые отразилось сомнение в своей правоте.

Чтобы ослабевшему и измотанному Кеплеру было полегче, де Сильва приказала уменьшить силу тяжести до уровня меркурианской. Из центра управления ответили, что перенастройка займет около пяти минут. Хелен объявила по местному радио о проведении обязательной проверки личности для всей команды и пассажиров, а потом отправилась следить за ходом приготовлений.

Публика постепенно покидала лабораторию телеметрии, устремившись к лифтам. Ларок старался не отставать от Кеплера и Мартин, всем своим видом демонстрируя готовность развеять все подозрения в свой адрес и гордо выпятив подбородок, словно великомученик, страдающий за идею.

Изменение силы тяжести застигло всю троицу плюс Джейкоба и двоих членов экипажа на площадке в ожидании лифта. В том, что это произошло именно здесь, содержалась какая-то злая ирония: ощущение было такое, будто пол вдруг ушел из-под ног.

Все они уже успели привыкнуть к гравитационным скачкам – во многих отсеках базы «Гермес» поддерживалась земная сила тяжести. Но изменения обычно чувствовались при переходе через стазис-контролируемые двери: это было ненамного приятнее, чем сейчас, но ожидаемо, а потому не приводило к дезориентации. Джейкоб сглотнул подступивший к горлу комок, а один из членов экипажа слегка пошатнулся.

Ларок резким движением рванулся к Кеплеру, в руке у которого была зажата камера. Мартин ахнула, а Кеплер крякнул от изумления. Кто-то из членов экипажа попытался было перехватить журналиста, но получил кулаком по физиономии. Развернувшись в акробатическом пируэте, Ларок помчался обратно по коридору, отвоеванная камера была при нем. Джейкоб и второй член команды машинально кинулись следом.

Сверкнула вспышка, и плечо Джейкоба обожгло острой болью. Он нырнул вниз, уходя от второго выстрела шокера, и в этот момент в его голове вдруг прозвучали слова: «Ладно, это уже мое дело. Теперь рулить буду я».

Джейкоб стоял посреди коридора и ждал. Только что он испытывал приятное возбуждение, но теперь ему на смену пришел ад кромешный. Своды коридора на миг затуманились. Хватая ртом воздух, Джейкоб оперся рукой о шершавую стену, чтобы восстановить равновесие и подождать, пока зрение обретет четкость.

Он был один-одинешенек в коммуникационном туннеле, ныло плечо. Совсем недавно владевшее им глубокое чувство удовлетворения и самодовольства быстро выветривалось, как тускнеющие в памяти обрывки сна. Джейкоб осторожно осмотрелся по сторонам и вздохнул.

«Так ты, значит, решил порулить и подумал, что сможешь справиться без меня?» – проскрипел он. В плече покалывало, словно оно онемело, а теперь циркуляция крови потихоньку возобновлялась.

Каким образом его второй половине удалось вырваться на свободу? Джейкоб терялся в догадках. Оставалось неясным и то, почему эта вторая половина пыталась обойтись без помощи основной личности. А теперь она вляпалась в серьезную переделку и сочла за лучшее ретироваться.

Подумав так, он ощутил прилив возмущения. Мистер Хайд требовал деликатного отношения к себе и к своим недостаткам, но и он в конце концов вынужден был капитулировать.

И что, это все? Его захлестнули вернувшиеся детальные воспоминания о последних десяти минутах. Он рассмеялся. Аморальная сторона его «я» натолкнулась на непреодолимое препятствие.

Пьер Ларок скрылся в комнате в дальнем конце коридора. После того как журналист выхватил у Кеплера камеру-шокер, возникла неразбериха, в результате из пустившихся в погоню не сбился со следа только Джейкоб. И он самонадеянно решил, что загонит добычу в одиночку.

Джейкоб играл с Лароком как кошка с мышкой, позволив тому считать, будто он оторвался от «хвоста». Он даже направил по ложному следу горстку членов экипажа, подобравшихся к добыче слишком близко.

Теперь Ларок облачался в скафандр, запершись на складе оборудования в двадцати метрах от ведущего наружу шлюза. Он возился там уже пять минут, а на то, чтобы экипироваться полностью, уйдет еще минут десять. Это и было то самое непреодолимое препятствие. Мистер Хайд не умел ждать. Он был лишь набором импульсов, а не полноценной личностью, зато у Джейкоба запас терпения был колоссальный. Собственно, так и задумывалось.

Джейкоб посмеялся над раздражительностью своего двойника, однако в душе при этом шевельнулся стыд. Не так давно эти энергия и напор были повседневной стороной его жизни. Он отлично понимал, какую боль ожидание причиняло маленькому искусственному человечку, жаждавшему немедленной отдачи.

Минуты текли за минутами. Джейкоб не сводил глаз с двери. Даже восстановив единоличный контроль над своим телом, он начал маяться от нетерпения. Ему потребовалось серьезное волевое усилие, чтобы не схватиться за дверную ручку.

Но вот ручка начала поворачиваться. Джейкоб отступил на шаг, держа руки по швам.

Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем просунулся блестящий шар – шлем от скафандра. Ларок поглядел налево, потом направо. При виде Джейкоба он заскрежетал зубами. Широко распахнув дверь, коротышка шагнул вперед, в руке он сжимал брус обшивочного пластика.

Джейкоб поднял ладонь, приказывая ему остановиться.

– Стой, Ларок! Нам нужно поговорить. Все равно отсюда не сбежишь.

– Я не хочу тебя калечить, Демва. Прочь с дороги! – голос журналиста, доносившийся из нагрудного динамика, звенел от напряжения. Он угрожающе выгнул свою пластиковую дубинку.

Джейкоб покачал головой.

– Прости. Я заклинил ближайший шлюз, пока поджидал тебя. А добраться до следующего в скафандре будет трудновато.

Лицо журналиста перекосилось.

– Но зачем? Я же ничего не сделал! Тем более лично тебе!

– Ну, это мы еще посмотрим. А пока давай поболтаем. Осталось не так много времени.

– Я тебе поболтаю! – завопил Ларок. – Так поболтаю, что мало не покажется! – И он ринулся на соперника, размахивая дубинкой.

Джейкоб отклонился, избегая удара, и попытался обеими руками перехватить запястье Ларока, но совершенно позабыл, что левое плечо онемело. Левая рука вяло трепыхнулась где-то на полпути к нужной точке и безжизненно повисла. Правой он выставил было блок и со всего маху получил по ней куском пластика. В безнадежной попытке уберечься Джейкоб рухнул на пол ничком и вжал голову в плечи – грозное орудие просвистело всего парой дюймов выше.

Маневр увенчался успехом. Уменьшенная сила тяжести тоже оказалась кстати: он без труда вскочил и принял защитную стойку. Боль от серьезного ушиба пока автоматически удавалось отсекать, но теперь перестала действовать и правая рука. Несмотря на громоздкий скафандр, Ларок двигался куда проворнее, чем Джейкоб мог предполагать. Что там Кеплер говорил о космическом прошлом журналиста? Впрочем, сейчас не до того. Соперник снова приближался.

Не сулящий ничего хорошего замах над головой, и пластиковый брус снова рассек воздух. Ларок сжимал его, словно двуручный японский тренировочный меч; Джейкоб с легкостью блокировал бы подобные удары, будь его руки в порядке. Нырнув под дубинку, Джейкоб боднул Ларока в солнечное сплетение. Он теснил противника, пока они оба не врезались в стену. Журналист охнул и выронил оружие.

Джейкоб пнул пластиковую палку, отшвырнув ее подальше, и сам отскочил назад.

– Прекратите, Ларок! – потребовал он, переводя дыхание. – Я всего лишь хотел поговорить. Улик против вас нет, никто не сможет ничего доказать, так зачем же вы пытались сбежать? Тем более что бежать здесь некуда!

Ларок печально покачал головой.

– Простите меня, Демва. – От поддельного акцента не осталось и следа. Журналист кинулся вперед, расставив руки.

Джейкоб отступил на нужное расстояние, приплясывая и считая про себя. На счет «пять» он прищурился, глаза превратились в две щелочки. На мгновение Джейкоб Демва стал единым целым. Он отступил еще на шаг и мысленно провел кратчайшую линию от носка своего ботинка до подбородка противника. Нога проследовала по дугообразной траектории, движение это будто бы растянулось на долгие минуты, а удара он даже не почувствовал.

Ларок потерял равновесие. Во всей полноте своего «я» Джейкоб наблюдал, как облаченная в скафандр фигура летит вверх тормашками, как в замедленном кино. Разделив эмоции Ларока, он ощущал, словно это он сам горизонтально завис в воздухе, а затем поплыл вниз, испытывая боль и унижение, пока наконец его спина не соприкоснулась с полом. Ранец с набором для выживания слегка смягчил удар.

Выйдя из транса, Джейкоб обнаружил себя отстегивающим шлем от скафандра. В конце концов он стащил с Ларока злосчастный шлем и помог журналисту сесть. Тот привалился к стене и беззвучно заплакал.

Джейкоб обратил внимание на какой-то упакованный предмет, закрепленный у Ларока на поясе. Обрезав стропы крепления, он принялся разворачивать сверток, отбиваясь от вялых попыток ему воспрепятствовать.

– Вот оно как, – пробормотал Джейкоб, поджав губы. – Значит, вы не воспользовались шокером из страха, что его действие испортит ценную запись на камере? И что же там такого, интересно? Впрочем, это нетрудно узнать: достаточно воспроизвести запись. – Ну ладно, Ларок, посидели, и хватит. – Он встал сам и рывком поставил на ноги соперника. – Нужно найти считывающее устройство. Если, конечно, вы сами не хотите ничего мне рассказать.

Журналист помотал головой и покорно поплелся за тащившим его за руку Джейкобом.

В центральном туннеле, когда они уже собирались свернуть в фотолабораторию, их настигла группа во главе с Дуэйном Кеплером. Даже несмотря на пониженную гравитацию, ученый двигался скованно и тяжело опирался на плечо сопровождавшего его санитара.

– Ага! Вы его поймали! Чудесно! Это полностью подтверждает мою версию! Он пытался избежать справедливого возмездия. Убийца!

– Ну, это еще предстоит выяснить, – возразил Джейкоб. – Единственное, о чем свидетельствует его бегство, так это о том, что он испугался. Даже самый законопослушный гражданин, поддавшись панике, способен на насилие. Однако хотелось бы знать, куда это он намылился. Вокруг на многие мили нет ничего, кроме чертовых скал! Возможно, вам надо послать наружу разведывательный отряд и на всякий случай прочесать окрестности базы.

Кеплер рассмеялся.

– Вряд ли у него была какая-то конкретная цель. Поднадзорные редко отдают себе отчет, куда направляются. Они повинуются примитивным инстинктам. Он всего лишь стремился выбраться из западни, как действует любое загнанное животное.

Если у Ларока и были какие-то соображения по этому поводу, то лицо его ничего не выдавало. Но Джейкоб почувствовал, как рука задержанного напряглась, стоило ему только упомянуть о поисковой вылазке на поверхность, и расслабилась, когда Кеплер отмел эту идею.

– Значит, вы отрицаете мысль, что полноценный дееспособный гражданин может совершить убийство? – спросил Джейкоб у руководителя проекта по дороге к лифту. Кеплер ковылял медленно и с явным трудом.

– А какие у него могут быть мотивы? Бедняга Джефф за всю жизнь и мухи не обидел! Достойный, богобоязненный шимпанзе! Кроме того, за последнее десятилетие в системе не зафиксировано ни одного убийства, совершенного гражданином! Это такая же редкость, как и золотые метеориты!

У Джейкоба имелись некоторые сомнения на этот счет. Статистика по раскрытым убийствам свидетельствовала, в первую очередь, о применяемых полицией методах, а не о чем-либо еще. Однако он счел за лучшее промолчать.

Добравшись до лифтов, Кеплер воспользовался встроенным в стенную панель переговорным устройством и отдал короткий приказ. Почти сразу появились несколько дюжих молодцев и взяли Ларока под стражу.

– Кстати, а камеру-то вы нашли? – спохватился Кеплер.

Джейкоб прикинулся, будто ничего не знает. Возможно, камеру стоило пока припрятать, а позже изобразить чудесную находку.

– Ma camera a votre oncle! – вскричал Ларок и потянулся к заднему карману брюк Джейкоба. Двое членов команды оттащили пленника в сторонку, а еще один подошел к Джейкобу и протянул ладонь. Камеру пришлось отдать.

– Что он сказал? – спросил Кеплер. – И на каком языке?

Джейкоб пожал плечами. Двери лифта открылись, и оттуда вывалилась еще куча народу, в том числе Мартин и де Сильва.

– Это просто ругательство, – пояснил Джейкоб. – Похоже, он не одобряет некоторых ваших предков.

Кеплер расхохотался.