Ларок, как обычно, витийствовал, Джейкоб давно перестал вслушиваться в его речи. Коротышке все равно было не до него, на сей раз он старался произвести впечатление на Фэйгина. Демва размышлял, не грешит ли он излишним очеловечиванием инопланетян, сочувствуя ПВЦ, вынужденному слушать очередные бредни репортера.

Маленький вагончик, в котором находилась троица, катился по извилистому туннелю, изобиловавшему резкими подъемами и спусками. Фэйгин двумя корнями-отростками вцепился в поручень, тянувшийся в паре сантиметров от пола. Люди держались за другой, опоясывавший салон вагона чуть выше.

Джейкоб рассеянно прислушался. Ларок развивал тему, затронутую еще на борту «Брэдбери»: дескать, пропавшие патроны землян, те самые мифические существа, которые якобы взялись несколько тысяч лет назад окультуривать человечество, да так и бросили свою затею на полдороге, должны быть так или иначе связаны с Солнцем. Ларок полагал, что Солнечные Призраки могут оказаться как раз той самой расой.

– И потом, ведь в земных религиях есть многочисленные отсылки. Почти во всех религиях Солнце священно! Эта идея – одна из тех общих черт, что объединяют все цивилизации!

Ларок широко раскинул руки, словно подчеркивая размах своих мыслей.

– Выглядит весьма правдоподобно, – продолжал он, – а заодно объясняет, почему Библиотеке так сложно отследить нашу «родословную». Разумеется, о расах солярного типа известно уже давно, так что нынешнее «исследование» – переливание из пустого в порожнее. Однако встречаются они, бесспорно, редко, и до сих пор никто не догадался внести в Библиотеку данные о такой взаимосвязи, хотя это позволило бы решить две проблемы разом!

Что самое неприятное, эту гипотезу было чертовски сложно опровергнуть. Джейкоб тихо вздохнул. Неудивительно, что многие примитивные земные цивилизации когда-то поклонялись Солнцу. Ведь совершенно очевидно, что Солнце – источник тепла, света и самой жизни, обладающий чудодейственной силой! Видимо, поклонение животворной звезде было общим этапом в развитии первобытных людей.

Именно в этом и крылся корень проблем. В Галактике имелось не так много «примитивных народностей», чей опыт можно было бы сопоставить с историей человечества; большинство составляли либо животные, стоящие на пороге разумности охотники и собиратели (или сходные с ними типы), либо высокоразвитые расы софонтов. «Промежуточные» варианты вроде человечества, по-видимому покинутые своими патронами и так и не обученные пользоваться новообретенным разумом, попадались крайне редко.

И эти редкие образчики свежеокрепшего разума, как правило, стремительно вырывались из своей экологической ниши. Они порождали странные пародии на науку – смесь причудливых причинно-следственных связей, суеверий и мифов. Без руководящей роли патронов век подобных рас-подкидышей обычно был короток. Нынешняя боязливость инопланетян по отношению к человечеству отчасти объяснялась тем, что людям, как ни странно, удалось выжить.

Отсутствие других цивилизаций с похожей историей порождало уйму разнообразных концепций, которые легко было создать и трудно опровергнуть. Поскольку в маленьком филиале в Ла-Пасе не содержалось данных о каких-либо иных случаях солнцепоклонничества, широко распространенного внутри одной расы, Ларок мог невозбранно утверждать, будто эти традиции являют собой отголоски так и не завершенного когда-то Возвышения.

Ненадолго прислушавшись к разговору на случай, если Ларок выдаст что-нибудь новенькое, и не дождавшись этого, Джейкоб снова отвлекся.

С момента посадки минуло два долгих дня. За это время Джейкобу пришлось приспособиться к перемещениям между отсеками базы с искусственной гравитацией и помещениями, где ты чувствовал себя перышком из-за меркурианской пониженной силы тяжести. Его познакомили с весьма многочисленным штатом базы, однако большинство имен в памяти не задержалось. Затем Кеплер велел одному из сотрудников проводить гостя к его каюте.

Главврач базы «Гермес», как выяснилось, был зациклен на проекте развития дельфинов. Он охотно согласился изучить назначенные директору препараты, попутно выразив недоумение из-за их количества. По его настоянию немедленно была устроена вечеринка, где каждый первый медик норовил засыпать Джейкоба вопросами про Макакаи. В промежутках между тостами, разумеется. Так что в итоге вопросов было задано не слишком много.

Мысли в голове копошились довольно вяло, а вагончик тем временем остановился, двери разъехались в стороны, и взору открылась огромная пещера, где держали и ремонтировали солнечные корабли. На краткий миг Джейкобу показалось, что пространство исказилось и, что самое ужасное, все присутствующие вдруг раздвоились!

Противоположная стена ангара, прямо напротив него, словно выпучилась, почти дотянувшись до округлого светильника, от которого Джейкоба отделяло всего несколько метров. Ближе всего к стене находился высоченный, ростом в два с половиной метра, кантен, а рядом с ним – краснолицый коротышка и рослый плотный смуглый мужчина, который пялился на него с самым что ни на есть дебильным выражением лица.

До Джейкоба внезапно дошло, что он смотрится в обшивку солнечного корабля, самое совершенное зеркало в Солнечной системе. А изумленный мужчина напротив, с явными признаками похмелья, не кто иной, как он сам.

Сферический корабль диаметром двадцать метров обладал столь мощной отражающей способностью, что разглядеть его собственные контуры было непросто. Лишь обратив внимание на прерывистый абрис и на то, как изгибаются отражения предметов, Джейкоб смог сфокусировать взгляд на самой громадине.

– Очень миленько, – неохотно констатировал Ларок. – Старая добрая оптическая иллюзия.

Вооружившись крохотной камерой, он провел объективом вдоль борта судна.

– Впечатляющее зрелище, – добавил Фэйгин.

«Да уж, – подумал Джейкоб. – И размеры внушительные, примерно с дом».

Но как бы ни был велик корабль, в масштабах ангара он казался песчинкой. Грубый каменный свод дугой изгибался высоко над головой, теряясь в дымке испарений. В том месте, где они стояли, пещера была довольно узкой, однако тянулась вправо как минимум на километр и там уже заворачивала, скрываясь из вида.

Они стояли на платформе на уровне середины корабля, рабочая площадка ангара осталась далеко внизу. Горстка топтавшихся там людей на фоне серебристой сферы выглядела труппой карликов.

Левее, метрах в двухстах, высились массивные герметичные двери шириной никак не менее ста пятидесяти метров. Джейкоб предположил, что это часть шлюза, за которым начинался туннель, выводящий к неприветливой поверхности Меркурия, где в огромных естественных кратерах отдыхали исполинские межпланетные суда вроде «Брэдбери».

С платформы к полу ангара спускался пандус. Там, внизу, стоял Кеплер, беседовавший с троицей в форменных комбинезонах. Невдалеке можно было различить силуэт Куллы в компании щегольски одетого шимпанзе с моноклем. Чтобы видеть глаза собеседника, обезьяне пришлось взобраться на стул.

Яростно молотя по висевшему на груди прибору, шимпанзе скакал вприсядку, отчего стул ходил ходуном. Посланник прингов взирал на него с выражением, которое Джейкоб привык интерпретировать как уважительно-дружелюбное. Но кое-что в облике Куллы его удивило: в присутствии шимпанзе тот держался свободно, это была совсем не та церемонная поза, какую Джейкоб наблюдал у ПВЦ, когда тот беседовал с кантеном, цинтианином и в особенности с пилом.

Первым делом поприветствовав Фэйгина, Кеплер повернулся к Джейкобу.

– Рад, что вы решили осмотреться, мистер Демва. – Рукопожатие Кеплера оказалось неожиданно крепким. Директор окликнул шимпанзе. – Знакомьтесь, это доктор Джеффри, первый из представителей своего биологического вида, кому удалось стать полноправным членом команды исследователей космоса. Кстати, чертовски прекрасный работник. Корабль, который мы сейчас будем осматривать, находится в его ведении.

Физиономия Джеффри расплылась в кривой, скособоченной улыбке, отличавшей всех супершимпанзе. Два века генной инженерии изменили у представителей этого вида форму черепа и тазовых костей, все эти модификации были произведены по человеческому образу и подобию, человеческий костяк было проще всего скопировать. Поэтому доктор Джеффри напоминал сильно заросшего низкорослого смуглого мужчину с длинными руками и торчащими, как у кролика, передними зубами.

Еще одна победа генной инженерии обнаружилась, когда Джейкоб пожал доктору руку. Полностью противопоставленный палец шимпанзе с силой давил на его ладонь, словно напоминая, мол, вот она, визитная карточка настоящего человека.

Там, где Буббакуб носил водор, у Джеффри висело устройство с черными горизонтальными клавишами по бокам, в центре же располагался пустой экран примерно двадцать на пятнадцать сантиметров.

Супершимпанзе нагнулся, и его пальцы заплясали по клавишам. На экране появились светящиеся буквы.

«РАД ЗНАКОМСТВУ. ДОКТОР КЕПЛЕР ГОВОРИТ, ВЫ ИЗ ХОРОШИХ ПАРНЕЙ».

Джейкоб рассмеялся.

– Что ж, весьма благодарен, Джефф. Я стараюсь, хотя мне до сих пор невдомек, что от меня потребуется в ходе экспедиции.

Джеффри разразился привычным визгливым обезьяньим смехом. А потом впервые с момента их встречи произнес по-человечески:

– Ссскоро узнаете!

Эта речь больше напоминала карканье вороны, тем не менее Джейкоб был поражен. Попытки разговаривать по-прежнему вызывали у нынешнего поколения супершимпанзе нестерпимо болезненные ощущения, однако Джефф произносил слова очень четко.

– Как только мы завершим ознакомительную экскурсию, доктор Джеффри на этом же корабле, одном из наших самых современных, погрузится в Солнце, – сообщил Кеплер. – Вот только дождется возвращения командира де Сильвы из разведки. Жаль, что командир не встречала нас, когда «Брэдбери» коснулся поверхности Меркурия. Да и Джефф, скорее всего, стартует, пока мы будем совещаться. Первый его отчет мы получим завтра днем, сразу, как закончим. Пожалуй, есть в этом что-то драматичное.

Кеплер развернулся лицом к кораблю.

– Никого не забыл представить? Джефф, знаю, что вы с кантеном Фэйгином уже встречались. Пил Буббакуб, судя по всему, отверг наше приглашение. А с мистером Лароком вы знакомы?

Шимпанзе брезгливо поджал губы, коротко всхрапнул и отвернулся, уставившись на собственное отражение в обшивке корабля.

Ларок сверкнул глазами и побагровел от стыда и замешательства.

Джейкоб едва сдержал смех. Неудивительно, что многие считают шимпанзе грубиянами! Наконец нашелся тот, кто по части бестактности перещеголял самого Ларока! Вчера вечером эти двое сцепились в столовой, и их стычка уже успела обрасти легендами. Джейкоб очень жалел, что пропустил такое зрелище.

На плечо Джеффри опустилась тонкая шестипалая ладонь Куллы.

– Пойдемте, друг Джеффри. Покажем миштеру Демве и его друзьям ваш корабль.

Шимпанзе исподлобья покосился на Ларока, потом снова обернулся к Кулле и Джейкобу и расплылся в широкой улыбке. Схватив Джейкоба и Куллу за руки, он потащил их ко входу в корабль.

Поднявшись по трапу, компания ступила на коротенький мостик, перекинутый над пустотой и ведущий внутрь зеркальной сферы. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку, после чего Джейкоб различил ровную палубу, тянувшуюся из конца в конец корабля.

Она будто бы парила на уровне экватора корабельного корпуса – круглый диск из темного упругого материала. Идеальную плоскость поверхности нарушали лишь шесть или семь пассажирских кресел, расставленных по периметру. Часть из них была снабжена простенькими приборными панелями. Довершал картину купол метров семи в диаметре, расположенный точно по центру.

Кеплер присел на корточки возле панели управления и передвинул рычажок. Стенка корабля сделалась полупрозрачной. Интерьер залило тусклым светом из пещеры, хлынувшим со всех сторон. Кеплер пояснил, что освещение корабля сведено к минимуму, чтобы внутренняя поверхность шарообразного корпуса не отбрасывала бликов, которые мешали бы экипажу и влияли на работу приборов.

Изнутри, под почти идеально гладкой обшивкой, солнечный корабль напоминал трехмерную модель Сатурна. Просторная палуба заменяла собой «кольцо». Сверху и снизу от «кольца» располагались два полушария «планеты». В верхнем полушарии (а именно его сейчас разглядывал Джейкоб) имелось несколько люков и отсеков. Он читал, что в центральной сфере, ядре, находится все оборудование, обеспечивающее бесперебойную работу систем корабля, в том числе регулятор временного потока, генератор гравитационного поля и охлаждающая лазерная установка.

Джейкоб приблизился к краю палубы. Она парила в силовом поле, на четыре или пять футов не доходя до округлых стенок корпуса, переходящих высоко над головой в свод, на котором не было видно ни теней, ни более светлых участков, и смотрелось это довольно любопытно.

Джейкоба окликнули по имени, и он обернулся. Остальные «экскурсанты» стояли у дверцы в куполе. Кеплер помахал ему рукой, приглашая присоединиться.

– Мы собираемся наведаться в нижнее полушарие с приборным отсеком, тут его принято называть «изнанкой». Смотрите под ноги, там гравитационная дуга, так что не пугайтесь.

В дверях Джейкоб посторонился, пропуская Фэйгина, однако ПВЦ дал понять, что предпочел бы остаться в верхнем полушарии. Кантен с его ростом в семь футов вряд ли сможет с комфортом разместиться в семифутовой же камере. Сам же Джейкоб последовал за Кеплером.

И тут же отпрянул! За какие-то секунды Кеплер успел оказаться прямо над ним, взбираясь по почти вертикальной поверхности, напоминавшей горный склон, ограниченный переборками. Судя по наклону туловища, он в любой момент мог упасть. Джейкоб не понимал, каким образом ученому удается сохранять равновесие.

Но Кеплер продолжал уверенно карабкаться по эллиптической поверхности и вскоре скрылся из вида. Джейкоб уперся обеими руками в переборки и нерешительно шагнул вперед.

Как ни странно, равновесие сохранить удалось. Он шагнул другой ногой. И снова даже не покачнулся. Еще шаг. Он обернулся.

Дверной проем словно накренился в его сторону. Судя по всему, внутри петли действовало гравитационное поле такой мощности, что радиус его составлял всего несколько ярдов. При этом поле действовало настолько мягко и искусно, что способно было обмануть вестибулярный аппарат. В люке возникла ухмыляющаяся физиономия одного из техников.

Джейкоб стиснул зубы и зашагал дальше, отгоняя от себя мысли о том, что мало-помалу переворачивается вверх тормашками. По дороге он разглядывал символы на панелях обшивки стен и пол. Где-то на полпути ему попался люк с надписью: «ДОСТУП К СИСТЕМЕ СЖАТИЯ ВРЕМЕНИ».

Склон становился все более пологим. Добравшись до двери, Джейкоб уже успел освоиться и знал, что ждет его впереди, и все-таки застонал.

– Только не это! – Он невольно прикрыл глаза руками.

В нескольких метрах над головой во все стороны простирался пол ангара. Люди сновали вокруг корабельных ферм, будто ползающие по потолку мухи.

Безропотно вздохнув, Джейкоб нагнал наконец Кеплера. Ученый стоял на краю палубы и всматривался во внутренности сложного механизма. Потом поднял взгляд и улыбнулся.

– Пользуюсь привилегиями начальника и всюду сую свой нос. Конечно, корабль прошел доскональную проверку, но мне нравится самому держать руку на пульсе. – Он нежно похлопал по борту устройства.

Ученый подвел Джейкоба к краю палубы, где ощущение, что ты стоишь вверх ногами, только усиливалось. Окутанный туманом потолок пещеры виднелся далеко «внизу».

– Вот одна из мультиполяризационных камер, которые были установлены сразу после того, как мы впервые зафиксировали Призраков когерентного излучения. – Кеплер указал на один из многочисленных одинаковых аппаратов, расставленных вдоль кромки палубы. – Нам удалось вычленить Призраков из смешанного излучения хромосферы, потому что, как бы ни перемещалась плоскость поляризации, мы могли ее отследить и доказать, что излучение когерентно и стабильно.

– А почему все камеры сосредоточены здесь? Наверху я не видел ни одной.

– Мы заметили, что живые наблюдатели и техника только мешают друг другу, если находятся в одной плоскости. Поэтому и по совокупности иных причин все приборы расположены здесь, вдоль края палубы, а наш курятник – на другой половине. Можно удовлетворить и тех и других, если сориентировать корабль таким образом, чтобы край палубы был направлен на наблюдаемый феномен. Как оказалось, это превосходный компромисс: поскольку проблем с силой тяжести нет, мы можем наклонять корабль как угодно, чтобы углы обзора одушевленных и механических наблюдателей совпадали и их показания можно было сличить.

Джейкоб попытался представить себе корабль, скособоченный под немыслимым углом, который швыряют из стороны в сторону бушующие в солнечной атмосфере бури, а пассажиры и команда тем временем безмятежно смотрят в иллюминаторы.

– С некоторых пор в оборудовании возникли неполадки, – продолжал Кеплер. – Тот новый корабль, поменьше, на котором полетит Джефф, был усовершенствован, так что мы надеемся вскоре… А вот и наши друзья!

В дверях показались Кулла и Джеффри. Наполовину обезьянье, наполовину человеческое лицо супершимпанзе скривилось в презрительной гримасе.

Он забарабанил по клавишам висевшего на груди прибора.

«ЛАРОКУ ПЛОХО. ТОШНИТ ОТ ПОДЪЕМА ПО КРУТОМУ СКЛОНУ. „РУБАХА“ СРАНАЯ».

Кулла вполголоса обратился к шимпанзе, Джейкобу еле удалось разобрать:

– Штоит проявлять побольше уважения, друг Джефф. Ведь миштер Ларок – тшеловек.

Негодующий Джеффри торопливо и с большим количеством ошибок напечатал, что уважает людей не меньше, чем любой из его собратьев, однако не намерен унижаться перед каким-то отдельным человеком, особенно если тот не принимал участия в развитии его расы.

«НЕУЖЕЛИ ВЫ ПРАВДА ДОЛЖНЫ ПОДТЕРАТЬ ЗА БУБАКУБОМ ДИРЬМО ТОЛЬКО ЗА ТО ШТО ЕГО ПРЕДКИ ПОЛМИЛИОНА ЛЕТ НАЗАД АКАЗАЛИ УСЛУГУ ВАШИМ?»

Глаза принга полыхнули огнем, а меж толстых губ блеснуло что-то белое.

– Прошу, не надо, друг Джефф. Я жнаю, што намерения у ваш благие, но Буббакуб – мой наштавник. Люди даровали вашей раше швободу, а моя обяжана пришлуживать. Так уж уштроен мир.

– Это мы еще посмотрим, – прокаркал Джеффри с ухмылкой.

Кеплер отвел Джеффа в сторонку, попросив Куллу продолжить экскурсию и показать Джейкобу устройство корабля. Кулла повел Джейкоба в другую часть полушария, желая продемонстрировать ему прибор, позволявший кораблю, подобно батискафу, плавать в полужидкой плазме солнечной атмосферы. Сняв несколько панелей, он показал ячейки голографической памяти.

Стазис-генератор контролировал пространственно-временные потоки на борту корабля: даже если судно яростно швыряли хромосферные бури, изнутри это воспринималось как легкая качка. Земные ученые еще не до конца постигли физические законы, лежавшие в основе генератора, однако правительство требовало, чтобы устройство было собрано руками людей.

Глаза Куллы сияли, а в шепелявой речи чувствовалась гордость за новые технологии, которые подарила землянам Библиотека.

Логические схемы, управлявшие работой генератора, походили на путаницу стеклянистых нитей. Кулла пояснил, что эти стержни и волокна дают возможность хранить оптическую информацию в максимально компактном виде, существенно превосходя любые прежние земные технологии, и обладают повышенным быстродействием. По ближайшему стержню то вверх, то вниз пробегали интерференционные узоры – мерцающие блоки данных. Джейкобу показалось, что машина чем-то напоминает живой организм. Стоило Кулле прикоснуться к лазерному считывающему устройству, как оно отъехало в сторону, и спутники уставились на пульсирующую информацию в ее чистейшем виде, заменявшую машине кровь.

Хотя Кулла наверняка заглядывал во внутренности компьютера уже раз сто, он, казалось, был заворожен зрелищем ничуть не меньше Джейкоба и, словно погрузившись в медитацию, не сводил с машины сверкающих немигающих глаз.

Когда Кулла наконец вернул панель на место, Джейкоб обратил внимание, что вид у ПВЦ усталый. «Наверное, слишком много работы», – решил он. Перебросившись в лучшем случае парой фраз, они медленно обогнули купольный свод и присоединились к Джеффри и Кеплеру.

Джейкоб с интересом, но почти ничего не понимая, прислушался к их спору насчет какой-то незначительной калибровки одной из камер.

Потом Джеффри откланялся, сославшись на дела в ангаре, а вскоре за ним последовал и Кулла. Задержавшись еще на несколько минут, Джейкоб с Кеплером побеседовали об оборудовании, затем Кеплер жестом пропустил Джейкоба вперед, и они двинулись вниз по петле.

Не успел Джейкоб преодолеть и половину расстояния, как вдруг наверху поднялась какая-то возня. Раздались чьи-то гневные крики. Пытаясь не обращать внимания на крутой изгиб гравитационной петли, он ускорил шаг. Однако для беготни эта дорога не годилась. На Джейкоба впервые за время экскурсии навалилась целая гамма противоречивых ощущений: на него одновременно воздействовали разные участки неоднородного силового поля.

В верхней точке дуги он споткнулся о незакрепленную панель, та вместе с парой болтов заскользила по изогнутой палубе. Джейкоб постарался было сохранить равновесие, но при виде уходящего за горизонт остатка дороги пал духом и пошатнулся. Когда он наконец благополучно добрался до люка в верхней палубе, его догнал Кеплер.

Крики доносились снаружи.

У подножия трапа взволнованно качал ветвями Фэйгин. Персонал базы спешил к сцепившимся в драке Лароку и Джеффри.

Побагровевший от натуги Ларок, пыхтя, силился отодрать руки соперника от своей головы. Попытка достать Джеффри ударом кулака успехом не увенчалась. Пронзительно вереща и скаля зубы, шимпанзе старался ухватиться половчее и пригнуть голову Ларока, чтобы та оказалась на уровне его собственной. Оба не обращали ни малейшего внимания на собравшуюся вокруг толпу и попытки их разнять.

Торопливо спускаясь, Джейкоб увидел, как Ларок высвободил руку и потянулся к висевшей на поясе камере.

Пробившись сквозь кольцо зевак и не медля ни секунды, Джейкоб одной рукой вышиб у Ларока футляр с камерой, а другой ухватил шимпанзе за шиворот. Рванув его на себя что было силы, он оторвал Джеффа от противника и швырнул в объятия Кеплера и Куллы.

Джеффри вырывался. Длинные и ловкие обезьяньи лапы тщились ослабить хватку державших его друзей. Он запрокинул голову и разразился пронзительным визгом.

Почувствовав за спиной какое-то движение, Джейкоб рывком развернулся и, выставив перед собой ладонь, остановил рвущегося в бой Ларока. Журналист потерял равновесие и с громким «Ох!» осел на пол.

Оба одновременно потянулись к камере, свисавшей с пояса Ларока на шнурке. Шнурок звонко лопнул. Ларок отбивался и пытался встать, а подоспевшие члены экспедиции его удерживали.

Джейкоб вскинул руки вверх и потребовал:

– А ну, прекратите!

Он встал между Лароком и Джеффри так, чтобы отгородить их друг от друга. Ларок потирал ушибленную руку и злобно сверкал глазами, не обращая внимания на сдерживавших его людей.

Джеффри продолжал извиваться, стараясь высвободиться. Кулла и Кеплер крепко вцепились в него, не позволяя ему этого сделать. На заднем плане сокрушенно посвистывал Фэйгин.

Джейкоб обхватил голову шимпанзе ладонями и заглянул ему в лицо. Джеффри глухо зарычал.

– Шимпанзе Джеффри, послушай-ка меня! Я Джейкоб Демва. Я человек и один из руководителей проекта «Возвышение». Вынужден сообщить тебе, что твое поведение абсолютно неприемлемо… ты ведешь себя как животное!

Голова Джеффри дернулась, как от пощечины. На миг он ошеломленно уставился на Джейкоба, рычание так и не успело сорваться с его губ, а потом взгляд темно-карих глаз расфокусировался. Шимпанзе мешком обвис в руках державших его Куллы и Кеплера.

Продолжая одной рукой поддерживать голову шимпанзе, Джейкоб другой рукой пригладил вставшую дыбом шерсть. Джеффри вздрогнул.

– А теперь просто расслабься, – ласково велел Джейкоб. – И попытайся взять себя в руки. Мы все охотно выслушаем тебя, как только ты будешь готов спокойно рассказать, что произошло.

Весь дрожа, Джеффри потянулся к своему переговорному экрану. Ему потребовалось некоторое время, чтобы совладать с собой и медленно напечатать: «ПРОСТИТЕ». Он поглядел Джейкобу в глаза, и на лице его действительно было написано раскаяние.

– Отлично, – похвалил его Джейкоб. – Способность вовремя принести извинения – признак настоящего человека.

Джеффри выпрямился и нарочито спокойно кивнул Кеплеру и Кулле. Те отпустили его, а Джейкоб отошел, освобождая ему путь.

Несмотря на успехи в налаживании контакта с дельфинами и шимпанзе при реализации проекта «Возвышение», сейчас Джейкоб ощущал некоторую неловкость из-за того, что обращался к Джеффри свысока. Сыграв на чувствах клиента по отношению к патрону, Джейкоб применил рискованный прием и не ошибся. Исходя из сказанного ученым-шимпанзе ранее, Джейкоб предположил, что тот питает к патронам глубокое почтение, однако оно распространяется далеко не на всех представителей рода человеческого. Джейкоб был рад, что сумел надавить на этот рычаг, но гордиться тут было нечем.

Убедившись, что Джеффри утихомирился, Кеплер решил взять ситуацию под контроль.

– Что, к чертям собачьим, у вас тут происходит?! – вскричал он, испепелив Ларока взглядом.

– Это животное набросилось на меня! – заверещал журналист. – Едва я сумел побороть свои страхи и выбраться из того ужасного места, едва завязал беседу с достопочтенным Фэйгином, как эта зверюга с тигриным проворством кинулась на меня, и я вынужден был сражаться, чтобы спасти свою жизнь!

«ВРЕТ. ОН ЗАМЫШЛЯЛ ДИВЕРСИЮ. Я ОБНАРУЖИЛ, ЧТО КРЫШКА ПАНЕЛИ СЖАТИЯ ВРЕМЕНИ ОТВИНЧЕНА. А ФЭЙГИН СКАЗАЛ, ЧТО ЭТА ПАСКУДА ВЫСКОЧИЛА ИЗ МОЕГО КОРАБЛЯ, КАК ТОЛЬКО ЗАСЛЫШАЛА НАШИ ШАГИ».

– Прошу прощения, однако я вынужден возразить! – просвистел Фэйгин. – Я не употреблял бранного слова «паскуда». Я всего лишь ответил на заданный вопрос…

– Он торчал там целый чассс! – вклинился Джеффри вслух, гримасничая от напряжения.

«Бедный Фэйгин», – подумал Джейкоб.

– Я же говорил, – не унимался Ларок, – это жуткое место привело меня в ужас! Да я полчаса от пола отлипнуть не мог! Слышь, ты, мартышка, отвали от меня со своим поклепом! Лучше прибереги клевету для своих приятелей, которые еще с деревьев не слезли!

Шимпанзе оскорбленно взвизгнул, и Кулла с Кеплером снова ринулись разнимать спорщиков. Джейкоб направился к Фэйгину, раздумывая, что сказать.

Заглушая гвалт, кантен заговорил первым.

– Похоже, ваши патроны, друг Джейкоб, – мягко произнес он, – кем бы они ни были, обладали поистине исключительными личностными качествами.

Джейкоб кивнул, так и не найдя нужных слов.