Дальше: Глава пятая Предсказание мертвой леди

Глава четвертая
Магия крови

Мне снился сон. Один из тех добрых светлых снов о жизни с дядей Тадором, после которых весь день хотелось улыбаться. Во сне я, поджав босые ноги, сидела на теплом камне, держа потрепанную временем книгу на коленях, а дядя Тадор лежал в траве рядом и, глядя в небо на проплывающие пушистые облака, задумчиво жевал травинку, ожидая моих вопросов по прочитанному материалу.

«Почему маги выгорают?» — прозвучал мой по-детски звонкий голос.

«По многим причинам, — с готовностью начал дядя Тадор. — Большинство в слишком юном возрасте, не научившись контролировать свой дар, это процентов девяносто утративших магию. Еще один процент — те, кто, переоценив свои силы и возомнив себя демоном, бросил собственный источник в пламя гордости. А девять оставшихся процентов, Риа, это великие маги. Маги, пожертвовавшие собой ради спасения других. Маги, чьим именам полагается числиться в скрижали героев… Но тот, кто действительно достоин славы, неизменно от нее отказывается. И все же их имена живут, ты встретишься с ними, и не раз, изучая наиболее опасные из плетений и заклинаний, перелистывая историю Всеобщей магии. И именно их имена будешь вспоминать, каждый раз пересекая границы допустимого в классической артефакторике».

Я, перевернув тяжелую страницу книги, посмотрела на дядю Тадора и тихо спросила:

«А если я выгорю?»

«Ты? — Он лукаво глянул на меня своими теплыми карими глазами и загадочно ответил: — Запомни, девочка моя, в твоей жизни для разрешения большинства проблем будет достаточно лишь капельки твоей крови».

«Как с волчонком?» — тут же спроста я.

«Как с волчонком», — улыбаясь подтвердил дядя Тадор.

* * *

И я открыла глаза.

Надо мной горели десятки маленьких синих огоньков, таких, словно их только что срезали с фитиля свечи. Они мерцали, вздрагивая в воздухе, и давали яркий, чуть рассеянный свет, который терялся в балдахине над постелью, словно растворяясь в складках черной ткани…

— Очнулась твоя бабочка, — раздался неприятный скрипучий голос. — Скажешь ей все сам. В конце концов, сам сжег, сам и скажешь.

Я медленно повернула голову и увидела лицо того самого старика-целителя, который являлся дедушкой лорда Гаэр-аша. Выглядел сейчас мужчина странно — домашний халат, совершенно черные и никак не седые волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо и серо-синие, абсолютно лишенные старческой мутности глаза. И эти глаза старик мгновенно отвел, словно не хотел встречаться со мной взглядом.

А затем тихо выругался, помянув разом Тьму, внутренности прогнивших умертвий и почему-то глаз злейшего врага, а закончил все, хрипло сказав:

— Что ж ты смотришь, девочка? Не смотри, не могу я тебе помочь. Хотел бы, сам удивлен, что хотел бы… а не в силах.

Он развернулся и как-то сгорбленно ушел, хотя я точно помнила, что осанка у этого полусумасшедшего целителя была по-военному прямой.

Дверь за стариком закрылась, и в следующее мгновение меня осторожно взяли за руку.

— Все будет хорошо, — голос лорда Гаэр-аша дрогнул, — все будет хорошо, Риаллин.

Повернув голову, я собиралась спросить, что я тут делаю и в целом что происходит, но стоило взглянуть на главу Некроса, и слова застряли в горле.

У меня. А Гаэр-аш все так же напряженно продолжил, осторожно держа мою ладонь:

— Я владею замком на берегу Эринейского моря. Там очень красиво, мое сокровище, всегда светит солнце, а в воздухе витает аромат цветущих персиковых садов. Это место, в которое влюбляются с первого взгляда, и ты непременно полюбишь его. Я…

Он не договорил, заметив мою осторожную попытку высвободить свою руку из… ладони? Нет, это, безусловно, была ладонь, вопрос лишь в том — чья? В смысле, человеческая или?.. Что-то мне подсказывало, что ответом на вопрос будет как раз пресловутое «или», потому что это не было человеческой рукой. Заметно удлинившиеся, ставшие жилистыми пальцы выглядели так, словно могли теперь с легкостью гнуть железо, и венчали их немного измененной формы совершенно черные ногти. Нет, у большинства некромантов, конечно, принято красить ногти в черный цвет, но, во-первых, Гаэр-аш был не из тех сторонников классической некромантии, что носят длинные волосы, подводят глаза черным углем и дважды в месяц делают себе неизменно обсидиановый маникюр, а во-вторых, я могла поклясться, что это был не лак!

— Риаллин, успокойся, это всего лишь мои руки, — напряженно произнес ректор.

— Я-яаа в-вижу, что не чужие, — прошептала, нервно отодвигаясь подальше от… главы Некроса?!

Перестала в ужасе таращится на его ладонь, перевела взгляд на лицо и… и теперь во все том же ужасе и все теми же широко распахнутыми, ощутимо округлившимися от потрясения глазами взирала на ректора.

Глава Некроса изменился, причем изменился как-то неуловимо, не столь явно, как его руки, но все же… Потемнела кожа, заострился нос, приобрели ожесточенное выражение черты лица. Нет, Гаэр-аш все так же был Гаэр-ашем, но сейчас каким-то другим. Опасным. Хищным. Странным. Сильным. Сильным настолько, что это ощущалось на каком-то подсознательном уровне, и я, даже не задумываясь о своих действиях, снова осторожно отодвинулась, желая оказаться как можно дальше от такого Гаэр-аша. И потом еще… и еще немного… и…

— Риаллин, ты сейчас упадешь! — ледяным тоном произнес некромант.

Испуганно глянув туда, куда, собственно, отодвигалась, поняла, что действительно есть шанс свалиться, если отодвинусь еще хотя бы чуть-чуть. Следующим проникшим в мое сознание был факт, что эта способная свободно разместить человек пять кровать является слишком ничтожной, если рассматривать ее в качестве преграды между мной и этим новым… кажется, ректором.

Или не ректором?

С откровенным сомнением во взгляде присмотрелась к поднявшемуся с той стороны кровати мужчине, критически оценивая его возможности быть Гаэр-ашем. Сравнительный анализ вышел каким-то… ненадежным. То есть если смотреть в общем, то этот непонятно кто с черными ногтями был немного выше Гаэр-аша, но с неимоверно прямой и гордой осанкой, по которой ректора всегда можно было узнать издали. И еще у этого «кого-то» глаза были не серыми с синеватым оттенком, а пронзительно синими. Такой потрясающий насыщенный цвет сапфира. Наш преподаватель по ювелирному мастерству частенько говаривал: «Сапфир — королевский камень», значение этой фразы я по достоинству оценила только сейчас. Действительно королевский цвет… правда, взгляд остался прежний, пристально-внимательный, исключительно ректорский.

— Риаллин, ты успокоилась? — мрачно вопросил этот, еще до конца неопознанный индивид, напряженно глядя на меня.

Я осторожно слезла с кровати… тут же вцепилась в нее, ощутив настоятельное желание пола познакомиться со мной гораздо ближе и полноценнее, после чего была вынуждена вновь забраться на постель, села, опираясь спиной о подушки, и с нескрываемым подозрением задала первый вопрос:

— Где я обучалась до поступления в Академию прикладной магии? — Настоящий ректор ответ знал точно, потому как видел мои документы при поступлении.

Заметно удивленный моим вопросом, он все же ответил:

— Артефакторская школа при академии, стипендиат.

Да, это был лорд Гаэр-аш. Без сомнений. Но даже несмотря на полное отсутствие сомнений, я все равно задала еще один, давно интересующий всех вопрос:

— А как король отреагировал на пробуждение в склепе, после того как прочел оставленную вами записку?

Едва заметно усмехнувшись, ректор сухо ответил:

— Не интересовался.

Вот, Тьма, всему королевству до безумия интересно было, и только одному Гаэр-ашу нет! И я уже хотела было возмутиться по данному поводу, как вдруг поняла неожиданное — страх исчез. Мой безумный, способный практически душить эмоциями ужас, который я после всего случившегося испытывала по отношению к главе Некроса, — его больше не было.

Лорд Гаэр-аш осторожно обошел кровать, сел, практически касаясь моих едва прикрытых халатом ног, так же осторожно и медленно, словно боялся спугнуть, взял меня за руку и тихо позвал:

— Риаллин?

Я несколько недоуменно огляделась, мысленно сообщив не догадывающемуся самостоятельно сознанию, что нахожусь в спальне наедине с опасным, уже пытавшимся меня домогаться мужчиной, но мой инстинкт самосохранения продолжал пребывать в состоянии абсолютной безмятежности, отказываясь в очередной раз пугаться лорда Гаэр-аша.

— Ты очень забавно выглядишь, — вдруг произнес ректор.

— Как именно? — мгновенно поинтересовалась я.

— Хмуришь брови, прислушиваешься к себе и словно пытаешься сама с собой серьезно поговорить, — сообщили мне.

— Так и есть, — взглянув в сапфирово-синие глаза лорда Гаэр-аша, подтвердила я.

Он вдруг нахмурился, словно решил, что теперь его очередь, и уже хотел было задать очередной вопрос, но тут я не выдержала и восторженно прошептала:

— У вас совершенно потрясающий цвет глаз!

Задавать вопросы ректор передумал и теперь молчал, напряженно глядя на меня. А меня несло, как подхваченную ветром травинку.

— Это так красиво! — Я подалась ближе к Гаэр-ашу и выдохнула: — Как будто смотришь в бездонный синий холодный океан Хаоса!

— Почему холодный? — мгновенно вопросил ректор.

— Так вы — холодный, — с готовностью пояснила я. — А еще у вас совершенно жуткий и женоненавистнический характер, вы знали?

Некромант промолчал.

А меня вдруг очень взволновал вопрос:

— Лорд Гаэр-аш, а что стало с теми полигонами для первокурсников, которые разрушились во время пробуждения сердца Некроса?

Невесело усмехнувшись, ректор полюбопытствовал:

— Это важно?

— Безумно, — подтвердила совершенно уверенно.

— Их восстанавливают, Риаллин, они будут готовы уже к концу недели.

— О, это потрясающе! — воскликнула я, снова откидываясь на подушки. — А то знаете, не хотелось бы, чтобы первый курс занял наши полигоны и профессор Керон на регулярной основе начал бы нас гонять в лес. Просто понимаете, мы же практики, а не боевики, ну куда нас выставлять в лес против откровенно издевающейся над нами нежити, да еще и всучив ржавые железяки и напутствовав: «Никакой магии, всем изучать фехтование!» Нет, я несомненно уважаю методы профессора Керона, но согласитесь, маг-практик на лекциях по Практической некромантии, по идее, должен практиковаться в магии, а не тренироваться отгонять падающее от смеха умертвие ржавой палкой. Вы со мной согласны?

Гаэр-аш промолчал. Только в его взгляде почему-то читалось сожаление вместо сочувствия и понимания.

— С вами все в порядке? — встревоженно спросила я, мгновенно забыв про свои внезапно возникшие переживания по поводу того, что у нас отберут полигоны для второкурсников, и когда мы вернемся с Мертвых игр, меня будут ждать тысячи голодных умертвий и один злой, обожающий измываться над адептами Керон.

С другой стороны, может, это просто был способ оправдать свой интерес к восстановлению полигонов первокурсников, потому что я ощущала себя виноватой в их разрушении? А потом я вдруг подумала, что ребята же скоро вернутся, а я неизвестно где и записку так и не написала…

Ледяная глыба осознания случившегося накрыла вот именно после этих мыслей!

Я все вспомнила.

Предупреждение Норта…

Разговор с ректором…

Вспыхнувшее прямо в воздухе синее пламя…

Отчаянно пытавшийся оградить меня от чего-то грозящего мне неимоверной опасностью ИнСаар…

Выгорание…

— Риаллин, — тихо позвал лорд Гаэр-аш.

Не ответила. Очень медленно, боясь того, что увижу, что придется принять, я коснулась рукава на левой руке, потянула вверх, обнажая запястье и артефакт, и… не увидела ничего. Ничего! На моей руке сверкал искусно ограненными изумрудами браслет, в котором я могла ощущать только украшение. Холодную, бездушную железяку, старательно унизанную драгоценными камнями! Ни ауры, ни магического сияния, ни потоков и свойств — я не видела ничего!

Замерла, едва дыша. Очертания браслета начали медленно расплываться, но слезы не соскользнули с ресниц… Они словно застыли, пеленой заслонив от меня весь мир… Все то жуткое, давящее ощущение…

— Девочка моя, — с глухим стоном произнес лорд Гаэр-аш.

А затем, резко подавшись вперед, подхватил на руки, стремительно понес к двустворчатой двери, открыл ее ударом ноги и вынес меня на балкон. Чтобы дать мне увидеть раскинувшуюся внизу, сияющую огнями освещенных улиц и озаренных светом окон столицу. Огромную, раскинувшуюся на девяти холмах, такую близкую и родную мне столицу.

— Куда бы ты хотела? — прижимая к себе сильнее, едва нас коснулся порыв ледяного зимнего ветра, спросил ректор. — Ты же училась здесь столько лет, у тебя должны быть любимые кондитерские, магазинчики, быть может, ювелирные лавки? Тебе доставят одежду сейчас же, только скажи, какую хочешь, и мы сходим прогуляемся по городу. Можем зайти в театр. Ты любишь театр? Риа…

Я молчала. На ветру слезы все же хлынули из глаз, но я едва ли обратила на это внимание, безразличным невидящим взглядом я смотрела куда-то в пустоту, медленно теряя себя в ней.

— Риаллин! — Лорд Гаэр-аш унес меня с балкона обратно, в тепло спальни, усадил в кресло, сам опустился возле моих ног и, держа своими большими теплыми ладонями мои заледеневшие руки, продолжил: — Послушай меня, мое сокровище, моя жизнь, мое счастье, я сделаю все, чтобы ты ни единого дня не сожалела о потере магии, слышишь?

Его благородного оттенка синие глаза с тревогой вглядывались в мои, слова отдавались эхом где-то на границе сознания… я едва ли понимала, что он говорит.

— Ты станешь королевой, и к твоим услугам будут предоставлены сотни магов, готовых выполнить любое твое желание. Любое, Риа. Все будет хорошо.

Внезапно я поняла, где мы находимся — единственным зданием, возвышающимся над всей столицей, являлся расположенный на вершине самого массивного из холмов королевский дворец. Мы были во дворце! Королевском!

Испуганно глянула на лорда Гаэр-аша, он же, уловив проблеск осознанности в моих остекленевших глазах, повторил:

— Все будет хорошо.

В королевском дворце? Ни за что не поверю! А затем осознала, что не верю и в то, что мы сейчас здесь, за сотни миль от Некроса. Как это возможно? Наличие путей сообщения, что-то вроде отдельной вены Некроса между нашей Академией некромантии и столичной Академией магических искусств, я еще могла допустить, но королевский дворец?!

— Ты успокоишься, мы погуляем по столице, если пожелаешь, — продолжил лорд Гаэр-аш, — а затем я объявлю королю о предстоящем бракосочетании и…

— Нет! — оборвала прежде, чем ректор завершил предложение.

Темно-синие глаза полыхнули огнем, не вызвав во мне ничего, кроме… любопытства. Тьма раздери — только любопытства! Я едва удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не коснуться этих всполохов. Почему-то очень хотелось. И мне не было страшно. Абсолютно. Словно страх исчез вместе с магическим ощущением мира, исчез абсолютно и полностью.

Это было странно.

Я сейчас должна была бы дрожать от ужаса, находясь так близко от удерживающего меня за руки ставшего практически монстром лорда Гаэр-аша, должна была бы пребывать в страхе от ситуации, в панике от его слов… Ничего не было! Шок от потери магии, ощущение безысходности и конечности бытия, но не страх.

— Отпустите, — даже не попросила, просто сказала я и, едва ректор убрал руки, стремительно поднялась.

Пересекла спальню, распахнула балкон и, пройдя босыми ногами по корке заиндевелого снега, не касаясь перил, посмотрела вниз. Я находилась на огромной высоте, подо мной была практически пропасть свободного пространства. Вздрогнув, отшатнулась, попав в объятия мгновенно подхватившего меня лорда. Значит, чувство самосохранения у меня не исчезло, страх высоты не исчез — а вот ректора я неимоверным образом абсолютно перестала бояться.

В чем причина?!

— Что с вами произошло? — требовательно спросила я, едва лорд Гаэр-аш внес меня обратно в спальню.

Ректор молча отнес на кровать, уложил под одеяло, чтобы согрелась, сел на край постели и, глядя мне в глаза, тихо ответил:

— Ты была права. Мне следовало прислушаться, но я не допустил даже проблеска мысли в данном направлении, заведомо сочтя чушью каждое произнесенное тобой слово.

Поплотнее укутавшись, попросила:

— Объясните, пожалуйста.

Вместо ответа лорд Гаэр-аш задумчиво произнес:

— Забавно, ты смотришь на меня без этого вечного ужаса в глазах.

— Меня это тоже удивляет, — ответила вполне искренне. — Но что с вами? Вы изменились. Явно и очень заметно. Это окончательные изменения или они обратимы и вы вновь станете нормальным?

Во время всего потока моих вопросов лорд Гаэр-аш просто молча смотрел на меня, и эмоции в его взгляде было невозможно прочесть, но, едва я умолкла, холодно сообщил:

— Нет, Риаллин, это не окончательные изменения. Все только начинается.

Я от удивления открыла было рот, но тут же снова захлопнула. Почему-то хотелось встать, пройтись, просто ходить из угла в угол, как поступал дядя Тадор, когда сталкивался с очередной задачей. Очередной, а не неразрешимой, потому что, как он всегда говорил, неразрешимых задач не существует.

Странно, я вдруг поняла, что помню его. Его жесты, взгляд, улыбку, движения. Его запах, вечный запах витавшего над ним магического спирта, созданного специально для спиртовых горелок. Такой с едва уловимым еловым оттенком аромата. И запах дыма от его одежды. И его лицо… Удивительно, за столько лет, мне казалось, с каждым днем я забываю его все сильнее. Я и забывала, день за днем, почти забыла… И вдруг воспоминания нахлынули. Ясные, отчетливые, наполненные бликами солнечного света и паром, поднимающимся над чашкой чая, который дядя Тадор неизменно пил десять раз на дню. Я вспомнила все!

— Что с тобой? — как-то очень мягко спросил лорд Гаэр-аш.

— Воспоминания, — практически прошептала я.

— Естественно, возвращаются, — как-то странно усмехнулся глава Некроса. И пояснил недоумевающей мне: — Тебе «повезло» обучаться в двух академиях, значительно отличающихся от иных тем, что в стены учебных зданий вплетены заклинания подавления эмоциональной памяти.

— Что?! — воскликнула потрясенно.

— Заклинания подавления эмоциональной памяти, — терпеливо повторил лорд Гаэр-аш. — В Некросе это было сделано для лучшей успеваемости адептов, в академии Сирилла, насколько мне известно, по причине длительного обучения прикладников и ввиду необходимости избавить от тоски по дому. Сейчас, после выгорания, ты стала невосприимчива к ориентированным на магов плетениям, соответственно, воспоминания возвращаются.

Я подтянула колени к подбородку, обняла их и подумала о том, что сейчас буду делать дальше. Определенно, нужно было что-то делать. Взглянула на лорда Гаэр-аша, напряженно на меня взирающего, и вдруг вспомнила, что мы в столице, а значит:

— Я смогу увидеть Рика?!

Пожалуй, ответ я прочитала в глазах главы Некроса еще даже до того, как его сжатые губы разомкнулись, чтобы произнести безапелляционное:

— Нет.

— Он ведь в нашей столице, да? Я помню, вы говорили про Седьмое королевство, но… вы ведь не могли поступить с ним настолько жестоко. Он ведь здесь обучается, да? — мгновенно спросила я.

— Да, — сухо сказал ректор.

— Тогда почему?!

На сей раз мне просто не ответили.

И это разозлило настолько, что я просто не могла больше лежать.

Стремительно подскочив, спрыгнула с кровати с противоположной стороны от ректора и начала ходить из угла в угол, пытаясь вспомнить. Что-то важное вспомнить.

Гаэр-аш поймал меня в какой-то момент этих метаний, остановил, держа за плечи, и спокойно произнес:

— Риа, у тебя шок. И накатившая паника — его следствие. Успокойся.

— Не могу, — ответила, глядя ему в глаза, — я просто не могу. Я…

Неожиданно поняла, что он прав. У меня шок и паника, и мне действительно нужно успокоиться. Нужно просто прогуляться, проветриться, успокоиться и найти решение моей проблемы!

Хотя какая это, к проклятой Тьме, проблема? Это катастрофа! У меня больше нет магии, мне уже просто нечем решать проблемы!

Гаэр-аш же, схватив меня, вернулся к креслу, сел в него, продолжая меня удерживать, удерживать силой, потому что я хотела встать и двигаться. Нужно было делать. Нужно было что-то делать! Нужно было…

— Дыши, — приказал он. — Медленно, вдох и выдох. Да, это тяжело, я понимаю, и я вынужден признать, что совершенно не знаю, как полагается успокаивать девушек. У тебя есть идеи?

— Отпустите меня! — Это была не идея, это было требование.

— Нет, — в очередной раз ответил лорд Гаэр-аш.

А едва я возмущенно посмотрела на него, спокойно пояснил:

— Во время своих нервных метаний ты ударилась о мебель дважды и даже не заметила этого.

Он поднял мою руку, демонстрируя кровоточащую царапину и кровавые потеки на ладони.

И меня как громом поразило.

Эйш аггаран нуба!

Кровь! Моя измененная кровь!

И промелькнувшие в памяти слова дяди Тадора: «Запомни, девочка моя: в твоей жизни для разрешения большинства трудностей будет достаточно лишь капельки твоей крови».

И тут ректор в очередной раз произнес:

— Нет.

Удивленно взглянув на него, переспросила:

— Что «нет»?

— Нет, ты не будешь использовать свою кровь в попытке вернуть магию, что бы ни говорил треклятый Тадор Шерарн! — прорычал лорд Гаэр-аш.

И, собственно, замерли мы оба.

Я — потому что точно не произносила вспомненную фразу вслух, а ректор — потому что так же осознал тот факт, что я ничего не произносила. Несколько секунд мы потрясенно смотрели друг на друга, затем глава Некроса сухо сообщил:

— Я услышал все. От «запомни, девочка моя» до «капель крови».

— Я ничего не говорила, — произнесла настороженно.

— Я знаю, — напряженно подтвердил он.

Молча перевела взгляд на свою ладонь и заметила, что руки Гаэр-аша стали если не прежними, то, по крайней мере, ногти вернули естественный цвет. И вдруг подумала, что не мне одной сейчас полагается быть в панике и испытывать шок.

Встревоженно посмотрела на ректора и спросила:

— Вам сильно страшно?

И получила, как обычно, совершенно безэмоциональный ответ:

— За себя — нет. Произошедшее основательно меняет мои планы на жизнь, вероятно, я буду вынужден оставить тебя на срок от семи до пятнадцати лет и меня ожидают не самые приятные годы в изоляции, но беспокоит не это. Так или иначе, наиболее одаренные из мужчин нашего рода знают о возможности пробуждения крови и морально готовы к этому, даже если и воспринимают как худший кошмар в жизни. Если же говорить о страхе — его я испытываю исключительно в отношении тебя. Да, я пойду на все, чтобы обеспечить твою безопасность, да, ты получишь статус королевы еще до того, как мне придется изолировать себя, и несомненно я использую все свое влияние на членов родового совета и заставлю их изменить существующие планы. Но ты, Риаллин, ты… Как уберечь тебя от тебя же самой?!

Наверное, именно в этот момент я поняла, что моя жизнь, кажется, может основательно и бесповоротно измениться! По спине пробежал озноб.

Испуганно сглотнув, я сипло произнесла:

— Вы слышали мои воспоминания о словах дяди Тадора. Я, Тьма раздери, не знаю, как вы это услышали, но услышали же! И вы понимаете, что у меня есть шанс. Дядя Тадор говорил, что мне не грозит выгорание, и его словам я верю.

— Словам отступника, — скептически заметил ректор.

Вспылив, я воскликнула:

— Словам единственного человека, которому я была нужна!

Сузив глаза, Гаэр-аш хрипло произнес:

— Ты мне нужна.

Отвернулась, с трудом сдержав полный отчаяния стон.

Ректор же продолжил:

— Допустим, Риаллин, только допустим, что есть шанс вернуть магию с помощью твоей собственной крови. Просто допустим. Хотя это бред по всем статьям. Но чисто теоретически, если есть такой шанс, пусть даже исключительно в теории — ты осознаешь, к чему это может привести?

Прекратив изучать взглядом природно-тематический гобелен на противоположной стене, повернулась и внимательно посмотрела на лорда Гаэр-аша. Он продолжил:

— Ты воочию наблюдала, что произошло со мной. Это, мое сокровище, была наглядная демонстрация пробуждения магии крови. Той единственной магии, которая фактически плохо поддается контролю носителя и может содержать в себе массу всего неприятного и неожиданного. И если вспомнить, что, используя капли твоей крови на платке, это убогое умертвие устроило прорыв нежити на полигон, то на твоем месте я бы сильно поостерегся, в принципе, даже пытаться активировать то, что тот, кто даже человеком не являлся фактически, мог вложить в твои вены.

Я молча смотрела на лорда Гаэр-аша, молча, напряженно и… не особо понимая. Магия, у меня был шанс вернуть магию, и это самое главное.

Лорд ректор молча ссадил меня с колен на соседнее кресло, встал, прошелся к резному, встроенному в стену шкафу, достал оттуда бутыль вина, взял стакан… посмотрел на него, на бутылку, на собственные руки, молча убрал все спиртное обратно в шкаф.

— Передумали мне наливать? — отстраненно спросила я.

— Тебе даже не собирался, а вот сам пить передумал — Тьма его знает, как моя кровь отреагирует на алкоголь сразу после первой вспышки силы, а пугать тебя снова я не хочу.

Развернувшись ко мне, лорд Гаэр-аш сложил руки на груди и сообщил:

— Видишь ли, то, что происходит сейчас со мной, нетипично даже по меркам моего рода и носителей той магии крови, что сейчас активно набирает силу в моем организме. Такого не должно было быть. От момента, когда огонь впервые вспыхнул над моей ладонью, прошло едва ли больше двух месяцев. Исходя из данных всех летописей и исследований, которым посвятил с десяток лет собственной жизни король, следующая стадия должна была начаться не ранее чем через год. Именно по этой причине я не сложил с себя обязанности ректора и остался в Некросе, даже не подозревая, что становлюсь опасен для окружающих.

Невеселая усмешка, и ректор продолжил:

— Как я уже сказал, ты была права — вспыхнувшая страсть имела странный, ненормальный оттенок. Но проблема в том, что, как я уже говорил, в тебя сложно не влюбиться, Риаллин. Практически невозможно. И самое паршивое в ситуации заключается в том, что на фоне естественной влюбленности я не придал значения вспыхнувшей сжигающей страсти. А следовало бы. Я уже был влюблен в прошлом, но сейчас, анализируя, четко осознаю — тогда я не испытывал и сотой части нынешних ощущений. Мне следовало подумать об этом сразу. Об этом, а не о том, что я готов подыхать снова и снова, лишь бы прикоснуться к твоим губам…

Он стремительно отвел взгляд, постоял некоторое время, затем снова взглянул в мои глаза и продолжил:

— Слишком стремительное перерождение. Как итог, первая вспышка произошла в твоем присутствии и ты лишилась магии. И я не знаю, произошло ли это из-за твоего эмоционального перенапряжения либо мой пробуждающийся огонь выпил твой источник, но я могу с уверенностью утверждать лишь одно: магия крови — это то, чего я не пожелал бы даже своему врагу, не говоря о любимой девушке.

Поджав ноги и прикрыв их халатом, я тихо ответила:

— Магия крови — это все, что у меня теперь осталось. И даже не сама магия, а лишь надежда на ее существование. Вы правда считаете, что я могу отказаться от надежды?

Холодный взгляд ректора вызвал невольное содрогание, словно по мне ледяной ветер прошелся, но страха все так же не было. Это удивляло, впрочем, думать об этом я сейчас не могла. Мне нужна была помощь. Мне нужно было в мою комнату, забраться на подоконник с одеялом, посидеть и подумать. Правда, сначала к Норту, потому что безумно болела рука, даже не знаю, как умудрилась так сильно удариться.

И тут я осознала, что мне правда нужно к Норту!

И мне уже неважно, будет он на меня влиять или нет, но я хочу к Норту, хочу, чтобы было тепло, безопасно и нежность окутывала, словно теплое покрывало. Мне хватит минуты или всего пары минут, чтобы просто успокоиться, а потом я соберусь и что-нибудь придумаю. Или проберусь в запрещенную библиотеку и найду информацию по активации магии крови. Или еще что-нибудь… но сейчас, в данный момент…

— Мне нужно к Норту, — прошептала я. Подняла взгляд на ректора и повторила: — Пожалуйста, мне правда нужно к Норту.

Выражение лица лорда Гаэр-аша изменилось в то же мгновение. Стало ожесточенным, хищные черты проступили вновь, и мне был задан холодный вопрос:

— Что?

Я бы сжалась от ужаса, но это раньше, а сейчас просто попросила:

— Пожалуйста… мне нужно…

— Но ты ему уже не нужна, Риаллин! — вдруг прорычал ректор.

Я вздрогнула. Любой бы вздрогнул.

Следом пронеслась мысль, что, вероятно, лорд Гаэр-аш прав — Норту я теперь не нужна. Нужна была как артефактор, но… но собственно артефакт он давно получил, а от меня так и не отказался?! И в душе появилась робкая надежда, что, быть может, он не откажется и сейчас, согласится хотя бы просто поддержать… И в то же время я хорошо знала, как магическое сообщество относится к тем, кто выгорел. Старались даже не смотреть в сторону выгоревшего мага, таких… в смысле, таких, как я, просто не замечали. К выгоревшим брезговали прикасаться. Словно боялись, что выгорание, как зараза, может перейти и на них.

Отчаяние отозвалось в душе глухой болью. Мне никто не поможет… просто никто.

— Счастье мое, — лорд Гаэр-аш подошел, вновь опустился передо мной, взял за руки, — посмотри на себя — утратив магию, ты утратила тот ужас, с которым всегда на меня смотрела.

— Не всегда… — едва слышно ответила я.

И следующую фразу, которую явно произнести намеревался, ректор не произнес, молча глядя на меня. А я внезапно осознала, что мне не просто никто не поможет, мне, похоже, еще и ничего не позволят сделать. Содрогнувшись от догадки, я тихо попросила:

— Отправьте меня, пожалуйста, в Некрос.

— Нет, — получила ответ, которого опасалась.

Высвободив ладони, с трудом сдержала слезы и сказала:

— Вы говорили об одежде. Я буду очень благодарна, если мне ее принесут, после чего я уйду.

— Мм-м, и куда же ты пойдешь, позволь спросить? — с легкой насмешкой поинтересовался ректор.

Я не знала. Могла бы обратиться к декану артефакторского факультета, но, учитывая мое выгорание, не уверена, что он согласится помочь. В любом случае лучше было начать двигаться, и желательно в направлении дома, чтобы попасть в тайник дяди Тадора и найти информацию об активации магии крови.

— Я пойду домой, — уверенно ответила лорду Гаэр-ашу. — Вы не желаете перенести меня в Некрос, где располагается библиотека вечных, значит, я отправлюсь туда, где есть гораздо более знакомая мне. Если вы отказываетесь от своих слов по поводу предоставления мне одежды, значит, я пойду так. Мне не впервой бродяжничать, я справлюсь.

Взгляд главы Некроса сделался каким-то странным. В нем не было злости, несмотря на задумчиво сказанное: «Все, что угодно, лишь бы не оставаться со мной…», не было гнева, скорее, в его глазах читалась странная смесь грусти и снисходительного глухого раздражения. Несколько секунд он молча взирал на меня, как на малое, несуразное и несмышленое, требующее своего дитя, затем, старательно сдерживая эмоции, произнес:

— Хорошо, мой сладкий, упрямый до невозможности котенок, давай я еще раз обрисую реалии происходящего, если до сих пор ты все еще не поняла! — Гнев прорвался на последней фразе, но Гаэр-аш взял себя в руки и ровным тоном продолжил: — Вариант гордого ухода во Тьму в одном банном мужском халате не пройдет, как, впрочем, и вариант ухода в нормальной одежде. Риаллин, у тебя был опыт бродяжничества в детстве, когда никому до тебя дела не было, а сейчас ты юная до безумия красивая девушка, и все твое бродяжничество, сокровище мое, закончится в первой же темной подворотне под… Впрочем, не будем вдаваться в подробности. Вариант номер два — я переношу тебя в Некрос и даю доступ к знаниям отступников, и вот тут, Риаллин, я не уверен, что первый вариант намного хуже второго. Ни ты, ни я не имеем понятия, что конкретно Тадор Шерарн заложил в твою кровь. На данный момент мы лишь точно знаем, что она измененная. Также нам известно, что на твою кровь крайне нетипично реагируют умертвия. Все остальное — тайна, покрытая мраком, но меня очень настораживает тот факт, что страх, твой страх, вдруг куда-то исчез. Складывается ощущение, что этот страх имеет столь же странное происхождение, как и моя сжигающая страсть.

— Полагаете, мне действительно не с чего вас бояться? — возмутившись, спросила я. — Да вы…

— Паршиво себя вел, знаю. Прости. Мне нечем оправдать свое поведение, я был обязан держать себя в руках, так что оправдываться поздно. Но я искренне стараюсь загладить свою вину и поэтому уже неимоверно долго, старательно и терпеливо пытаюсь наконец заставить тебя принять единственно разумное в данной ситуации решение, успокоиться и зажить нормальной жизнью. Без страха, который, и я все больше утверждаюсь в этом, имел явно неестественное происхождение, без проблем, связанных с попытками устроиться в этой жизни, и даже… — ректор на миг умолк, — без меня на ближайшие пять-десять лет.

Медленно выдохнув, уже я сказала твердое и уверенное:

— Нет.

Несколько секунд лорд Гаэр-аш смотрел на меня практически с ненавистью, затем холодно спросил:

— Ты осознаешь, что с активацией магии крови можешь получить спектр проблем, по сравнению с которыми нынешние покажутся тебе сущей мелочью?

Я не стала говорить, что лишилась нормальной магии частично по его вине, просто сказала:

— А вы осознаете, что жизнь без магии для меня просто не имеет смысла?

Опустив голову, лорд Гаэр-аш глухо застонал, затем стремительно поднялся и протянул мне руку, предлагая встать. Я обошлась без его помощи, но, едва поднялась, была сжата сильными объятиями, и в тот же миг вокруг нас вспыхнуло пламя. Яркое, темно-синее, словно живое пламя, затмившее все вокруг, сомкнувшееся над нашими головами.

В следующее мгновение возникло ощущение полета.

Огонь стал сильнее, загудел, взревел даже, и я ощутила, что мы куда-то падаем. Вероятно, я и упала бы, не держи меня лорд Гаэр-аш.

А потом пламя утихло, и мы оказались в комнате Норта. Что ж, если я и удивилась, то не сильно — король обладал теми же способностями, пожалуй, единственный среди всех жителей человеческих королевств, и нередко пользовался своим потусторонним огнем, чтобы появляться в самых неожиданных местах и в наиболее неожиданное время. И вот точно такие же способности появились и у ректора… Хотелось бы только верить, что глава Некроса теперь не превратится в такое же чудовищно жестокое и полусумасшедшее существо, каковым являлся наш монарх… Очень хотелось верить.

Едва под моими ногами оказался пол, я выскользнула из объятий лорда Гаэр-аша, подхватила свои вещи и убежала в ванную, прежде чем ректор смог заметить, насколько сильно меня шатает как после переноса, так и от всего произошедшего.

Когда переодевалась, посмотрела на браслет. ИнСаар. На мгновение кольнуло нехорошим предчувствием при мысли, что артефакт пытался о чем-то предупредить. Пытался остановить. Не остановил… Скользнув пальцами по изумрудам, нащупала скрытую застежку, отстегнула браслет. Затем осторожно положила его на край раковины… Если все получится, я вернусь и попытаюсь узнать, от чего же он так отчаянно пытался меня уберечь. Если нет… Что ж, останется моим прощальным подарком Норту, просто на память.

* * *

Оделась быстро, волосы заплетала, уже выходя из ванной. Пройдя мимо все так же стоящего посреди комнаты ректора, сняла с вешалки плащ, накинула на плечи, завязала и направилась к двери.

— Просто скажи куда! — раздался гневный голос ректора.

Ничего не ответив, я открыла двери и… ослепла. Ночью в Некросе использовалось магическое освещение, и видеть его был способен лишь маг, а я в данный момент магом не являлась, потому и оказалась вмиг в кромешной мгле. В абсолютной темноте…

Взяв за руку, меня молча втянули обратно в комнату Норта, и ректор повторил вопрос:

— Куда?!

Испытывая некоторый шок после ощущения полнейшей слепоты, я, запинаясь, ответила:

— Столовая у полигонов.

Это было единственное место, где преподаватели почти не появлялись и потому имелся алкоголь, который, как я догадывалась, ребята и используют для того, чтобы договориться с газетчиками.

— Ты же хотела в библиотеку, — напомнил он.

— Столовая у полигонов, — повторила упрямо.

Хотела бы в библиотеку, но после абсолютного мрака в коридоре… а что, если без магии я не смогу прочесть ни строчки? И поэтому я решила, что хочу к Норту, сначала к Норту, а там по обстоятельствам.

Лорд Гаэр-аш подошел к стене, что-то незримое на ней нарисовал. Этот символ лишь для меня стал незримым, на самом деле я точно знала, что сейчас на стене вспыхнуло сиянием несколько магических знаков, открывая проход… Но я даже не увидела, что он открылся. Я ничего не увидела, и, когда ректор подтолкнул меня к стене, у меня было ощущение, что сейчас ударюсь лбом о непреодолимую преграду. Но нет, нога шагнула в пространство, словно я миновала не стену, а лишь иллюзию, после вновь был мрак. Я не видела вен Некроса… Я не слышала биения сердца… Ничего. И паника, которой я не допускала раньше, медленно, но верно начала охватывать мое сознание, заставляя думать о том, что будет, если я не смогу вернуть магию? Что тогда?!

К счастью, путь закончился быстро — очередной глухой стеной, проход через которую мне было не дано увидеть. Зато, едва прошла, зрение вмиг вернулось — газетчики же не маги, и в столовой ярко горели свечи, огненные шары, даже несколько факелов, освещая уютную, далекую от трезвости компанию за тремя сдвинутыми в центре столами, моего Гобби, сидящего в углу и старательно что-то выписывающего, Яду, расположившуюся у двери и, по-видимому, удерживающую газетчиков внутри помещения, Когтя, умильно заглядывающего через окно, Культяпку, сидевшего неподалеку от Гобби, и Дана, декламирующего какие-то непристойные стихи. Точно непристойные, потому как, стоило нам появиться, он запнулся и стал цитировать что-то другое — про ромашки, цветущие на умертвиях. Потом я увидела Эдвина, он сидел, приобнимая за плечи одного чрезмерно бледного из работников пера. Заметив меня, Харн весело подмигнул и вновь вернулся к разъяснительной беседе.

Последним нашла Норта. Он сидел вполоборота к нам и тоже с кем-то беседовал, но, заметив реакцию Дана, обернулся, улыбнулся мне, вновь повернулся к своему собеседнику и… застыл. Даже в сумраке я четко увидела, как мгновенно побледнело его лицо. Лорд Дастел Веридан опустил голову на секунду, словно пытался сдержаться, словно хотел скрыть свои эмоции, затем выпрямился, криво улыбнулся, извинился перед собеседниками за то, что вынужден их оставить, после перешагнул через скамью и направился к нам.

Вот только шел не совсем ровно, один раз споткнулся о кружку, лежащую на полу, второй раз о какую-то веревку. Он просто не смотрел под ноги, он не отрывал взгляда от меня, и в его глазах я прочитала приговор, самый страшный из всех приговоров, что может услышать маг.

Но когда Норт подошел, то не произнес ни слова. Посмотрел в мои глаза, судорожно выдохнул, сжав зубы так, что, казалось, я расслышала их скрежет. А затем все так же молча подхватил меня на руки и понес прочь из столовой.

А я… у меня слов не было, только слезы в глазах. Он меня не бросил, не отвернулся, не побрезговал прикоснуться.

— Спасибо, — прошептала, чувствуя, как с ресниц сорвались слезы. — Я боялась, ты на меня даже не посмотришь.

Норт споткнулся, вероятно удивленно на меня посмотрел, но в темноте освещенного лишь для магов пространства я не могла быть в этом уверена, как не могла быть уверена и в том, что могу еще сказать что-либо, не будучи услышана главой Некроса, который молча последовал за нами. Единственное, о чем догадывалась, — куда меня несет некромант: Норт свернул от входа вправо, значит, направлялся к целительскому пункту, работающему при полигонах, потому как здесь чаще всего адепты и получали травмы, а нести их в основной целительский корпус порой бывало проблематично.

Так и оказалось — толкнув дверь, Дастел внес меня в помещение с белоснежными стенами и потолком, освещенное не только магически, но и несколькими светильниками, отнес к высокой кушетке, усадил, а после обнял. Крепко-крепко, словно хотел забрать часть моего страха себе, да и забрал — в его объятиях мне стало легче, и было так ровно до того момента, как следом за нами в целительскую не вошел ректор. Его шаги Норт тоже услышал, отстранился от меня, заглянул в мои испуганные глаза, тяжело вздохнул и произнес:

— Есть такая фраза, Риа, которую безумно влюбленный мужчина говорит равнодушной к нему женщине: моей любви хватит нам обоим. Так вот, малышка, моей магии хватит на нас двоих, слышишь?

Я слышала, но не верила. Не могла поверить. То, что сказал Норт, это… Я растерянно огляделась, словно пытаясь понять, что все это действительно услышала, что это не сон.

— Не веришь, вижу, — продолжил он. — Посмотри на меня. Мне в глаза посмотри, Риа.

Посмотрела и поняла, что они у него черные. Совершенно черные, сейчас я не видела никакого фиолетового отсвета. Норт успокаивающе улыбнулся мне и продолжил:

— Есть ритуалы, позволяющие передать часть своей магии и поддерживать переданный уровень даже на расстоянии. Так что выгорание не приговор, слышишь? Я потом разберусь с тем, как это произошло, сейчас главное, чтобы ты поняла — это не приговор и не конец, мы со всем справимся. Я справлюсь. К тому же шанс есть, маленькая, по статистике, в трех случаях из… Неважно! В трех известных целительству случаях магия вернулась.

— Три случая из десяти тысяч, — прозвучал голос лорда Гаэр-аша, — и не менее чем через десять лет после выгорания.

Содрогнулась от перспективы, Норт же, стремительно повернувшись, хрипло произнес:

— Уйди!

Глаза ректора зажглись огнем, но это ничуть не насторожило Дастела, напротив, он повторил:

— Уйди! И если ты к этому причастен, моли Тьму о спасении, Артан, потому что я забуду о родственной связи, о клятве и о том, что в наших жилах течет одна кровь!

Я просто не могла не вмешаться и попросила:

— Норт, пожалуйста…

— Все хорошо, Риа, — продолжая с ненавистью глядеть на лорда Гаэр-аша, прошипел парень.

— О да, все просто замечательно, — издевательски подтвердил ректор. И, не отрывая взгляда от Норта, сообщил мне: — Способ, о котором высокочтимый лорд Дастел Веридан сообщил тебе, сокровище мое, основывается на интимном контакте. Или ты думала, что на вполне пригодную для в некотором роде слияния кушетку он посадил тебя просто так?

К моему искреннему недоумению, на лице Норта отразилось неимоверное потрясение, после чего некромант выдохнул:

— Ты шутишь?!

— А ты не знал? — насмешливо поинтересовался глава Некроса.

Дастел шумно выдохнул и честно признался:

— И, говоря откровенно, предпочел бы не знать… Тьма, Артан, во всех трех случаях речь шла о магии, вернувшейся к мужикам! Кстати, женатым.

— Чего не сделаешь ради магии, — издевательски уведомил родственника ректор. Затем добавил: — Но я рад, что ошибся и ты не собирался приступать к процессу возвращения магии здесь и сейчас.

Разъяренно сузив глаза, Норт ответил:

— Я лично был бы рад даже не задумываться о возвращении магии в принципе. И я уже слишком хорошо знаю тебя, чтобы сомневаться — причиной ее выгорания стал ты, Артан. И эта твоя издевательская манера общения не более чем ширма, скрывающая чувство вины, не так ли?

Усмешка лорда Гаэр-аша не померкла, она даже не изменилась, но взгляд заметно потемнел.

— Я убью тебя, — практически прорычал Дастел. — Я тебя просто убью! Я…

— Это не его вина, Норт, — поспешила я сказать прежде, чем эти двое вернулись к противостоянию, грозящему как минимум магической дуэлью.

Оба некроманта мгновенно посмотрели на меня. Норт — с удивлением и недоверием, лорд Гаэр-аш — с нечитаемыми эмоциями во взгляде.

— Это браслет, — прошептала я, виновато опустив голову.

Потому что виновата была я. Абсолютно и полностью. Норт предупредил, что у меня магия на нуле, я точно знала, что ИнСаар, спасший меня во время покушения, продолжал тянуть магию, стремясь нарастить свой энергетический запас, знала и не сняла. Боялась своих чувств, ощущала себя виноватой перед Риком, не хотела обидеть Дастела… и вот итог.

— Так, — произнес капитан нашей команды, опираясь о края кушетки по обе стороны от моих ног, — то есть ты после моего предупреждения куда-то потопала среди ночи и прибегла к использованию магии?!

Я отрицательно покачала головой, все так же стыдясь посмотреть ему в глаза.

— А как, Риа? — прошипел он.

Промолчала, пытаясь подобрать слова, и тут ректор произнес:

— Она никуда не выходила, я пришел, Норт. Во время нашего разговора эмоции… несколько вышли из-под контроля и вокруг нас вспыхнуло пламя. Погасить сразу не удалось. Риаллин испугалась. Сильный эмоциональный стресс привел к выгоранию. Виновен я. Все.

Норт мотнул головой, одним этим жестом выразив все непонимание ситуации, и хрипло переспросил:

— Пламя?! Какое пламя, Артан, твоя первая вспышка произошла чуть более двух месяцев назад! О каком пламени речь?! Первый этап перерождения занимает годы, как минимум два. Причем это реально минимум! Этого не может быть!

Гаэр-аш не стал ничего отрицать, просто молча раскрыл ладонь, и над ее поверхностью вспыхнуло пламя. Ярко-синее, словно огромный лепесток пламени свечи. Убрал ладонь, оставив огонь висеть в воздухе, увеличил его до размера внушительного костра, а затем погасил и выразительно посмотрел на совершенно потрясенного Дастела.

— Контроль полный? — тихо уточнил Норт.

— Абсолютный, — так же тихо ответил ректор.

— Мне жаль, — едва слышно выговорил Дастел.

Никак не отреагировав на его последнюю реплику, лорд Гаэр-аш спокойно продолжил:

— Риаллин выгорела в момент получения мной контроля над пламенем. Возможно, огонь выпил ее силу вместо моего разума. И меня это беспокоит. Дед не нашел никаких отклонений, ни у меня, ни у нее, только констатировал абсолютное выгорание. Но, едва она пришла в сознание, некоторые отклонения заметил я. К примеру, практически полностью атрофировался страх.

Повернувшись, Норт пристально посмотрел на меня, но я поспешила сообщить:

— Он не атрофировался, я просто перестала так панически бояться лорда Гаэр-аша… — Подумав, добавила: — Видимо, бояться теперь стало нечего.

Шутку не оценили, оба некроманта мрачно взирали на меня. Я же поспешила опровергнуть сказанное ректором.

— Выгорание произошло, потому что ИнСаар пытался меня уберечь от чего-то, в момент, когда вы… — я смутилась, — меня обняли.

— Какие подробности, — сухо вставил Норт, и злость его была направлена не на меня. Впрочем, потом досталось и мне: — Почему ты не сняла артефакт, если знала, что твой резерв на нуле и паршиво восстанавливается?

Вот именно на этот вопрос отвечать мне не хотелось вовсе, и я снова опустила голову, пряча взгляд.

— Риа, — мягко произнес Норт, осторожно прикоснувшись к моей щеке, — девочка моя, почему?

Мотнула головой, показав, что не хочу об этом говорить.

Он помолчал, затем еле слышно спросил:

— Из-за меня, да?

Вскинув подбородок, я посмотрела на него и прямо спросила:

— Что ты знаешь о магии крови?

— Паршивая штука, никогда с ней не связывайся, — мгновенно ответил Норт, как-то с болью вглядываясь в мои глаза. — Ты ушла от ответа, — продолжил он, — значит, все дело во мне, да? Боялась меня обидеть, надев ИнСаар при моем появлении, поэтому просто не стала снимать вовсе, да, Риа?

— Как интересно, — вставил ректор.

Резко выдохнув, я, глядя на Норта, решительно сказала:

— Это моя вина. Целиком и полностью. Я могла снять ИнСаар сразу, могла, когда он начал сигнализировать об угрозе. Могла, но не сделала этого. Недооценила степень опасности, не подумала об уровне истощения артефакта и собственном состоянии после покушения, доверилась разуму в большей степени, чем артефакту. Выгорание полностью только моя вина. Но мне очень нужна твоя помощь, пожалуйста! — Мир подернулся пеленой слез, я смахнула их рукавом и торопливо продолжила: — Мой единственный шанс — это каким-то способом активировать магию крови, которую скрыл в моих венах дядя Тадор. С чего начать, я не знаю, не уверена, что получится прочесть книги отступников, я словно ослепла и не вижу ни потоков магии, ни света, ни знаков… ничего. Я…

Лорд Гаэр-аш подошел и молча протянул мне совершенно черный носовой платок. Выдохнув «спасибо», быстро вытерла лицо и откровенно умоляюще посмотрела на Норта. Дастел стоял, с тоской глядя на меня. Дикой, полной безысходности тоской.

— Объясни ей, я не смог, — тихо произнес лорд Гаэр-аш.

— Как я могу? — с грустной усмешкой поинтересовался Норт. — Заявить подобное — все равно что сказать человеку, что он навсегда останется без рук и зрения. И шанс вырастить другие, конечно, есть, но… учитывая сказанное тобой… Это неприемлемый вариант для Рии.

Усмехнувшись, ректор ответил:

— Ты использовал неплохой пример для объяснения. Осталось добавить, что магия крови — это примерно то же самое, что магически прирастить руки и глаза, взятые у совершенно неизвестного мага. И неведомо в какой момент приставленные руки начнут душить, а глаза — видеть картины вовсе не из реального мира.

Я содрогнулась.

Норт же, после недолгого молчания, зло спросил:

— А как бы на ее месте поступил ты?

Мне тоже стало интересно, поэтому на главу Некроса вопросительно смотрели теперь мы оба.

— Я — мужчина, — ледяным тоном ответил лорд Гаэр-аш, — я в состоянии и взять риск на себя, и нести за него ответственность. А она всего лишь юная девушка, Норт.

— Паршивый аргумент, — усмехнулся Дастел.

И повернулся ко мне. Несколько секунд он молча всматривался в мои глаза, затем ровным спокойным голосом начал объяснять:

— Как активировать, я примерно знаю. Едва ли тебе понравится способ, но вампиры, чтобы получить силу и опыт предков, используют именно его во время ритуальных схваток. Происходит одновременное проникновение и в вены, и в ауру. Так что начнем с него. Если не выйдет — перейдем к поиску ответа в запретной библиотеке. Не выгорит и там — я затребую у отца все документы и записи, сохранившиеся при аресте имущества Тадора Шерарна. Так что активировать мы сумеем в любом случае. Но я хочу, чтобы ты еще раз очень хорошо подумала, Риа, магия крови не то, с чем шутят. Артан прав — нам неизвестно, что именно вложил в тебя Тадор Шерарн. И даже если он искренне не желал вреда тебе… Магия крови такая штука, Риа, что ты получаешь весь набор, со всеми преимуществами, недостатками и проблемами. Как бы Шерарн ни желал взять только лучшее — не выйдет. Для наглядности можешь посмотреть на Артана, никто не знает, сколько теперь ему…

— Заткнись! — грубо оборвал его ректор.

Он и не стал продолжать, просто резюмировал для меня:

— Я не уверен, что с активацией магии крови твоя жизнь станет лучше, чем вовсе без магии. Я обязан сказать тебе об этом.

И он больше ни в чем не стал меня убеждать, просто дав возможность выбрать самой. Как, впрочем, и Гаэр-аш — несмотря на то, что он был против, и против категорически, вмешиваться ректор не стал, также позволяя самой принять решение. Я и приняла:

— Магия — это вся моя жизнь, Норт.

Он опустил голову, помолчал несколько долгих секунд, затем кивнул, принимая мой ответ, и резким движением извлек из внутреннего кармана нож. После чего, повернувшись к родственнику, хрипло спросил:

— Прикроешь нас?

Лорд Гаэр-аш мрачно взглянул на меня, затем развернулся и, направившись к двери, бросил через плечо:

— У меня есть выбор?

Когда за ректором закрылась дверь, Норт молча вложил мне в ладонь кинжал с выполненной из кости рукоятью, после чего занялся моей левой рукой. Тяжело вздохнув, попутно залечил все еще кровоточащую рану на ладони, после чего закатал рукав, обнажив запястье, прошелся дезинфицирующим заклинанием и по месту надреза, и по лезвию кинжала, менее сильное использовал для одежды и всей комнаты. И лишь завершив, посмотрел на меня.

— Ты не одобряешь моего решения, да? — тихо спросила, пусть даже зная ответ.

— Я просто боюсь за тебя, — честно признался Норт.

А затем вдруг резко подался вперед, приникая к моим губам, захватывая в плен, заставляя разомкнуться и делая стремительный вдох. Отстранился он так же быстро, помолчал и сообщил результаты своего, похоже, обследования:

— Что-то странное, Риа. Источник не просто выгорел, его словно вообще никогда не существовало.

Отойдя на шаг, Дастел смерил взглядом с головы до ног, хмыкнул, не скрывая удивления, и произнес:

— При этом внешне ты выглядишь как полностью выгоревший маг.

— А в чем проблема, Норт? — удивленно спросила я.

— Хотел бы я знать, — задумчиво отозвался он.

Вновь подошел ко мне, погладил по щеке и с явным сомнением выговорил:

— Не могу понять причин, по которым твой артефакт так отреагировал. Это странно, Риа, бесконечно странно, почему он счел нужным сжечь весь твой резерв? В чем была проблема? Это был твой артефакт, созданный лично тобой и под тебя. Мой мастер-артефактор, тот, что украсил его изумрудами, сказал, что ИнСаар настроен исключительно на своего носителя. Так почему он тебя же и выпил?

— Не знаю, — прошептала в ответ.

Норт улыбнулся и выдохнул:

— Будем надеяться, мы сейчас не совершаем самую страшную ошибку в твоей жизни. Твой рвотный рефлекс я сумею подавить. Надрез сделаешь сама или помочь?

И до меня дошло страшное:

— Я должна буду пить свою кровь?

На данный риторический вопрос Дастел даже отвечать не стал. Но зато пояснил:

— Единовременное проникновение и в ауру, и в вену. У вампиров срабатывает.

Меня замутило, но я все равно не смогла сдержать любопытства:

— А зачем они это делают?

— В исключительно редких случаях появления непримиримых разногласий вампиры решают вопрос в ритуальном поединке. Учитывая продолжительность жизней, побеждать должен был бы тот, кто старше и соответственно опытнее. Испитие же собственной крови позволяет вампирам обратиться к опыту предков и получить его в полном объеме, так что в результате побеждает не опыт, победа достается сильнейшему. Успокоилась?

Я кивнула, протянула ему кинжал, следом и запястье и попросила:

— Сделай надрез, пожалуйста.

Норт взял кинжал, скептически посмотрел на лезвие, на обнаженную кожу запястья, после на меня, хмыкнул и съязвил:

— В такие эротические игры я еще с девушками не играл.

— Даже не знала, что ты настолько неопытный, — не осталась в долгу я.

Усмехнувшись, Норт ответил:

— Не поверишь, и я был не в курсе. Страшно представить, что ждет нас дальше.

Тяжело вздохнув, я попросила:

— Норт, режь, пожалуйста, скорее, мне страшно уже сейчас, а думать о будущем я просто не могу.

Черные глаза пристально взглянули на меня, и Дастел пояснил:

— Я знаю, Риа, просто пытаюсь отвлечь тебя, пока захватываю под контроль твое тело, и почему-то это стало сложнее, чем когда у тебя была магия, хотя должно было бы быть наоборот.

Он замолчал.

Судорожно вздохнув, через пару секунд спросила:

— Захватил?

— Почти, — ответил Норт, — но с контролем, кажется, будут проблемы. Готова?

Кивнула, с ужасом глядя на запястье. И вот как я буду пить кровь?! Потом поняла — молча. Молча возьму и буду.

— Расслабься, — приказал некромант.

Плюнув на собственные принципы, последовала его совету. И почти сразу появилось странное ощущение легкости, невесомости, и тело вдруг словно стало не моим.

— Если сработает, как будем определять, сколько крови нужно выпить? — спросил Норт. И пояснил свой вопрос: — Вампиры традиционно делают три глотка, но чисто теоретически полагаю, что хватит и одного. Что скажешь?

— Не знаю, — честно призналась я. — Если все получится и уровень магии начнет расти, останови меня.

— Понял.

Сверкнуло лезвие, обжигая прикосновением кожу, и, когда Норт убрал руку, какие-то доли секунды казалось, что пореза нет и крови не будет… Но затем алые тягучие капли проступили, заполнили ранку, собираясь в один поток. И кто-то другой, словно не я, поднес запястье к губам, и мой рот наполнился солоноватой жидкостью с металлическим привкусом. Глоток сделала тоже как будто не я, но отчетливо ощутила, как у меня по горлу побежала кровь…

И мир изменился!

Он засиял, наполнился звуками, шорохами, новыми гранями, светом, проницаемостью! Я вдруг увидела свою ауру, она замкнулась, приобретя каплеобразные черты, засияла золотыми всполохами, сверкнула разрядами темно-зеленых молний.

— Риа, все, я теряю контроль, — напряженно произнес Норт. — Уровень магии не определяется. Ты что-то ощущаешь?

Я не смогла ответить, чувствуя, как горло вновь наполняется кровью, а меня начинает безумно тошнить!

Оттолкнув Норта, схватила полотенце, лежавшее рядом, и старательно сплюнула все, что было во рту. Плевалась долго, даже когда некромант взял меня за руку и мгновенно залечил порез на запястье. И когда принес воды, я все еще не могла прекратить попыток избавится от вкуса собственной крови.

— Гадость жуткая, — беря стакан с водой, пожаловалась я.

Норт задумчиво кивнул.

— Это ужасно, — продолжила, сделав глоток. — Нет, правда, просто ужасно. Мне безумно жаль всех вампиров.

— Вряд ли они по достоинству оценят твой приступ сострадания, — улыбнулся Дастел.

— А мне кажется, оценили бы, — возразила я, схватив второе полотенце и принимаясь оттирать кровь с лица.

Не став спорить, Норт забрал у меня полотенце и, взяв за подбородок, сам вытер все следы крови, старательно и нежно. А затем, отбросив окровавленную ткань, посмотрел мне в глаза и сообщил:

— Магия вернулась.

— Да, чувствую, — радостно улыбнулась я, — сразу почувствовала, едва сделала глоток и…

И мне как-то вдруг сразу не понравился задумчивый взгляд Норта, пристально исследующий мои глаза. Очень пристально. Словно он видел то, что ему совершенно видеть не хотелось.

— Не дергайся, — мрачно приказал некромант.

И склонился к моим губам.

Поцелуй? Это сложно было бы назвать поцелуем, это было скорее исследование, сначала прикосновением, после дыханием, затем Норт отстранился.

— Слушай, тебе противно не было? — поинтересовалась я. — Между прочим, кое-кто только что пил собственную кровь.

Он улыбнулся, затем напряженно выговорил:

— Магия вернулась. Резерв полный, я бы даже сказал — переполненный, но это не магия некромантии, Риа…

— А что? — тихо спросила я.

Ничего не ответив, Норт некоторое время стоял, продолжая все так же смотреть на меня, затем медленно проговорил:

— Отклонение от нормы смогут определить всего несколько из ныне живущих магов, оно незначительное и даже сейчас стремительно адаптируется, маскируясь под твою ауру, но поцелуй любого из них для тебя приговор.

— Ни с кем не целоваться? — попыталась пошутить я.

Несмотря ни на что, настроение было замечательным, я даже не могла перестать улыбаться.

— С одним целителем можно, — шуткой же ответил Норт, — и даже нужно.

— А с остальными нет? — Кажется, я начала кокетничать с ним, но и это мне сейчас нравилось.

— С остальными нельзя, — улыбаясь, подтвердил он.

— Да? Это опасно для жизни? — поинтересовалась я.

— Смертельно опасно. — Норт склонился надо мной и прошептал: — Для них…

— Мм-м… — Я отодвинулась, ощутив слабость, уперлась локтями в кушетку и, глядя в глаза некроманта, прошептала: — Они могут заболеть?

— Сердечные приступы случаются и у целителей, — также шепотом ответил он, придвигаясь ближе и нависая надо мной.

И вот тогда я спросила:

— Все так серьезно?

Уперевшись руками в кушетку по обе стороны от меня, Норт тяжело вздохнул и ответил:

— Магия крови под запретом даже у отступников. — Он умолк, несколько секунд размышлял над тем, стоит говорить или нет, затем все же произнес: — Эта магия способна влиять на окружающих. Магия сродни той, которой обладает король, которая проснулась у меня… только сильнее. Избирательнее и сильнее. Я никогда ни с чем подобным не сталкивался.

Испуганно сглотнув, я прошептала:

— С магией крови?

— С такой магией крови. — Он смотрел мне в глаза. — И контролировать я тебя больше не в состоянии, малышка, так что с лечением теперь у нас будут сложности, на руку глянь.

Я посмотрела на запястье — крови больше не было, а вот красный шрам имелся, и это при том, что раньше Норт излечивал все полностью, даже когда кожу мне искромсал Кхелло и сжег до мяса ИнСаар.

— И… и как теперь? — растерялась я.

— Думаю, — Норт придвинулся еще ближе, склоняясь к моим губам, — расслабься.

Расслабилась, даже глаза закрыла и не стала открывать, когда почувствовала, как некромант осторожно целует меня. Бережно исследуя мое дыхание, нежно касаясь моей кожи, наполняя все тело чем-то легким, головокружительным, невыразимо сладким и бесконечно приятным. И я уже даже не знала, влияние ли это эмоций, испытываемых сейчас Нортом, или мое чувство благодарности и нежности к нему, но в какой-то момент все это перестало иметь какое-либо значение вообще, мне вдруг стало очень удобно лежа обнимать его, Норту целовать меня, одной рукой обив мою талию, второй прикасаясь к щеке… Мы словно пригубили вседозволенность и о том, чтобы остановиться, не думали ни он, ни я…

И вдруг вспышка! И другие, сильные, болезненные, стиснувшие до хруста в ребрах объятия, и давящая тяжесть твердого мужского тела, и боль от ощущения предательства, разрывающая меня, уничтожающая душу, выворачивающая наизнанку!

Я закричала, в диком накатившем ужасе оттолкнув Норта и ощущая себя так, словно падала, падала и падала в пропасть, без возможности остановиться. И хотелось орать во все горло, но я в исступленном страхе закрыла свой крик ладонью, пытаясь понять, что это было. Что произошло?!

— Риа. — Норт, отшатнувшийся от меня в первое мгновение, сделал осторожный шаг обратно.

— Нет!!! — вопль, в котором я собственный голос не узнала. — Нет, не подходи ко мне! Пожалуйста, просто не подходи!

Он остановился. Не делая попытки пошевелиться, опустив руки и отчаянно сдерживая желание меня обнять, просто чтобы успокоить.

Я ощутила его эмоции, едва справилась со своими, подняла полные слез глаза на некроманта, и только тогда он спросил:

— Я испугал тебя?

Попыталась ответить и поняла, что меня сотрясает дрожь. Дрожь настолько сильная, что меня колотило, как в смертельной лихорадке.

— Я подойду, хорошо? — очень спокойно, медленно и отчетливо проговаривая каждый звук, произнес Норт.

И, не дожидаясь ответа, так же медленно сделал первый шаг, затем второй, осторожно коснулся моей ладони и, едва я отдернула ее, тут же убрал руки. А меня все так же трясло, настолько сильно, что крик я сдерживала лишь усилием воли.

— Если хочешь, я уйду, — уже не скрывая тревоги, произнес некромант.

Я отрицательно замотала головой, пытаясь успокоиться или хотя бы сдержать слезы, но не выходило ни то, ни другое, у меня начиналась основательная истерика. И Норт, больше ничего не спрашивая, просто обнял, крепко прижимая к себе, и терпеливо ждал, пока я успокоюсь. И к моему стыду, его терпение подверглось суровому испытанию.

Уже потом, когда рыдания превратились в тихие всхлипы, прошептала, пытаясь вернусь себе самообладание:

— А говорят, мужчины не выносят женских слез.

— Зависит от мужчины, женщины и, в принципе, от причины слез, — успокаивающе гладя по волосам, тихо ответил Норт.

— Прости, — прошептала я, — чуть отстранившись и понимая, что его рубашку намочила насквозь.

— Без проблем, — просто сказал некромант. А затем все же спросил, с трудом скрывая напряжение: — Что я сделал не так, Риа?

Я не знала, как объяснить произошедшее. Хотелось снова прижаться к Норту, но у него вся рубашка на груди вымокла. Количество моих слез определенно было впечатляющим…

— И? — Норт подцепил за подбородок и приподнял мое лицо, заставив посмотреть на себя. — Девочка моя, просто успокойся и скажи, что случившееся было последствием поведения отчима, а не чем-то похуже.

Несколько мгновений я откровенно любовалась фиолетовым отсветом его глаз, который теперь отчетливо видела, затем прошептала:

— Я не знаю, что это было, Норт. Со мной никогда ничего подобного не происходило.

Дастел помолчал, затем движением руки высушил свою рубашку, прижал мою голову к груди и, целуя в висок, едва слышно произнес:

— Даже не знаю, чего я боялся больше — этого ответа или слов о том, что напугал тебя именно я.

Я молчала, всхлипывая все тише.

— Увидела что-то совсем жуткое?

— Почувствовала, — ответила все так же шепотом.

Норт тяжело вздохнул и уверенно произнес:

— Справимся.

Я запрокинула голову и, глядя на него, выдохнула:

— Спасибо.

Он улыбнулся, коснулся моего подбородка, склонился надо мной и зло выдохнул:

— На будущее — научись уже мне доверять, Риа.

— О чем ты? — удивленно глядя в его почему-то мигнувшие не привычным фиолетовым, а синим отсветом глаза, переспросила я.

— Обо всем. — Норт укоризненно смотрел на меня. — Начиная от того, что я никогда бы тебя не бросил, и заканчивая той причиной, по которой ты не сняла свой артефакт! Я до сих пор не могу понять, почему ты это сделала?

— Норт, — простонала я, отводя взгляд.

— Риа! — Он заставил вновь посмотреть на себя и потребовал: — Просто скажи почему!

Признаваться было стыдно, действительно стыдно, но я все же сказала:

— Меня напугало то, что произошло в ванной.

Он сделал резкий вдох, собираясь что-то сказать, но я опередила и, зажмурившись, торопливо выпалила:

— Норт, это неправильно. Я люблю Рика, я встречаюсь с Риком, у нас планы на будущее с Риком, а от твоих поцелуев я…

Договаривать не хотелось.

Но Норт, продолжая одной рукой обнимать за талию, а второй крепко удерживать за подбородок, хрипло потребовал:

— Ты что, Риа?

Хотелось бы соврать, но солгать ему после всего, что он для меня сделал, я не смогла и, все так же зажмурившись, честно призналась:

— А от твоих поцелуев земля уходит из-под ног, унося вместе с собой мою гордость и чувство самоуважения. Пусти, пожалуйста.

Он отпустил.

Некоторое время молчал, но затем весело произнес:

— Риа, мне очень жаль. И я искренне прошу прощения и у твоей гордости, и отдельно у чувства самоуважения.

Прозвучало как-то не слишком искренне. Подняв голову, с сомнением посмотрела на Дастела и увидела его загадочную полуулыбку. Причем эта улыбка становилась все загадочнее и загадочнее, а его взгляд сияющее и сияющее.

— Что? — несколько враждебно спросила я.

— Нет, — Норт широко улыбнулся, — абсолютно ничего.

— Но ты улыбаешься, — обвиняюще сообщила ему.

Норт попытался стереть улыбку с лица, но уже в следующую секунду вновь заулыбался и произнес:

— Чувство вины мышцы лица сводит. Знаешь, такое иногда бывает.

— Серьезно? — с сомнением спросила я.

— Абсолютно! — с видом непререкаемого авторитета подтвердил Норт.

И протянул руку, помогая спуститься с кушетки. Затем, все так же улыбаясь, собрал испачканные кровью полотенца, бросил на окровавленный пол, и все вспыхнуло огнем, уничтожая следы произошедшего.

— Идем, — завершив с уборкой, сказал Норт, — догоняй.

И направился к выходу, но, едва я его догнала, вдруг поймал в объятия, наклонился, стремительно поцеловал и, остановившись прежде, чем я успела возмутиться, прошептал, глядя мне в глаза:

— Люблю тебя со всей твоей гордостью, самоуважением и удивительной наивностью, сокровище мое.

* * *

Норт довел меня до входа в столовую, а вот там, извинившись взглядом, оставил и вернулся к прежним собеседникам, видимо, завершать с внушением. Я же, стоя на пороге, откровенно радовалась вернувшейся ко мне магии! Мысли, сомнения, весь ужас пережитого отступили перед пониманием — я снова вижу силу. Я вижу все… и даже больше, чем прежде.

Поняла это не сразу, сначала решила, что мне лишь показалось, но, присмотревшись, я отчетливо разглядела две тусклые силовые линии… Одна шла к Гобби. Как живая, она ползла, по сантиметру в минуту, но ползла… Вторая уходила в сторону газетчиков, и двое из них сидели с петлей на шее. Магической петлей!

И теперь я все это видела!

— Гобби, — тихо позвала я, — пересядь на другое место.

Мое умертвие, взглянув на меня чуть фосфоресцирующими зеленоватыми провалами глаз, поднялся и пересел, обойдя стол. После подтащил к себе все бумаги, что расписывал, и вновь погрузился в работу. Силовая линия как раз достигла стула, на котором Гобби прежде сидел. Мигнула, запульсировала и начала стремительно исчезать так, словно кто-то потащил веревку на себя. А я в три шага подошла к умертвию, крепко обняла на мгновение явно удивленного этим порывом нежности гоблина и отступила, пока никто не увидел и Гобби не начал задавать вопросов.

Но мой порыв все равно привлек внимание одного из газетчиков и завершился экстренным сломом его съемочной техники. После чего Эдвин громко принес извинения за неожиданно появившийся в его руках меч, посетовал на рефлексы и направился ко мне, игнорируя вытянувшиеся лица его собеседников.

Подойдя, Эдвин закрыл меня собой от присутствующих и тихо спросил:

— Что случилось?

— А что? — как можно более невинно спросила я.

— Да так, ничего особенного, — глядя на меня с нескрываемой подозрительностью, ответил Эдвин. — Но ты только что обнималась с Гобби.

— Ну… бывает, — несколько неуверенно ответила я. И тут же спросила: — Это запрещено?

Некромант усмехнулся и спросил:

— Тебя проводить в общежитие?

После всего перенесенного спать хотелось неимоверно, несмотря на ощущение переполнявшей магии, но… Мне очень не понравилась силовая линия, пытавшаяся подобраться к Гобби, и та, что петлями на шеях контролировала двух газетчиков. Говорить о том, что я вижу, просто поостереглась. Норту бы сказала, Эдвину… Не знала, можно ли такое говорить Эдвину.

Поэтому после секундной паузы решила:

— Я лучше тут, с вами, посижу.

— Хорошо, мы уже почти закончили, — сообщил он и, приобняв за плечи, повел к столу.

Эдвин устроил меня рядом с собой, и теперь я отчетливо видела Норта, сидящего во главе стола и… со странным видом глядящего в свой стакан. И я не поняла, что с ним. Дастел больше не улыбался, более того, проигнорировал вопрос сидящего по правую руку от него собеседника, продолжая смотреть в никуда, словно был потрясен чем-то настолько, что перестал замечать все окружающее. Встревоженная его поведением, я уже собиралась встать и подойти к некроманту, когда взгляд зацепился за того газетчика, что и сидел справа от Норта. И я, приподнявшаяся было, рухнула на скамью, потрясенно осознавая — он мертв. И тот, что сидел рядом с ним, мертв тоже. Они оба мертвы. Это были именно те газетчики, на чьих шеях имелись образованные нитью силы петли, как у висельников. В этот момент высокий худощавый мужчина с очками, сползшими на кончик носа, жадно потянулся к стакану, который для него наполнил Дан, а полноватый, румяный, сыто икающий газетчик, с хрустом разломав очередную булочку, начал ее жадно есть.

Но они были мертвы! И в то же время ели!

Как такое возможно?!

— Риа, вино будешь? — спросил Эдвин.

Я не ответила. Не могла оторвать взгляда от этих двоих, не могла понять… зачем они притворяются?! Мертвые не ощущают вкуса ни вина, ни еды! Им это попросту не дано более! Так зачем?! И как так получается, чтобы зомби выглядели, ели, дышали как живые?! Что это за магия?!

В следующее мгновение мужчина с очками быстро оглядел всех присутствующих и замер, едва наши глаза встретились.

Момент истины наступил неожиданно для нас обоих!

Я не сумела скрыть того, что все поняла. Он понял, что я знаю. И мертвые глаза полыхнули темно-зеленым, сквозь застывшие зрачки человека проступили другие, наполненные магией, словно теперь на меня смотрел не газетчик, а совершенно иное, древнее, страшное, могущественное существо.

И губы газетчика зашевелились, беззвучно проговаривая: «Да кто ты такая?!»…

Это был правильный вопрос в свете всего случившегося со мной сегодня. Впрочем, как раз по причине всего случившегося ответа у меня не было. В смысле, я очень хотела верить, что я все еще полностью артефактор и совсем чуть-чуть некромант, но судя по тому, что начала видеть, боюсь, я теперь еще кто-то очень непонятный. Хотелось бы знать кто… Или не хотелось бы, если честно.

— Риа, а ты не находишь, что несколько неприлично девушке благородного происхождения так явно проявлять интерес к совершенно незнакомому мужчине? — вдруг раздраженно спросил Эдвин.

Его слова как-то замедленно проникли в сознание, но едва я поняла, о чем он, осознала, как мой взгляд смотрится со стороны, заметила, что все сидящие за столом, кроме все так же безучастного ко всему Норта, с откровенным удивлением уставились на меня. Их удивление было вполне объяснимо — в ныне мертвом газетчике и при жизни не было ничего привлекательного. Но я все же сочла нужным объясниться и нервно произнесла:

— Очень необычная модель очков, просто глаз не оторвать.

В обращенных на меня взглядах работников прессы появилось откровенное сомнение в моих умственных способностях, я же с досадой заметила, что точно такие же очки здесь у половины сидящих.

— А просто на нем они лучше смотрятся! — выпалила еще более нервно.

Все как-то синхронно повернулись, оценили очки, криво висящие на кривом же, очевидно из-за специфичности работы, носу, и снова посмотрели на меня, выражая явное несогласие во взглядах на красоту положения заурядных очков на более чем заурядном лице. Я же, исчерпав доводы, честно призналась:

— Он какой-то странный, вы не находите?

— Единственное, что я нахожу странным, — это женскую логику, леди кен Эриар, — обвиняющее заявил сидящий рядом со мной представитель прессы.

— Да! А со всем остальным можно жить! Выпьем за это! — поддержал его коллега, расположившийся через стол напротив.

Пользуясь тем, что все отвлеклись на тост и его выпивание, я снова посмотрела на мертвого газетчика. Тот взирал на меня взглядом древнего и давно мертвого существа. Живые так не смотрят — совершенно жуткий потусторонний взгляд.

И произнесенное вновь одними губами: «Ты не можешь видеть!»

Могу. Оказывается. Смогла увидеть и то, как вдруг увеличилась толщина энергетической линии в петле, запульсировала, словно отвратительное щупальце, наполняющееся кровью настолько, что грозилось лопнуть. А затем оба мертвых газетчика глянули на Гобби. Мое трудолюбивое умертвие старательно писало что-то, не отвлекаясь на происходящее и не видя трех силовых линий, что потянулись к нему.

— Гобби, иди ко мне! — заорала я, вскочив с места.

Эдвин мгновенно подскочил тоже, выхватив меч из-за спины, газетчики пьяными глазами взирали на происходящее, мое маленькое умертвие подчинилось без вопросов, хотя и было сильно… пусть будет заинтриговано, а вот энергетические щупальца ринулись за ним в хищном захвате.

— Вправо! — выкрикнула гоблину.

Он отпрыгнул мгновенно, правда посмотрел на меня значительно удивленнее, чем прежде, а вот я кинулась вперед, стремительно выстраивая щит Эсверго, лучшее, что могла использовать, учитывая мои не особо выдающиеся способности и откровенно паршивые знания. Щит выстроился сетчатым энергетическим полукругом и… и не стал никаким препятствием для пересекших его энергетических линий.

— Риа, что за представление ты устроила? — поинтересовался Дан.

— Т-т-тренировка, — ответила, с ужасом глядя, как одно из щупалец подбирается к моей ноге, а затем резко откатывается в сторону, словно почувствовав во мне что-то опасное. — Дай, думаю, потренируюсь!

И пододвинула ногу ближе к энергетической линии. Линия дернулась, избегая контакта.

— Леди больше не наливать! — возвестил кто-то из газетчиков, и остальные бурно поддержали этот тост.

В этом гуле голосов и грохоте чокающихся деревянных кружек я, осмелев окончательно ввиду старательного бегства от меня силовой линии и сделав шаг к ней, пододвинула ногу ближе! Узко направленный силовой поток отпрянул действительно как щупальце.

— Риа! — окликнул меня Эдвин.

— Леди тараканов давить изволит, — пьяно возвестил еще один газетчик.

Для перепившихся и этот бред сошел за очередной тост, а вот парни поднялись все трое. Кому как не им, некромантам, знать, что ни в Некросе, ни в его окрестностях тараканов нет в принципе. Как, впрочем, и крыс.

Эдвин подошел ко мне первым, чуть помедлив, следом оказался рядом и Норт. И именно Дастел, почему-то на удивление бледный, словно сильно-сильно замерзший, хрипло спросил:

— В чем дело?

Я посмотрела на Норта, затем вниз на силовые линии. Одну из них Норт придавил ногой, но от этого ни он, ни силовая линия никаких неудобств не испытывали. Сделала шаг к Дастелу… Линия отпрянула, будто ошпаренная.

— Девочка моя. — Норт обнял за талию, привлек к себе и поинтересовался так тихо, чтобы услышала только я: — Все в порядке?

Кивнула и спросила в свою очередь:

— А с тобой?

Он повел плечом, словно отмахнулся от моего беспокойства, и с улыбкой ответил:

— Видимо, устал и замерз. Пора прекращать этот балаган.

— Практически закончили, — как-то жестко усмехнулся Эдвин.

Парни переглянулись.

Мне было очень интересно, что они вытворили. Просто в том, что вытворили, уже никаких сомнений не было, но в данный момент гораздо больше беспокоила имеющаяся ситуация.

— Норт, — я не отстранилась от него, даже через одежду ощущая, насколько холодные у него руки, и надеясь, что согреется хоть немного от меня, — двое газетчиков, что сидят по правую сторону от твоего места, — мертвы.

Оба некроманта странно посмотрели на меня, затем на газетчиков, которые допивали до дна за очередной тост, и вновь на меня, правда очень скептически теперь.

— А ты взгляни на них как целитель, — предложила я.

Эдвин при этих словах посмотрел на меня изумленно, а вот Норт… Внимательный взгляд на газетчиков и мгновенно охватившее его напряжение, которое я ощутила только потому, что некромант меня обнимал и объятие стало жестче.

— Она права? — просто спросил Эдвин.

— Да. Мертвы около двух часов, — отчеканил Норт. Затем добавил: — На них что-то, идеально имитирующее ауру здорового человека.

Секундное молчание Эдвина, и задумчивое:

— Нас хотят подставить?

— Нас — нет смысла, — тихо произнес Норт. — А вот Гобби, возможно, попытаются убрать.

И я поняла, насколько он прав, когда тот мертвец, что был в очках, поднялся и, пошатываясь, направился к моему умертвию, демонстративно ожидающему дальнейших указаний от меня.

Их не последовало. По факту, я просто не успела бы ничего сказать — некроманты действовали быстро. А мертвые — их стихия. Эдвин в мгновение сплел сеть Ктахара, Норт проговорил заклинание подчинения, одновременно прижимая мою голову к своей груди и не позволяя увидеть дальнейшее.

А дальше была пьяная стычка. Что-то вроде «Ты меня не уважаешь!» и «Да чтобы я с тобой еще раз за одним столом сидел!». Грохот опрокинутого стола, разбившейся посуды, громкий треск ломаемой мебели и сухой, пугающе тихий свернутой шеи… Крики газетчиков, требование вызвать целителей, и подхвативший меня на руки Норт.

Он вынес прежде, чем я смогла осознать все случившееся, Эдвин остался там, Дан вывел Гобби, и в общежитие в полном молчании шли мы втроем: я, Норт и Гобби. Молчание длилось недолго, я просто не могла не спросить:

— Норт, что вы сделали?

— Тише-тише, — он склонил голову, поцеловал мои волосы, — понимаю, испугалась, но все хорошо.

Хорошо не было!

В единый миг вдруг взвыл охранный периметр вокруг Некроса, загудел, казалось, сам воздух, полыхнуло зеленым небо, и с ревом, воем и голодным рычанием из Мертвого леса на Академию некромантии ринулась толпа умертвий!

Это мы узнали утром, а тогда Норт, отпустив меня, мгновенно припал на одно колено и прижал обе ладони к земле. И не он один — изо всех общежитий выскакивали выпускники, преподаватели и аспиранты, в точности повторяя его жест. От сотен прижатых к стылой земле рук некромантов побежали, искрясь, магические разряды, образуя сеть на земле и купол над всем Некросом. Через секунду прекратила выть сирена, возвещая, что целостность периметра вновь восстановлена, затем зеленый, также восстановленный купол сменил цвет на серо-синий, а большинство некромантов попадали на снег.

— Тихо, все хорошо, они просто отдыхают, — произнес Норт, как и многие другие растянувшийся на земле.

Говорил он с трудом, но все равно приложил усилия, чтобы меня успокоить.

— Что это было? — опускаясь на колени рядом с ним и напряженно оглядываясь, спросила я.

— Учебная тревога, — усмехнулся Норт, поднимаясь одним рывком, и протянул мне руку, едва смог стоять ровно.

— Учебная, да? — скептически поинтересовалась, поднимаясь без его помощи. Его и так шатало. — А поконкретнее?

Тяжело вздохнув, Дастел устало ответил:

— А поконкретнее — прорыв периметра Некроса. В этом случае выпускники, преподаватели и аспиранты обязаны поддержать систему безопасности до момента взятия ситуации под контроль ректором. Наша вторая обязанность — разойтись по комнатам и до утра не высовываться. Идем.

Я, конечно, тут же пошла, но просто не могла не спросить:

— А почему до утра не высовываемся?

— Потому что, — Норт совсем с трудом говорил, — после прорыва периметра территорию необходимо зачистить. Давай… помолчим.

Я кивнула, соглашаясь и с тревогой глядя на Норта. Его шатало, и как-то не сразу, но я заметила пристроившегося за нами Аргуса. Парень подмигнул мне и продолжил идти, следя за Нортом.

— Я. Не. Упаду, — зло сообщил тот, заметив присутствие шестикурсника.

— А ты бы огляделся, Дастел, прорыв был такой силы, что подкосило даже преподов.

Норт не ответил, продолжая упрямо переставлять ноги. И терпеть это его геройство я лично была не в силах.

— Норт! — Я забежала вперед, встала перед ним, вынуждая его остановиться, и решительно заявила: — До комнаты доберусь сама. Если так хочешь, можешь постоять и посмотреть — порог женского общежития отсюда видно. Иди к себе и ложись, пожалуйста.

И умоляюще посмотрев в его почему-то снова полыхнувшие синим, а не привычно фиолетовым отсветом глаза, я развернулась и опрометью бросилась в общежитие, крикнув на бегу: «Гобби, догоняй!»

До порога домчалась вмиг, взбежав по ступеням, обернулась — Норт стоял все там же. Стоял и ждал, пока я окажусь в безопасности, и это при том, что его самого все сильнее шатало.

Махнув ему на прощание, я зашла в общежитие, впустила Гобби, а затем, закрыв дверь, поднялась на цыпочки, чтобы выглянуть в узкое стеклянное окошко. И с нарастающей тревогой проследила за тем, как очень медленно, едва держась на ногах, Норт развернулся и направился к мужскому общежитию, уже не геройствуя и держась за плечо Аргуса. Но шел, а остальных — и тут шестикурсник был прав — уносили на носилках. Точнее, почти всех. Дана пронесли. А вот Эдвина нет. Он, еще двое преподавателей и подошедший к ним ректор, посовещавшись несколько минут, взмыли вверх, применив ту степень левитации, что была доступна некромантам только ночью. И почти сразу по двору, в проходах между общежитиями, по крышам отдаленных и видимых сейчас благодаря сиянию купола полигонов заскользили черные гончие с серо-синими, призрачно светящимися глазами — подконтрольная Гаэр-ашу стая измененной нежити.

И несколько часов после то ближе, то где-то совсем вдали, на самой границе периметра, слышался призывной вой гончих, безжалостно уничтожавших тех умертвий, кого не отбросило за границу Некроса, едва ректор взял под контроль купол.

Назад: Глава третья Выгорание источника

Дальше: Глава пятая Предсказание мертвой леди

Глава четвертая Магия крови

* * *

* * *

* * *

Глава четвертая
Магия крови