36
В доме, построенном из столетних камней, было не топлено. Хозяин оставил ключи под гранитным вазоном, как в те времена, когда Манон приезжала сюда на каникулы. Это была переоборудованная под квартиру одноэтажная постройка со старыми ставнями, исхлестанными суровыми западными дождями, и десятком комнат. Чарующее место, откуда можно было любоваться протянувшимися внизу изрезанными берегами.
Дрожа под одеялом, Люси растирала голень, стараясь унять боль. Манон вооружилась несколькими листами бумаги и маркером, которые вынула из рюкзака.
– Мне сейчас придется кое-что записать и развесить по стенам, многие вещи, наверное, покажутся вам странными, но… если я этого не сделаю, я могу…
– Свихнуться, озвереть, сорваться? – Люси указала пальцем на свой лоб. – Или отлупить меня дубиной по голове до полусмерти?
Манон подошла и осторожно прикоснулась ко шву над бровью.
– Ой, только не говорите мне, что…
– Да-да, именно вы. Но все в порядке, не беспокойтесь.
У Манон были теплые и по-детски нежные пальцы. Она склонилась к Люси, так что ее губы оказались совсем близко.
– Вы уверены?
– Не волнуйтесь…
Слегка смущенная, Люси незаметно отклонилась и спросила:
– А теперь вы уже можете объяснить мне, почему мы здесь?
– Две минуты. Две минуты, о’кей?
Записав на листках рассказ о прошедших часах и указав повсюду, что Люси сопровождает ее, чтобы помогать, Манон достала из бара в форме бочонка бутылку мартини, провела маркером черту, чтобы отметить уровень жидкости, и налила в два стакана.
– А черта для чего? – поинтересовалась Люси.
– А вы как думаете?
– Чтобы не опустошить бутылку, не отдавая себе в этом отчета?
– Ну да, вот во что я превратилась…
– Не важно, вы отлично справляетесь. В одиночку приехать из Базеля и так далеко продвинуться в расследовании без посторонней помощи… Должна согласиться, что доктор Ванденбюш отличный преподаватель, а вы его лучшая ученица.
– Вы его знаете?
– Да, немного.
Манон бросила на палас несколько красных кнопок, которые еще держала в своей раненой руке.
– Он наблюдает меня уже, наверное, два года, а я даже не знаю, как он выглядит. У меня в голове иногда звучит его голос. Мне кажется, ему около пятидесяти, седеющий, коренастый. Но очень опрятный и элегантный. Я ошибаюсь?
– Нет, у вас верное чутье. Как я успела заметить.
Манон протянула Люси стакан и устроилась на диване.
– Вы очень миловидная женщина, Люси. Немного… как бы сказать… строгая по манере одеваться и вести себя, но очень симпатичная.
– Я… Как ответить? Благодарю вас…
Чувствуя неловкость, она сменила тему разговора:
– Что мы тут делаем, в бретонской глуши?
Девушка в десятый раз за вечер перечитала сведения, записанные в органайзере.
– Я вам еще не сказала?
– Нет?
– Вообще ничего?
– Вообще ничего. Возможно, из страха, что… я продолжу без вас. Но я вас не оставлю. Я обещала… Вы помните?
Манон встала и взяла карту автомобильных дорог:
– Вернемся к нашим баранам. До моего… несчастного случая я долгими ночами разглядывала карты автомобильных дорог. Я пыталась угадать логические ходы Профессора. Как он выбирает свои жертвы? По каким критериям? Не по социопрофессиональным, они были очень разными. И не по физическим, потому что он срывал зло на мужчинах, женщинах, молодых и не очень, не важно. Тогда я задумалась: почему его жертвы так удалены одна от другой? Зачем доставлять себе столько хлопот, когда достаточно нападать на людей в одном департаменте или одном регионе?
– Чтобы никто не мог уяснить его привычки, его окружение. Это странник. Возможно, населенные пункты он выбирает случайно, как некоторые американские серийные убийцы, свирепствующие во многих штатах. Никаких подозрений.
Манон решительно покачала головой:
– Нет! В истории Профессора, с его жестоким сознанием, случайности нет места. Вспомните о спирали, о разработке сцены преступления с применением самых строгих математических законов. Мы с… Тюреном ни разу не смогли найти связи между этими людьми, тогда я попыталась понять, нет ли ее между местами, которые выбирает убийца. Нечто из области географии.
Манон указательным пальцем нарисовала в воздухе треугольник:
– Помните равносторонний треугольник между Эмом, Роэ и Ремом? Совершенная геометрическая фигура, новый знак его мастерства. Тогда мы потерпели неудачу. Если взглянуть на города, где были совершены шесть первых убийств, их расположение кажется совершенно случайным, они ничем не связаны между собой. Ни пятиконечной звезды, ни квадрата, ни какой-нибудь каббалистической фигуры…
Люси отхлебнула мартини.
– Действительно… Кажется, просто точки на карте.
– Я так думала до тех пор, пока не обнаружила кресты на спирали Бернулли. Семь штук.
– Вы думаете, что… Они символизируют города семи убийств?
– И да и нет…
Манон приходила все в большее возбуждение:
– Первые шесть крестов действительно означают города, где произошли шесть первых убийств. Но Роэ не относится к спирали. Он находится вне ее.
Она залпом осушила свой стакан, развернула на полу карту и по-турецки уселась перед ней. Люси последовала ее примеру.
– Смотрите, смотрите! У меня что-то щелкнуло, когда я стояла перед спиралью Бернулли. Помните: «Eadem mutata resurgo» – «Изменяясь, я вновь воскресаю, подобная себе». Достаточно… достаточно было только воспроизвести эту спираль на карте Франции и увеличивать ее, точно сохраняя форму, пока… кривая не пройдет через города, где были совершены убийства! Кресты идеально совпадают! Посмотрите! – Ее большие голубые глаза заблестели. – Ключом к разгадке оказался Бернулли! Без него невозможно было бы обнаружить связь между этими местами!
Люси внимательно рассматривала нарисованную на карте спираль, которая проходила через серые точки населенных пунктов. Ее палец следовал по кривой до седьмого, и последнего креста, затерянного в море, здесь, в Бретани. Она покрывала светлые пятнышки, изображающие острова.
Но Роэ находился вообще вне этой фигуры, выше, на севере. Почему?
Манон снова плеснула себе мартини и наполнила стакан Люси. Она уже начинала ощущать действие алкоголя. Внимательно посмотрев в глаза собеседнице, она слегка приподняла свитер и рубашку.
– «Отправляйся к Глупцам, неподалеку от Монахов». Помнишь, Люси?
Молодая служащая полиции удивилась, что Манон внезапно перешла с ней на «ты». Как долго это будет продолжаться? Несколько минут? Или секунд? Когда она снова станет с ней на «вы»? Достаточно малейшего отвлечения, объяснял Ванденбюш, удара грома, падения какого-нибудь предмета, крика – и возникшее затруднение исчезнет. И между ними не останется никаких чувств, ничего, не связанного с холодным расследованием. И ужас женщины, обнаружившей себя наедине с незнакомкой.
– Люси?
– Да, помню… «Отправляйся к Глупцам, неподалеку от Монахов».
Манон ткнула в Перро-Гирек на карте, потом медленно провела пальцем линию вверх.
– Седьмой крест, который ты здесь видишь, указывает на скопление семи островов, расположенных против Перро-Гирека. И один из них называется…
– Остров Монахов! – зажмурившись, подхватила Люси.
– Точно! И есть еще один остров, рядом с островом Монахов, – остров Рузик, вход на который строго воспрещен. Остров скал и обрывистых утесов, где обитает единственная во Франции колония северных олуш. Каждый год с января по сентябрь там гнездятся более семнадцати тысяч пар птиц. Настоящий бастион перьев и клювов, делающий остров похожим на огромный ком ваты.
Чтобы унять бьющую ее дрожь, Люси принялась растирать себе плечи.
– Отправляйся к Глупцам… К глупым крачкам, северным олушам… Значит, нам надо туда, на остров Рузик, неподалеку от острова Монахов… Брат недооценил вас, когда писал это послание…
– Что?
– Нет, ничего… Мысли вслух. А вы знаете, зачем мы должны туда попасть?
В приливе неожиданной ностальгии Манон принялась рассказывать, не отрывая глаз от орнамента на ковре:
– Я прекрасно знаю те места. Подростками мы приезжали в этот дом на каникулы. Мне всегда нравилась Бретань. Ее суровая красота, сказочное окружение… Хоть я и математик, меня очень интересуют кельтские сказания, эзотерическая атмосфера, где ничего нельзя объяснить строгими доказательствами.
– Мне тоже, – согласилась Люси. – Я думаю, что некоторые явления вообще необъяснимы…
Допив свой мартини, Манон продолжала:
– С братом и нашими здешними друзьями, у которых была лодка, мы тайком добирались до Рузика. Нам с Фредериком всегда нравилось нарушать запреты, чувствовать себя не такими, как все… – Она откашлялась. – Я не такая, как все, Люси.
– Знаю.
– Я говорю не о своем недуге… А о том… что я чувствую… По отношению к мужчинам, например… Я не лесби, но… не знаю… они меня не привлекают.
Наступило короткое молчание, прежде чем Манон продолжила:
– Потому что у меня есть чувства, понимаешь? Я ведь не машина. Я тоже испытываю желания, у меня есть потребности, определенные пристрастия… Я люблю мороженое, чай с мятой, конные прогулки… Мне нравится красивая одежда, духи – как любой другой женщине.
– Я знаю, Манон. Я начинаю понимать тебя.
В глазах бедной девушки горел темный огонь боли.
– Иногда, видя, как на меня смотрят окружающие, я очень остро ощущаю свою ненужность… Так уже было и с моей профессией. Есть расхожий стереотип математиков – эдакие безостановочно работающие калькуляторы, асоциальные типы, которые несут всякую чушь… Однако это абсолютно неверно! Они размышляют над структурами, теориями, техническими решениями, которые могут изменить образ мысли! Достаточно вспомнить, что в Средние века именно религия определяла рамки реальности! Когда ученым удалось объяснить происхождение молнии или кометы, все изменилось, эти явления стали научными, и люди осознали, что наука способствует прогрессу человечества. Поверь мне, все отрасли математики, как бы абстрактны они ни были, всегда находят совершенно конкретное применение в реальном мире.
Ее глаза загорелись.
– Например, шестнадцатая проблема Гильберта, над которой я работала, – одна из знаменитых задач тысячелетия – позволила бы понять, если бы решение было найдено, поведение экосистемы «добыча – охотники». Что произойдет, если на одном острове оставить равное количество овец и волков, а, Люси?
– Э-э-э… Думаю, волки будут есть овец?
– И их тогда станет меньше. А потом?
– Думаю, что нехватка добычи повлечет за собой уменьшение количества хищников, которые будут умирать от голода или начнут пожирать друг друга.
– Вот именно. И следовательно, любое уменьшение числа охотников повлечет за собой увеличение числа добычи, что снова будет способствовать появлению хищников, и так далее. А потом, через год, через десять лет, через тысячу?
Заинтригованная Люси пожала плечами. Манон закончила свое объяснение:
– Решение подобной системы дифференциальных уравнений позволило бы понять демографические изменения видов во времени или вымирание некоторых из них. Так что, понимаешь… Я на самом деле не бесполезный предмет…
Люси хотелось бы взять ее за руку, приласкать, успокоить, но она только сказала:
– Манон, мне известно, до какой степени люди нетерпимы и поверхностны. Они ограничиваются тем, что судят по внешности, не пытаясь смотреть глубже. Впрочем, любая история на этом свете заслуживает того, чтобы быть прожитой. И рассказанной…
– Тогда расскажи мне свою. Откуда у тебя такой взгляд, полный решимости, и почему ты решила прятаться за повадками мужика, хотя… мне ты представляешься такой нежной… такой внимательной и заботливой?
Люси потупилась:
– Зачем, Манон? Через минуту ты уже все забудешь.
Манон резко отпрянула и замерла. На ее глазах выступили слезы.
– Как ты смеешь?
– Манон, я…
– Говоря с тобой, я забыла о своей болезни! Пусть это длилось совсем недолго, но я о ней забыла! Я разговаривала… как нормальный человек, я реагировала, я хорошо себя чувствовала! Да, я бы забыла твою историю, ну и что? Зато я тебя хотя бы выслушала! И хотя бы на короткое мгновение я разделила бы с тобой твои тайны! Кто знает? Быть может, ты бы все рассказала и облегчила душу? Ты… Ты все испортила! Я же сказала, я не машина! Но, похоже, тебе это непонятно!
Обезумев от ярости, Манон поднялась и с силой ударила кулаком по стене.
И вдруг принялась озираться вокруг. Приколотые бумажки, наклеенные листки. «Люси, белокурый лейтенант, сопровождает меня, чтобы мне помогать». Она взглянула на свои руки. Почему они дрожат? Откуда эти ужасные чувства в самой глубине сердца? Она медленно повернулась. Сидящая на полу незнакомая женщина как-то странно смотрела на нее. Белокурая женщина.
– Что произошло? Почему я рассердилась? На вас, да?
Она увидела расстеленную на ковре карту, спираль Бернулли. Узнала дом своего детства. Бретань. Что она здесь делает?
Люси в растерянности поднялась с пола:
– Да, ты рассердилась на меня. Но теперь это уже не имеет значения…
– Мы… на «ты»? Скажите, что мы здесь делаем?
– Нам бы надо поспать. Завтрашний день обещает быть трудным. Встреча с Эрваном Мальгорном назначена на 18:30… Мы собираемся на остров Рузик…
– С Эрваном? А он-то при чем тут? И откуда вы все это знаете? Зачем мы туда собираемся?
Люси схватила ее за руки.
– Доверься мне, – только и ответила она. – Попытайся принять все как есть, позже ты перечитаешь свои записи. А сейчас, умоляю, давай спать. Если хочешь, я могу лечь рядом, чтобы охранять тебя. Мне кажется, так безопасней.
Прежде чем согласиться, молодая девушка посмотрела на нее долгим взглядом:
– Ладно… Спасибо… Большое спасибо…
Едва Манон зажгла в спальне свет, как Люси рухнула на кровать. Она лежала неподвижно, пока Манон открывала ставни, чтобы проветрить комнату. Потом Люси села и быстро взглянула на висящую на стене акварель. Вдруг она нахмурилась и подошла поближе. Рядом… с картинкой в обои была воткнута красная кнопка, придерживающая рваный клочок бумаги. Именно такими кнопками Манон только что прикрепляла свои записки.
– С каких пор ты не приезжала в этот дом? – спросила Люси.
– С детства. А что?
– А после нападения на тебя? Как ты думаешь, ты могла сюда возвращаться после того, как потеряла память?
– Я бы очень удивилась. С чего бы вдруг?
– Чтобы провести здесь отпуск, например?
– Отпуск? Но для чего мне нужен отпуск?
Люси с сомнением сняла свитер. Совершенно очевидно, Манон уже возвращалась сюда. И теперь об этом не помнит…
Манон присела на кровать:
– Когда-нибудь, надеюсь, все это закончится… И я снова поеду жить в Кан, с матерью. Я нуждаюсь в женском присутствии. Вы понимаете?
Люси не нашлась что ответить. Бедная мать Манон уже давно покоится на глубине двух метров под землей…
Манон без малейшего стеснения разделась прямо перед ней. Она чувствовала, что может доверять этой сотруднице полиции. Ее не оставляло смутное ощущение, что они знакомы, хотя прежде не виделись. Снимая брюки, она обнаружила на трусиках небольшое пятно. Нахмурившись, она повернулась к Люси:
– Скажите, как мы сюда приехали? В Бретань?
Люси вздохнула. Снова та же песня…
– Я приехала на машине из Лилля, а ты из Базеля. Я полагаю, на поезде.
– Базель. Базель. Бернулли. Я ездила туда одна? Вас со мной не было?
– Нет, тебя сопровождал Эрве Тюрен.
Манон побледнела и перепугалась:
– Этого не может быть! Я бы никогда не поехала с ним! Это неправда!
– И все же, поверь мне, ты это сделала… Он убедил тебя, рассказав о Профессоре, утверждая, что он единственный, кто может направить тебя по следу. И ты клюнула на приманку.
Манон бросилась к своему органайзеру, просмотрела последние события, прослушала аудиозаписи и отчеты, сделанные накануне. Люси подошла к ней:
– Манон… Успокойся… Все будет хорошо…
– Нет, все плохо! Что-то произошло! Это пятно! Это пятно на моих трусах! Это сперма!
Бедняжка не сводила глаз с экрана, на котором мелькали фотографии. Базель. Рейн. Собор. Тюрен.
– Подожди! – вдруг воскликнула Люси. – Она подошла поближе. – Пластырь у него на носу…
– Ну и что, что пластырь? – спросила Манон.
– Его не было, когда Тюрен уезжал из Лилля…
Они обменялись тяжелыми взглядами. Пластырь на носу, пятно на трусиках Манон. Тюрен так легко мог изнасиловать ее. Тут Люси вспомнила ладонь полицейского, глубокую рану на ней, которую Люси заметила, когда они обнаружили спящих в машине коллег. Какого черта делал Тюрен среди ночи в тупике Вашэ?
Она протянула руку, чтобы погладить Манон. Но та оттолкнула ее, поднялась и вне себя, перепуганная, принялась метаться вдоль стен, размеренно колотя по ним кулаком, сжатым с такой силой, что ногти впивались в ладонь. И так продолжалось до тех пор, пока с лица ее не исчезло напряжение, а гнев не уступил место удивлению. Как она оказалась здесь, в Бретани?
Снова те же действия. «N-Tech», чтение информации.
Люси была озадачена. Манон начисто забыла весь эпизод.
Добровольно. Почему? Чтобы избежать необходимости осознать жестокость насилия?
Лейтенант Энебель подошла к девушке и осторожно сняла с нее трусики. Следовало забрать их и отправить в лабораторию на экспертизу. Чтобы убедиться, что Тюрен преступил границу дозволенного.
Манон не сопротивлялась. Не раздумывая, она поцеловала Люси в губы. Та не испытала ни отвращения, ни гнева к самой себе. Только нежность. И простое желание.
– Прости… Я…
– Не извиняйся, – сказала Люси.
Она увлекла Манон к кровати и уложила под одеяло.
– Тебе надо поспать, – шепнула она. – Завтра у нас будет важный день. Когда ты проснешься, я буду рядом.
Манон стало хорошо. Жить надо настоящим. Не пытаться встретиться с прошлым или будущим. Только не сегодня вечером.
– Этот поцелуй, гм…
– Люси, меня зовут Люси…
– Люси… От него мне стало хорошо… Я давно уже не ощущала такой нежности… Пусть я больше не помню ничего о себе, но есть вещи, которые я знаю…
Люси молча отошла от кровати, спрятала трусики в карман рюкзака и глянула на свое отражение в оконном стекле. Она простояла так, не двигаясь, еще долго.
Что с ней происходит? Ее ли это отражение?
– Думаешь, теперь у меня будет ребенок? – неожиданно спросила Манон.
– Что?
Манон смотрела в потолок.
– Ребенок… Его рождение… Я непременно это запомню… Это… Может быть, это откроет какую-то дверь… Дверь в будущее…
– Возможно, Манон… Возможно…
Не произнеся больше ни звука, Люси выключила свет и продолжала стоять, в темноте глядя на Манон.
Так и есть, этот козел Тюрен изнасиловал ее!
Сколько еще было тех, кто воспользовался ее недугом?
Люси злилась на весь мир. Это в самом деле мир грязи и мерзости. Сейчас ей мучительно недоставало присутствия близнецов.
С тяжелым сердцем она скользнула под одеяло и прижалась к чужому телу, которое ожидало ее. Губы Манон встретились с ее губами. И снова Люси не старалась избежать поцелуя. Как давно уже…
Они обе исчезли под одеялом. Жаркие ласки. Безумие мгновения. Договор, скрепивший окончательную клятву о невозможности пути назад. С этого момента их двое. Они вдвоем до конца…
Спустя час снаружи к окну крадучись приблизилась какая-то тень. Человек прижался лбом к стеклу, в руке у него была зажигалка.
Лейтенант Энебель сидела в кресле, рядом лежало ее оружие.
Придется найти другой способ…
