Ждать Карла-Антона пришлось больше часа. За это время ни огненный Кракоферналс, ни стальной Нейтрогерриснер, ни ледяной Анагртайслоргер, вообще ни один из демонов не сдвинулся с места, не пошевелился.

Все как будто превратились в мертвые статуи, только я дважды сделал по чашке кофе, на второй раз сожрал и горку сахарного печенья, наконец из жерла провала вырвался огненный смерч, я замер, но смерч моментально оказался передо мной и превратился в Карла-Антона.

– Уф, – сказал я, – вы меня вздрогнули… Как прошло?

Он перевел дух, мне показалось, что устал там больше, чем мои демоны.

– Пришлось долго убеждать, – ответил он. – Очень подробно рассказывал, что произошло. Мне показалось, в конце концов начали почти верить, хотя сомнения остаются. Но император сразу же послал самых быстроногих узнать, не соврал ли я насчет свободы выхода… Еще никто не показывался?

– Нет, – ответил я.

Он вздохнул.

– Наверное, увидев небо, возликовали и сразу к императору.

– Либо вы их здорово опередили, – сказал я. – Ладно, ждем. Рассказывайте, каков он сам, сколько с ним народу. Главное, войска есть?

Он осторожно принял из моей руки чашку с горячим кофе, для него я сделал еще и печенья побольше, сунул тарелку в руки.

– Увы, столик создать не могу.

– Странно, – заметил он, – их создавать намного проще.

– Какая-то странность, – согласился я. – Или моя особенность художественной натуры. Сложные вещи по мне, а приземленность чужда…

Он ухмыльнулся.

– В магии так не работает. Ладно, перекусим стоя, как кони. Они же тоже люди?.. К Скагерраку меня пропустили сразу, как только я сообщил, что прибыл сверху.

– Поверили?

– Еще бы, за это время в пещерах все перезнакомились. А я вдруг откуда-то!.. О Скагерраке сказать могу мало, это он меня расспрашивал, а я только присматривался… В общем, сперва не поверили, что естественно, в такое поверить трудно, потом замучили расспросами. Я по большей части переводил на ваше величество, дескать, послан сообщить только, что гибели мира не будет. Снова не поверили, но император распорядился посмотреть насчет завала. Если исчез, то в любом случае что-то произошло необычное…

– Тогда ждем, – сказал я с облегчением и тревогой разом. – Алеа якта эст, как говорили наши предки, что значит, на коне или под конем, на щите или со щитом, либо пан, либо пропал… Хотя нет, не пропадем. Момент поворотный, но повернем туда, куда нужно нам, а не. Отдыхайте, Карл.

Бобику надоело валяться на траве, исчез, я уже знал, что последует, помалкивал, а он притащил, точнее, принес в пасти крупную косулю и, уже зная, что откажусь, положил на колени чародею.

– Уважает, – пояснил я. – Чувствует что-то родственное. Он же тоже не простой пес, вот и хочет выказать почтение.

Карл-Антон посмотрел с сомнением, хотя и говорю серьезно, а серьезность от того, что постоянно думаю о Скагерраке.

Прошло еще несколько часов, наконец из темного зева показались стройные ряды блещущих сталью воинов в полных доспехах. Металл закрывает от макушек до пят, только узкая прорезь для глаз.

У переднего ряда знамена со сложными девизами, следующие держат копья остриями верх, а дальше вышли рослые солдаты с огромными двуручными мечами на плечах, что выглядят несколько архаично, в эту эпоху пора переходить на мечи с узким лезвием, а потом и на шпаги.

Солдаты остановились в сотне шагов от пещеры, дальше дорогу загораживают огненный Кракоферналс, стальной Нейтрогерриснер и ледяной Анагртайслоргер, самые несокрушимые даже с виду гиганты, остальные ужасные демоны вроде бы в сторонке, но уж очень близкая у них сторонка.

У меня вспотели от волнения ладони, суетливо вытер о бедра, сейчас покажется император со свитой, нужно держаться так, чтобы он сразу видел, кто хозяин. И чтоб даже не пытался, хотя смириться будет непросто, он не просто стал императором, но родился в семье императоров…

Из пещеры, звонко цокая по камням, выметнулась блистательная и нарядная конница, но всадники тут же придержали коней, я видел их страх и замешательство, хотя Карл-Антон наверняка всех предупредил, что их ждут у выхода не толпы радостных подданных.

Я ждал, наконец после долгой паузы на яркий свет почти полуденного солнца выкатила легкая коляска, запряженная парой коней. С обеих сторон блестят золотом императорские гербы и короны, а на облучке пышно разодетый возница, принцы крови и то должны выглядеть проще. Внутри я, пригнувшись в седле, рассмотрел лишь одного пассажира.

Всадники подали коней в стороны, освобождая дорогу. Следом раздвинули плотно сомкнутые ряды пешие солдаты. Коляска выкатилась вперед, я видел, как человек в салоне взмахнул рукой, возница поспешно натянул вожжи.

Я ждал в седле, из коляски вышел мужчина в непривычно скромной одежде, хотя все от шляпы до туфлей выдержано в небесно-голубом цвете, но без лент, плетеных шнуров и бантов, а кружева только в один ряд у рукавов и у манжет коротких штанов.

Зайчик всхрапнул и пошел в его сторону. Бобик было ринулся вперед, я крикнул строго:

– Рядом!.. Ни шагу вперед!

Бобик вздохнул и пошел слева от стремени. Мужчина выпрямился и, положив одну руку на пояс, дожидался нас в молчании. Под широкой шляпой с белоснежной опушкой видно сияющую серебром парика голову с четырьмя рядами геометрически ровных локонов, но о возрасте издали судить трудно в мире, где даже мужчины не только кремятся и пудрятся, но даже красят губы.

Я хотел было слезть, но решил, что уравняю нас в разговоре, а такой жест как бы лишит меня преимуществ, а они отчаянно необходимы в общении с битыми волками политики.

– Ваше величество, – сказал я почтительно, но самым холодным тоном, – я принц императорской мантии Ричард Длинные Руки. По поручению его императорского величества Германа Третьего обязан встретить вас и препроводить в безопасное место в одну из ваших загородных резиденций.

Он слушал с невозмутимым видом, но я видел, как изумление разгорается в нем все ярче и охватывает с головы до ног.

– Герман Третий? – вскрикнул он. – Ваш посланец об этом не сказал…

Я коротко поклонился.

– Да, ваше величество. Герман Третий милостиво берет под свою защиту вашу империю. А вы, так много сделавший для процветания этих земель, теперь на заслуженном отдыхе.

Вслед за изумлением в нем достаточно заметно для меня начало разгораться бешенство, даже глаза сузились, как перед выстрелом из арбалета.

– Да как вы смеете?.. Великий Маг моей империи еще не вышел?.. Вы дерзнули…

– Он не поможет, – прервал я. – Вам не сказали? Ваше величество, добро пожаловать в новый мир. Я уверен, мой посланник сообщил вам последние новости, внутренние и международные, так что не понимаю вашей реакции. Но давайте и я со своей стороны введу вас в курс дела, чтобы вы себе не повредили, сделав какой-то опасный для вас шаг.

Он продолжал смотреть на меня с холодной яростью. Из пещеры показалась еще одна повозка, на этот раз вообще двуколка. Возница остановил коня и, бросив поводья на землю, поспешил к нам, толстенький и отдувающийся на каждом шаге.

Я продолжил, стараясь держать голос твердым и холодным:

– Все Башни Верховных Магов уничтожены. В том числе и Конклав четырех Великих Магов, на которых вы явно рассчитывали. Но даже в башнях у магов было неизмеримо меньше силы, чем сейчас у меня. Выбирайте, либо полностью покоряетесь воле императора Германа, а я ее проводник, и уходите на покой в удаленной своей резиденции, либо…

Я поднял руку и щелкнул пальцами. В синем небе возникла устрашающе-багровая точка и, повинуясь моей ментальной команде, с рассчитанно замедленной скоростью, чтобы Скагеррак и его люди успели увидеть и оценить ее размер, разрослась над нашими головами так, что закрыла половину неба багровым, словно раскаленном в огне звездного жара, днищем.

Все застыли, Багровая Звезда Смерти, с виду массивная как горный гребет, а на самом деле в тысячи, если не миллионы раз тяжелее, остановилась на высоте в сотню ярдов от земли и застыла, ничем не поддерживаемая снизу.

Всех накрыла густая тень, неприятно подул холодный ветерок. Суровые и надменные лица Скагеррака и его гвардии моментально побледнели, а лес знамен закачался, как трава под ураганом.

– Да-да, – сказал я в тишине. – Багровая Звезда Смерти, у знающих людей известная как Маркус. Так вот Маркус накопил слишком много злой мощи и ждет повода, чтобы ударить. Одно ваше неверное слово, ваше величество… Потому примите великий дар от императора Германа… жизнь. Себе и своей свите.

Он стиснул челюсти и выпрямился.

– Ваш тон и слова неприемлемы!

– Прекрасно, – сказал я обрадованно. – Я рад, что вы отвергли это предложение. Потомки воспоют ваш красивый и гордый отказ и благородную гибель…

К нам подбежал красный как вареный рак, задыхающийся толстяк с двуколки, проговорил с трудом:

– Его вели… чество… еще… не довысказали…

Я обратил взор на императора, тот с усилием добавил осевшим голосом:

– …неприемлемы, но мы вынуждены… Я могу переговорить с императором Германом?

Я покачал головой с самым непреклонным видом.

– Нет, ваше величество. Его императорское величество Герман Третий поручил кунтаторство над вашей империей мне.

Он некоторое время прожигал меня бешеным взглядом, а я изо всех сил старался выглядеть таким же бесстрастным, как окружающие нас исполинские глыбы.

– Я могу, – проговорил он наконец с трудом, – выбрать из своих загородных дворцов?

– Только самый дальний от столицы, – пояснил я. – Во избежание недоразумений. Тайные службы бывают очень подозрительными. Я, увы, могу не успеть вас защитить.

Мне показалось, что он изо всех сил удерживается, чтобы не взглянуть наверх на тот ужас, что навис над всеми нами.

Рядом со мной возник Карл-Антон, сразу сказал почтительнейшим тоном:

– Ваша Звездная Мощь, я могу проводить его величество до места, где он пожелает остановиться.

– Мы знаем, – сообщил я, – где его самый дальний от столицы дворец. А вы нужны мне для более серьезных дел.

Советник что-то торопливо шептал с самым умоляющим видом Скагерраку. Тот наконец кивнул, бросил в мою сторону недобрый взгляд и поднялся в карету.

Я сделал знак заступающим дорогу демонам расступиться и встать по обе стороны. Возница дернул поводья, понуждая храпящих от ужаса коней двигаться, хорошо, у всех на глазах шоры, по бокам ничего не видят, карета покатила по сухой земле.

Роскошная гвардия медленно двинулась впереди, никто не решился ехать по бокам, пришлось бы проезжать слишком близко от застывших демонов, у которых всадник с конем поместится на ладони.

Из пещеры начали выходить пешие люди, сперва в одежде простолюдинов, затем показались уже в богатой одежде, но мы смотрели вслед отъезжающей свите императора.

– Думаете, – спросил Карл-Антон тревожно, – согласится жить на покое?

– Нет, конечно, – ответил я. – Стоило на него взглянуть…

– Жесткий, – согласился он. – Такие никогда не смиряются. Одно дело погибнуть под завалами, другое – покориться неизвестному человеку.

Я огрызнулся:

– А что сейчас?.. Сам знаю, надо было просто завалить тот выход! Или еще проще…

Он сказал тихо:

– Опустить на то место Маркус. Эта громада сплющила бы землю на полмили вглубь. И червяки бы не выжили в таком камне.

– Скажу честно, – ответил я, – теперь можно, не только у меня крутилась такая идея, но и на Совете умные люди предлагали. Даже мудрые! Все верно, в старые добрые времена действовали куда решительнее! Если бы вы Библию читали или слыхали о такой книге, то, к примеру, филимистян вырезали под корень, чтобы их земли захватить себе!.. Или полинезийцев всяких… Нас же учение Христа смягчило настолько, что вообще невиновного стыдимся зарезать, хотя частенько и нужно в интересах дела.

Он сказал с сочувствием:

– Библия вообще вас оправдывает. Там сказано, всяк человек греховен при рождении, убивать его можно и нужно.

– Первородный грех чувствуется в каждом, – согласился я, – но это значит, человек отвечает за вину родителей. Но мы же гуманисты? Или еще не?

– Пусть другие будут гуманистами, – предложил он. – Наши противники.

– Увы, – сказал я уныло, – гуманизм постепенно побеждает. Хотя и не понимаю, с какого перепою. Мы молодцы, сами создаем себе препятствия, героически преодолеваем, тем самым совершенствуем ум и мускулы. А кто изначально умен, тот так и лежит в постели.

Он покосился на меня с недоверием.

– То есть христиане всегда в выигрыше? Какую бы дурь не сотворили?

– А что такое дурь? – спросил я. – Если углубиться…

Он прервал:

– Ваше величество, давайте не углубляться. Во всяком случае, в дурь. Одна дурь ведет к другой дури, перед которой первая кажется почти мудростью!.. Кстати, что такое кунтаторство?

– Не знаю, – признался я. – Где-то слышал краем уха… Но слово красивое, верно?

Он вздохнул и покрутил головой.

– Возвращаемся или будете принимать те толпы, что выходят сейчас?

– Пусть устраиваются сами, – ответил я сухо. – Все живы, это само по себе великая удача.

Пару минут затратил на освобождение демонов, они сразу же исчезали с сухими хлопками, Карл-Антон оставил меня на обратной дороге к городу, и через городские врата я въехал только в обществе арбогастра и Адского Пса.