Фейерверки в виде мельниц с бешено вращающимися крыльями, огненные кольца в разных концах исполинского сада, просто бесшабашные бабахи пламенными струями в черное небо, что так и остается черным, веселые вопли со всех сторон, визги, смех, что за дурное общество элоев создали Великие Маги…

Сами не то взяли себе роль морлоков, которым работа нравится больше, чем развлечения, то ли здесь вообще какая-то хрень, в которой все еще не разберусь. Насколько было проще, когда со вскинутым мечом во главе отряда в азартную атаку!

Подошел Альбрехт, нарядный и пахнущий дорогим вином, улыбающийся, но глаза настолько трезвые, будто вином побрызгал себе грудь и плечи, чтобы быть как бы веселым и беззаботно счастливым.

– Улыбайтесь, сэр Ричард, – сказал он негромко. – Нельзя с такой похоронной рожей стоять на виду. Император должен источать счастье и благополучие!

– Источаю, – пробормотал я. – Нашу бы инквизицию сюда… Представляете?

Он передернул плечами.

– Вы сказали, даже церковь рановато!.. Но, увы…

– Миссионеров бы можно, – ответил я с сомнением, – но здесь не дикие края. Как только наши мирные миссионеры увидят трон под моей задницей, тут же потребуют жечь и вешать еретиков и язычников. А это перевешать все население империи. Так что подождем.

На фасадах дворцов вспыхнули огнем громадные гербы Волсингсбора, еще более пышные девизы Скагеррака и принцев крови. Альбрехт покосился на меня, но я промолчал, и он сделал вид, что не заметил такое умаление моего авторитета, однако минуту спустя жестом подозвал одного из следующих за нами гвардейцев и сказал тихо:

– Беги к графу Франку Хьюрстону. Пусть без шума и как можно незаметнее поменяет герб бывшего императора на нынешнего.

Гвардеец исчез, Альбрехт продолжал смотреть серыми глазами цвета оружейной стали, в них отражаются вспыхивающие огни фейерверков, но теплее взгляд не стал.

– Ого, – сказал он вдруг, – это же кто к нам идет…

Мимо нас вообще-то все время струится поток мужчин и женщин, что стараются попасться на глаза, кланяются и плывут дальше, но Альбрехт вперил взгляд в небольшую группу женщин, что выглядит обособленной даже в пестрой карнавальной толпе.

– И кто же, – поинтересовался я, – а, вы о Хлоиссе…

Он быстро взглянул на меня с подозрением.

– Думаю, о ней даже сэр Норберт не знает!

– А мне знать положено, – ответил я скромно и, сдвинувшись с места, медленно двинулся через залитый ярким магическим светом двор под темным грозным небом, на которое никто не поднимает взгляд.

Озадаченный, он двинулся следом, а я шел наискось группе, во главе которых красивая и опасная, вся розовая от шляпки и до края длинного подола платья, а щечки даже не розовые, а раскрасневшиеся от свежего воздуха и веселого маскарада.

Шляпка кокетливо надвинута на лоб, из-под края хитро поблескивают сильно подведенные глаза. На шляпке целый цветник по размерам втрое шире самой шляпы, но цветы все розовые, одни чуть темнее, другие светлее, но выдержаны в одном стиле и тональности.

Ниже тонкой талии платье уже не платье, а нечто вроде пышно и богато взбитой пены в несколько рядов и слоев, материя собрана комьями, как на мой взгляд, но что-то в этой дурости в самом деле весьма как бы, такие платья, понятно, не для удобства, а для такой вот уморительной показухи.

Декольте достаточно глубокое, чтобы приковало взгляд, а между двумя белоснежными холмиками небольшой медальон янтарного цвета, от него мягкий чарующий свет освещает самое для нас интересное.

Альбрехт догнал и пошел рядом, его взгляд тоже не отрывается от мест, которые освещает медальон, что не столько медальон, сколько амулет, оставляя в загадочной полутьме точеное лицо с таинственно поблескивающими глазами.

Разрез на вырезе заканчивается тоже медальоном, но не святящимся, его роль в том, что скрепляет обе половинки платья, но скрепляет так, что вот-вот перестанет их удерживать.

Она присела в изящнейшем поклоне.

– Ваша Звездная Мощь…

– Ваше великолепие, – ответил я так же изысканно.

Она поднялась, когда я уже прошел мимо, но, похоже, миновал ее слишком быстро, стоило было из вежливости на пару мгновений замедлить шаг и задержать взгляд на ее сиськах. Даром, что ли, старалась поточнее выверить предел выпячиваемости, чтобы до самых краев розовых кружков, те выглядывают чуть-чуть, давая волю мужскому воображению.

Конечно, эти выпуклости да, но я усилием воли заставил себя вернуться к выпуклостям планеты, с Маркуса успел увидеть с высокой орбиты только путь с северного материка на южный, по прикидкам, суши примерно столько, как и океанов, но вообще-то континентов вроде бы четыре, но не уверен.

Альбрехт взглянул с озабоченностью во взгляде.

– Сэр Ричард?

– Да все в порядке, – ответил я.

– Похоже на то, – ответил он. – О женщинах с таким выражением лица не думают.

Он коротко оглянулся, но тут же пошел рядом и доложил:

– А в ней в самом деле есть нечто… Говорят, пользуется магией.

– Уже и это разузнали? – спросил я. – Сэр Альбрехт, ситуация с картами не весьма. Государям без них хреновато. Это сельским старостам ни к чему, а у нас масштабы.

Он сказал уже деловым тоном:

– Верно, здесь карты существуют только своих королевств. Даже имперские, как вы говорите, не весьма.

– Одно понятно, – сказал я, – южный материк впятеро крупнее северного. Хотя точнее их называть северо-западным и юго-восточным, но и это неверно, на быстро вертящемся шарике запад и восток постоянно меняются местами, но это я так, уже император, а не астроном, это в политике нельзя ошибаться, а в астрономии можно.

Он взглянул странно и смолчал, вряд ли что-то поняв, а я подумал, что о существовании третьего и четвертого только догадываюсь, рассматривать было некогда, торопился на южный, а с высокой орбиты только и рассмотрел узкие полосы суши в океане, что могут быть просто сильно вытянутыми островами.

Зато в самом океане между Севером и Югом их сотни тысяч, как и на Земле, только здесь три четверти на той стороне, где условный Юг, зато северные заметно крупнее. Разумеется, на карты нанести не удалось ни один, нужно было спешить, да и страшно было держать в Багровой Звезде массу народа слишком долго.

Роскошные дамы и сановитые вельможи с бокалами вина в руках беседуют в группках, иногда по двое-трое, с удовольствием рассматривая танцующих и просто веселящихся, везде смех, музыка, шутки, только мы с приклеенными улыбками на лице идем, как два лося через цветочные клумбы.

Когда-то нужно выделить хотя бы недельку, мелькнула мысль, чтобы составить пусть даже в общих чертах карту планеты. Хорошо бы еще и политическую, но, увы, королевства почему-то не закрашены разными цветами. А границы не обведены жирными черными линиями, хорошо заметными с высокой орбиты.

Вообще-то однажды на Севере мелькнула было идея прилететь сюда в одиночку, иначе мои соратники сразу же станут мишенями идеологической атаки, их начнут вербовать, склонять, уговаривать, искать союзников, да и слишком много от них узнают, в то время как я лишнего не сболтну.

С другой стороны, на северном материке появлялась не только Бабетта, находились и другие отчаянные авантюристы, знают не только наши обычаи, но и уровень обороноспособности, так что, думаю, я поступил хоть и очень рискованно, но оправданно, захватив с собой и всю армию, пока она еще разгорячена победой и помнит, что разгромила и уничтожила ужасающих филигонов.

Альбрехт спросил тихонько:

– Что-то случилось?

Я встрепенулся, освобождаясь от вселенских дум.

– Что?.. Все в порядке, сэр Альбрехт. Почему не танцуете?

Он хмыкнул с недоверием, его взгляд оценивающе пробежал по толпе веселящегося народа.

Здесь вдали от зданий не столько танцуют, как, уже натанцованные и распаленные, тащат хихикающих женщин в альтанки, а то и просто в густые заросли декоративных кустов, аллею впереди разделяет надвое роскошный фонтан в бассейне, окруженный каменным бортиком, серебристые струи сверкают на солнце, вода красиво падает по дуге на гладкие валуны, похожие на спины древних рыб, и, разбрызгиваясь мириадами блестящих жемчужинок, стекает в бассейн.

Я равнодушен к таким красотам и сейчас двигался мимо, даже не повернул голову, но что-то заставило скосить в ту сторону взгляд на некое внезапно возникшее пятно.

Среди водяных струй появилась собранная в ком фигура человека в длинном халате и в широкополой шляпе, да еще с высокой тульей.

Распрямившись во весь рост, он сделал мне знак молчать, торопливо перебрался через бортик, уже совершенно сухой, даже на полях шляпы ни капли.

Я хлопнул себя по лбу.

– Ах да, я же забыл шляпу!.. Сэр Альбрехт, продолжайте вояж без меня. Какой же я император, если без шляпы?.. Шляпа это шляпа, она вовсе не шляпа, как думает народ, а важный символ императорского достоинства и смысловедения…

И, круто повернувшись, отправился быстрым шагом обратно. Альбрехт молча смотрел вслед, а Карл-Антон пристроился со мной рядом.

– Ваше величество, меня только вы видите…

– Понял, – шепнул я одними губами.

– Важные новости, – продолжил он на ходу едва слышно.

Я промолчал, придворные стараются держаться ко мне поближе, хотя и есть правило, кому, когда и на сколько шагов приближаться, но при внезапном повороте на сто восемьдесят чинность на некоторое время теряется.

Когда вошли в главное здание и быстро поднялись в мой кабинет, я спросил быстро:

– А чего в фонтан? Вы не десантник?

– Ваше величество, – ответил он, – когда вот так вслепую, важно в уединенное место. Не совсем хорошо, когда кому-то на голову… Но я спешил с важной новостью, а в бассейне точно никто из придворных не возжелает замочить туфли. Вы еще туфли не носите?

Я прервал:

– Какая новость?

– Ваше величество…

Я перебил:

– Мы одни.

– Простите, – сказал он, – сэр Ричард, мне кое-что удалось обнаружить!

– Судя по вашему виду, – сказал я, – что-то крупное, да?

– Крупнее не бывает, – заверил он. – Император Скагеррак… достаточно крупный зверь?

Я едва не подпрыгнул, что как-то не вяжется с императорским величием и государственным долгом.

– Где он?

– Успокойтесь, – сказал он, – еще не выбрался. Но мои амулеты и те, что мне подарили вы, совместно определили, где под землей большое скопление живой массы. Очень большое. В лесу недалеко от столицы. Там еще овраг…

– Ну-ну, – поторопил я. – Думаю, самые большие пещеры вырыли для императоров, не так ли?

– Да, – согласился он, – такие готовило не одно поколение. Каждый император расширял и углублял, все же надеясь, что прятаться придется не ему.

– Сколько там?

– Этого сказать не могу, – ответил он виновато, – хорошо, вообще засек. Для проверки поискал еще…

– И как?

– Удалось обнаружить только два убежища, совсем крохотные. И глубина там не очень… Все бы погибли в самом начале.

– Император ушел со свитой, – напомнил я, – частью войска и множеством мастеровых. Потому да, самое крупное и должно быть логовом Скагеррака. И на большой глубине. Спасибо, Карл!.. Нужно как можно быстрее… Вдруг вздумает выйти раньше времени?

– Это вряд ли, – заметил он, – но лучше перестраховаться, вы правы.

– Я не трус, – сообщил я с достоинством, – но пугливый и осторожный. И дую на воду, я же король…

– Уже император, – напомнил он.

– Даже император, – сказал я нервно, – с ума сойти.

– Привыкнете, – утешил он. – Человек ко всему привыкает… Ваше величество?

– Да, – ответил я, – идите. Я пока соберу… гм… копателей. И почетный караул. Да, очень почетный.

Он отступил, поклонился и растаял в воздухе. Я немедленно потер кольцо на пальце, привычно стараясь делать это понезаметнее.

Над столом мелькнула красная искорка, сделала молниеносный круг, прошлась спиралью, наконец передо мной завис в воздухе, часто-часто трепеща прозрачными крылышками, крохотный демон, размером с божью коровку.

– Привет, – сказал я. – Ты так и не отрастил ни рогов, ни хвоста?.. Ладно, при твоих размерах совсем лишние. А так ты совсем красавец!..

Он вспискнул:

– Повелитель?

– Есть работа, – сказал я. – Помнишь тех хитрых, что поспешили присягнуть мне в верности…

Он быстро закончил:

– …когда битва с Великим Магом Гатонесом уже закончилась?

– Да, – подтвердил я, – умница, на лету хватаешь. Это у тебя врожденное или профессиональное?

– Спасибо, повелитель.

– Ты их знаешь?

– Я не присутствовал, – напомнил он, – но вы мой господин, я служу вам!.. Узнать?

– Да, – сказал я. – И запомни там сразу, кто из них мелкий и хилый, а кто большой и страшный. Хотя бы с виду. Мне понадобятся внушающие страх и ужас ребята. Понял?.. Теперь дуй обратно.

Он весело кувыркнулся, счастливое существо, одинаково нравится в их мире плазмы и в нашем, холодном и причудливом. Исчез, оставив за собой короткий след из потрескивающих оранжевых искр, только тоненький дискант еще с минуту звенел в моих ушах на грани ультразвука.

– Все узнаю…

Я прошелся взад-вперед по кабинету, чувствуя сильнейшую встряску. Сейчас, если сяду, меня подбросит, проблему Скагеррака решим вот-вот, а затем нужно как-то с Великими Магами, что, потеряв Башни, остаются грозной силой. Грозной и непонятной, так как совершенно не знаю их возможностей и насколько стали слабее с потерей своих крепостей.

В моем мозгу очень четко и красочно запечатлелось еще с первого визита в королевство Гессен, что Башни Магов – зло, которое нужно уничтожить. Ужасающая башня Гатонеса снилась еще трижды, и всякий раз просыпался в ужасе и с сильно стучащим сердцем, так что Маркус ясно и отчетливо видел в моем сознании, что Башни Магов – отвратительное и сильное зло, что угрожает мне, а это значит, нужно уничтожить.

И потому он, после уничтожения указанных на карте Башен, пошел выжигать их дальше и дальше. Я увидел, что все делает правильно, как точно настроенный механизм, занялся своими делами и не сразу ощутил, что времени ушло вдесятеро больше, чем я рассчитывал.

В тот раз я решил, что Башен Великих Магов оказалось намного больше, чем заметил Карл-Антон, но, похоже, Маркус, следуя заданной программе, закончив выжигать их на территории империи Скагеррака, передвинулся дальше, я же не указывал, где остановиться, и продолжил выжигать их дальше и дальше, где находил.

Сейчас пока не могу даже представить, сколько сжег по Южному материку, начиная с соседней империи Генриха. Возможно, прошелся по Астаргельду, Верхним Лесам, по Великой Пешмерии, а то и по остальным трем? Даже по независимым королевствам, их всего две-три сотни, где-то могут быть Башни, где-то нет, а в прочих княжествах и графствах, скорее всего, таких Башен нет…

Но там, где Башни остались, у меня нет более лютых и непримиримых врагов, это и козе понятно.