Послышался быстро приближающийся треск, Альбрехт ухватился за рукоять меча, я смолчал, уже узнавая.

Через пару мгновений кусты с треском распахнулись, мелькнуло крупное угольно-черное тело, в пасти Бобика крупный разжиревший барсук.

Не останавливаясь, он в два прыжка оказался у перепуганного коня Альбрехта и, вскинув голову, не подал Альбрехту добычу, а положил ему на седло.

– Ну спасибо, – ответил Альбрехт. Он поспешно ухватил здоровенного, как матерый кабан, барсука.

Бобик плюхнулся на зад и посмотрел на него довольными глазами.

– Он вас любит, – заметил я. – Видит в вас такого же охотника.

– Ну спасибо, – повторил Альбрехт, он с усилием удерживал сползающую с седла тушу. – Мы с ним прям два сапога пара.

– Пора переходить на туфли? – спросил я.

– Ни за что, – ответил он, взглянул на меня с сочувствием в холодных серых глазах, а когда заговорил, голос звучал совсем не мягко или утешающе: – Сэр Ричард!.. Но разве Господь не велел нам делать что-то лучше, чем мы сами?

Я помолчал, Альбрехт просто гений в делах практических, но сейчас сказал такое, что не услышишь и от богослова.

– Господь дал нам свободу даже от Себя, – ответил я. – Потому что верит в нас… Но сейчас я думаю, что как бы Маркус не ворошил поверхность земли, но недра, где продолжают работать машины древних, от него в недосягаемости? И хотя почти все прекратили работу, не получая команд, но какие-то еще пыхтят, выдают наверх горы никому не нужных слитков.

Он воскликнул с предостережением:

– Сэр Ричард…

– Успокойтесь, – ответил я, – к тем древним механизмам не полезу, хотя и хочется. По крайней мере, вот прям сегодня. Сперва разберемся, что с людьми делать. Этот гребаный гуманизм… хотя в нем есть высшая цель, в быту недопонимаемая.

– Сэр Ричард?

– Народу нужно набрать побольше, – пояснил я. – Когда много, тогда и задачи решаются великие!.. Один человек может мало, племя – уже много, королевство – очень много, империя вообще решает гигантские задачи, а все человечество так и вообще не только горы свернет, но и звездное небо перекроит, как попону боевого коня.

Он вздохнул.

– Не понимаю вас, сэр Ричард. Нет, смутно что-то улавливаю, но это вроде того, как если бы пытаться в озере руками поймать сонного карася, а ухватить за хвост гигантского ящера…

– В вас спит ученый, – сказал я с похвалой. – Формулируете точно и образно.

– Пусть спит, – разрешил он. – Мне больше нравится меч в руке и быстрый конь подо мной, чтобы ветер свистел в ушах!

– Не брешите, – сказал я с мягким укором. – Хотя мы все брешем, но не всегда же и не всем?.. Вы не доблестный сэр Растер, образец мужества и рыцарства.

Он зябко передернул плечами.

– Нам лучше вернуться. Мозги проветрили даже слишком, а то мысли у вас все опаснее и опаснее. Насчет священников решили?

– Да, – ответил я. – На днях отправлюсь.

– Не горбитесь, – сказал он с сочувствием. – А то уже вижу… дураков и среди них много.

– Дураки пусть, – ответил я, – на дураках мир держится. Опаснее фанатики. Они бесстрашны и не отступают с дороги, которую кроме них никто не видит. Хотя отец Дитрих очень умен, но где наберет армию таких, как он сам?

Возвращались поздно, за это время на мир спустился вечер, ночь вступила в права, но город освещен чуть ли не так, как днем, разве что небо загадочно темное, даже звезд почти нет.

Чем ближе ко дворцу, тем больше на улице гуляющих, со всех сторон слышна музыка, на перекрестках часто попадаются бродячие актеры с жонглерами и танцовщицами.

Охрана дворца работает, как часы, быстро и ловко распахнули ворота и так же моментально закрыли следом, только и услышали, как звякнул длинный двойной засов.

Обрадованный Бобик, заскучавший за время прогулки, когда мы заодно заскочили на ряд объектов, а еще и проверили, как работает городская охрана, напомнил нашим отрядам, что мы все-таки в захваченной стране, а кто прозевает, того сожрут.

Однако на огромной территории дворца, что не меньше по размерам среднего города, яркий свет, толпы празднично разодетых вельмож и роскошных женщин, то ли дело смех, довольный раскатистый мужской, тонкий игривый женский, шуточки, музыка, песни, все сливается в вечный праздник, что не прерывается даже днем, а только малость утихает…

– Я к себе, – сказал Альбрехт. Он соскочил на землю, бросил повод подбежавшему лакею. – А вы уж погуляйте по-императорски. Только город не сожгите, вдруг пригодится. Потом спалите.

– Не дождетесь, – заявил я. – Посмотрим, кто заснет раньше.

У двери моих покоев Хрурт и Ульман весело ржут, но увидели меня, вскочили, строгие и подтянутые.

Хрурт сказал сразу несколько доверительным голосом:

– Герцогиня спрашивала, когда вернетесь. Но сейчас, наверное, уже поздно?

– Во дворце никогда не спят, – напомнил я. – Зови, но только не бей.

Он ухмыльнулся, исчез, а через пару минут дверь отворилась, герцогиня вошла, быстрая и легкая, ничуть не запыхавшаяся, словно ждала в соседней комнате.

– Ваше величество…

Я кивнул на стулья у стола.

– Садитесь, герцогиня. Ничего, что я при даме переодеваюсь? А то кто знает, что у вас за порядки…

– В таких вопросах, – ответила она любезно, – император выше правил.

Перевязь с мечом я повесил на спинку одного кресла, шляпу швырнул на сиденье второго, с облегчением расстегнул широкий пояс, тот улетел еще дальше.

Она медленно опустилась на стул у стола, почтительная и настороженная, еще не знает, как вести себя в данном случае, а я рухнул на стул рядом и, цепляя носком сапога за пятку другого, начал стаскивать его с ноги.

– Помочь? – предложила она.

– Герцогиня, – сказал я с укором, – знаю, здесь это честь и для самых знатных, но умру со стыда, если женщины будут снимать мне сапоги. Штаны ладно, не против, еще как не против, но сапоги другое как бы дело, хотя то и другое одежда… Или обувь не одежда?.. Хотя кто ваши нравы поймет, для этого нужно быть женщиной…

Она сказала с той же милой улыбкой:

– Ваше величество, не прикидывайтесь.

– Чего?

– Вы прекрасно разбираетесь, – объяснила она, – в наших порядках. Другое дело, соблюдать не изволите.

Я тряхнул ногой, освобожденный сапог улетел на середину комнаты. Я вздохнул с великим облегчением.

Герцогиня сказала с сочувствием:

– Приношу вам свои соболезнования, ваше величество…

– В чем, простите? – спросил я обеспокоенно. – Забыл ширинку застегнуть?.. Да ладно… Если целый день так проходил, то сейчас все равно поздно сокрушаться.

– Та милая девушка, – пояснила она, – такой нежный цветок!.. Внучка императора Германа?.. Уверена, когда передали ее родителям, с их стороны в знак благодарности речь зашла о вашем браке?

– Еще не зашла, – ответил я с удовольствием. – Идею удалось удачно подстрелить на взлете.

Она в изумлении вскинула брови.

– В самом деле?

Я сказал с досадой:

– Герцогиня, перестаньте!.. Вы же умная женщина?.. Мне только браков не хватает!.. Влиять на императора Германа и так могу, а сама принцесса… ну что с нею делать?.. В куклы играть?.. То ли дело с вами, и поговорить интересно, и в постели оттянуться.

Она сказала смущенно:

– Ох, ваше величество!..

– Да вы и сами знаете, – заявил я.

Перед нею на столешнице появилось широкое блюдо из чистейшего серебра, а на нем ломтики жареного мяса, зелень, грибы, справа и слева от тарелки возникли ложки и вилки, а в центре стола красиво вознесся блистающий мириадами искорок высокий графин с красным вином.

– Ваша светлость, – сказал я, – какое вино предпочитаете?

Она ответила смиренно:

– Доверяю отменному вкусу вашего величества.

– Да, – согласился я, – потому вы со мной, а не в оппозиции. Но я рад. С вами и в постели можно поговорить, кто бы подумал!

На ее нарумяненных щеках проявились умильные ямочки.

– Ваше величество… без лишней скромности скажу, что да, можно, но все же таких откровенных комплиментов еще не слыхивала. Настолько незамысловато, что даже поверить можно.

Я лихо подкрутил несуществующий ус.

– Герцогиня, я же старый солдат!.. Что вижу, то и пою. Понятно же, зрелая женщина стократ интереснее юной девушки. Хоть где и хоть в чем.

На столе возникли два фужера, оба из такого тонкого хрусталя, что даже стенки мыльного пузыря показались бы в сравнении крепостными стенами.

Она проговорила медленно:

– У юных свой шарм… Но что за чудо эти фужеры! Не думаю, что такое могут даже Великие Маги.

– У юных только обещание будущего, – возразил я. – А каким оно будет, кто знает? То ли такое сокровище, как вы, то ли дура набитая, да еще и страшная…

Она мило заулыбалась.

– Ваше величество! Вы вгоняете в краску. А для меня это так непривычно… Вы вернулись несколько взволнованным.

– Что, – спросил я с неудовольствием, – заметно?

– Заметно, – ответила она. – При дворе очень внимательные люди. Вам нужно учиться прятать мысли.

– Даже мысли?

– Да, – подтвердила она. – Их легко прочесть на вашем непривычно открытом для императора лице. Что-то случилось?

– Расскажу, – пообещал я, – когда поедим. Я такой, не могу не сожрать что-то на ночь.

Она молча ждала, когда нож и вилка окажутся в моих руках, нельзя начинать раньше императора, затем и сама принялась за еду, выказывая восторга ровно столько, чтобы ужин ужином, но мужчины не говорят о кухне, а которые говорят, уже не мужчины.

– Расширяем мир, – ответил я на ее безмолвный вопрос. – Вы знали, что, помимо багерного мира, благоустроенного и беззаботного, существует еще и, можно сказать, дикий?..

– Ваше величество?

Я пояснил:

– Куда власть императора не распространяется?

Она кивнула, взгляд ее стал очень серьезным.

– Полагаете, теперь это ваша проблема?.. Но императоры давно махнули рукой на такие поселения. Туда и добираться почти невозможно через горы, и пользы от них никакой. Это полудикие нищие племена!.. Для вас должны быть более интересны королевства и герцогства в империи, что лишь формально в империи. Там свои обычаи, нравы, свои войска, с императором постоянно спорят насчет налогов, да и те никогда не выплачивают в полной мере…

– Укрепляют свою мощь?

Она кивнула.

– В империи слишком много гордых и непокорных народов: веспяне, бундейцы, гастердинцы, устаргяне и многие другие, почти у всех свои королевства, и все жаждут жить по своим правилам и законам. Удержать их в одной семье – задача императора.

– Гм…

– И заставить принять общие законы, – продолжила она, – разве это не более достойно, чем дать им перебить друг друга? Но для управления империей необходимо быть твердым в решениях и жестоким в исполнении. Вы как насчет непреклонности в решениях?

– Могу и отступить, – ответил я. – Правитель должен быть гибким и учитывать настроение масс, если не удается их заставить мыслить, как надо в интересах государства. Но и слишком распускать вожжи нельзя. Если нужно, то огнем и мечом… Мы с Севера!

Она сказала с облегчением:

– Хорошо, что вы такой гибкий.

– Еще вина? – спросил я. – Могу что-нибудь покрепче.

– Вы из какого-то очень благополучного Севера, – произнесла она задумчиво. – С такой легкостью пользуетесь могуществом мага! А у нас бы всякий сперва бормотал сложные заклинания и тер амулеты… Для вас это было привычно с детства, да?

– Да, – признался я, – но не жалею. Там я жил простым существом, а человеком стал только здесь. Надеюсь, что стал.

– Ох, – сказала она, – даже не представляю, что будет с империей, если во главе маг…

– Если?

– Простите, ваше величество, – сказала она смиренно. – Вы уже есть и будете, и ничто вас не сдвинет. Но как уживетесь с остальными Великими Магами?

– Я не маг, – поправил я.

Она указала взглядом на стол и медленно взяла в ладонь фужер, который я поспешно наполнил шампанским.

– У меня другие источники, – пояснил я. – Как, к примеру, у Багровой Звезды, что подпитывается не магией вовсе.

Она взглянула с вопросом в глазах.

– То есть… вы тоже некая Багровая Звезда, только поменьше?

– Что-то вроде, – согласился я и подумал, что в самом деле мы с Маркусом можем получать мощь из общего источника. Только Маркус, в отличие от меня, не считает это проявлениями чуда и вообще не умничает, а просто пользуется, как инфузория или хламидомонада. – Магия… это побочный ручеек, а мы с Маркусом черпаем из главной реки, а то из океана… Как шампанское?

Ее щеки чуть заалели от выпитого, глаза заблестели, а ответила с чувством:

– Бесподобно!

– Это полусладкое, – сообщил я. – Могу угостить сладким или полусухим, все на ваш выбор.

Она сказала с виноватой улыбкой:

– Ваше величество, мне крайне неловко, что тратите на меня государственное время…

– Скоро полночь, – напомнил я. – У меня что, нет личного времени?

Она улыбнулась.

– Даже у королей его почти нет. А у императоров…

– Ну и жизнь, – сказал я. – Ладно, в постели тоже поговорим о подъеме сельского хозяйства. А пока закончим с ужином.

Она сказала бодро:

– Я уже закончила. Спасибо, все было бесподобно!