Рокгаллер слушал, кривясь, как от зубной боли, он градоначальник Волсингсбора, это целое государство, какое ему дело до нищих деревенек, да и вообще перестает понимать, если выдаю больше одной фразы, это содействует моей репутации еще и как мудреца.

Норберт покосился на него, сказал сухо:

– Кстати, в королевстве Гурангия целая область охвачена вечным, как говорят местные, огнем. Правда, уже выяснено, что огонь призрачный. Можно войти и выйти, если не углубляться…

Все оживились, начальник разведки говорит понятнее и намного интереснее, чем вещает их император и вообще вождь.

Я спросил в нетерпении:

– А если углубиться?

Он развел руками.

– Бывало, возвращались. Но уже не такие, какими ушли. Кто-то резко постарел, кто-то вернулся подростком… а уходили, как вы понимаете, взрослые люди…

Палант добавил живо:

– Многие возвращались в другой одежде!.. Как я слышал.

Норберт взглянул на него в неудовольствии, а я насторожился, сказал в нетерпении:

– Подробности!

– Не похожа на одежду вовсе, – пояснил Норберт. – На одних вроде бы прилипшая к телу чешуйчатая кожа, как у рыб… Но это по слухам, ваше величество. Наши такое увидеть не успели.

– У ящериц еще, – сказал Палант и, опасливо взглянув на Норберта, добавил: – У некоторых.

– Другие в звериных шкурах, – пояснил Норберт, – рассказать ничего не могут, только мычат и руками разводят…

– Их что, – поинтересовался я, – лишили речи?

– Нет, – пояснил Норберт, – о нашей жизни говорят толково, а о той только мычат и руками разводят…

– Надо отыскать уцелевших, – велел я, – расспросить подробнее. Я хоть знаю, что спрашивать!

Норберт метнул на меня странный взгляд, в нем читалось: ага, я же знал, что вы явились откуда-то оттуда, но предложил быстро:

– Это долго. Лучше кликнуть клич, что вернувшийся получит золотой за отвагу!

– Да, – заметил Палант ревниво, – тут же охотники найдутся!

– Десять золотых, – пообещал я. – Только не тем, кто шагнет за стену огня, постоит минуту и вернется… Кто сумеет рассказать больше, тот получит дворянство и большой кусок земли.

– А что, – согласился Келляве, – чужая, не жалко…

– Уже наша, – оборвал я строго. – А мы должны быть хозяевами, а не захватчиками.

– Да я чё, – пробормотал он, – просто земли здесь много, а виноваты все… Можно отбирать любую.

Я помолчал, по моим прикидкам, в таких местах когда-то располагались особо важные объекты. Скорее всего, довольно быстро самовосстанавливающиеся, потому по таким били чем-то крайне мощным. И тоже с особыми свойствами, что дают о себе знать даже сейчас, искажая время и пространство…

– Кстати, – сказал я, – Сколько возвратилось?

Норберт пожал плечами.

– Из моих людей все. Из местных… кто их считал?

– Тогда хотя бы навскидку, – велел я. – В процентном отношении. Ну, сколько человек из каждого десятка!.. Если потери слишком велики, а человеческая жизнь – самое ценное, что есть во вселенной…

Он смотрел на меня в недоумении.

– Ваша Небесность…

Я отмахнулся.

– Что, мудрых людей не слыхали?.. Но миром правят, к счастью, не самые мудрые. Иначе уже все бы вымерли. Так что отправляйте и отправляйте новых героев, наука требует жертв!.. А бесполезных людей здесь много. Не забывайте вознаграждать вернувшихся и сразу же их ко мне! Отвага должна вознаграждаться, даже если это дурь, а не отвага.

Рокгаллер сказал с неохотой:

– Ваше величество… до Зачарованных ли нам сейчас? Сколько их осталось на Севере, никак руки не доходили, а сейчас мы вообще где? Не до того. Здесь их вообще столько, что даже не знаю.

Он вздыхал и разводил руками, то смотрел на меня, то елозил взглядом по столешнице. Я отвел взгляд, он прав, мы столько всего не узнали и не проверили на северном континенте, а нас уже занесло сюда, вот так и бросает жизнь, нас не спрашивая.

Я сказал с нажимом:

– Нам все же придется разбираться с этими Зачарованными Местами!.. Откуда взялись?.. Нет, я понимаю насчет великих древних, что насоздавали разные чудеса. Однако разве Багровая Звезда не уничтожает все на земле?.. Не вспахивает, как гигантским плугом?..

Он сказал мрачно, еще не поняв, к чему я клоню:

– Это все знают.

– Но как тогда эти места уцелели?..

Он подумал, вздохнул.

– Да кто знает. Это ж магия!

– Хорошо бы докопаться, – сказал я. – Если остаются неприкосновенными для Маркуса, то в них в неприкосновенности все, что было в те времена древних?

Военачальники затихли, смотрят, стараясь не пропустить ни слова, я в самом деле сказанул не просто важное, важного много, но очень манящее для искателей сокровищ.

Альбрехт, что помалкивал долгое время, напомнил сухо:

– Во времена Великих Войн Магов противники уничтожали друг у друга все важное и ценное. До наших времен уцелело то, что все еще горит.

– Так долго? – спросил я скептически.

Он пожал плечами, а сэр Рокгаллер возразил с полной убежденностью в неоспоримости своего довода:

– Но это же магия!.. Что в ней поймешь?..

Альбрехт взял из угла длинный рулон бумаги, расстелил по столешнице во всю длину. Карта уже обросла деталями, сюда вносят постоянно поступающие от разведчиков Норберта сведения.

Келляве и Робер помогли придавить кинжалами сворачивающиеся края.

– Вот, – сказал он, – в городе отличные дороги, все вымощено булыжником, а центральная часть вообще в гранитных плитах, им нет износу. Но прямо от городских ворот такое, даже в бедных селах севера считалось бы стыдным для деревенских старост.

– Здесь везде так, – буркнул Рокгаллер. – Но у меня в городе полный порядок.

– Потому, – продолжил Альбрехт, – попробуем начать нашу зримую работу с постройки дорог. Его Багрянозвездное величество изволило изречь, что дороги – самое важное. Думаю, его снова занесло, как обычно, но дороги в самом деле нужноваты. Предлагаю начать прокладку от восточных ворот Волсингсбора и тянуть вот до этого городка…

– Какого? – спросил Палант.

– У него на карте даже имени нет, – ответил Альбрехт, – но это самое близкое к Волсингсбору. Если получится со здешним народом, то дальше можно будет подумать и о настоящих дорогах… Ваше величество?

Я поднялся.

– Наконец-то реальное нечто!.. Великие стройки объединяют народы и создают нации. А тут строек непочатый край. Хорошо, на этом заканчиваем. Все за работу, нас мало, потому каждый должен не за трех, а за два-три королевства! Работать, а не!.. А мы с вами, герцог, проедемся до ворот. Вдруг в вас в самом деле крепко спит великий строитель?

– Пусть спит, – разрешил Альбрехт.

Соскучившийся арбогастр прибежал на свист чуть ли не быстрее Бобика. Пока я поднимался в седло, Бобик прыгал из стороны в сторону, стараясь угадать, в какую сторону поедем, а когда понял, ринулся стрелой к воротам.

Конь Альбрехта почти такой же нарядный, как и его хозяин, то и дело старается обогнать Зайчика. Зайчик поглядывает с пренебрежением, но идет ровно, повинуясь моей руке и еще больше моим желаниям, которые чувствует почти так же здорово, как и пес.

Картинно одетые стражи на городских воротах завидели нас издали, даже быстрый Бобик успел домчаться до них как раз в момент, когда створки уже начинали распахиваться.

Пугать их не стал, выметнулся на простор, там в нетерпении подпрыгнул на всех четырех мощных лапах с толстыми когтями алмазной крепости.

Альбрехт заметил с сочувствием:

– Это же зверь! А служит комнатной собачкой.

– Подумаешь, – сказал я с обидой, – служит! Наслаждается жизнью, как никогда раньше. Видели бы, каким был, когда я его встретил…

Он передернул плечами.

– Не могу и представить. Долго дрались?

– Зачем? – спросил я. – Все в мире жаждет, как сказал Христос, любви и ласки. Только люди стыдятся, а животные честнее, потому и животные.

Он повернулся в седле, указывая дорогу от ворот в сторону далеких домиков с крышами из красной черепицы.

– Здесь и земля ровная, и дорогу тянуть недалеко…

Я прикинул расстояние на взгляд, пожал плечами.

– Крестьяне и так сюда добираются на телегах, а кто и пешком. Зачем им дорога?

Он отмахнулся.

– Да кому нужны те крестьяне!.. Я не уверен, что здесь знают, как строить мощеные дороги. Это же не просто камни выложить в ряд, сперва нужно снять верхний слой, просыпать песком и гравием, по бокам вырыть отводные канавы, а то дожди за год размоют даже самую лучшую из дорог…

– А-а, – сказал я, – пробную? Вы стали осторожным, герцог.

– Я и был осторожным, – ответил он суховато. – Единственный не до конца обдуманный поступок, когда присоединился к вам. Но слишком уж пламенно настаивал Митчелл. Сейчас нужны люди, которые научатся строить. Потом поставим бригадирами и мастерами на другие направления… Но вас тревожит что-то другое?

Я сказал с неохотой:

– Как всегда, ленивая натура старается увильнуть от работы, потому вот сейчас тревожусь, хотя чему тут тревожиться, что если восстановление объектов, самовосстановление, я имею в виду, идет с той же скоростью, то и пожар может длиться вечно. Возможно, нападающая сторона именно это и учла…

Судя по его лицу, ничего не понял, да и как понять, что при достаточном уровне технической мощи ремонт и даже полное восстановление любых сломанных или уничтоженных вещей должны быть обязательно заложены в программе. Такие глупо и бесполезно просто бомбить, заводы и прочие важные объекты тут же будут восстановлены сами по себе. Однако можно сбросить такую же самовосстанавливающуюся бомбу на постоянно работающий заряд.

Он вроде понял мою запутанную мысль, вздохнул тяжко, словно это он несет коня на спине.

– Хотите сказать, что если суметь погасить такой пожар, интересно посмотреть, что вырастет?

– Да, – согласился я, – только какие из нас гасители? Зато поджигатели еще те.

– Поджигать даже дети умеют, – буркнул он. – Так мы начинаем строить дороги?

– После пробной, – сказал я, – сразу начинаем осваивать дорогу к Гессену!..

Он поинтересовался с расстановкой:

– Черро ваш, уже знаю. Но королевство Гессен?

– Под моим внешним управлением, – заверил я. – Так распорядился император Герман. В общем, мое.

– Не империи Клонзейд?

– То было бы признаком поражения Германа, – пояснил я, – а зачем нам так грубо? Важнее реальная власть.

Он посмотрел с укором.

– Потому в империи Германа вы все еще принц императорской мантии?..

– А что такого? – спросил я. – Зато император передает мне важные полномочия. Как бы своему подданному!.. От этого его власть в глазах придворных только крепче.

– Что передает власть?

– Что я подданный.

Он поморщился.

– А вы делаете вид, что выполняете его поручения?.. Я бы устыдился притворяться.

– Вы рыцарь, – сказал я с сочувствием. – Доблестный рыцарь с головы до ног и до глубины души и сердца. Квинтэссенция аристократических традиций!.. Но в этом южном мире, где о рыцарских временах давно забыли, нужна другая политика. Не от сердца, а от головы. Политика, в которой деньги не пахнут, а цель оправдывает средства.

Он промолчал, несколько озадаченный, хотя и это на его лице, сколько несогласный. Человек должен всегда оставаться человеком и все такое, не представляет, что кроме великолепной рыцарской картины мира, благородной и возвышенной, могут быть и другие, не такие прекрасные, но разве мы сами прекрасные, благородные или возвышенные?