Глава 8

Утро выдалось напряженным, но я каким-то образом умудрился обслужить всех клиентов «Третьего глаза»: похоже, адреналин давал о себе знать. Перри смог заняться картами Таро только после полудня, а я так и не успел прочитать заметку про убийство егеря. Впрочем, я не сомневался, что Хал поделится со мной новостями, когда мы встретимся в «Рула Була».

‹Идем, Оберон, время ланча›.

‹Бургеры?› – Волкодав с надеждой посмотрел на меня.

‹Рыба с картошкой. И мы направляемся в ресторан, поэтому ты должен прилично себя вести и не путаться под ногами›.

‹Значит, надо опять соблюдать правила хорошего тона!›

Я проигнорировал ворчание Оберона и помахал Перри и сказал, что вернусь примерно через час.

– Держи оборону, ладно?

Он усмехнулся.

– Без проблем, босс.

Я распахнул дверь пошире, чтобы Оберон мог последовать за мной, затем снял замок с велосипеда и сел в седло.

‹Никаких остановок, чтобы поваляться на газоне и обнюхать пожарные гидранты. Я не могу звать собаку-невидимку каждые пять минут, уговаривая ее не отставать от хозяина›.

‹А когда я смогу повеселиться?› – спросил Оберон.

‹После закрытия магазина. Порезвишься у дома вдовы. Гоняйся за ее кошками, оставаясь невидимым, и пугай их до полусмерти!›

Оберон фыркнул, что на собачьем языке является эквивалентом смеха.

‹Здорово! Я подберусь сзади к пятнистому котяре и громко залаю. Он подпрыгнет до неба от страха!›

Мы вместе посмеялись, вообразив это зрелище, и я покатил по Милл-авеню с ее барами, бутиками и художественными галереями. По дороге Оберон сообщил мне, что собирается прижать лапой хвост персидского кота и посмотреть, что будет дальше.

Вскоре я добрался до «Рула Була». Хал Хёук уже занял столик возле окна и заказал нам обоим по пинте «Смисвика». Я был доволен и одновременно разочарован, поскольку это означало, что мне не удастся подрулить к барной стойке и насладиться восхитительным ароматом барменши.

Не поймите меня превратно.

Красавица Грануаль, рыжеволосая сирена, уже давно работала в «Рула Була» и притягивала меня к себе как магнитом. Она не являлась человеком, и ее запах являлся единственным ключом к разгадке ее тайны. Густые длинные локоны водопадом ниспадали на ее плечи и грудь, туго обтянутую футболкой (хотя, по-моему, ее одежда представляла собой образчик скромности). Грануаль не получала чаевые за демонстрацию своих прелестей в отличие от других официанток «Рула Булла» и всецело полагалась на изумрудные глаза, пухлые губы и легкую россыпь веснушек на лице. Дополняли соблазнительную картину бледная, кремовая кожа, тонкие золотистые волоски на руках и ногти, покрашенные зеленым – под стать глазам – лаком.

Грануаль не принадлежала к числу фэйри: я легко отличал их от остальных магических созданий. Кроме того, она не шарахалась от моего железного амулета. Живым мертвецом она тоже не была, иначе не работала бы в дневную смену. Хал утверждал, что она не является оборотнем, я решил выяснить все самостоятельно, используя проверенные методы друидов. Но Грануаль оказалась крепким орешком. Сперва я думал, что она ведьма, и не обнаружил в ее ауре никаких признаков колдуньи. Если бы Грануаль прислали сюда из преисподней, я бы уловил запах серы, однако ее окутывал необъяснимый аромат, не совсем цветочный, скорее похожий на Пино Гриджио, смешанный с индийскими специями, шафраном или маками.

В результате я пришел к выводу, что она – богиня, прячущая свою истинную природу и живущая здесь инкогнито, как и многие другие члены сверхъестественного сообщества, прибывшие со всех концов света. Ее ирландская маскировка будила во мне воспоминания о прошлом, но я сильно сомневался, что Грануаль имела хоть какое-то отношение к моей родине.

Вероятно, Грануаль принадлежала к древнейшему пантеону богов – и я мечтал докопаться до истины, не задавая ей лишних вопросов.

Грануаль наградила меня лукавой улыбкой, и сердце чуть быстрее забилось у меня в груди. Догадывалась ли она о моем происхождении или видела во мне лишь обычного парня, владеющего оккультным магазинчиком?

Она помрачнела, когда я миновал стойку и направился к Халу.

– Ты не посидишь сегодня со мной, Аттикус? – спросила она и надула губки, и я изменил траекторию движения.

‹Лежать, мальчик›, – насмешливо пробормотал Оберон, но я не поддался на провокацию.

– Извини, Грануаль, – сказал я, подумав, что «Грануаль» не может быть ее настоящим именем, и она наверняка выбрала такой псевдоним для работы в ирландском пабе. – Мне нужно поболтать с другом. – Я махнул рукой в сторону Хала.

– Если вы решили устроить заговор, я хочу присоединиться к вам, – заявила она. – Я умею хранить секреты.

– Конечно, умеешь, – вырвалось у меня.

Грануаль выгнула бровь, а я почувствовал, как мое лицо расплывается в глупой ухмылке.

– Эй, мистер О’Салливан, время – деньги! – крикнул мне Хал, и я вздрогнул, неожиданно сообразив, что я стою посреди зала и явно забыл, зачем пришел.

Время Хала стоило триста пятьдесят долларов в час.

‹В следующий раз, когда мы пойдем в собачий парк и ты станешь вопить, чтобы я держался подальше от французских пуделих, я напомню тебе про этот случай›, – подал голос Оберон.

Смутившись, я поплелся вперед и опустился на стул, сев напротив Хала.

Оберон же втиснулся под стол и стал ждать, когда с небес начнет падать вкусная еда.

– Я чую твоего волкодава, – нахмурившись, пробурчал Хал.

– Он под заклинанием невидимости, – объяснил я.

Глаза Хала округлились, когда он заметил ремень на моем плече и торчавшую из-за спины рукоять меча.

– Это он? – спросил оборотень.

– Да, – ответил я и сделал добрый глоток эля.

– Ты использовал его по назначению вчера ночью в Папаго?

– Нет, но я считаю, что надо быть во всеоружии. У меня – серьезные неприятности, Хал.

– Мне надо предупредить стаю? – встрепенулся Хал.

Разумеется, у оборотней стая всегда на первом месте.

– Послушай, опасность угрожает мне, а не твоей стае, – возразил я. – Не нужно никому ничего говорить, Хал… А вот Лейфа просвети. Я хочу видеть его сразу после того, как он проснется сегодня вечером. Отправь его ко мне домой.

Хал скорчил физиономию, как будто я предложил ему попробовать блевотину.

– Кто заплатит фирме за его услуги, ты или он?

Хал имел в виду мой договор с вампиром. Мы с Лейфом заключили необычное соглашение: иногда я платил наличными за его услуги, а порой он получал от меня уникальную жидкость – иными словами, мою кровь (Флидас я не вводил в курс дела). Кровь древнего друида являлась для Лейфа исключительно редким напитком, который насыщал вампира на весьма длительный срок. Я делал надрез на предплечье, набирал для Лейфа полный стакан, а затем исцелял себя – для Лейфа это было равноценно оплате за двенадцать часов работы.

Потом я тщательно мыл стакан и проверял, не пролил ли вампир хоть каплю (я ведь панически боюсь, что моя кровь попадет к ведьмам). Так или иначе, но благодаря моим щедрым пожертвованиям Лейф стал значительно сильнее. Однако я ни разу не видел, чтобы он использовал свои возможности. В Аризоне никто и не хотел с ним связываться.

Кстати, Лейф пытался стать достаточно могущественным, чтобы когда-нибудь в будущем сразиться с Тором.

– А разве это имеет значение? – парировал я. – Фирма в любом случае получит вознаграждение.

Подошла официантка, и мы заказали три порции рыбы с жареной картошкой. Третья тарелка предназначалась Оберону, у которого был отменный аппетит.

Когда официантка скрылась на кухне, Хал наклонился ко мне.

– Ладно, выкладывай, – велел он.

Я сообщил ему почти все: к примеру, сказал про Флидас, но не стал упоминать Морриган. Осторожность никогда не помешает.

– Итак, богиня из твоего пантеона навестила тебя и уехала, – подытожил Хал, когда я умолк. – И еще тебя могут посетить два ирландских божества?

– Точно. Энгус Ог и Брес. Плюс – фир болги.

– Плюс фир болги, – повторил Хал. – Никогда их не видел. Какие они?

– Для тебя будут похожи на банду байкеров или что-то вроде того, но от них омерзительно воняет.

– Байкеры тоже иногда невыносимо воняют.

– Что делает маскировку фир болгов более надежной, – заметил я. – Суть в том, что ты не увидишь, какие они на самом деле, потому что фир болги меняют обличье, когда оказываются в мире смертных. В действительности это великаны с нечищеными зубами. И они очень азартно размахивают копьями. В стародавние времена они были независимым народом, но Туата Де Дананн сейчас используют их в качестве наемников-головорезов.

– До какой степени они представляют собой угрозу?

– Моей жизни?… Если честно, меня они не слишком беспокоят. Однако я волнуюсь из-за сопутствующего урона.

– Который привлечет полицию.

– Я уверен, что именно с этой целью их сюда и отправили. Фир болги неосмотрительны и напрочь лишены благоразумия.

Официантка принесла наш заказ, и я приободрился. Маленькие радости повседневного существования… вот ради чего стоит жить дольше века!

Я бросил под стол кусок трески. Оберон жадно зачавкал, а я, в свою очередь, обратился к Халу, пытаясь заглушить урчание волкодава звуками собственного голоса.

– И что мне следует предпринять, чтобы Оберон оставался на свободе? Не хватало еще, чтобы какая-нибудь организация по контролю за животными прорвалась ко мне домой и учинила допрос.

– Самый простой способ – делать то, что ты делаешь сейчас. Прятать его и врать, – пожав плечами, ответил Хал. – Говори всем, кто спросит, что он сорвался с цепи и сбежал. Наверняка через месяц у этих ребят накопится сотня новых исков и им будет некогда наведываться к тебе в гости. Ты скажешь соседям, что потерял надежду и собираешься завести новую собаку – и бац! – на сцене снова появляется Оберон. Но на вашем месте я бы прекратил охотиться в Папаго-Хиллс. Сделайте перерыв хотя бы на годик.

Оберон жалобно заскулил, и я постарался его угомонить, бросив под стол второй кусок трески.

– Это в случае, если полиция будет следить за тобой, – продолжал Хал. – Но они ведь еще не приходили?

Я покачал головой:

– Пока нет. Но, поскольку я уверен, что кто-то их направляет, они обязательно появятся, причем скоро. Но что я могу сделать, если я не хочу врать, Хал?

Оборотень отвлекся от рыбы и ломтиков картофеля и несколько секунд смотрел на меня в упор.

– Ты не хочешь врать? – переспросил он, и я понял, что застал его врасплох.

– Естественно, хочу! Но меня интересуют альтернативные варианты. Я же плачу тебе за консультации, Хал. Дай мне совет, профессионал!

Хал усмехнулся:

– Тебя прямо не отличишь от современных парней. Понятия не имею, как у тебя получается.

– Интегрирование с окружающим миром – лучшее из моих умений, когда речь заходит о выживании. Нужно просто быть внимательным и все повторять, как попугай. Итак, что мне делать, если я буду вынужден играть по-честному?

– Это как если бы полиция вывела тебя на чистую воду с твоим камуфляжем и обнаружила Оберона прямо перед собой?

– Именно. Давай сделаем вид, будто я обычный парень, который не умеет колдовать. Как мне защитить Оберона?

Оборотень отхлебнул «Смисвика» и тихонько рыгнул, обдумывая мой вопрос.

Положив ладони на стол, он заявил:

– Сначала я хочу тебя кое о чем предупредить: они запросто могут выстроить обвинение без свидетелей, используя тест на ДНК. К сожалению, у Оберона вообще нет прав, но ты, как его хозяин, можешь потребовать ордер на обыск и последующие анализы. Полагаю, они предъявят тебе все официальные документы, так что тебе волей-неволей придется им подчиниться. В итоге, если они получат образец ДНК Оберона, у них не останется никаких вопросов.

– Точно, – уныло подтвердил я.

– Хотя есть один способ отсрочить проблемы. Подай протест по религиозным соображениям.

– Чего?

– Ты заявишь протест касательно анализа ДНК собаки на том основании, что он противоречит постулатам твоего вероисповедания.

Я посмотрел на оборотня так, словно он пытался продать мне все фильмы Винса Оффера за девятнадцать девяносто девять баксов, включая доставку.

– Моя религия ничего не имеет против анализа ДНК. В Железном веке такого не было и в помине.

Хал пожал плечами:

– Но ведь копы не в курсе, откуда ты родом.

Я приободрился. Никому из нас явно не грозило получить высшую награду за этическое поведение.

– Железный век, да? – вкрадчиво произнес Хал.

Оборотень уже довольно долго выпытывал мой возраст, и я неосторожно дал ему подсказку.

Но я не поддался. Рассеянно посмотрев в окно, я скептически спросил:

– Ты думаешь, сработает?

– Нет. Судья отметет протест на том основании, что твоя собака не может придерживаться той же религии, что и хозяин… правда, прения могут затянуться, и тогда ты сможешь выкрутиться. Наверняка ты сумеешь воспользоваться шансом и спрячешь Оберона в надежном укрытии, если в данной – пока еще гипотетической ситуации – ты не будешь прибегать к магии.

– Классное шоу, старина, – беззаботно произнес я, будто только что прогуливался по Пикадилли, а теперь предавался праздности в пабе. – Я никогда не сомневался в том, что оборотни являются превосходными адвокатами.

– Отвали, – буркнул Хал. – Спрячься, продолжай сочинять свои истории и будь начеку, ладно?

Я скрестил руки на груди.

– Заметано, приятель. Кстати, куда держит путь стая в следующее полнолуние?

– В горы Уайт-Маунтинс, около Грира. Хочешь побегать вместе с нами?

Иногда оборотни брали нас с Обероном в свою компанию, и мы всегда отлично проводили время. Единственным деликатным моментом являлся мой статус в стае, поскольку оборотни помешаны на подобных вещах. Магнуссону не нравилось, когда я находился рядом, потому что теоретически он должен был подлаживаться под меня – хотя мне было на это наплевать. Дело в том, что альфа-самцы чувствуют себя неуютно, когда они вынуждены подчиняться чужаку, да еще при свидетелях. Разумеется, я не мог его винить, поэтому мы пришли к компромиссу: я – гость, причем с теми же правами, что и остальные члены стаи, но находящийся вне иерархии. Магнуссон был очень доволен этим решением. Кроме того, именно Хёук, а не Магнуссон являлся моим адвокатом. Будучи вторым в стае, он и так подчинялся вожаку, а потому мог не беспокоиться, что унизит себя, работая на меня.

– Я бы с радостью, но полнолуние совпадает с Самайном, поэтому я должен провести несколько ритуалов, – ответил я. – Но большое тебе спасибо за предложение.

– Не за что! – Хал протянул мне через стол руку, я пожал ее, а он добавил: – Я оплачу счет и поставлю в известность Лейфа. Ты ведь хочешь с ним встретиться, да? Обязательно позвони мне, если еще что-нибудь понадобится. И держись подальше от рыжей барменши. Я уверен, что от нее проблем не оберешься.

– Это все равно что просить пчелу держаться подальше от цветов, – отшутился я. – Передавай от меня привет всей стае. Нам пора, Оберон.

И мы с волкодавом направились к двери. Грануаль ослепительно мне улыбнулась.

– Возвращайся поскорее, Аттикус! – крикнула она.

– Непременно, – пообещал я.

‹Ты даже не знаешь, нравишься ли ей, – пробурчал Оберон, когда мы очутились на улице и я оседлал велосипед. – Может, она с каждым клиентом такая лапочка. Вдруг она кокетничает с тобой в надежде на хорошие чаевые? Собакам гораздо проще – подходишь, нюхаешь ей зад и сразу понимаешь, чего ждать. И почему люди вечно усложняют себе жизнь?›

‹Может, если бы у нас было лучше развито обоняние, мы бы так и поступали. Природа наградила вас великолепным даром›.

Когда я вернулся в магазин и сказал Перри, что он может отдохнуть и перекусить, меня уже ждала ведьма Эмили, которая пила ромашковый чай, приготовленный Перри. Он не слишком хорошо умел заваривать чай, но вполне справлялся с тем, чтобы вскипятить воду и вылить ее в чашку с конкретной травяной смесью (при условии если я заранее правильно подписывал пакетик).

– Ну и скорость! – удивился я. – А тебе не терпится начать!

– Верно. – Эмили встала из-за столика и направилась ко мне, хлопая ресницами и старательно изображая Барби. Она помахала перед моим носом чеком, прежде чем отдать его мне, и язвительно заявила: – Твоя плата за опасную работу, хотя я не представляю, в чем заключается опасность. Никогда не думала, что друиды настолько алчные.

Я взял чек и принялся демонстративно его изучать, понимая, что мое поведение ее разозлит. Однако Эмили сознательно провоцировала меня, а я не терплю нахальства. Она вспыхнула, собралась что-то сказать по поводу моей медлительности, но ей хватило ума промолчать, она только позволила себе тихонько фыркнуть.

– Все в порядке, – неторопливо произнес я. – Я приступлю к выполнению нашего договора, поскольку твой ковен всегда проявлял порядочность по отношению ко мне. Но если банк откажется принять чек, наш контракт будет расторгнут.

Мне не было никакой нужды – и даже оскорбительно – говорить такое, но Эмили держалась слишком вызывающе, и я решил ее приструнить.

– Хорошо, – прошипела она.

Я улыбнулся и ушел за прилавок, чтобы проверить, настоялся ли колдовской напиток.

Теперь я помалкивал. В магазине никого не было, мне не хотелось вести светскую беседу, и Оберон этим воспользовался:

‹Чингисхан ни за что не стал бы терпеть такую наглость›.

‹Ты прав, друг мой. Но здесь есть и моя вина. Мы оба вели себя не самым лучшим образом›.

‹Ага. Но почему? Разве она не из тех женщин, которые тебя нравятся?›

‹Эмили притворяется молоденькой девчонкой, а на самом деле ей, наверное, уже стукнуло сто лет. И вообще я не люблю ведьм›.

‹А если она сделает какую-нибудь гадость? Мне посторожить ее?›

‹Нет, она ведь знает, что ты здесь. Она видит тебя сквозь плащ невидимости. Но я думаю, она что-то от меня скрывает, и жду, когда упадет другая туфля›.

‹А когда она уронила первую? По-моему, я это пропустил›.

‹Не важно, Оберон. Но когда ведьма выпьет чай, она попытается преподнести мне сюрприз. Похоже, она темнит, приятель›.

‹Отдай ей чек и отправь восвояси! Нам ее колдовские штучки ни к чему. Ведьмы постоянно хотят добраться до тебя и твоего песика!›

‹Зря я разрешил тебе смотреть «Волшебника из страны Оз»›.

‹Тото не заслужил жестокого обращения! Он же совсем крошка!›

Когда напиток настоялся, я перелил его в чашку, которую вручил Эмили.

– Ты должна выпить его сейчас – и без всяких подсластителей, – сказал я. – Сладкое тоже под запретом, по крайней мере на три часа. И, пожалуйста, проследи за тем, чтобы, начиная с сегодняшнего дня, ты ничего не ела за три часа до того, как придешь в магазин. Инсулин помешает усвоению лекарственных компонентов. – Полнейшая чушь, которую я придумал исключительно из вредности. – Чай начнет действовать не раньше чем через два часа, поэтому постарайся не запрыгивать в постель к своему бойфренду прямо сейчас.

– Замечательно, – пробормотала Эмили и принялась жадно глотать горячий напиток, словно это был не чай, а коктейль «Ирландская автомобильная бомба».

Вероятно, ведьму совершенно не волновало, что она могла обжечь себе глотку и язык. Я улыбнулся уголком рта: значит, Эмили действительно хотела покончить с проблемой.

Вскоре Эмили с грохотом поставила пустую чашку на прилавок (как будто она осушила стакан виски) – и злобно ухмыльнулась, глядя на меня.

– А теперь, друид, я собираюсь сообщить тебе нечто важное. Во-первых, ты начал выполнять договор, а следовательно, не можешь его расторгнуть без суровых последствий со стороны моего ковена, – произнесла она. – И во-вторых, я хочу тебя порадовать. Сказать тебе, кого именно ты собираешься сделать при помощи своего волшебного чая импотентом? Это не кто иной, как Энгус Ог!