Глава 25

‹Ты – молодчина, Аттикус! А сейчас сними меня с цепи и купи кусок мяса побольше›, – заявил Оберон.

‹Не волнуйся, приятель, но чуть-чуть потерпи. Сперва мне надо освободить оборотня, а то волки подумают, что я их оскорбляю. Ты ведь понимаешь важность дипломатии, правда?›

‹Господи, какое же у них хрупкое эго! Ну и неженки! ›

Оборотни одобрительно залаяли, когда я подбежал к Халу и стащил черный мешок с его головы. Глаза оборотня пожелтели, его внутренний волк рвался наружу, но серебро не давало ему обратиться в зверя. Грудь Хала высоко вздымалась, и он с трудом мог говорить.

– Благодарю… Аттикус, – хрипло пробормотал он. – Я видел все через связь со стаей… ты знаешь рыжеволосую женщину… которая предупредила про ловушки из серебра.

– Да, ее зовут Флидас, – ответил я, внимательно изучая цепь с тяжелым висячим замком. Я не умею пользоваться отмычками, а попытка уничтожить цепи при помощи магии могла занять много времени. Но наверняка где-то поблизости находится ключ. – А почему ты спрашиваешь?

– Она… она нас похитила!

– Что? Флидас? Разве не Эмили?

– Нет. – Хал затряс головой. – Флидас вела машину. Она уговорила нас сесть… на заднее сиденье.

Я покосился на Оберона.

– А ты почему молчал? – громко поинтересовался я.

‹Я собирался, но ты запретил мне говорить. Тихо, Оберон, помолчи, Оберон, не сейчас, Оберон…›

– Справедливо, – согласился я. – Хал, мне нужен ключ. Где он, как ты считаешь?

Хал кивнул в сторону останков Родомилы.

– Он – у мертвой ведьмы.

– Фу, какая гадость.

Я обогнул хижину, встал возле клетки и с гримасой отвращения посмотрел на работу Лакши. Родомила была в шикарной кожаной куртке. Я подтащил ее труп к прутьям, проверил карманы, и мне удалось найти связку ключей в правом. На ее клетке также висел замок, и я сначала отпер его, чтобы забрать ожерелье для Лакши. Оно оказалось вымазано запекшейся кровью, но раз уж сама Лакша явилась тому причиной, ей не следовало жаловаться.

Потом я кинулся к Халу, который нетерпеливо и тяжело дышал.

– Когда я тебя освобожу, ты сразу превратишься в волка?

Он кивнул, не в силах ответить вслух.

– Хорошо. Передай кое-что стае: если вы встретите Флидас, не трогайте ее. Она обещала вернуться и помочь вашим раненым. И я хочу, чтобы вы нашли Эмили и принесли мне ее голову.

Хал шумно втянул ноздрями воздух.

– Ее… голову? – переспросил он.

– Именно. С остальными можете сделать все, что пожелаете. Но будьте осторожны и помните о колдовских ловушках – их необходимо обезвредить. Нам сможет рассказать о них Флидас или Лакша, когда доберется сюда.

– В том нет нужды, друид, – вымолвила Морриган, которая спикировала на землю и тотчас приняла человеческий облик. Она снова была обнаженной – вероятно, почувствовала сексуальное возбуждение после того, как на ее глазах обезглавили ее древнего соперника. – Ловушки исчезли одновременно со смертью ведьмы, – пояснила Морриган, указав на труп Родомилы. – Они рассыпались в прах.

– Благодарю, Морриган, – произнес я, повернулся к Халу и отпер замок. – Готово, Хал. Удачной охоты. Я буду ждать здесь и позабочусь о пострадавших.

Цепи слегка задымились, соприкоснувшись с плотью Хала, и содрали немного его кожи. Оборотень зашипел, зарычал и обратился в волка, как только серебряные звенья очутились на земле. Разумеется, он безжалостно разорвал свой дорогущий костюм за три тысячи долларов – и я не сомневался, что счет за него будет предъявлен мне. Стая окружила Хала, приветствуя возращение собрата, а затем Хал занял свое законное место рядом с Гуннаром, и все ринулись в лес, где схоронилась Эмили.

– Тебе удалось отыскать кровососущего демона, Морриган? – спросил я, освобождая Оберона.

Он осыпал меня мокрыми поцелуями, а я обнял волкодава.

– Враг найден и уничтожен, – уклончиво ответила Морриган. – Ты заметил, что мое предсказание сбылось?

– Ага, – улыбнулся я. – Оно относилось к Энгусу Огу, как я и надеялся. Могу я задать тебе вопрос, Морриган?

– Конечно.

– Ты рассказала Энгусу о нашей сделке? Что ты никогда меня не заберешь?

Богиня прислонилась ко мне и ошеломила мое либидо своей магией, которую мой амулет смог лишь приглушить.

Морриган провела ногтем по моей обнаженной груди, и я задохнулся.

– Я намерена взять тебя, друид, – прошептала она, – причем не единожды.

И Морриган проникла языком в мое уцелевшее ухо.

‹Господи, опять они за свое›. – Оберон мысленно закатил глаза.

– Я имел в виду совершенно другое, – выдавил я и отодвинулся. Теперь я решил думать только о бейсболе. Рэнди Джонсон на подаче. Превосходный игрок, но совсем не сексуальный. Никакого секса. Не теряй сосредоточенности, Аттикус.

– Так ты сказала ему, что никогда не придешь за мной?

Морриган гортанно рассмеялась и опять приникла к моему боку. Ее волосы щекотали мою шею, и я покраснел.

– Он узнал о том, что ты обещала мне никогда не забирать мою жизнь? – в третий раз спросил я.

– Да, – промурлыкала она, и я закрыл глаза.

Два выбито, на базе никого не осталось. Как несексуально!

– Почему?

Морриган вдавила пальцы в мышцы моего живота, и я ахнул, вспомнив о недавних отметинах когтей боевого ворона.

– Я рассчитывала, что он призовет Смерть, – произнесла Морриган. – Энгус был чересчур самонадеян и угодил в собственную западню. Я видела его насквозь и потому рассказала ему о нашем уговоре. Я понимала, что, когда ты его убьешь, он окажется в Преисподней. Теперь я навечно отомщена за тысячелетия мелких неприятностей. Как хорошо, что Энгус Ог находится в аду и ему отказано в покое в Тир на Ног. Я – прекрасный и грозный союзник, друид, верно?

– Точно, Морриган! Ты и меня жутко напугала.

Морриган вздохнула и потерлась ягодицами о мою ногу. Кто бы мог подумать? Ей нравилось, что я признался в своем страхе перед ней. Извращенка.

– Я не успел у него спросить, почему он так стремился заполучить Фрагарах? – осведомился я.

– Среди фэйри есть крупная фракция, члены которой считают, что тебе нельзя владеть клинком, поскольку ты не фэйри и не Туата Де Дананн. Они уверены, что Бригит нарушила вековые традиции и то, что она разрешила тебе оставить Фрагарах у себя, подтверждает их претензии.

– Значит, я объект политического футбола в Тир на Ног?

– Какой еще футбол? – выдохнула она мне в ухо. – Меня не проведешь, друид, я вижу, как ты возбужден. – Рука Морриган скользнула по низу моего живота и стала двигаться по джинсам прямо на юг. – От меня ничего не укроется.

Неожиданно Морриган отпрянула от меня. Понятно, время игр закончилось.

– Приближается Флидас. Мы побеседуем позже. Ты должен вернуть мне часть силы. Проведи ночь, восстанавливая собственную энергию, и я приду к тебе утром.

Морриган превратилась в ворону и улетела как раз в ту секунду, когда Флидас появилась на лугу со стороны леса.

Богиня охоты небрежно помахала мне рукой и бросилась к Снорри Йодурссону, который скулил и напоминал подушку для серебряных булавок.

Я посмотрел на поле боя, и мне стало грустно: двое волков уже были мертвы и теперь лежали на земле в человеческом облике. Печальное зрелище! Стоит ли удивляться, что Хал и стая так хотели расправиться с Эмили?

‹Даже не знаю, что думать про ту рыжеволосую леди›, – сказал Оберон, когда я побежал к выжившему оборотню.

Волкодав мчался рядом со мной, явно довольный возможностью размять занемевшие лапы.

‹Сначала Флидас была такой милой, но потом заставила меня убить егеря и помогла ведьмам нас похитить. Странно, что сейчас она собирается исцелить оборотня Снорри! По-моему, она страдает от раздвоения личности!›

‹В некотором смысле. Она служит двум господам›.

‹Неужели? И кому?›

‹Себе и Бригит›.

‹Значит, она становится хорошей, когда подчиняется Бригит! Мне нравится Бригит. Она похвалила меня, а еще почесала меня за ушами! Если встретишь ее, не забудь, что она любит чай с молоком и медом›.

Я улыбнулся.

‹Я скучал по тебе, Оберон. Но давай-ка поможем оборотню›.

Это была самка: при виде нас она оскалилась и зарычала, но почти сразу успокоилась, вспомнив, что я бежал вместе со стаей. Волчица получила колотое ранение левой лапы, на правой ей рассекли сухожилие. Вдобавок бедняга не могла двигаться из-за частиц серебра, оставшихся в ране.

Я был бессилен ей помочь: иммунитет оборотней сыграл здесь злую шутку, однако, поразмыслив, я решил произвести дезинфекцию тканей. Возможно, тогда самка исцелится самостоятельно.

Легче сказать, чем сделать!

– Оберон, поблизости есть ручей или пруд?

Пес приподнял морду, затряс головой, чихнул и жалобно посмотрел на меня.

‹Я ничего не чую, кроме запаха крови и вони демонов! Может, ты поколдуешь и добудешь воду сам, Аттикус? Ведь ты у нас друид!›

– Энгус Ог уничтожил все вокруг. Я не властен над своей родной стихией, – вырвалось у меня.

– Не тревожься, друид, – вымолвила Флидас, очутившись возле меня. – Я сумею вычистить рану волчицы без единой капли воды.

– Правда? А как чувствует себя Снорри? – спросил я.

Снорри, освобожденный от серебряных игл, продолжал валяться на земле в той же позе.

– Хорошо. Он начал исцеление и скоро поправится. А я хочу заняться этой страдалицей, – произнесла Флидас, опускаясь на колени.

Флидас приложила свою татуированную руку на рассеченную лапу самки.

– Ее зовут Грета.

– Почему ты это делаешь?

– Я обещала помочь стае.

– Но именно ты похитила Хала и Оберона, подвергнув их смертельной опасности.

Флидас нетерпеливо зашипела:

– Я поступила так, повинуясь указаниям Бригит.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Что?

– Не притворяйся, что ты не способен уследить за моими мыслями, – отрезала она. – Ты прекрасно знаешь нас, а мы знаем тебя еще лучше. Признай, друид: если бы твоих друзей не взяли в заложники, ты бы постарался избежать конфронтации. Бригит мечтала дать Энгусу отпор и попросила меня об услуге. В итоге ты сразился с Энгусом Огом и победил его в честной схватке. Бригит избавилась от соперника, а Энгус получил то, что заслужил.

Беседа с Флидас немного меня отвлекла, и я не понял, как именно богиня сумела извлечь серебро из раны волчицы – мне хотелось научиться магическому фокусу, поскольку он мог пригодиться мне в будущем. В общем, когда я переключился на Грету, дело было уже сделано: раны самки затягивались прямо на глазах.

Мне не хотелось оставаться в долгу у Флидас. Полагаю, мне придется самому найти рычаг, чтобы оказывать на нее давление.

А теперь вернемся к насущным проблемам. Меня поразила ловкость, с которой мной манипулировали различные представители Туата Де Дананн. Выяснилось, что я был пешкой в руках Бригит, Флидас и Морриган, хотя и смог сразить наповал двух назойливых богов.

Но мне было за что их благодарить: я выжил, мой злейший враг провалился в Преисподнюю и никогда не станет первым среди фэйри.

Я не знал, что еще сказать Флидас, чтобы не вляпаться в очередные неприятности, поэтому спрятался за хорошими манерами.

– Спасибо тебе за исцеление стаи, Флидас.

– Мне это в радость, – ответила богиня, поднимаясь на ноги. – А сейчас я собираюсь поразвлечься. Тот крупный демонический баран сбежал, да?

– Ага. Здоровая скотина!

– Я отправляюсь за ним. – Она усмехнулась. – Он получил неплохую фору. А такие бараны умеют творить заклинания. Ничего, намечается лихая погоня и превосходная битва. Голова барана станет достойным трофеем на стене моего жилища!

– Счастливой охоты, Флидас!

– Прощай, друид! – воскликнула Флидас и вихрем промчалась в сторону каньона Хаантед.

Богиня каким-то непостижимым образом сумела извлечь энергию из выжженной земли.

Очевидно, Туата Де Дананн имели доступ к источникам силы, от которых я был отрезан. Потрясающе! Вероятно, боги тысячелетиями старались убедить всех, что они, как и друиды, могут не все… Но, похоже, теперь у них не было смысла хранить это в тайне: с кем я мог поделиться своими соображениями и не прослыть сумасшедшим?

‹Сказать, на что она похожа, Аттикус?›

‹О чем ты, приятель? ›

‹На кусок мяса, застрявший в зубах, который ты не можешь вытащить. Я люблю мясо, но порой это слишком раздражает, и тогда я на неделю-другую становлюсь вегетарианцем›.

‹Понимаю тебя, Оберон›.

Внезапно волкодав навострил уши.

‹Послушай, Аттикус, приближается твоя красотка из бара›.

‹Грануаль – моя ученица. По крайней мере, ее лучшая половина›.

‹А что будет делать другая половина?›

‹Пока еще не знаю. Давай встретим ее как подобает›.

Я помахал рукой, прощаясь с волчицей Гретой, которой больше не грозила опасность, а Оберон что-то вежливо пролаял. Затем мы с Обероном побежали к доктору Йодурссону – он выглядел сонным и глухо урчал.

Вряд ли он сейчас сможет отдохнуть, подумал я, стая преследует ведьму Эмили, и наверняка мозг Снорри просто кипит от ментальных сигналов.

– Благодарю за участие в битве, Снорри, – сказал я.

Оберон присоединился ко мне и заливисто залаял.

Снорри фыркнул в ответ, но не пошевелился.

Лакша-Грануаль подошла к Снорри, прикрывая нос рукой.

– Пахнет демонами, – посетовала она.

– Ты классно поработала с Родомилой, – заявил я.

– У нее было ожерелье?

– Да, я его забрал, – сказал я, вручая ей окровавленное сокровище. – С ковеном практически покончено, и тебе не нужно использовать против них свою магию. Забирай свою драгоценность, как мы и договаривались.

Лакша-Грануаль взяла ожерелье и улыбнулась:

– Спасибо тебе. Приятно иметь дело с человеком, который выполняет обещания.

– Но я тоже намерен тебе помочь, Лакша, – добавил я.

– Да? – Лакша прищурилась. – И как именно?

– Я дам Грануаль тридцать тысяч долларов. Пусть она слетает на восток и подыщет для тебя подходящее тело. Когда ты пробудишься, она передаст тебе остаток денег, чтобы ты могла где-нибудь осесть, естественно, минус стоимость обратного билета для Грануаль.

– Ты настолько богат?

Я пожал плечами.

– Недавно я получил неплохие деньги от ковена. Я живу довольно скромно, а зарабатываю на долгосрочных вложениях. Пришли мне открытку, когда найдешь себе жилье, и напиши, как идет восстановление кармы.

Лакша рассмеялась и засунула ожерелье в карман Грануаль.

– Не волнуйся! Я очень тебе признательна.

– А тебе спасибо за заботу о Грануаль.

– Она милая и умная девочка. Из нее получится замечательный друид.

– Я согласен. Могу я поболтать с Грануаль?

– Конечно. Прощай.

Ее голова дернулась, а глаза закатились, и через мгновение передо мной была настоящая Грануаль.

Она пошатнулась, зажмурилась и прикрыла лицо ладонями.

– Фу! Что за омерзительный запах? Господи, как здесь воняет! Невыносимо! Я не могу – нет… – Грануаль не сумела закончить предложение, и ее вырвало.

– Я совсем забыл, извини! – воскликнул я. – Постепенно ты привыкнешь к таким вещам. – В ответ Грануаль снова вывернуло наизнанку, и я понял, что не ответил на ее вопрос и она может сделать неправильный вывод. – Это не я, – заверил я Грануаль. – Клянусь! Ты ощущаешь запах демонов.

– Не имеет значения, – выдохнула она, – мы еще долго должны тут оставаться? Я… – И ее опять вывернуло наизнанку. – Ох, Аттикус!..

Какая-то часть моего сознания находила реакцию Грануаль любопытной. Лакша, разумеется, пользовалась рецепторами Грануаль, следовательно, на них обеих действовали одинаковые раздражители, но Лакша никак не показала, что ее тошнит.

Наверняка физическая реакция во многом основывается на психологических факторах, предположил я.

– Я должен дождаться возвращения стаи, а тебе лучше отойти подальше по тропе, Грануаль. Там запах будет гораздо слабее, и тебе полегчает.

– А зачем ты взял меня с собой?

– Именно потому, что это отвратительное зрелище. Я хотел проверить тебя. Кроме того, ты еще имеешь право отказаться. Ты готовишься к инициации, а мир магии бывает очень жесток, но иногда у тебя просто не остается выбора и ты принимаешь его таким, каков он есть. Дыши ртом и оглядись по сторонам.

– Но здесь темно!

Точно. Я потратил уйму энергии, когда бился с Энгусом Огом, и Грануаль оказалась совершенно беспомощной. Зато Лакша прекрасно ориентировалась в темноте и без труда добралась до Хижины Тони, но на то она и ведьма!

Подумав, я взял силу, которой поделилась со мной Морриган. Энергия вернула Грануаль ночное зрение. Сейчас она смогла взглянуть на Хижину Тони и оценить поле битвы по достоинству.

– Господи! – выпалила Грануаль. – Это ты постарался?

– Да, за исключением ведьм и двух оборотней. Сегодня ночью мне помогли уцелеть в битве, Грануаль! Если честно, я мог погибнуть… Имей в виду, что ребята, которые посвящают себя магии, редко умирают во сне, в своей постели. Поэтому, пожалуйста, подумай хорошенько, хочешь ли ты присоединиться ко мне. Вонь демонов – это меньшая неприятность, Грануаль. Но вы с Лакшой поедете на восток, и у тебя будет время обо всем поразмышлять. И тебе не следует становиться моей ученицей, если тобой движут романтические побуждения, я даже могу допустить, что после возвращения в Аризону ты ответишь мне отказом. Не переживай, я пойму тебя в любом случае и не обижусь. И я позабочусь о том, чтобы ты получила достойную работу, барменша в «Рула Була» осталась в прошлом.

– Но здесь-то что произошло, Аттикус? Как тебе удалось уничтожить демонов и ведьм?

– Подожди немного, Грануаль, – сказал я, услышав протяжный волчий вой (Снорри встрепенулся). – Стая закончила охоту. Мы уберемся отсюда раньше, чем я предполагал.

Появление оборотней подтвердило мои доводы: Грануаль стиснула мое плечо, когда увидела седую голову Эмили, которая болталась в пасти Гуннара.

Альфа швырнул ее к моим ногам, а Грануаль юркнула мне за спину.

– Нет, не прячься, Грануаль! Тебе надо увидеть все воочию. Перед смертью ведьма выглядела максимум лет на двадцать, но теперь ты видишь ее настоящее лицо – ей почти девяносто. Выжило только семь ведьм ковена, и они гораздо старше, чем их младшенькая сестричка! Они кичатся своей мудростью и считают, что им удастся добиться успеха там, где другие потерпели поражение. Возможно, взглянув на голову Эмили, они изменят свое мнение и, конечно, будут держаться от меня подальше. Хочу дать тебе совет, Грануаль: если ты не можешь мирно договориться с людьми, попытайся их напугать. И если не получится, беги или убивай. Или натрави на них своих адвокатов.

– Значит, сейчас ты испытываешь на мне свои методы?

– Я просто ввожу тебя в курс дела.

– Ладно. Спасибо, я подумаю, – пробормотала Грануаль, направившись к тропе. – Надеюсь, скоро я смогу нормально дышать.

Между тем Гуннар и Хал приняли человеческое обличье и унесли в лес своих павших товарищей. Они оба хранили молчание: похоже, раздумывали о том, стоит ли и дальше оказывать мне услуги. Или подсчитывали размер гонорара.

Снорри еле-еле ковылял, а Грета прыгала на трех лапах, но они сумели передвигаться без посторонней помощи – в их плоти не осталось ни крупицы серебра.

Ну а я не забыл прихватить с поля битвы Моралтах, меч Энгуса Ога. Он принадлежал мне, как победителю.

Обратная дорога заняла больше времени, чем путь к Хижине Тони, однако мы добрались до автомобилей задолго до рассвета. Примерно в двух милях от начала тропы я опять ощутил живую землю под ногами, и у меня слезы навернулись на глаза.

Мы с Халом подбросили Грануаль до ее жилища, и я попросил ее собрать вещи, чтобы она уже была готова к путешествию в компании спящей Лакши.

Кто знает, увижу ли я Грануаль в будущем?

Потом мы позвонили Лейфу. Вампир, разумеется, проспал все самое интересное и не смог присоединиться к нашим развлечениям, но мы попросили его прислать вурдалаков, чтобы те навели порядок на лугу вокруг Хижины Тони.

Хал отвез меня в круглосуточный «Уолмарт». Мы купили марлю и клейкую ленту, чтобы перевязать мою грудь в том месте, куда угодила пуля Фейглса. По пути ко мне домой мы сфабриковали правдоподобную историю для полиции, уточнив некоторые детали. По легенде, меня настолько травмировало буйство детектива, что я затаился в квартире своей подруги Грануаль и носа не высовывал наружу. Хал сказал, что он обо всем с ней договорится, а затем передал меня полиции Темпе, которая дежурила возле моего дома, собираясь выколотить из меня показания.

Оберона и голову Эмили Хал пока оставил у себя.

Когда копы удовлетворились моей историей о нервном срыве, я связался с Халом и попросил его привезти Оберона (и Эмили), после чего мне хотелось только одного – рухнуть на землю у себя на заднем дворе и полностью восстановить силы. Хладный Огонь оказался опасным оружием.

Но сперва мне следовало кое-что доделать.

Я сосредоточился и позвонил Малине Соколовски. Я сообщил ведьме, что я встретил восход солнца, а Родомила, увы, нет.

– Ты была уверена в моей гибели, Малина, но, по-моему, ты ошиблась.

– Возможно, – не стала спорить она. – В мире очень мало литературных источников о могуществе друидов, и мне сложно судить о твоем потенциале. Но ты тоже недооценил меня, мистер О’Салливан.

– В каком смысле? – спросил я, едва не запаниковав.

Неужто Малина запаслась моей кровью или ногтями? И сейчас она меня магическим образом раздавит?

– Ты решил, что я лгу, вовлечена в отвратительный заговор и заключала сделку с Преисподней и Туата Де Дананн. У тебя имелись веские основания для подобных обвинений, поскольку другие члены бывшего ковена проявили коварство и подлость. Но сейчас, оглядываясь назад, разве ты не видишь, что мои намерения были самыми лучшими?

– Ты не обманула меня: у Хижины Тони меня ждали шесть ведьм ковена, и я благодарен тебе, Малина, – сказал я. – Но когда я спросил тебя еще в магазине насчет сделки Энгуса Ога с ведьмами твоего ковена, ты стала юлить.

– Но у меня не было ответа. Тогда у меня имелись лишь подозрения, а не убедительные улики, я не могла поделиться ими с тобой и выступить против других членов ковена, не имея неоспоримых доказательств.

Звучало убедительно. Я обнаружил, что меня привлекает позиция Малины, и я даже допустил, что она оказалась честной ведьмой. Однако это столь же редкое, прямо-таки уникальное явление, как и честный политик.

Впрочем, я быстро себя одернул: мое предвзятое отношение к ведьмам тоже сыграло здесь свою роль.

Однако я задумался о том, что, наверное, не стоит посылать ей голову Эмили в коробке, как я планировал. Несмотря на мою речь, которую я произнес перед Грануаль, я знал одно: если ты пугаешь людей, то просто-напросто приближаешь время неизбежной схватки. Зато сотрудничество сводит конфликты к нулю – или, как однажды сказал Авраам Линкольн: «Разве я не уничтожаю врагов, делая их своими друзьями?».

– А что будет делать твой ковен? – спросил я. – Охотиться на друида, убившего ваших сестер?

– Нет-нет, – проворчала Малина. – Кстати, отступницы сами дали тебе право их уничтожить и получили по заслугам. Я предупреждала Родомилу и других сестер.

– А каковы твои планы?

Малина вздохнула.

– Они зависят от твоих намерений, Аттикус О’Салливан. Если ты хочешь устроить погром и убить всех польских ведьм, мы бы предпочли бежать, а не сражаться. Но, полагаю, я сумею убедить тебя, что мы не желаем тебе зла… Кстати, мы бы с удовольствием остались в Темпе, заключив с тобой пакт о ненападении.

– Идея о том, что вы покинете город, наполняет меня счастьем! Мечтаю сменить негатив на позитив.

– Прости, но я бы хотела тебе возразить. Наш ковен в течение долгих лет давал отпор самым злокозненным колдунам. За это время мы прогнали из Аризоны бесчисленных ведьм – более того, мы остановили нашествие жрецов вуду после того, как ураган Катрина обрушился на Новый Орлеан. В прошлом году мы разобрались с приверженцами культа смерти Кали, а когда группа жрецов Вакха из Вегаса решила вторгнуться в Аризону, мы отразили их набег на нашу территорию. Если ты хочешь разбираться с черными магами самостоятельно – что ж, милости просим!

– Но я и понятия не имел, что вы так активны и столь серьезно подходите к защите Темпе.

– Темпе – замечательный город. Мы бы хотели сохранить Темпе и его жителей в неприкосновенности.

– Полностью разделяю твое мнение, – признался я. – Значит, вы не желаете мне зла?

– А ты готов дать нам аналогичные гарантии?

– Все зависит от того, какого рода гарантии вы хотите получить.

– Пусть твой адвокат подготовит договор. Мы обсудим его, а когда все стороны будут удовлетворены, мы подпишем его кровью, и документ будет храниться в сейфе у адвоката.

Магический пакт о ненападении? Без оксюморона тут не обошлось.

– Я начну переговорный процесс с самыми лучшими намерениями, – заявил я, – и посмотрю, куда он нас заведет. К сожалению, Родомила и Эмили не сумели понять самого главного, и я попытаюсь тебя просветить… Послушай, Малина, я всегда стараюсь избежать конфликта, если такое возможно, но мое мирное поведение не следует воспринимать, как признак слабости. Ранее ты выразила сомнение, что член Туата Де Дананн может испытывать передо мной страх. Прошлой ночью я отрубил ему голову, позаботился о ведьмах твоего ковена и раскидал по полю битвы орду демонов.

Я не упомянул ни об оборотнях, ни о Морриган, ни о том, что я не убивал никого из ковена. Но Малине совсем не обязательно быть настолько осведомленной. У каждого есть свое секреты.

– В общем, Википедии ничего не известно о талантах настоящего друида, – резюмировал я.

– Спасибо за доверие, мистер О’Салливан.

– Отлично! Мой адвокат свяжется с тобой в течение ближайшей недели.

Я распрощался с Малиной. Сейчас мне оставалось лишь избавиться от преждевременно высохшей головы ведьмы. Здорово, что не придется ее использовать с целью устрашения Малины: наконец-то можно немного расслабиться!

Наложив на себя чары невидимости, я направился к коттеджу мистера Семерджана. После толики терпеливых уговоров земля под эвкалиптом разверзлась, и я забросил голову в дыру под корнями, после чего закрыл яму и снял чары.

Вернувшись домой, я послал курьера к Грануаль – с чеком и пожеланием счастливого пути.

Перри разбудил мой ранний звонок, и я попросил парня открыть магазин, сказав, что в награду он получит оплаченный недельный отпуск. Затем я звякнул вдове Макдонаг и сообщил, что ее любимый ирландец до сих пор жив и планирует заглянуть к ней в гости.

А потом я разрешил себе отдохнуть.

Сбросив одежду, я улегся на бок, чтобы мои татуировки напитались силой земли. Вздохнув с облегчением, я почувствовал, как первая успокаивающая волна энергии наполняет мое тело. Я задремал, но уже через десять секунд меня грубо разбудили. Во двор с громким карканьем влетела Морриган, которая тотчас обрела человеческий облик.

– Просыпайся, друид! Я хочу получить обратно то, что принадлежит мне по праву.

Привет и тебе, Морриган.

– Благодарю тебя за то, что ты помогла мне сегодня ночью, – дипломатично ответил я и протянул Морриган руку. – Пожалуйста, бери свою энергию обратно.

Морриган вцепилась в мои пальцы, и сила начала перетекать в свою хозяйку. Спустя минуту моя рука обмякла, будто дохлая рыбина. Я опять не мог пошевелить ни единым мускулом.

– Ты перебрал с Хладным Огнем, – наставительно произнесла Морриган. – Тебе надо последить за собой в течение нескольких дней. Надеюсь, ты намажешься защитным лосьоном, который обожают смертные. Я не могу допустить, чтобы ты получил смертельные солнечные ожоги.

Морриган ехидно рассмеялась, превратилась в черную птицу и с хриплым карканьем улетела.

И она еще удивляется, что у нее нет друзей.