Я рассматриваю свою работу как помощь людям, которые решили сотрудничать, чтобы разобраться в своих главных проблемах, поэтому обычно уделяю не так много внимания тому, какие именно проблемы предстоит решать. Однако несколько лет назад благодаря опыту, полученному мной в Колумбии, Гватемале и других местах, меня заинтересовали проблемы, связанные с распространением наркотических средств, таких как героин, кокаин и метамфетамин. В 2012 году я неожиданно получил шанс поучаствовать в решении этой проблемы.

Когда я начал изучать эту тему, меня поразило, с каким упорством правительства мира сорок лет подряд пытались реализовать одну и ту же стратегию: они вели «войну с наркотиками» с помощью криминализации производства, продажи и употребления определенных веществ. Организации, контролирующие оборот наркотиков, вводили строгие правила на мировом, национальном и локальном уровне, и эти действия стоили им свыше 100 миллиардов долларов в год. Во время официальных политических дебатов исключалось любое обсуждение альтернатив этой стратегии. Но вопреки прорве потраченных ресурсов, коррупция, преступность и насилие процветали, а число заключенных и наркотически зависимых оставалось, как и прежде, высоким.

В 1990-х годах некоторые политические лидеры начали сомневаться в общепринятой стратегии. Одним из самых заметных критиков был колумбийский президент Хуан Сантос. В ноябре 2011 года он сказал: «Работа в этой области напоминает попытку доехать до цели на велотренажере. Сколько мы ни воюем с наркотиками, они продолжают распространяться». Он повторял этот тезис много раз в разных ситуациях и даже объявил, что ищет способ контроля над наркотиками, позволяющий выйти из тупика и продвинуться в решении этой проблемы.

Мои коллеги, Хоакин Морено и Густаво Мутис, и я работали с Сантосом в проекте Destino Colombia и других проектах с 1996 года. В феврале 2012 года мы вчетвером, ненадолго собравшись в Боготе по случаю запуска испанского издания Power and Love, придумали проект, основанный на Destino Colombia, его целью было собрать вместе международных лидеров, чтобы исследовать новые методы борьбы с распространением наркотиков. В апреле 2012 года Сантос предложил этот проект на саммите президентов и премьер-министров Северной и Южной Америк. Они согласились и поручили Организации американских государств (ОАГ) в Вашингтоне провести эту работу. Я был очень вводушевлен открывшимися передо мной возможностями.

Вот так и получилось, что с мая 2012 года по май 2013-го я работал с Морено, Мутисом и представителями ОАГ над амбициозным проектом, посвященным поиску альтернативных способов войны с наркотиками. Генеральный секретарь ОАГ Хосе Инсульса был рад такому важному поручению, но был удивлен тем, что я и мои коллеги тоже должны участвовать в работе. Обычный подход ОАГ к выполнению подобных поручений состоял в попытке достичь согласия путем проведения формальных, рациональных, дипломатических переговоров между странами-участницами. Многие наблюдатели скептически отнеслись к такому подходу, сомневаясь, что он позволит найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Мои коллеги и я, напротив, собирались найти как можно больше вариантов решения с помощью неформального креативного сотрудничества между разными правительственными и неправительственными заинтересованными сторонами.

Из-за различий между нашими стандартами и подходом ОАГ первая встреча с Инсульсой и его командой проходила в атмосфере недоверия и недружелюбия. Как мы, так и они хотели контролировать проект, но в силу особенностей его организации никто из нас не был на это способен. Итак, для того чтобы начать переговоры, нам самим сначала предстояло договориться.

Нам нужно было выяснить, как именно организовать проект, каких участников в него включить и как связать его с официальными правительственными процессами. Мы были одинаково заинтересованы в успехе этого рискованного и важного предприятия, но у нас были различные взгляды и интересы по всем пунктам. Так что встреча положила начало целому году ежедневного взаимодействия и самоутверждения, дружеских бесед и агрессивных споров, сотрудничества, соперничества и обмана. Опыт, приобретенный мной в работе над таким важным для меня проектом, с людьми, которые поворачивались ко мне спиной, одновременно воодушевлял и изматывал.

Мы договорились собрать рабочую группу из сорока шести лидеров со всех стран Америки и из секторов, связанных с наркополитикой: политики, органы безопасности, предприниматели, представители сферы здравоохранения, образования, коренных народов, международных организаций, системы правосудия и гражданского общества. Эта команда встречалась в январе и феврале 2013 года на двух трехдневных конференциях в Панаме. Приоритетной задачей группы было прийти к согласию в том, какие в принципе возможны сценарии развития событий (а не то, что должно произойти) в связи с проблемой наркотиков. Эти рамки были критически важны, так как они позволяли членам команды, которые занимали радикально разные и непримиримые позиции в отношении проблемы и ее решения, отказаться от привычной манеры дискуссии о том, кто прав, в пользу гибкого обсуждения того, что может случиться.

Мои коллеги и я сосредоточились на организационной работе в проекте, позволяющей команде объединиться, задуматься и действовать свободно и по-новому. Наши встречи включали занятия, непривычные для членов ОАГ: посещение госпиталя и полицейского участка, а также канала и других мест, где можно было лично понаблюдать за различными аспектами этой сложной ситуации, поделиться друг с другом личными историями работы над проблемой борьбы с наркотиками, а также поучаствовать в креативных и хорошо структурированных групповых дискуссиях о том, что происходит и может произойти.

Во время этих сессий команда выработала несколько сценариев. Никакие обязательные темы не задавались. Во время обсуждений на встречах и при последующей разработке проектов доклада команды, каждый ее член получил равную со всеми возможность внести свой вклад, которому не придавалось больше веса, чем остальным. Бетти Флауэрс, редактор доклада, терпеливо включала каждое предложение, сопоставляя и распространяя десятки черновиков. Сделав беспрецедентный жест для такого политически чувствительного предприятия, Инсульса пообещал команде, что он опубликует их доклады в том виде, в каком они их напишут, а не в том, в каком их хотят видеть страны — участницы ОАГ.

Основным источником напряженности в команде стали отношения между государственными чиновниками, ведущими текущую работу в области наркополитики, и неправительственными активистами, которые пытались ее реформировать. Их позиции не были симметричными: чиновники имели больше реальной власти и несли большую ответственность, поэтому считали необходимым защищать статус-кво. Ни одна из сторон не доверяла другой. Во время первой встречи один чиновник сообщил, что ему показалось, будто реформаторы курят марихуану в коридоре. Я тоже подумал, что чувствую запах. Позже я понял, что обвинение было не только несправедливым, но и абсурдным. Меня поразило, что я заразился общим недоверием так сильно, что я даже начал обонять несуществующий запах.

Мы тщательно спланировали проект, и команда могла составить свое заключение свободно, прозрачно и демократично. И спустя недели яростных споров этот подход себя оправдал. После многочисленных дискуссий на сессиях, в электронной почте и во время сеансов конференц-связи команда пришла к единому мнению по поводу текста доклада. Он включал несколько альтернативных вариантов будущего. Один из них радикально исключали из войны с наркотиками правительства некоторых стран, игнорирующих международные соглашения и позволяющих наркоторговцам свободный проезд по своей территории. Другие основывались на подходе с точки зрения здравоохранения, а не безопасности или предлагали новые способы регулирования наркотиков, такие как декриминализация, депенализация и легализация.

Инсульса отправил доклад Сантосу и другим политическим лидерам в том виде, в каком он был написан. Это был первый случай, когда в документе, составленном по официальному запросу, предлагались иные варианты решения проблемы наркотиков, помимо традиционного. Вопреки ожиданиям скептиков ОАГ позволила переговорам проходить бесконтрольно, и результаты оказались инновационными и значимыми.

После опубликования доклада Сантос подчеркнул: «Эти четыре сценария не конкретные рекомендации относительно дальнейших действий или прогноз возможного развития событий, они просто предлагают нам реалистичные варианты без предрассудков или догмы». Шестнадцать месяцев спустя Инсульса отметил: «Доклад подействовал сильно и неотвратимо: он позволил начать неслыханно честную дискуссию обо всех возможных вариантах. Он обозначил “до” и “после” в нашем способе рассмотрения феномена наркотиков».

Работая над этим проектом, я провел год, полный тревог, и теперь был в восторге от нашего коллективного достижения. А еще я злился из-за того, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы убедить моих коллег из ОАГ согласиться с методом работы, за который я выступал, — собрать всех заинтересованных лиц, включая оппонентов и врагов, в едином творческом процессе и дать им возможность контролировать работу над текстом. Но немного успокоившись, я понял, что злюсь на них зря, ведь подобное поведение было свойственно и мне самому: я делал все, что в моей власти, чтобы процесс протекал так, как я хочу. Я учился напрягаться изо всех сил, чтобы достичь полноценного взаимодействия и самоутверждения.

Проект не решил проблему наркотиков в странах Американского континента. Он не предложил новый план действий или политическую программу. Зато он позволил создать набор кардинально новых интерпретаций альтернативно возможного будущего (четыре сценария) и наладить необходимые новые рабочие отношения между главными действующими лицами, в особенности между чиновниками и реформаторами. Учитывая другие изменения в сфере регулирования оборота наркотических средств, которые состоялись в том же году, в частности, легализацию марихуаны в Уругвае и некоторых штатах США, мы открыли новые возможности наркополитики как в странах Американского континента, так и за их пределами. Мы добились большей открытости и сделали ряд немыслимых до сих пор выборов, таких как эксперименты с альтернативными моделями регулирования спроса и потребления, практика сокращения вреда употребления, реформа системы санкций и пересмотр международных соглашений. Проект помог социальной системе нашего континента, застывшей в развитии на сорок лет, выйти из тупика и двинуться вперед.

Этот проект продемонстрировал мне ясную картину того, что требуется, чтобы повлиять на ситуацию, которую нельзя контролировать. Ситуация была вне нашего контроля как минимум на трех уровнях. Мы не в состоянии контролировать производство и потребление огромного количества старых и новых видов наркотиков множеством легальных и нелегальных участников этого процесса; мы не можем изменить взгляды и мнения правительственных и неправительственных участников дискуссии по наркополитике во всем мире; и наконец, невозможно проконтролировать результаты переговоров участников.

Как бы то ни было, после того как команда проекта отказалась от попытки контролировать ситуацию, нам стало проще добиться прогресса в работе. Оказалось, участники не могут прийти к согласию как по поводу сути проблемы, так и по способам ее решения, но это и не было нужно. Осознание этого развязало нам руки, дав возможность двигаться вперед без достижения согласия. Это плодотворное сотрудничество членов нашей команды и других участников привело к появлению новых возможностей, позволявших изменить ситуацию. Самой важной из них была готовность выйти за пределы жестких рамок единожды выбранной стратегии и начать гибко экспериментировать с различными новыми стратегиями.