Ему дали старую химзу, противогаз с двумя просроченными регенеративными патронами и разболтанный «калаш» с одним рожком. Ему дали пластиковую бутылку воды и два брикета с армейским сухпайком.

Еще ему дали свободу выбирать…

И право умереть за свой выбор.

Похоже, «умереть» тут основное слово. Ахмет огляделся и побежал через улицу. Под ногами хрустел мусор и осколки кирпичей – оставленный человеком город медленно разрушался. Дыхание в противогазе звучало как надорванное. Сердце бешено колотилось. Он добежал до парадного, нырнул в темную глубину, затаился. Осторожно сдвинулся, чтобы видеть, что происходит снаружи дома. Покореженная дверь висела под странным углом, в глубине парадного виднелись ржавые почтовые ящики. Ахмет прижался к стене спиной. И снова вспомнил, как это было…

– Что ты выбираешь? – спросила Илюза. Глаза ее были холодны, словно тоннели зимой. – Метро или поверхность? Медленная смерть или быстрая? Как думаешь, сколько времени понадобится Близнецам, чтобы найти тебя под землей?

В ее голосе мелькнула издевка. Илюза была уверена: вряд ли он выберет поверхность. Он же слабак.

Ахмет сжал зубы. От ненависти свело челюсти.

– Поверхность, – сказал он. Лицо Илюзы дрогнуло. Ты не ожидала, верно? Сучка. – Я выбираю поверхность. Давно хотел прогуляться по городу, да все как-то повода не было.

Это прозвучало чуть напряженней, чем он рассчитывал. Но в принципе, неплохо.

– Хорошо, – Илюза рассмеялась. – Ты выбрал.

Она наклонилась, помедлила. Ахмет чувствовал ее теплое дыхание у своей щеки. А затем Илюза сделала то, чего он от нее не ожидал. Она поцеловала его. Полузабытая сладость. Вкус ее губ. Первый глоток воды, когда давно хочешь пить. Ахмет дернул щекой. Хотелось бы, конечно, верить, что хотя бы тень прежних чувств у Илюзы осталась. Но нет, ничего подобного. В глазах девушки, в ее интонациях было нечто бесконечно холодное и презрительное. Ледяная сучка.

– Мой сталкер, – сказала она насмешливо, с придыханием. Издевается. Ахмет дернулся, закусил губу.

Он решил, что больше не будет унижаться. Не будет принимать подачки. Выпрямил спину.

«Если я умру, то пусть меня запомнят надменным сукиным сыном». Лохматый повстанец вернулся и швырнул царю в руки сверток со старой химзой. Без всякой деликатности. Зевнул Ахмету в лицо. Похоже, Лохматому заранее было наплевать на то, каким сукиным сыном умрет бывший царь. Ахмет с трудом заставил себя сдержаться. Кровь стучала в висках, а от ненависти сводило челюсти.

Кроме химзы лохматый принес старый армейский противогаз с резиновой маской и круглыми окулярами для глаз. Ворох пленки. Растоптанные ботинки с белой некогда подошвой и дырявый пуховик.

– Одевайся, – буркнул лохматый. – Там холодновато для курорта.

– Маска – дерьмо, – сказал Ахмет.

– Точно, – лохматый ухмыльнулся. – Какая есть.

…И вот он здесь. Ахмет Второй, бывший царь Восстания и Маяка. Бывший правитель под рукой приморцев. Бывший любовник и господин ледяной сучки.

И вообще – бывший.

…Темный ком в углу зашевелился, в луче фонаря появилось бледное сухое лицо. Человек сел и посмотрел на них воспаленным взглядом. В первый момент Ахмет даже отшатнулся.

– Ты, урод! – Лохматый поднял дробовик. – Ты откуда взялся?!

– Не стрелять, – велела Илюза.

Повстанцы держали пришлого на прицеле.

– Царь, – прознес хриплый, задыхающийся голос. – Это я…

Ахмет не поверил ушам.

– Мустафа?!

Старик слабо улыбнулся. Лохматый прицелился, Илюза остановила его, положив руку на ствол «калаша». Не надо, покачала головой.

– Зачем ты здесь, дедушка? – спросила Илюза. – И как нас нашел?

Голос ее был непривычно мягок.

Мустафа отмахнулся.

– Я двадцать лет хожу здесь. Мне ли не знать эти тоннели? А ты выросла, девочка.

Голос старого слуги звучал почти нежно.

– Немного.

– Ты такая же красивая, как была твоя мать.

– Как твое здоровье, олатай?

– Совсем мало здоровья осталось, внучка, – Мустафа через силу улыбнулся. Лицо старика было бледным, под глазами темные круги. – Позволь мне поговорить с царем. Больше я ничего не прошу.

Илюза помедлила и кивнула. Откинула за ухо блестящую черную прядь. И даже сделала шаг в сторону, чтобы позволить им поговорить наедине.

– Хорошая девушка, – сказал Мустафа. – Будет тебе хорошей женой, царь.

Ахмета передернуло. «Ни за чо на свете!»

– Я иду на поверхность, – сказал Ахмет. На его удивление, Мустафа кивнул, словно давно этого ждал.

– Это хорошо, это правильно. Тогда тебе пригодится эта вещь, царь.

Старый Мустафа протянул ему противогаз. Ахмет удивленно заморгал. Противогаз ИП-9 – современный, в хорошем состоянии. Даже резина не рассохлась, видно, за противогазом ухаживали.

– Отлично, – Ахмет кивнул. «Лучше бы старик принес автомат, чтобы я перестрелял этих ублюдков. Эту сучку». Лицо его на мгновение исказилось, щека задергалась, но бывший царь справился с собой. Не самое удачное время быть искренним.

Гневаться и убивать будем потом.

Благославен тот, в чьей руке власть… И у кого есть терпение.

Старый слуга что-то вытащил из мешка – повстанцы напряглись, но расслабились, когда увидели круглый металлический цилиндр. Слегка ржавый, но вполне целый.

– Запасной «патрон». И еще. Вот, – передавая фильтр, между делом Мустафа всунул в ладонь Ахмету что-то маленькое и плоское. Металлическое. Сказал вполголоса: – Это вещь принадлежала вашему отцу.

Холод металла. Ахмет спрятал вещицу в ладонь, затем вместе с фильтром сунул в сумку. На ощупь это было похоже на карточку. Или металлический медальон, вроде армейского – только побольше размером. Разглядеть, что это, при повстанцах Ахмет не решился. Отберут.

Позже.

Наверное, это что-то жутко полезное. Старый слуга – верный слуга.

– Прощай, – сказал Ахмет. Удивился неожиданному теплому чувству к старику. Надо же, никогда не воспринимал слуг как людей, а тут…

– Прощайте, мой господин.

Ахмет на мгновение обнял старика.

– Береги себя, олатай.

– Это важно, – шепнул Мустафа одними губами. Выпрямился, кивнул: – Да поможет тебе Аллах, царь. Да поможет…

Когда Илюза, бывший царь Восстания и его конвоиры скрылись в глубине тоннеля, Мустафа долго смотрел им вслед. «Надеюсь, мальчик поймет, что с этим делать».

Потом пошатнулся. Схватился за левую руку – локоть пронзила дикая, невозможная боль. Такой боли не должно существовать на свете. Мустафа не сдержал стон, сделал несколько шагов, упал на колени. Раскаленная игла пронзила грудь, отдалась в руку. Дыхание перехватило.

Сердце, подумал он отстраненно. Инфаркт? Действительно, правду говорили – боль невыносимей, чем зубная.

Мустафа оскалился. Ничего, мы еще… мы… я…

Мысли путались.

Он встал. Пошатываясь, сделал еще два шага, превозмогая боль, заставляя сердце работать, биться. Еще удар, еще. Казалось, железная сила воли, всегда его выручавшая, и в этот раз совершит чудо – боль с каждым шагом становилась меньше, отдалялась…

На третьем шаге Мустафа рухнул на колени. Упал на левый бок.

Мир исчез.

Мимо его истончившегося, худого лица продолжала течь вода. Глаза старика медленно погасли, но остались открытыми.

Мустафа, старый ворчливый слуга, когда-то ближайший соратник Ахмета Первого, а до этого – доверенный человек Саддама Великого и Кровавого, ужасного тирана, объединившего выживших всего метро, – скончался на замусоренном полу служебного перехода. И никого рядом с ним не было.

И, кажется, никто о его смерти не сожалел.

Смерть – штука одинокая.

С шипением открылась дверь шлюза вентиляционной шахты, ледяной воздух струей ворвался в замкнутое помещение. Резко похолодало. Свет ударил по глазам, невыносимо яркий и жесткий. Ахмет зажмурился, глаза слезились. Лохматый знаками показал: давай, давай, пошел. Быстрее! Посторонился.

И Ахмет пошел. На пороге он замер, выдохнул, затем медленно, неловко перекинул ногу через порог. В следующий момент его практически выпихнули во внешний мир. Под зад коленом… Гуляй, царь! Наслаждайся поверхностью.

Шлюз за спиной с грохотом закрылся.

Мертвый Питер встретил его неласково.

Ахмет прижался к стене. Штормовой холодный ветер трепал химзу, выхолаживал до костей. Свет, льющий со всех сторон, был мучительно ярок. Бывший царь поднял голову, вгляделся в стену здания. Выбитые окна черными пятнами смотрели на Ахмета сверху. Взгляд их был пуст и зловещ.

«Я выживу, – в очередной раз подумал Ахмет. – Выживу и всем-всем отомщу».

Громыхнуло. Небо затянуло непроницаемой серой пеленой. Рев нарастал, чтобы в итоге стать оглушительным.

Пошел дождь.

В заброшенном тупичке, среди порыжевших от времени труб, в бледном свете диодного фонаря, сидели двое. Они были полной противоположностью друг другу: один огромный, широкоплечий, с буйной гривой черных волос до плеч, другой – маленького роста, с залысинами, взгляд из-под круглых очков, заклеенных скотчем, тих и печален. Сами они никогда не называли себя Близнецами, но так их называли другие: и жертвы, и заказчики. Эти двое были убийцами-профи.

Маленький убийца поворошил прутом схему, ранее нарисованную им в пыли на полу. Затер ее.

– Печально, мой друг. Печально. Кажется, мы будем вынуждены выйти на поверхность, – сказал он.

Огромный убийца глухо зарычал. В этот раз в рычании при желании можно было услышать некий вопрос.

Маленький убийца кивнул:

– Да-да, я настаиваю, что это необходимо.

Снова рычание большого. Маленький убийца пожал плечами.

– Я тоже не испытываю от этой мысли никакого восторга, – произнес он. – Даже больше… Но к моему великому сожалению, цель, что нам назначена, пытается скрыться. И именно там, на поверхности, – маленький убийца пристально посмотрел на товарища. – Или ты видишь другой вариант?

Высокий опять что-то глухо прорычал. Казалось, он не может общаться иначе, кроме как набором звериных звуков. При этом маленький убийца прекрасно его понимал.

– И я не вижу.

Опять рычание. В глухих раскатах голоса чудилось некое предложение.

Маленький покивал.

– Да, мы можем ждать его в метро. Но на какой станции? Как это предугадать?

Высокий снова зарычал.

– К тому же он может погибнуть, – продолжал маленький убийца. – Ты понимаешь, что это будет означать для нашей миссии?

Высокий пожал плечами и отвернулся. Маленький вдруг повысил голос:

– Не делай вид, что не понимаешь! Наш договор… он включает голову цели. А где мы возьмем голову, если его съедят где-то на поверхности? Что, предлагаешь выковыривать ее потом из зубов птеродонта или Голодного Солдата? Или, прости господи, не к ночи будь помянут, Блокадника?!

Новый взрыв рычания. Маленький убийца развел руками. Очки блеснули.

– Конечно, я знаю, что это сказки. Но все равно не собираюсь гоняться за каким-то мифическим монстром по всему городу!

Пауза.

– И тебе не советую.