Возвратившись в свою квартиру, Генри поставил альбом «Братство» группы «Новый порядок» на такую громкость, чтобы не вызывать ни у кого недовольства. Как только он повесил трубку, сразу понял, что принял правильное решение. Пришло время немного отвести удар от Корбина. Даже если Алана и не осудят, Генри уже замутил воду. Занятно будет наблюдать за всем этим со стороны. На данный момент его работа выполнена.

Он долго принимал бодрящий душ, затем оделся, заново включил альбом и лег на застеленную кровать. Он собирался отпустить Кейт. Когда сегодня утром он уходил из ее квартиры, думал, что это временно. Тем не менее сейчас лучше держаться подальше. Он закрыл глаза, двигая стопой в ритм музыки. Он плыл по своей реке, холодной и освежающей, и заснул, оставаясь на поверхности, – довольный, а может быть, даже счастливый.

Он проснулся в темной холодной квартире оттого, что продрог. Он проспал слишком долго, и, когда поднялся, воздух казался таким тягучим, что он снова чуть не лег. Его грызли сомнения: не зашел ли он слишком далеко со звонком в полицию? Алан Черни не знал его имени, ему он просто представился Джеком, но он мог описать его. То же самое могла сделать Кейт. Она даже могла его нарисовать. Генри решил, что пора, пожалуй, прекращать свое участие в игре, которая сложилась с Кейт, Корбином и Аланом. Он расставил свои капканы, и пришло время уходить. Ему и так чрезвычайно везло – сегодня утром едва улизнул от полиции, так что следующие несколько недель он не будет выходить из своей квартиры, разве что только затем, чтобы добраться в офис в Ньютонвилле.

Он сделал бутерброд с сыром, выпил стакан молока и пошел распаковывать рюкзак. Аккуратно выложил все, что брал с собой в дом Кейт, – рубашки, перчатки, шапку, дезодорант, злаковые батончики, пустую бутылку на случай, если негде будет помочиться, носки с резиновыми пупырышками, чтобы не поскользнуться, прибор ночного видения и абсолютно новые ножны филейного ножа. Все было на месте, кроме лайкровой лыжной шапки, в которой он спал, чтобы не оставлять волосы. Он порылся в карманах рюкзака, потом проверил в штанах и куртке. Ее нигде не было. Он вспомнил, что надевал шапку минувшей ночью, когда спал под кроватью в гостевой комнате. Потом стало жарко, и он ее немного подвернул. Это последнее, что он помнил. Должно быть, ночью она соскользнула с головы и, вероятно, так и осталась под кроватью. Где же еще ей быть?

Он вышел в ночь.

Перед тем как пойти к Кейт, чтобы найти свою лыжную маску, Генри еще раз навестил квартиру Одри Маршалл. Он понимал, что это последняя возможность.

Стоял на темной кухне, вдыхая воздух, погружаясь в воспоминания…

Прокручивал в голове не то, как резал, – нет, это довольно тяжело, – а то, как она выглядела в конце процесса, когда лежала разрезанной, вытянув руку, как бы указывая в направлении квартиры Корбина. На полу было так много крови, что он стал просто красным, ярким постаментом для девушки, связавшейся не с тем мужчиной. Генри закрыл глаза, стоял совершенно неподвижно и смаковал этот момент. С закрытыми глазами он чувствовал себя невидимым. Так думает зажмурившийся ребенок: если он не видит, значит, и сам становится невидимым. Только дети ошибаются, а Генри – нет. Он был невидимым. Почти. Никто не мог его увидеть, кроме Корбина. Но Корбин никак не мог воспрепятствовать.

Он спустился по лестнице, ведущей в подвал, затем направился вверх к квартире Корбина. Приближаясь к двери, он услышал тихое бряцанье, и ему показалось, что это щелчок закрывающейся двери. Он остановился, прислушался. Ничего. Затем преодолел оставшиеся ступени и остановился возле двери, ведущей в квартиру. Он долго прислушивался. Пока нет достаточной уверенности, что можно открыть дверь, – внутри было слышно движение, глухой звук шагов. Генри сел на верхнюю ступеньку и стал ждать. Он умел быть терпеливым. Все, что ему нужно сделать, – это забраться в гостевую спальню, забрать шапку и уйти.

За стеной послышался звук смыва воды. Снова шаги и наконец тишина. Он подождал, по его ощущениям минут двадцать, а затем взялся за дверную ручку и повернул ее. Дверь не заперта. Приятно, но подозрительно. Такое произошло впервые. Неужели Кейт просто забыла? Он открыл дверь и шагнул в освещенную лунным светом кухню. В квартире тишина. Он закрыл за собой дверь и направился через прихожую в сторону гостевой спальни. Приглушенные звуки и мерцающий свет в конце коридора свидетельствовали о том, что включен телевизор и Кейт, вероятно, спит на диване перед ним. Генри нырнул в спальню, лег на роскошный ковер возле кровати и стал нащупывать растопыренными пальцами на мягком ворсе потерянную лыжную шапку. Пришлось залезть поглубже, но он таки нашел свою скомканную шапку. Вздохнув с облегчением, он встал на ноги и затолкал ее в карман куртки. Он уже собирался выходить из спальни, как вдруг почувствовал движение в прихожей. Должно быть, встала Кейт. Но нет, вроде с другой стороны. Генри отступил, наблюдая за тенями, движущимися в дверном проеме. Кто-то вошел в комнату, где стоял телевизор. Генри чувствовал себя в спальне как в ловушке, поэтому быстро направился в другую сторону – в гостиную. В ее пещерной темноте он чувствовал себя гораздо лучше. Там, возле двери, стоял огромный шкаф, и Генри спрятался в его тени, застыв в ожидании.

Кто же здесь? Он предположил, что, возможно, Алан пришел повторить опыт прошлой ночи. Тем не менее Генри ждал, пытаясь выяснить, что же происходит. Он внимательно прислушивался, но все, что мог услышать, – приглушенные звуки телевизора.

Неожиданно появился Корбин. Здесь не может быть ошибки. Даже его остриженные волосы не смогут сбить с толку. В прихожей был Корбин, и внутри Генри что-то обрушилось, как скала, погружающаяся в воду. Страх и возбуждение.

– Ты пришел, – сказал Генри. В своих фантазиях он сотни раз говорил Корбину эту фразу, желая показать, что они по-прежнему связаны крепкими путами. Генри подумалось, что оно того стоило и неважно, что будет дальше.

– Что ты здесь делаешь, Генри? – спросил Корбин менторским тоном – как учитель, воспитывающий ученика.

Генри начал говорить, что-то объяснять, но внезапно понял, что у Корбина в руке нож и он приближается. Генри увернулся от выпада, и его накрыло волной радости, вызванной выбросом адреналина. Он запрыгнул на Корбина и свалил его на деревянный пол, прижав к полу и сражаясь за нож. Нож был уже почти у него в руке, но вдруг выскользнул, и Генри инстинктивно отклонился назад. Корбин бросился на него, сел верхом и чуть не вонзил ему нож в лицо, но тот прошел мимо и встрял в пол. Генри смог дотянуться до него здоровой рукой, прыгнул на Корбина и полоснул его по горлу. Так легко. Корбин рухнул на пол. В сумеречном свете вытекающая из горла кровь казалась черной, как смола.

Генри встал и, спотыкаясь, начал отступать. Очень болела рука. Он посмотрел на нее – кровь сочилась в рукав, а большой палец свисал – явно было разрезано сухожилие. Он быстро осмотрелся в поисках чего-то, чем можно остановить кровь, и вспомнил о шапке в кармане. Он отложил нож, вынул здоровой рукой шапку и присел, чтобы перебинтовать руку. Он осторожно приложил палец к скользкому материалу и обмотал руку, заправив остатки ткани так, чтобы повязка не развязалась. Это нужно было сделать сейчас. Корбин все еще издавал мягкие булькающие звуки, и Генри снова переключил внимание на него.

Они больше не были одни. В гостиную вошла Кейт и присела над скрученным телом Корбина. Она не заметила Генри. Он поднял нож с пола и встал. Он наблюдал, как мир останавливается в этой застывшей картине. Корбин умирает, и ангел в белом уже рядом с ним.

Корбин перевел взгляд, и на короткий миг его глаза встретились с глазами Генри, оба смотрели друг на друга после стольких лет разлуки. Корбин жестикулировал залитой кровью рукой, двигал пальцами и пытался что-то сказать Кейт. Она обернулась. Обернулась как раз в тот момент, когда Генри прыгнул ей на спину. Он услышал, как из ее легких вырвался воздух и голова глухо ударилась о пол. Он воткнул ей нож в спину, попав в лопатку. Вытащил и снова вонзил на всю глубину лезвия рядом с позвоночником. Справившись, Генри отошел от девушки и сел на пол. Корбин все держался рукой за горло. Генри придвинулся ближе, посмотрел ему в глаза – открытые, но рассредоточенные. Во рту друга пузырилась кровь.

Все испортил громкий стук в дверь и женский голос:

– Полиция. Откройте.

В считанные секунды Генри прикинул варианты. Может, побежать в подвал? Поток мыслей прервала Кейт. С торчащим ножом в спине она встала, поковыляла к входной двери и открыла. Так просто, словно ждала гостей на коктейльную вечеринку. Генри вынул из кармана куртки маленький карманный складной нож, обнажил лезвие, схватил Корбина за плечи и оттащил его на себя, чтобы орудовать им, как щитом. Вошла женщина-полицейский, вытащила оружие. Генри видел, как она оценивает обстановку, как ее взгляд мечется от Кейт к Корбину, а затем к Генри, который, прикрываясь Корбином, держал нож у его раненой шеи. В воздухе сгущался запах крови.

Женщина шагнула в комнату, нацелив пистолет на Генри.

– Отпустите его и покажите свои руки. – Держа пистолет правой рукой, левой она нащупывала рацию на поясе.

Генри остановился, продолжая держать нож. Он был в некотором смысле благодарен судьбе, что дело дошло до этого.