Генри провел очень приятный день с Аланом Черни. Его фамилию он видел на рисунке Кейт. Они вместе пошли в небольшой местный бар в трех кварталах от Бери-стрит. Генри продолжал играть скорбящего друга и выложил Алану свои предположения относительно того, что Корбин – серийный убийца, уродующий своих жертв.

Он рассказал о Рейчел Чесс, которую нашли убитой на пляже Нью-Эссекса, как раз там, где живет мать Корбина. Алан был сосредоточенным, но чувствовал себя некомфортно. Генри уговорил его пропустить парочку бокалов пива, и после этого он стал более разговорчивым. Лицо снова налилось краской. Пока они говорили, Генри пытался понять, что за человек этот Алан. Они были примерно одного возраста. Видимо, он достаточно удачлив или богат, если живет в Бикон-Хилле. Он казался типичным еврейским интеллектуалом – думал, что умнее всех, но при этом так нервничал, что ума никто и не заметил. Он хорошо изучил этот тип в Колледже Аврелия. Но было что-то еще, чего он не мог прочитать, – как размытая строка текста в простой книге. Прежде всего, Алан слишком беспокоился по поводу Одри. Или это было беспокойство о Кейт? Так или иначе, Генри позаботился о том, чтобы Алан внимал каждому слову. И роль убийцы Генри отвел непосредственно Корбину, так же как и в разговоре с Кейт. Он обрисовал его как психа, а себя выставил бывшим бойфрендом, который готов мстить.

Алан выпил несколько бокалов пива, становясь все более и более оживленным. Генри не отставал не только по количеству хмельного напитка, но и по уровню опьянения. Они выглядели как два первокурсника, обсуждающие философские доктрины в комнате общежития. Алан продолжал ерзать на скамейке, мерно постукивая ногой. Генри подумалось, что собеседник достаточно вовлечен. И пока они беседовали, у Генри в голове сформировалась стройная фантазия. Они вместе с Аланом убивают женщину – возможно, даже Кейт или, может, совсем незнакомую. Неспеша убивают ее и укладывают, разделив на две части, ровно по центру. И никто, кроме них, не будет знать, зачем они это сделали. Хотя, вероятно, Корбин будет знать. Корбин точно будет знать, что произошло. Потом фантазия улетучилась, и Генри ощутил странное чувство стыда – не совсем как после измены, что-то типа отчаяния. Он испытывал потребность воспользоваться личным опытом и попытаться сыграть спектакль с кем-нибудь еще.

– С вами все в порядке? – обеспокоился Алан.

– Да, извините, – заверил Генри. – Я иногда проживаю такие моменты, когда вроде все нормально, мир точно такой, каким он должен быть, а потом до меня доходит, что ее больше нет. Одри мертва. И мир никак не воспрепятствовал этому.

Губы Алана сжались. Он кивнул с пониманием. Генри выпрямился и как будто впервые взглянул на Алана. Он не станет вторым другом. Он лопух. И будет идеальной марионеткой.

– Извини, дружище, – сказал Генри. – Я говорю все о себе да об Одри. А ты как поживаешь? Наверняка у тебя есть девушка.

Алан минуту колебался. Генри уже ждал рассказа о том, что он делал прошлой ночью с Кейт, но Алан ответил:

– Нечего и рассказывать. У меня была девушка. Мы жили вместе, а затем она съехала. Но тебе не стоит это слушать.

– Нет, пожалуйста. Я хочу знать. Мне нужно прекратить думать о своей ситуации хоть на миг. Пожалуйста, расскажи мне.

Алан говорил, а Генри прокручивал одну и ту же мысль: «Может, этот парень и правда должен стать марионеткой». Генри хотелось, чтобы Корбина арестовали по делу Одри Маршалл. Может, не арестовали, а подозревали. Это была часть игры. Скорее всего, ему не нужно, чтобы Корбина арестовали. Бывший дружок, конечно, попытается добраться до него. Но с этим можно справиться. Выследить Генри Вуда совсем не легко. Не то чтобы невозможно, но нелегко, особенно с тех пор, как он официально изменил имя. Нет, Корбин в тюрьме – это совсем не то, чего хотел Генри. Здорово играть с тем, кто не в клетке.

У Генри созрел план. Он снова обратил свое внимание на Алана, который продолжал тараторить о какой-то девушке по имени Куинн. Их глаза встретились, и Алан, как будто смутившись, внезапно перестал говорить, извинился и пошел в туалет.

Бар был пустой, если не считать двух мужчин в свободных рубахах, сидящих у стойки и смотрящих спортивные новости по телевизору. Генри вытащил из рюкзака нож, все еще находившийся в пластиковом пакете. Рискованно держать оружие убийства у себя так долго, но сейчас оно как раз кстати. Он вынул его из пакета, сжав лезвие между боковыми поверхностями пальцев, чтобы не оставить отпечатков. Алан был с кожаной сумкой размером с чемоданчик. Генри открыл ее. Внутри лежал планшет, книга «Хроники заводной птицы» и толстая пачка нераскрытых конвертов – почта, с которой он еще не работал. Генри зарылся на самое дно. Там затерялся маленький черный зонтик, и он затолкал нож под него, вернув сумку на место как раз в тот момент, когда Алан вернулся в бар.

– Мне нужно идти, – сказал Алан.

– Конечно. Понимаю, – согласился Генри. Они оплатили чек наличными и вышли из бара вместе, Алан перекинул сумку через плечо.

Генри позвонил на горячую линию отделения полиции Бостона из таксофона возле университетской поликлиники. Он на всякий случай надел перчатки.

– Я знаю, кто убил Одри Маршалл, – сказал он в трубку.

– Можно ваше имя, сэр?

– Я бы предпочел не говорить. Я звоню из таксофона, мне страшно. – Генри говорил высоким дрожащим голосом.

– Могу я спросить, чего вы боитесь?

– Алана Черни боюсь. Он живет в том же доме, что и Одри Маршалл, и я почти уверен, что это он убил ее.

– Можете сказать номер его квартиры?

– Нет, не могу. Не знаю. Но его окна как раз напротив квартиры Одри. Несложно отыскать. Все, что вам нужно…

– Ладно, конечно. Мы найдем. Это легко. Почему вы считаете, что Алан Черни причастен к делу Одри Маршалл?

– Потому что у него есть нож, которым он убил ее. Он у него в сумке.

Генри повесил трубку и, опустив голову вниз, пошел прочь. Он не видел ни одной камеры видеонаблюдения, но все равно не был уверен, что их там нет.