Ее звали Одри Маршалл. Она работала в издательстве. Переехала в Бостон из Нью-Йорка и жила по соседству с Корбином Деллом.

Генри получил все нужные сведения с помощью гугловского поисковика, притащив перед этим в вестибюль дома кипу рекламных листовок об услугах разнорабочих. Швейцар взял у него рекламки, пообещав вложить их в почтовые ящики жильцов. Генри сделал вид, что сомневается.

– Можно не класть в ящик Одри… Одри… – Он щелкнул пальцами, как будто пытался вспомнить.

– Одри Маршалл, – подсказал швейцар с сонными глазами.

– Да-да, ей не нужно. У нее есть уже такая. Я недавно красил ей стены.

Привратник посмотрел с недоумением:

– Когда?

– Полагаю, несколько месяцев назад, – буркнул Генри и прошмыгнул к выходу.

Время от времени он следил за Одри. Она работала в непривычное время – иногда не появлялась в офисе до обеда или засиживалась там до полуночи. В будни она часто оставалась дома. Генри нервничал из-за ее беспорядочного графика: он никак не мог пробраться в ее квартиру, а ему до боли хотелось. Так продолжалось довольно долго, пока однажды утром она не вышла из дома с большим чемоданом. У тротуара ее ожидало такси, и Генри понял, что это шанс. Той же ночью он пробрался в квартиру через черный ход. На ее задней двери стоял цилиндровый замок на пять штифтов, и ему пришлось изрядно с ним повозиться, но в конце концов он справился. Свет не включал. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и начал экскурсию по скудно меблированному жилищу, гораздо меньшему, чем у Корбина, но достаточно большому как для городской квартиры. В гостиной повсюду лежали книги, кипы бумаг на полу – получился эдакий бумажный пейзаж. Шторы гостиной были открыты, поэтому Генри пошел в зашторенную спальню. Он достал фонарик и начал рыться в ее вещах. В ящике возле кровати нашел то, что искал, – блокнот в красной кожаной обложке, перетянутый резинкой. Он снял резинку и начал листать. Это был дневник, исписанный страничка за страничкой петлеобразным почерком, который Генри уже видел в записке для Корбина. Он сел на краешек кровати и начал читать. Она проставляла даты над записями, которые редко были длиннее двух-трех предложений. Довольно скучно – прочитанные книги, телефонные звонки нуждающейся сестре. Но потом начались упоминания о Корбине, и стало немного интереснее. Первая запись о нем была сделана несколькими месяцами ранее, в январе:

Потом упоминания стали появляться все чаще, каждые несколько дней.

Наконец рассказала Керри о своем Секси-соседе. Она задала, естественно, массу вопросов, на которые я не нашла ответов. Я сказала, что он просто хочет с кем-то спать, но не торопится заводить девушку. «Потому что у него уже есть», – парировала Керри. Я рассмеялась, хотя и сама размышляла об этом сотню раз. Не похоже, что у него кто-то есть. Думаю, все намного сложнее.

Это было последнее упоминание о нем. Датировано неделей ранее. Генри был потрясен. Корбин едет в Лондон. Как такое могло произойти? Новость не на шутку разозлила его. Лондон был их местом, а теперь он возвращается туда один, словно ничего важного там не произошло. Как будто это просто другой город.

На следующий день Генри пробрался в квартиру Корбина и нашел на столе папку с документами на поездку и копии рабочей визы на время пребывания в Лондоне. Он уедет через неделю, в четверг, вечерним рейсом. Генри принял простое решение – в тот самый четверг он проберется к Одри и, если она окажется в квартире, убьет ее.

Пришло время натянуть Корбина по-настоящему, показать ему, кто в доме хозяин.

Всю следующую неделю Генри держался подальше от Бикон-Хилл и Бери-стрит. Он не хотел испытывать судьбу, проводя много времени в том районе. Кто-то да заметит. В те дни он закончил дело одной кембриджской некоммерческой организации, внутри которой образовалась группа желающих отпочковаться и создать собственное предприятие. Он также занимался новым клиентом, небольшой юридической фирмой из Уолтема, – решал служебный спор, а в прошлые выходные пригласил на ужин старшего помощника организации, симпатичную блондинку. Это была скучная встреча в ужасном ресторане, так что Генри развлекал себя сам, рассказывая ей длинную придуманную историю о деле, в котором фигурировала известная телеведущая. У собеседницы загорелись глаза, она верила каждому слову, и увлекательный рассказ о непотребном поведении актрисы почти спас вечер.

В четверг он упаковал в рюкзак свои любимые инструменты, натянул на голову плотную синтетическую лыжную шапку, надел перчатки и, приехав на Бери-стрит, решил немного пройтись. Это был прекрасный весенний вечер, в воздухе ощущался запах дождя и цветущих деревьев, и Генри казалось, что мышцы поют в унисон с природой. В нем столько силы и ловкости, что он мог бы не только убить Одри Маршалл, но и разорвать ее собственными руками.

Но все пошло не так.

Когда он вошел через заднюю дверь, Одри, должно быть, услышала шаги.

– Корбин? – нервно спросила она, заходя на кухню. Генри схватил ее сзади и вонзил нож в шею раньше, чем она успела что-либо сказать. Девушка повалилась на пол, и струя крови из артерии хлынула на стойку, шкафы и потолок.

Только ранним утром он покинул квартиру тем же путем, которым и попал сюда. Он выложил ее тело так, как хотел. Перерезал посредине. «Половина для Корбина и половина для меня». Это была грязная тяжелая работа, и его вдруг накрыло волной одиночества, даже дыхание перехватило.

Ранним утром, закончив работу над телом, он пошел пешком домой, и ему стало легче. Нет никаких сомнений, что Корбин попадет под подозрение, и если все свалят на него, то не ошибутся, не правда ли? Корбин тоже виновен в смерти Одри Маршалл. Так же как и в смерти Рейчел Чесс. Все поровну. Всегда и навеки.

Генри добрался домой как раз тогда, когда восходящее солнце начало освещать небо. На дорогах и тротуарах стелилась дымка тумана. В Лондоне, наверное, сейчас светло – все-таки полдень. Сколько времени пройдет, прежде чем Корбин узнает, что произошло с Одри, прежде чем он поймет, что Генри по-прежнему присутствует в его жизни и останется с ним навсегда?

Только в субботу Генри впервые прочитал об убийстве – сообщение появилось на сайте «Глоуб».

С тех пор он слегка призадумался. Он был почти уверен, что Корбин станет одним из подозреваемых: начать хотя бы с того, что полиция прочитает дневник Одри. Но Генри хотел убедиться, что это точно произошло. Он хотел, чтобы имя Корбина было крепко втянуто в это дело. В идеале Корбина должны арестовать. Его красивое лицо взорвет интернет – стильный белокурый убийца невинных девушек.

Вопрос в том, достаточно ли будет дневника, чтобы Корбин наверняка попал в список подозреваемых? Пожалуй, да, но нужно кое-что еще. И если Генри собирается играть в эту игру, он должен действовать. Нужно внушить окружающим идею, что в Корбине Делле есть что-то подозрительное, и он обдумывал, как бы провернуть дельце.

На следующий день в полдень он пошел на Бери-стрит, 101 и стал околачиваться на улице, высматривая выходящих из дома жильцов. Генри чувствовал себя недосягаемым. Он придумал легенду, что является скорбящим другом Одри, а может, и тайным воздыхателем. Из дома вышел мужчина в шерстяном пиджаке и джинсах не по размеру. Он остановился во дворе, выбрал музыку в телефоне, вставил в уши наушники, завязал шнурки и отправился вниз по улице, кажется на прогулку. Он и не взглянул в направлении Генри.

Следующей была девушка в стильном черно-белом жакете. Она выглядела встревоженной, словно пыталась сбежать от кого-то. Когда она приблизилась, Генри почувствовал, как у него в груди что-то щелкнуло. Девушка была похожа на Корбина, не разительно, но вполне достаточно, чтобы предположить, что она, возможно, его кузина. Перед тем как перейти через дорогу, она машинально посмотрела сначала направо, а потом только сообразила, что машины едут слева. Должно быть, действительно кузина из Англии. Он остановил ее, рассказал лживую историю о дружбе с Одри и попытках получить информацию. Она все время пыталась закончить разговор и улизнуть, но он не собирался ее отпускать. С ней что-то произошло. Она надломлена, и этот факт показался Генри куда более заманчивым, чем ее милое телосложение и пухлые губки.

Он пошел с ней до Чарльз-стрит, продолжая притворяться другом Одри, который понес тяжелую утрату. Надел очки для чтения – в них он казался более чувственным и ранимым – и даже умудрился выдавить из себя пару слезинок. Перед тем как попрощаться, он поведал Кейт, якобы ссылаясь на рассказы Одри, как странно вел себя Корбин. Потом он намеренно уточнил у Кейт, когда кузен улетел в Лондон. Он знал, что достаточно бросить наживку. От него не утаилось, как она нервно теребила пальцы. Вероятно, она сделает одно из двух: либо свяжется с полицией и расскажет о разговоре, либо сообщит Корбину. Так или иначе, Генри просигналил, что в этом деле все не так просто. Она была обычным пугливым животным и уже начала тревожиться.

Он вернулся в свою квартиру, не переставая думать о Кейт: ему понравилось с ней общаться. Хотелось бы пожить с ней в квартире, особенно если она не будет знать, что он рядом. Он достал с книжной полки в спальне экземпляр «Монетарной истории Соединенных Штатов» со скрытой полостью. В ней хранились его свидетельство о рождении, справка о смене имени на Генри Торренс, локон волос Дженни Гулли (первой разочаровавшей его девушки, давным-давно, еще в средней школе) и полароидное фото, на котором Корбин стоит над мертвым телом Клер Бреннан. Конечно же, это их страховка, поскольку у Корбина имеется похожий снимок с Генри в главной роли. Однако Генри всегда думал, что это нечто большее. Соглашение. Обещание. Ему было интересно, где Корбин хранит свое фото. Вероятно, в банковской ячейке. Генри, в принципе, тоже следовало спрятать его подальше, но ему нравилось, когда оно поблизости, – в любой момент можно вытащить и долго рассматривать.

Он расхаживал по квартире с этой карточкой в руке. Он ненавидел находиться в доме один. Ненавидел с того времени, как побывал у Одри Маршалл. Внезапно он понял, что делать дальше: открыл электронную почту и отменил завтрашнюю встречу с представителями семейного адвокатского бюро в Уолтеме. Затем сложил в рюкзак все самое необходимое. Он собирался переехать к Кейт.