Глава 5
Собрание ничем примечательным не запомнилось, обычная накачка, взывание к совести коммунистов и комсомольцев, которым предстоит защищать честь Родины на футбольном поле. Кто-то ляпнул о втором Бородино, но присутствовавший на собрании Ряшенцев тут же осадил остряка. И добавил, чтобы во время игры или вообще при французах следили за своим языком. Мало ли, вдруг кто-то русский знает, те же французские корреспонденты вполне могут по-нашему разуметь, не хватало нам ещё международного скандала. Присутствующие закивали, мол, не поспоришь, все будем фильтровать базар.
Скучно, все эти наставления так набили оскомину, что хотелось откровенно спать. Просто я элементарно не выспался. Знал, что моя Ленка жаворонок, но не думал, что уже в 7 утра на кухне начнут греметь сковородки и кастрюли – любимая затеяла блинчики. Так-то правильно, супруг блинов, если честно, не едал целую вечность, а тут ещё с вишнёвым вареньем, со сметаной… М-м-м, вкуснятина!
Но своё я всё же недоспал, и сейчас мои нервные рецепторы всячески требовали погружения в дрёму. Хоть бы руки чем занять… Жаль, что ещё не изобрели кубик Рубика, покрутил бы – никто и не заметил бы, ведь передо мной сидит высоченный Шестернёв, дай бог одна моя макушка виднеется сидящим в президиуме. Хотя на самом-то деле это сегодня Шестернёв считается высоким, а так-то всего 183 см. О вратарях Банникове и Кавазашвили и вовсе говорить стыдно – 179 и 176 см соответственно. По меркам будущего просто курам на смех. Яшин с его 185 сантиметрами на их фоне смотрится великаном. Но Иваныча не было, тренеры решили посмотреть в воротах ближайший резерв. Помню, что в моей реальности эта игра завершилась со счётом 3:3 и как тот же Банников был осыпан критическими стрелами. Посмотрим, как в этот раз.
Блин, да что ж так спать-то хочется! Может, мне действительно до кучи ещё и кубик Рубика изобрести? Ну а что, его устройство я помню, как-то с мужиками из моей группы году эдак в 1986-м из интереса разобрали головоломку. Это потом уже в журналах и Интернете чертежи появились, а мы сами тогда допетрили.
– В общем, все, надеюсь, всё поняли, – вывел меня из забытья голос Морозова. – Сегодня вечером тренировка на «Динамо», не забудьте. И тебя, Мальцев, тоже касается. Давай уже, втягивайся в процесс.
До вечера, а именно до 18 часов, оставалось времени ещё достаточно, и я подумал, что удастся выспаться. Хотя если Ленка сейчас привезёт от родителей сына, а тот подымет ор, то даже с закрытой дверью отдохнуть не удастся.
Лисёнка ещё не было, и не успел я скинуть ботинки, как раздался звонок телефона. Звонила супруга, сообщавшая, что до вечера задержится у предков, если я ничего не имею против. Я ничего против не имел, и мне было предложено отдохнуть в одиночестве. Однако, как назло, сон не шёл. Измаявшись на влажной простыне (блин, вентилятор, что ли, купить, раз с кондиционерами пока беда), я не выдержал и сел рисовать карандашом схему устройства кубика Рубика. Хм, так ведь, если дело выгорит, его назовут кубиком Мальцева. А венгерскому инженеру останется только сочинять другие варианты головоломки типа треугольников и змеек, если только его не опередят наши рукоделы.
На схему ушло около получаса, после чего я задумался, что с ней делать дальше. Нести на завод? На какой? Это же ведь нужно сначала утверждать в каком-нибудь министерстве. Ещё скажут, что стране нужны ракеты и комбайны, а не игрушки, и отправят восвояси с этим чертежом.
А если показать им готовый вариант? Это было бы здорово, но как и из чего мне его сделать? Пластик? Своими руками? Крайне маловероятно. Дерево? Вот это уже теплее. Но тут нужна хотя бы небольшая столярная мастерская. А лучше со столяром в придачу, желательно сметливым и рукастым. Где найти такого Левшу?
Эх, опять жаль, что нет Интернета. Так бы вбил вопрос – и на тебе готовый ответ, только денежку отслюнявливай. Ну, отслюнявить я и так смогу, ежели мастер стоящий, да ещё учитывая перспективу изделия. Скажем, руб лей 200 за глаза хватит при изготовлении опытного образца. А после этого сразу за патентом, а то, чего доброго, столяр окажется человеком разговорчивым, разболтает кому-нибудь устройство чудо-игрушки, да и сам вторую смастерит, третью…
Короче, вопрос с поиском деревянных дел мастера я решил отложить на потом, вернувшись к нему при случае. А пока надо бы уложить в спортивную сумку тренировочную форму, выданную мне ещё перед фестивалем. Она уже лежала, бережно отглаженная женой, на полке в шкафу. Треники и толстовка на случай холодной погоды, шорты и майка – на сегодняшний вариант небесной канцелярии. Их и возьмём. И бутсы не забыть. Кожаные, практически новые, смазанные гуталином для придания эластичности. Ретро, так сказать.
На тренировке подумалось, что сейчас мои ребята и Битлы уже сидят на концерте хора Александрова, возможно, даже в одной ложе вместе с Шелепиным. Если, конечно, тот соизволил посетить мероприятие. Что-то мне подсказывало, что соизволил.
А 3 июня я провожал в Шереметьево своих музыкантов, а заодно Джона, Пола, Джорджа и Ринго, летевших с участниками группы S & H одним рейсом. Меня, как человека, имевшего непосредственное отношение к фестивалю, допустили чуть ли не к трапу.
– Егор, передай благодарность организаторам нашего культурного досуга, – усмехнулся Джон. – Впечатления незабываемые. Нет, серьёзно, хор мы послушали с удовольствием, верно, парни? – Он обернулся к своим товарищам, те закивали, соглашаясь. – А банкет… Я в жизни не ел столько чёрной икры, – расплылся в улыбке Леннон.
Нормально, банкет ещё был, оказывается, а меня даже не предупредили, не пригласили. Или только для иностранцев? Скорее всего, так и есть.
– Джентльмены, пора, – поторопил музыкантов куратор с усиками, неодобрительно покосившись в мою сторону. – А то вон стюардесса волнуется.
Обнявшись со всеми ещё раз, напоследок прошу своих ребят почаще собираться и повторять пройденный материал, не забывая творить самим. В новый альбом уже по-любому должны войти две их вещи: одна была написана Люком в соавторстве с Юджином (текст + музыка), вторая Дианой, которая раздухарилась и на музыку, и на текст. Если басист и скрипач написали что-то вроде лирической баллады, где скрипка шла почти всю песню фоном, то у нашей гитаристки получилась довольно ритмичная вещь с жёсткими риффами, ближе к хард-року.
Нет-нет, да и я подумывал, не сочинить ли и мне что-нибудь новенькое, а то тырить ещё ненаписанные хиты казалось таким пошлым занятием… И кстати, одна неплохая мелодия у меня уже наигрывалась в голове, нужно по прибытии домой записать ноты. А там уже и текстом можно заняться, что-нибудь психоделическое, чтобы заумно и непонятно, а оттого кажущееся офигенно продвинутым.
Но жена отодвинула мои намерения на второй план. От родителей она привезла Лёшку малость простывшим, сегодня с утра он покашливал, и пока меня не было, приходила педиатр, выписала дитю какой-то сироп, и когда я вернулся из аэропорта, мне пришлось бежать в ближайшую аптеку за этим самым сиропом. А поскольку Ленка не отходила от малыша ни на шаг, опасаясь доверить его даже любимому супругу, то мне пришлось заняться хозяйством. Конкретнее – стирать пелёнки, варить сыну кашку и жарить нам с женой картошку с мясом. А после того, как я намекнул, что могу и борщ сварить, Ленка тут же уцепилась за эту идею. И в итоге с утра мне и впрямь пришлось заняться готовкой. К слову, неплохо получилось.
Бегая в магазин, купил свежую прессу. Оформить подписку, что ли… Хотя, если я в Англии, Ленка вряд ли будет читать газеты. Тем более со спортивным уклоном. Рупор молодёжных движений «Комсомолка» выдала целый разворот, посвящённый фестивалю. Хе, центральное фото Людмилы Георгиевны меня повеселило. Хотя изображения Битлов и моей группы занимали тоже не последнее место. Автор рассыпался в дифирамбах, отмечая, что мероприятие по своему размаху напоминает чуть ли не фестиваль молодёжи и студентов 1957 года.
Не отставали и «Известия», которые даже умудрились осветить культурную программу британских гостей, сфотографировав Битлов в ложе Большого театра на концерте хора Александрова и как Маккартни и сидевший рядом Шелепин о чём-то, мило так улыбаясь, разговаривают. Ну да, был Первый секретарь, не подвело меня чутьё. Правда, о банкете ни в одной из мной купленных газет ни строчки, ну так и ни к чему о таких вещах писать, народ волновать. Во все времена СМИ предпочитали обходить тему отдыха партийной элиты стороной…
Наступило 5 июня, и нам на переполненном Центральном стадионе им. В. И. Ленина предстало сыграть товарищеский матч с «трёхцветными». Самое интересное то, что капитан у них Жан Джоркаефф – отец известного в будущем Алексея Лозового футболиста также сборной Франции Юрия Джоркаефф.
А перед игрой Морозов разразился обширным интервью.
«В основном намеченная программа выполнена, костяк команды из 16 человек определён», – констатировал Николай Петрович.
Так тренер и не скрывал, что на меня лично он рассчитывает. Правда, о проблемах, возникших в центре атаки (которые были видны невооружённым глазом с прошлого года), тактично умолчал. Многословно рассуждал не о разобщённости центральной связки, нежелании (или неумении) плодотворно сотрудничать с флангами из-за избыточного индивидуализма Банишевского, а о трудном характере форварда:
«Банишевский подвержен зазнайству. Он должен серьёзно подумать о своём поведении в коллективе, ибо зазнайство – очень опасный недуг. И лечить его обязан сам Банишевский, причём с усердием, настойчиво».
В общем, моё заочное противостояние с Анатолием разрешилось само собой. А тут ещё возвращён в команду Стрельцов.
«Эдуард опытен, знает своё дело, играет в полную силу», – мотивировал своё решение Морозов.
Болельщики явно соскучились по играм сборной. Тем более что совсем недавно телеаудиторию порадовали трансляцией товарищеского матча с Австрией. Игроки тоже горели желанием показать себя в деле, каждый рассчитывал попасть в список тех двадцати двух счастливчиков, которые отправятся в Англию. Понятно, что и мне не хотелось пролететь мимо чемпионата мира. Да и я старался не расслабляться, пролететь мимо мундиале не хотелось.
А настроение перед игрой у меня было просто суперское! Я, конечно, знал, что популярность меня как футболиста, певца и композитора в Союзе запредельная. Но то, что мне вечером накануне игры по телефону сообщила мама, просто сделало вечер. Пожелав на пару с кричавшим тоже в трубку Ильичом удачи в предстоящей игре, она перешла к главному.
– Представляешь, Егор, я отвожу Андрейку в ясли и, передав нянечкам, выхожу во двор… – Делает паузу, и я представляю, как мама улыбается. – Выхожу во двор и вижу, как двое мальчиков играют в футбол. И уже проходя мимо, вдруг слышу знакомые имена. Один мальчик кричит: «Я Мальцев!» – а другой ему в ответ: «А я „Челси”!». Я как услышала, чуть не начала им объяснять, что Мальцев – это мой сын. Хорошо, что вовремя поняла, где я и кто передо мной. Знаешь, Егор, мне казалось, что меня твоими успехами не удивишь, но оказалось, всё-таки можно.
Пересказал всё это Лисёнку, и, отсмеявшись, она мне заявила, что всегда знала, что я особенный и она всегда в меня верила. И вот я выхожу на поле, и улыбка не сходит с моего лица, невзирая на то, что соперник серьёзный, также участник чемпионата мира, а Морозов выставляет ближайший резерв, желая посмотреть его в деле. Место в воротах занимает Банников, в атаке – Малафеев. На левом фланге вместо Месхи… правофланговый Численко. Ну что ж, посмотрим.
Да уж, посмотрели… 21-я минута, а уже «горим» – 0:2. Сначала Бланше, а затем Гонде отгружают в ворота Банникова два мяча. Воронин почему-то совершенно незаметен. И центр поля в опорной зоне у нас откровенно «провисает». Луч света блеснул на 26-й минуте, когда индивидуальный проход Метревели завершается голом. Но всё же видно, что игра не идёт.
В перерыве Морозов на удивление спокойно указывает на ошибки как индивидуально игроков, так и по линиям защиты и полузащиты. А заодно проводит замены. В ворота встаёт Кавазашвили, Афонина меняет Серебряков, а Малофеева – Эдик Стрельцов. И началось! Уже на 64-й минуте Воронин находит меня передачей через добрую половину поля. Я с мячом прохожу до углового флажка и в борьбе с защитником, уже падая, навешиваю в центр штрафной, где Стрельцов выпрыгивает выше всех. Мяч лениво трепыхается в сетке, а трибуны ревут. Ну а мы, почувствовав вкус крови, только наращиваем обороты.
На 66-й минуте Воронин снова начинает голевую атаку. Подхватив мяч в центре поля, он обыгрывает сразу троих французов, после чего находит передачей Маркарова. Тот, получив мяч, финтом оставляет в дураках защитника Артелеза и бьёт по воротам. Голкипер Эон отбивает мяч перед собой, а я, набегая вторым темпом, буквально заношу круглого в ворота.
Французы пытаются перехватить инициативу, массированно, но немного бестолково переходя в атаку на наши ворота. Но «малыш» Анзор сегодня просто непробиваем. А на 78-й минуте Стрельцов при моём непосредственном участии делает победу нашей сборной окончательной. Подхватив мяч на своём правом фланге, мы с Эдиком параллельно друг другу рванули к воротам, применив домашнюю заготовку. Сделав передачу Эдуарду, я стал забегать ему за спину, тот, сделав паузу, элегантно, пяточкой переправил мяч мне. Я подрабатываю мяч и делаю вид, что буду бить мимо раскинувшего руки Эона, но в последний момент делаю нашу атаку совсем уж эстетской, легко катнув на всё того же Стрельцова, и тот под рёв заполненных до отказа трибун издевательски закатывает мяч в совершенно пустой угол.
Попытки французов хоть что-то изменить рассыпаются окончательно о вдруг окрепшую нашу опорную и защитные линии. Да и Кавазашвили кураж поймал, просто стена. Финальный свисток фиксирует нашу победу!
Наставник сборной после матча был лаконичен: «Я удовлетворён. Всё идёт по плану».
Что ж, верю на слово, хотя каким был бы этот план без меня и пролоббированного мной в сборную Стрельцова – ещё бабушка надвое сказала. А играть вместе с Эдиком… Ух, это просто песня! Голова с большой буквы. Вроде не носится по полю, как я, даже как бы с ленцой иногда прохаживается, а сколько пользы приносит команде!
После матча нам сообщают, что теперь мы отправляемся на товарищеские матчи в Данию и Швецию, а оттуда прямиком в Англию. Вылет 9 июня, через три дня. Всего-то три дня, но как много может измениться за это время.
Вечером 6-го позвонила мама Ленки, уже узнавшая от дочери дату моего отлёта. Мол, нам миловаться осталось всего ничего, а там ещё неизвестно, когда свидимся, она взяла отгул и готова посидеть завтра с Лёшкой, а мы можем куда-нибудь прогуляться. Учитывая, что парень чувствовал себя получше, практически перестал кхекать, да и тёще доверить дитя – это вам не абы кому, мы согласились с такой постановкой вопроса. И тут же засели за газету, выискивая, где что идёт и где что показывают.
Прикинули, что днём можно прогуляться в парке Горького, а вечером сходить на «психологические опыты» Вольфа Мессинга в ДК им. Астахова. Первой идею увидеть живьём Мессинга выдвинула супруга, водившая пальчиком по списку сегодняшних мероприятий. Я был не против. В своё время мне так и не довелось побывать на его представлениях: когда Мессинг ушёл из жизни, я только перебрался в Москву. Не то чтобы я торчал, как говорили в будущем, от такого рода шоу, но, как обывателю, мне всё же было достаточно любопытно прикоснуться к неизведанному. Хотя… Если уж на то пошло, то я и сам для себя вполне ещё неизведанный персонаж в смысле переноса сознания из будущего в прошлое.
Я позвонил в Дом культуры, поинтересовавшись наличием билетов. Оказалось, билеты ещё есть, но совсем мало и самые дорогие. Но доверять дело случаю я не рискнул, а потому с утра озаботился поездкой на улицу Люблинскую, где располагалось учреждение, и купил пару в первый ряд.
В парк мы отправились ближе к обеду и весьма весело провели время, объевшись мороженого и обпившись газводы. Дебелая продавщица прохладительных напитков, смешивавшая нам в стаканах минералку с сиропом, меня узнала и тут же с волжским оканьем принялась признаваться в любви к моим песням. Естественно, не к англоязычным, а тем, что исполняла Адель и прочие мои адепты эстрадного цеха.
– Как там Лидочка Клемент поёт… «Опустела без тебя земля, как мне несколько часов прожить…» – довольно фальшиво протянула тётка, каждую букву «о» обозначая округлением ярко-красных губ.
А ближе к вечеру, как следует нагулявшись, взяли такси и отправились на Люблинскую. Из таксофона возле Дома культуры Ленка позвонила домой, узнала, как чувствует себя Лёшка, всё ли нормально. Только после этого мы отправились занимать свои места в зале.
Первый ряд, практически по центру, отличная видимость, до сцены метра два, не больше, причём не нужно особо задирать голову.
– А сеанс гипноза будет? – спрашивает вполголоса сидевшая сзади нас дама у своего спутника.
– Дусенька, гипноз в СССР запрещён. Но я уверен, что Вольф Григорьевич и так покажет немало интересного.
Эх блин, жаль, а я надеялся, что Мессинг кого-нибудь погрузит в транс и заставит кукарекать или отплясывать на потеху честной публике. Ладно, думаю, знаменитый «маг и чародей» и без гипноза, как уверял собеседник Дусеньки, сможет удивить зрителей.
Наконец звучит третий звонок, в переполненном зале на 500 мест гаснет свет, и только над сценой сохраняется полумрак, который постепенно рассеивается лучами прожекторов. И в их круге появляется пожилой человек в чёрном костюме, очках и с глубокой залысиной, которую обрамляли курчавые с проседью волосы. Мессинг – я сразу же понял, что это он и есть, хотя его фото в Интернете видел, кажется, целую вечность назад. Человек, который предсказал начало Великой Отечественной войны, поражение Гитлера, а также Победу 9 мая.
Чуть поклонившись аплодирующим зрителям, менталист (именно так он был указан на афише у входа в ДК) выставил перед собой ладони, призывая к тишине.
– Добрый вечер!
Голос его оказался слегка глуховат, однако чудесным образом каждое слово можно было легко расслышать.
– Сегодня, дорогие друзья, вам предстоит стать свидетелями загадочных явлений, которым официальная наука не может дать логического объяснения. Честно признаюсь, я и сам не вполне понимаю, что это такое, однако факт остаётся фактом: мои способности позволяют делать то, что недоступно обычному человеку. Впрочем, к чему слова, вы и сами сейчас в этом убедитесь.
Для начала Мессинг попросил двух зрителей нарисовать на доске множество кружков разного диаметра. Сам он в это время стоял к ним спиной и лицом к залу с повязкой на глазах. Когда доска была исчеркана вдоль и поперёк, менталисту развязали глаза. Прошло не больше секунды, и он произнёс:
– Нарисовано триста восемнадцать кружков.
Начался долгий подсчёт. Всё совпало!
– Фантастика! – выдохнула Ленка.
Я же был среди тех редких экземпляров, кто не выглядел особо потрясённым. Можно ведь и с завязанными глазами слышать, как кончик мела ударяется о доску, и дальнейший «вжик», когда рисуется круг. Только успевай считать эти «стук» и «вжик». Правда, задача осложнялась тем, что кружочки рисовали сразу двое, тут уже больше похоже на какофонию, но при наличии опыта в таких делах можно и приноровиться.
Впрочем, это были только цветочки, дальше Мессинг принялся демонстрировать свои телепатические способности. Он попросил одного из зрителей – молодого человека лет двадцати пяти – спрятать в зале небольшой предмет. Но перед этим его помощница вновь завязала ему глаза, и Мессинг для полной чистоты эксперимента повернулся к залу спиной.
Молодой человек вручил женщине средних лет, с пышной, обесцвеченной пергидролем причёской расчёску, попросив спрятать её в сумочку, что та и проделала.
– Готово? – громко спросил Мессинг.
– Готово, – вместе с молодым человеком хором откликнулось ползала.
Сдёрнув черную повязку с глаз, Вольф Григорьевич схватил парня чуть выше запястья и вместе с ним решительно направился в зал. Когда он проходил по проходу мимо меня, я близко увидел его лицо, искажённое гримасой то ли боли, то ли страдания, а с виска на скулу наползала крупная капля пота. И глаза – огромные, но словно смотрят в пустоту. Так же решительно он подошёл к «пергидрольной» женщине и указал на сумочку:
– Предмет здесь! Это расчёска?
Женщина вытащила её, зал зааплодировал, Мессинг, немного расслабившийся, чуть поклонился и вернулся на сцену.
– Это было не очень сложно. А сейчас я продемонстрирую ещё опыт, который также вас шокирует. Вот вы, юноша, поднимитесь на сцену.
Это он вообще-то мне сказал. А то я в первый момент как-то тормознул и лишь после тычка жены понял, что именно мне предложено стать подопытным кроликом.
– Может, не надо? – шёпотом предложил я, предприняв слабую попытку воспротивиться.
– Иди, Егор, испугался, что ли?
– Кто, я?!
– Ну не я же!
– Юноша, поднимайтесь, не бойтесь, – поторопил меня Мессинг и под смех зала закончил: – Гарантирую, что вашему здоровью ничего не угрожает. Физическому уж точно.
Дальнейшее сопротивление виделось мне бесполезным, поэтому я с обречённостью овцы, отправленной на заклание, поднялся на сцену.
– Это же Мальцев! – выкрикнул кто-то из зала.
– Точно, он, Егор Мальцев.
– А вы, похоже, известная личность, – не без доли удивления произнёс Вольф Григорьевич.
– Есть немного, – скромно потупился я.
– И чем же известен этот молодой человек? – спросил менталист почему-то не у меня, а у зала.
– Это знаменитый футболист!
– Музыкант! Композитор! Певец!
В общем, менее чем за минуту Мессингу обо мне вывалили кучу информации.
– Да-а, я вижу, вы действительно знаменитость… Что ж, тогда прошлое ваше я рассказывать не буду. Всё равно никто не поверит, скажут, что из газет вычитал. Но не отправлять же вас обратно, как говорится, несолоно хлебавши. Давайте я предскажу ваше будущее, причём начиная с сегодняшнего дня. Вы не против?
– Да нет, пожалуйста, – чуть нервно усмехнулся я.
– Тогда начнём… Садитесь вот на этот стул, думайте о чём-нибудь приятном, расслабьтесь.
Он встал позади меня, а я попытался расслабиться. Хотя сначала получалось не очень, отвлекали смотрящие и на меня, и на Вольфа Григорьевича зрители. Да и Лисёнок строила мне рожицы, так что в итоге я предпочёл закрыть глаза и погрузиться в себя.
Между тем Мессинг за моей спиной явно проделывал какие-то манипуляции. Он не касался даже моей короткой причёски, но я кожей головы будто физически ощущал исходившее от его тонких гибких пальцев тепло.
А потом послышался тонкий звон, словно рядом со мной кружила комариная стая. Я поморщился, отгоняя морок, на несколько секунд тот и впрямь ушёл, но затем звон возобновился с новой силой. Блин, Мессинг, что ли, там чудит, с чего бы такие глюки начались?.. Кто-то там намедни говорил, что гипноз в СССР запрещён? Похоже, на этот раз менталист что-то такое да использовал, явно дело нечисто.
Звон неожиданно стих, я открыл глаза и увидел зрителей, с ожиданием смотревших на сцену. Мол, что там знаменитый чародей скажет о будущем этого поющего футболиста? У меня же было такое чувство, будто я, несмотря на звон, хорошо выспался, хотя прошло явно не более нескольких минут.
– Как вы себя чувствуете?
Мессинг помог мне подняться, а его помощница тихим привидением убрала стул в глубь сцены.
– Неплохо, как будто поспал.
– Это обычный эффект во время этого номера. Что ж, я готов предсказать вам ваше будущее. Итак…
Зал, затаив дыхание, ловил каждое слово артиста. А менталист начал с того, что сегодня, придя домой, я узнаю не очень приятную для себя новость, связанную с одной из сторон моей профессиональной деятельности.
– Вас ожидают серьёзные передряги, но помощь придёт оттуда, откуда вы её не ждёте, – подытожил Мессинг. – Но что странно: я не вижу вашего прошлого. То есть вижу на несколько лет назад, а что было до этого – словно скрыто туманом. С вами ничего такого не случалось лет пять-шесть назад?
– Ну-у, было кое-что, – выдохнул я, косясь на зрителей. – Током меня ударило в 15 лет, я даже сознание потерял на какое-то время. А после этого стал играть в футбол и сочинять песни.
– Так об этом в газетах писали! – выкрикнул мужик с 7-го ряда.
– К сожалению, я редко читаю прессу и практически не смотрю телевизор, – развёл руками артист. – Но пусть это останется на моей совести. Зато предсказать будущее ни радио, ни газеты, ни даже телевидение не смогут. Разве что цыганки, – улыбнулся он, – среди которых иногда действительно попадаются любопытные экземпляры. Но я не цыганка, я не гадаю, а пользуюсь возможностями моего мозга, который черпает информацию из, если хотите, эмпирея. И я ещё ни разу не ошибался… Спасибо, юноша, можете возвращаться на своё место. А теперь давайте пригласим ещё кого-нибудь, не столь известного, чтобы я мог рассказать о его прошлом…
Твою ж мать, лучше бы ты, Вольф Григорьич, ошибся. Мне тут сейчас проблемы ни к чему, всё вроде на мази, хотя и подозрительно хорошо для меня развиваются события. Может, Фурцева подлянку закинула? Обещала же припомнить косяк на фестивале… Да ну, чушь какая, мало ли что ляпнет артист эстрадного жанра.
Остальные номера я смотрел, пребывая мыслями где-то далеко, откуда меня иногда возвращал в действительность острый Ленкин локоть, тыкающийся в ребро.
– Смотри, смотри, как он так делает? – шептала она, глядя, как впавший в транс менталист лежит между двух стульев, а на нём сидит здоровенный мужик весом под центнер.
Казалось, ей до лампочки слова артиста, напророчившего мне какие-то неприятности. Я даже позавидовал безмятежности Лисёнка. Но по пути домой, сидя рядом со мной в такси, супруга вспомнила о предсказании Мессинга.
– Ёжик, это же ведь несерьёзно, да? Ну то, что этот Вольф тебе говорил. Всё же будет нормально?
– Да, конечно, всё обойдётся, солнышко, – улыбнулся я, погладив суженую по щеке. – Это шоу, игра на публику. Всё равно никто не проверит… Хотя, конечно, я фигура достаточно известная, но что может со мной случиться? Внезапно забуду ноты и перестану сочинять? Или ноги откажут, и не смогу в футбол играть?
В общем, посмеялись мы с ней, а по приезде домой тёща, которая оставалась нянчиться с Лёшкой, проинформировала:
– Егор, тебе тут какой-то тренер обзвонился. Морозов, что ли, его фамилия… Сказал, что ты его знаешь и ждёт от тебя звонка в любое время.
Хм, интересно, что Петровичу от меня так срочно понадобилось? Нехорошее предчувствие зашевелилось в моей душе, и сердечко запрыгало, но я, не показывая вида, внешне спокойно набрал знакомый номер.
– Николай Петрович, вечер добрый, вы мне звонили?
– Да, Егор, звонил… Видишь ли… Тут такая ситуация, что со сборной в Скандинавию ты не летишь. Ты…
Ты выводишься из состава сборной, – выдохнул Морозов. – На какой срок, не знаю, но таково указание Ряшенцева.
