Глава 16
В раздевалке, на удивление, эмоции не били через край. Пробки от шампанского, во всяком случае, в потолок не летели. Первым делом я поблагодарил Стрельцова за филигранный пас, справедливо считая, что половина забитого гола принадлежит ему. Эдик немного смутился, махнул рукой и отправился в душ. Банишевский проковылял ко мне и с чувством произнёс:
– Егор, я даже рад, что так со мной получилось. Потому что, если бы ты не играл вместо меня, ещё неизвестно, как всё закончилось бы!
Причём говорил он это совершенно искренне, я видел это по его глазам.
Нарисовавшиеся минут через пять Гранаткин с Ряшенцевым сдержанно поздравили нас с выходом в финал первенства мира, причём с таким видом, будто по-другому и быть не могло.
– Молодцы, выполнили установку тренера, – говорил между тем Гранаткин. – Вот что значит дисциплина, полная самоотдача на поле! Осталось доказать, что советский футбол – сильнейший в мире.
Эх, ребята, знали бы вы, как низко пал отечественный футбол в реальности Алексея Лозового, что и 4-е место, завоёванное в 1966 году, окажется в ближайшие полвека непревзойдённым результатом! Да что там полвека, можно смело и на 100 лет загадывать – всё равно в полуфинал чемпионата мира хрен попадём.
Хотя тут можно сказать и по-другому: что это другие страны шагнули вперёд, а мы остались топтаться на месте. А тут ещё, мать её, перестройка с последующим развалом СССР, а заодно и спортивные школы, откуда тренеры, получавшие копейки, уходили на базар торговать шмотками. А то и в бандиты подавались или вовсе спивались… Ведь последние успехи национальной сборной как раз и пришлись на советский период – победа на Олимпийских играх 1988 года и финал чемпионата Европы в том же году. Костяк сборной всегда составляли русские и украинцы, плюс туда иногда попадали грузины, армяне и представители прочих малых народностей.
– Гляди-ка, наш Малец сияет как начищенный самовар, – осклабился Серебряников.
– Имеет право парень, гол забил победный, – по-отечески потрепал меня за вихор вышедший из душа с полотенцем на плече Стрельцов. – Щас бы, мужики, в баньку сходить, на скамейке прилечь, чтобы тебя веничком берёзовым по спине да по заднице…
– А потом кваску холодного, а ещё лучше пивка! – подхватил Численко.
– Могу попробовать устроить, – откликнулся я.
– Серьёзно? Это где же ты в Англии баню видел?
– Есть одна, в Фулхэме. Пенсионер у меня там знакомый живёт, Фёдором Максимовичем кличут, сам он родом с Алтая, а женился на англичанке, сейчас уже вдовец. Вот и поставил баньку, ностальгирует. Я у него несколько раз парился, пока за «Челси» играл. Дух там какой – вы не представляете! Выходишь из баньки – и словно заново родился. Кстати, и квасок сам делает, вкуснотища!
– А что, нам же финал в Лондоне играть, завтра уже туда и отчаливаем, – оживился Шестернёв. – Владимир Петрович, вы же не против, если мы в баньку к знакомому Егора наведаемся?
– Решим этот вопрос, – улыбнулся Морозов. – Я бы и сам с удовольствием попарился. Но сначала нужно согласовать с руководством.
Мне вспомнился случай из прошлого Лозового. Мы тогда с Бари Алибасовым как раз сидели после баньки, разгоняясь пивком, и не спеша вели беседу о шоу-бизнесе, как нашем, так и глобального масштаба.
– Понимаешь, Лёха, они просто раскручены, – говорил Бари, отрываясь от кружки. – Сначала в их раскрутку вкладываются, а затем отбивают с них в десять раз больше. Просто бизнес! Кому-то повезло с продюсером, кому-то нет… Моим Нанайцам повезло, иначе прозябали бы где-нибудь по третьесортным клубам.
– Так их время вышло, согласись.
– Но своё-то они взяли, лет десять были на волне. Spice Girls вон тоже давно разбежались, а как звездили! Мои-то хоть ещё дымят понемногу… Так что, Лёха, без продюсера, без раскрутки в современном шоу-бизнесе ты никто и звать тебя никак. Просто одних на весь мир раскручивают, а мы тут ограничены пределами совка. Вон возьми Надю Кадышеву, чем она хуже той же Pink? Поёт шикарно, а наряды какие!.. Да этой Пинке до неё ещё петь и петь!
Так и не понял в тот раз, прикалывался Бари или говорил на полном серьёзе. Я представил Pink в сарафане и кокошнике и не удержался от улыбки…
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился наш немолодой администратор.
– Егор, там тебя какие-то ребята спрашивают, из местных.
– Кто такие?
– Один Джоном представился, который со мной говорил.
– Хм, интересно…
В коридор я вышел с обмотанным вокруг торса полотенцем и нос к носу столкнулся со знаменитой ливерпульской четвёркой. А рядом крутилась парочка пишущих журналистов и трое с фотоаппаратами, тут же принявшись ослеплять нас вспышками.
– О, круто выглядишь! – приобнял меня Леннон.
Тут же последовали объятия с остальными Битлами.
– Поздравляю с победой! Ты был лучшим!
– Спасибо… А вы-то тут какими судьбами?
– У нас просто совпал приезд в родной город с вашей игрой, и мы не могли упустить шанс посмотреть тебя в деле. Почему ты раньше не играл?
– Это был хитрый тактический ход наших тренеров, – ухмыльнулся я. – А какие ваши прогнозы на второй полуфинал?
– Ну, мы-то надеемся, что наши разделают португальцев, несмотря на наличие в их составе «чёрной жемчужины» Эйсебио, – ответил также улыбавшийся Пол. – Уверен, это будет классный финал на «Уэмбли» – сборная Советов и сборная Англии!
– А если я вашим гол забью?
– Если он будет победным, то для англичан ты станешь врагом номер один, – прищурился Джон сквозь линзы очков. – Нет, серьёзно, тебе тут прохода не дадут, так что ты хорошенько подумай, прежде чем огорчать королеву и английских болельщиков.
Дверь раздевалки распахнулась, и в коридор выглянул Галимзян, Гиля.
– Егор, ты куда пропал? Там тебя Морозов спрашивает… Ох, мать моя женщина! Это же…
– Знакомься, Гиля, это Джон, это Пол, Джордж и Ринго. Пришли выразить восхищение нашей игрой.
Хусаинов тут же на сносном английском – когда только выучить успел – принялся в свою очередь выражать восхищение творчеством The Beatles, заявив, что у него имеются все альбомы группы.
– Парни, вы чего зависли? – тоже выглянул из раздевалки Шестернёв. – Там Петрович уже нервничает, что-то сказать хочет.
– Всё, идём-идём, – ответил я на русском и снова перешёл на английский: – Ладно, ребята, нам нужно идти, спасибо, что поддержали сегодня нашу сборную, ещё увидимся…
Ночь мы провели в Ливерпуле, причём толком поспать мне так и не удалось. Перед глазами то и дело мелькали кадры нашего полуфинала с немцами, да ещё побаливала лодыжка, на которой разлился приличных размеров синяк. И вот что значит номер без кондиционера: форточку прикроешь – уже дышать нечем, а так хоть бриз малость задувает. Яшину я завидовал чёрной завистью – наш кипер спал как убитый, казалось, его даже орудийная канонада не заставит подняться с постели.
Утром вылетели в Лондон и уже через час приземлились в столице Британии. Нас разместили почти в центре города, в Alexandra Hotel. Я решил от команды не отделяться, даже не стал заикаться, что могу жить в своей квартире. Тем более номер опять же на двоих с Яшиным выделили неплохой, с телевизором, телефоном и даже с балкончиком, на котором Иваныч мог подымить.
Вечером 26 июля англичане играли полуфинал с португальцами. Я-то в исходе противостояния почти не сомневался, разве что с минимально возможной поправкой при моём вмешательстве в эту реальность, а остальные в нашей команде разделились на два лагеря. Большинство желали победы португальцам, не столько им симпатизируя, сколько в надежде на более лёгкого соперника в финале. Флегматичный Гетманов заявил, что ему всё равно, с кем биться в финале, тем более что его вряд ли поставят на игру, а вот Воронин, Стрельцов и Кавазашвили ставили на англичан. При этом у Стрельца была идея фикс забить именно футболистам с Туманного Альбиона, он почему-то питал к ним неприязнь ничуть не меньшую, чем к немцам.
– Жаль, не удастся побывать на стадионе, – вздохнул за обедом сидевший со мной за один столиком Численко. – Придётся репортаж по телевизору смотреть с английскими комментариями. Но разве может чёрно-белый экран передать то, что творится на стадионе?!
Да уж, я бы тоже не отказался лично поприсутствовать на «Уэмбли», чтобы воочию увидеть полуфинальную битву двух европейских, но таких разных по стилю сборных. Но как туда пробраться, если мест нам никто не бронировал, а от советской делегации на стадион попадут вообще только Гранаткин с Ряшенцевым?! Ладно бы у меня имелись связи в руководстве стадиона, ну или хотя бы сборной Англии… Хотя ведь я же прекрасно знаком с Венейблсом и Тэмблингом. Да, судя по приведённым в газетах ориентировочным составам, они сегодня, скорее всего, не играют… Так это даже лучше! Значит, свободны и смогут как-то поспособствовать нам пробраться на стадион. Ясно, что орава получается приличная, ну мы и не претендуем на сидячие места!
Своей идеей я поделился с ребятами и Морозовым.
– Я бы не отказался побывать на «Уэмбли», – потёр лоб наставник сборной. – Правда, надо бы с товарищем Киселёвым обсудить этот вопрос, потому как и в случае с баней – это не вписывается в заранее составленную программу мероприятий с нашим участием.
Ох уж этот официоз, ох уж эта бюрократия! Без команды свыше и шагу боимся ступить! Шелепин вроде пытается бороться с этими явлениями, но они настолько прочно въелись в сознание советских людей, что на их изживание понадобится не один десяток лет. Не при нашей жизни, как говорится. И это простые люди, я не говорю уже о чинушах. Пока-то не так сильно всё прогнило, но не такое уж и далёкое будущее Алексея Лозового я прекрасно помню. Хочешь без очереди – давай на лапу. Хочешь быстро и качественно – плати. Кто же добровольно откажется от возможности неплохо навариться на выполнении, казалось бы, своих прямых обязанностей? И чем дальше – тем больше, после 1991 года взяточники и бюрократы вообще расправили крылья. Да вон даже при Путине взятки дают миллионами долларов, хотя и пытаются с этим бороться, то одного посадят, то другого…
Где-то час спустя ко мне подошли Морозов и Киселёв.
– Мальцев, мы посовещались с Николаем Петровичем и решили, что вы можете попробовать воплотить в жизнь свою идею. Но только если проходит вся команда, а не один-два человека. Вся команда, – с нажимом повторил Киселёв, имея в виду, как я понял, не только врачей и администраторов, но и себя, любимого.
– Задачу понял, разрешите выполнять? – дурашливо вытянулся я в струнку.
– Не ёрничайте, Мальцев, победный гол не даёт вам права изображать из себя клоуна. Отнеситесь к поставленной задаче серьёзнее. Как собираетесь её выполнять?
– Я же рассказывал…
– Хотелось бы лично услышать подробности предстоящей операции.
– Еду на стадион, встречаю там английскую сборную, торможу своих бывших одноклубников, прошу провести ребят… Вот, собственно, и весь план.
– Слабенький какой-то план, – с сомнением глянул на Морозова спортивный чиновник.
– Ну уж какой есть, попытка, как говорится, не пытка, – не выдержал я. – Альтернативных вариантов всё равно никто не предлагает, так что ничего заранее не обещаю.
– Хорошо, – выдавил из себя Киселёв. – Но учтите, Мальцев, что решение о походе в баню зависит от того, насколько успешно вы справитесь с поставленной задачей. Мы согласны и на стоячие места, да, Николай Петрович?
– Да-да, конечно, Анатолий Ефремович.
– И поскольку мы не можем вас отправить на стадион в одиночку, то поедете на нашей машине. Вот, возьмите, здесь номер телефона, по которому вы мне отчитаетесь о результатах операции, – протянул мне бумажку Киселёв. – Если всё пройдёт удачно, то мы на автобусе приедем к стадиону в течение получаса.
– А пробки?
– Хм, действительно…
– Я бы порекомендовал метро, там точно пробок нет.
– Ну, это мы решим, на чём добраться. Ваша задача – провести команду на стадион.
Совершенно ненужный человек при сборной, думал я, глядя в окно приданного команде автомобиля. Не было бы его, и всё стало бы намного легче и проще. Такие люди только создают излишнее напряжение, хотя сами считают себя офигеть какими незаменимыми.
К служебному входу на стадион «Уэмбли», куда должен был подъехать автобус с английскими футболистами, я прошествовал в сопровождении водителя, игравшего заодно роль моего телохранителя. Ну вообще-то кстати, потому что не я один оказался такой умный: к живому коридору из бобби припёрлась немалая толпа желающих поприветствовать своих футболистов. Несмотря на маскировку в виде надвинутой на глаза кепки и тёмных очков, многие меня узнавали, просили автограф, хлопали по плечу, хвалили, что я уделал этих heinie – так англичане ещё со времен Второй мировой называли немцев. Это было уменьшительное от немецкого имени Heinrich, употреблявшееся почему-то в значении «идиот».
Первыми к стадиону, за полтора часа до стартового свистка, намеченного на 19.30 по британскому летнему времени, подъехали португальцы. Столпившиеся у живого коридора болельщики их дружно освистали – тоже мне леди и джентльмены.
Сборная Англии подъехала спустя тридцать минут. Тут уже эмоции болельщиков были совсем другими. Я боялся, что мне не удастся докричаться до кого-то из своих знакомых, поэтому пробрался вплотную к оцеплению.
– Терри! – завопил я, увидев знакомое лицо в веренице нагруженных спортивными сумками игроков. – Терри, это я, Егор!
Венейблс обернулся на крик, увидел меня, и его лицо приняло удивлённо-радостное выражение. Он отделился от сборной и подошёл ко мне, протягивая руку.
– Егор! Привет! Вот не ожидал, что ты здесь окажешься! Думал, в гостинице отдыхаешь, готовишься к финальной игре с нами.
– Ну, что играть придётся с вами, я и не сомневаюсь, – потрафил я Венейблсу. – Вы с Бобби сегодня в основе?
– Альф предпочитает на решающие игры ставить других футболистов, – удручённо покачал головой Терри, имея в виду наставника сборной Альфа Рамсея.
– Сочувствую… Кстати, сюда я делегирован своей командой. Ребята очень хотят попасть на стадион, посмотреть ваш полуфинал. Согласны на любые места, даже стоячие. А обратиться, кроме тебя, мне не к кому.
– Эй, Терри, ты чего там встал? – крикнул ему кто-то из обернувшихся товарищей. – Автографы будешь после победы раздавать.
– Егор, давай со мной, а то здесь нам не дадут нормально поговорить. Эй, друг, – это к полицейскому, – пропусти этого парня.
– Я не имею права…
– Это Егор Мэлтсэфф, мой товарищ, который гол немцам забил.
– Ого, и правда он! Проходите, мистер Мэлтсэфф!
Таким образом я оказался в подтрибунном помещении. Терри влёк меня за собой по каким-то коридорам – как он объяснил, мы идём к его знакомой Летиции Спрайт, чья фамилия мне живо напомнила марку прохладительного напитка. Летиция занимала пост помощника главного администратора стадиона, и если кто-то и мог помочь в решении моей проблемы, то, по заверениям Терри, только она.
– Больше я здесь просто никого не знаю, а моё слово тут значит немного, – с извиняющимся видом улыбнулся Терри. – Надеюсь, она сейчас на месте.
Летиция оказалась молодой особой, не красавица, на мой взгляд, девица ростом с меня, причём без каблуков. Как я догадался, с Терри их связывали явно не деловые отношения, хотя при мне проявлять свои чувства они, наверное, постеснялись.
– Егор Мэлтсэфф? Конечно, я вас узнала! – воскликнула она, крепко пожимая мне руку. – У меня есть пластинка вашей группы, я работала на том самом знаменитом фестивале на стадионе осенью шестьдесят пятого… Так в чём ваша проблема?
Объяснение много времени не заняло. Выслушав меня, Летиция задумчиво потёрла нос, затем решительно тряхнула кудрями.
– Хорошо, я найду место для двадцати пяти человек. Это проход с бортиком рядом с ложей прессы. Правда, места стоячие, но мы можем подыскать стулья.
– Летиция, я ваш должник по гроб жизни! Это прекрасный вариант! – В приливе благодарности я прижал ладонь к сердцу и слегка поклонился.
– Я буду ждать их у служебного входа. Как скоро они подъедут? – как ни в чём не бывало деловым тоном осведомилась Летиция.
– Обещали уложиться в течение получаса после моего звонка. Не против, если я с вашего телефона позвоню руководителю нашей делегации? Спасибо.
Киселёв оказался на месте. Я его проинструктировал, что и как, и попросил не опаздывать, снова намекнув, что пробки в городе приличные, а под землёй, где проложены линии метрополитена, пробок нет по определению.
– Летиция, можно ещё один звоночек сделать?
– Да без проблем.
На этот раз, предчувствуя, что затея с баней приобретает реальные очертания, я набрал номер Максимыча. После третьего гудка с тревогой подумал, что абонента нет дома, но на четвёртом трубку всё-таки сняли.
– Максимыч, здоров! – по-русски крикнул я в мембрану.
– Егор?
– Ну а кто же ещё!
– Ох, чертяка, я ж по телевизору вчера игру смотрел, так радовался, что наши в финал вышли! Раньше футболом и не интересовался, а сейчас тут все с ума сходят, вот и я поддался. Тем более вроде земляки играют. Вдвойне рад, что ты забил… Что ж раньше-то не позвонил?
– Да всё некогда было, Максимыч, да и неясно было, сыграю я в полуфинале или нет. А сейчас парни захотели в баньке расслабиться перед финалом, ну я сразу о тебе и вспомнил.
– Так это мы враз организуем, Егорка. Сегодня приедете?
– Нет, сегодня мы планируем второй полуфинал посмотреть, я тут ребят на стадион вытащил, уже вроде едут. А вот завтра, думаю, мы смогли бы к тебе завалиться дружной компанией. Желающих набралось человек пятнадцать, включая тренера, думаю, в два захода управимся – я же помню размеры твоей баньки. Если, конечно, за полгода не пристроил.
– Нет, Егорка, всё та же… Ты, как вы точно решите, отзвонись мне, я её загодя растоплю.
– А кваском не запасся?
Квасок есть, как не быть! Я ж, Егорка, по твоему совету стал его на продажу производить, поставляю под реализацию в несколько небольших магазинов под своей зарегистрированной маркой «MaximЫch». Говорят, посольские хорошо берут, протоптали тропинку, да и местные, столичные присматриваются, уже многие распробовали. У меня сейчас в холодном подполе как раз две канистры десятилитровых стоят готовые, так одну я запросто могу завтра на стол поставить. Так что приезжайте, не обижу, помимо кваса могу чего и покрепче найти.
– Нет уж, Максимыч, покрепче не надо, нам ещё финал играть. Ну, спасибо тебе заранее, завтра созвонимся.
Ну что рассказывать – англичане на переполненном «Уэмбли» свой полуфинал выиграли. Впрочем, не 2:1, как в прежней истории, а скромнее – 1:0. Получается, моё появление в этой реальности поменяло не только исход одного из полуфиналов, но и счёт в этих играх. Там было дважды по 2:1, теперь же дважды по 1:0. Единственный и победный мяч забил Бобби Чарльтон на 47-й минуте ударом из-за штрафной. Правда, не без небольшого рикошета от кого-то из защитников, что и дезориентировало Перейру.
– Повезло англичанам, – резюмировал Яшин, когда мы уже в сумерках покидали стадион. – У португальцев моментов было не меньше.
– Так и нам с немцами, можно сказать, тоже повезло, – откликнулся Сичинава.
– Ты это, Жора, брось, – одёрнул его Морозов, покосившись на Киселёва. – Мы вчера продемонстрировали превосходство нашего футбола над немецким, доказали, что наши тактические схемы лучше, а характер советских футболистов крепче.
– Так я и не спорю, – пожал плечами Сичинава, пряча ухмылку.
А на следующий день утром мне в номер позвонила… Хелен. Услышав в трубке знакомый голос, я почувствовал лёгкий озноб. Помнил о ней всё это время, но специально не звонил, боялся, что попросит о встрече и станет делать недвусмысленные намёки, что не прочь ещё раз разделить со мной ложе… Нет, ну это я, конечно, немного утрирую, но после той выволочки с газетой мне вообще нужно вести себя тише воды, ниже травы.
– Егор, ты что же, уже столько дней в Англии, а до сих пор мне не позвонил. Или избегаешь меня? – с укором в голосе спросила она.
– Хелен, ты же понимаешь, что у нас жёсткий режим, мы с базы никуда, – нагло соврал я и понизил голос. – А каждый звонок отслеживается, и этот тоже, кстати, так что ещё не известно, какие последствия будет иметь для меня наш разговор.
– Боже, какая глупость! – рассмеялась Хелен. – Ты же не офицер госбезопасности, не раскрываешь мне государственные секреты!
– Ну, офицер не офицер, а звание имею, получил, ещё играя за «Динамо». А «Динамо», к твоему сведению, курирует Министерство внутренних дел СССР. Хоть я и футболист, а соответствующие подписки давал, теперь приходится контролировать каждое слово, не говоря уже о поступках.
Это я ей прозрачно так намекнул, что если она планирует пригласить меня куда-нибудь и тем более если надеется на тесный контакт, то ничего из этого не получится. Хелен, видимо, и сама поняла, что я не горю желанием личной встречи. Так что наш разговор как-то сам собой сошёл на нет, мы вежливо распрощались, и я со вздохом положил трубку.
Не знаю, может, если удастся договориться с «Челси», то я и пролонгирую своё пребывание в Лондоне ещё на годик. И тогда, вполне вероятно, наше общение с Хелен как двух добрых друзей будет иметь место, но на данный момент мне желательно оградить себя от контактов с местными. Я должен сосредоточиться исключительно на футболе! Кстати, представители лондонского клуба, как мне донесли, заявлялись в расположение сборной, хотели встретиться со мной лично, и я догадываюсь, на предмет чего, но их дальше порога не пустили, мотивировав это тем, что игроки готовятся к ответственным матчам и отвлекать их лишний раз нежелательно.
После обеда четырнадцать футболистов, а также врач, администратор и главный тренер на автобусе отправились в гости к Максимычу. Хозяин расстарался, баньку подготовил знатную, в моей памяти сразу ожили воспоминания былых дней, когда я наезжал к бывшему военнопленному попариться и испить кваску. Максимыч выдал нам настоящих берёзовых веников, и мы в два захода посетили баню, состоявшую из помывочной-парилки и предбанника с крепко сколоченным дубовым столом, за которым могли разместиться человек десять, а при желании и побольше.
Но прежде чем сесть за накрытый заботливым хозяином стол, мы из парилки выскакивали во двор в чём мать родила и сигали с головой в небольшой прудик метров пятнадцати в диаметре. Водоём этот был рукотворным детищем рачительного старика, которому после выхода на пенсию год назад заняться было решительно нечем. Вот он и посвятил себя обустройству своего жилья и прилегающей территории. Максимыч, глядя на нас, улыбался в бороду – со стороны мы выглядели, наверное, как дети.
Наконец и наш второй заход уселся за столом, где первая партия уже успела распробовать, что послал Бог, вернее, радушный хозяин. Из напитков был обалденный на вкус светлого цвета квас, из закусок – ностальгические воспоминания о родимой сторонке в виде нежного, с розовыми прожилками сала, пучков зелёного лука, огурцов и помидоров со своего огорода, варёных яичек, ломтей рассыпчатого хлеба… А венцом всему было большое блюдо дымивших одуряющим ароматом пельменей.
– Самогону бы щас тяпнуть для бодрости, – выдохнул Яшин, откидываясь спиной в бревенчатую стену и закуривая Pall Mall из купленной вчера возле стадиона пачки.
– Лёва, какой пример подаёшь! – укорил его Морозов. – Никаких спиртных напитков, замечу – лишу места в основном составе на финал. Это касается всех!
– Значит, мне можно, – ухмыльнулся Лёня Островский. – Я по-любому в состав не прохожу.
– Не зарекайся, – хмуро оборвал его Петрович. – Мало ли, вдруг у Алика живот разболится перед финалом…
– У Алика? – растянул в улыбке рот Стрельцов. – Он даже если на мине подорвётся, приползёт играть без ног.
– Ну, без ног-то вряд ли, – заметил Шестернёв с серьёзным видом, – а вот понос меня точно не остановит.
Хотите, историю смешную расскажу? – предложил под общий смех Виктор Серебряников, хрумкая огурцом. – Ваню Моргунова, который играл в «Локомотиве», а потом в «Нефтчи», все ведь знаете? Так вот, как-то на экзамене по истории он никак не мог назвать хотя бы один строй, по какому развивалось общество, начиная от первобытного. И тогда преподаватель бросил ему спасательный круг, спросив напрямик: «Ну вот вы сейчас в каком обществе живете?» – «Я? – переспросил Ваня и тут же победоносно отрапортовал: – Как в каком, в „Локомотиве”, конечно!»
Поржали, затем продолжили трапезу, но уже не так активно, больше смаковали, потому как животы все успели набить прилично.
– Кстати, Егор, расскажи-ка поподробнее об этом Максимыче, а то вчера объяснил всё как-то в общих чертах, – попросил Морозов.
Пришлось рассказывать. История старика многих задела за живое. Практически никого война не обошла стороной, вон Серебряников тут же принялся вспоминать, как его дядька три года в концлагере провёл в Польше, насилу после освобождения в госпитале выходили, таким был истощённым.
Тут появился и Чуйко.
– Ну как, ребята, ещё, может, пельмешек отварить? У меня в морозилке ещё есть, вчера специально налепил побольше…
– Нет-нет, огромное спасибо, все наелись до отвала, – замахал руками Морозов. – Тем более нам уже нужно ехать. Фёдор Максимович, сколько мы вам должны за этот сказочный приём?
– Ты это брось, Николай Петрович, ишь чего удумал! Должны… Это я вам спасибо говорить должен, когда бы ещё земляки нагрянули в гости, а то сижу тут, кукую в одиночестве. Хоть какая-то радость!
– Знаешь что, Максимыч, а давай мы тебя проведём на наш финал, – предложил я внаглую от лица всех собравшихся, которые, впрочем, тут же согласно закивали.
Старик подёргал ус, хитро глядя на нас.
– А что, не откажусь. Куда и во сколько нужно подходить?
Прощались сердечно, напоследок Максимыч пожелал нам победить в финале, мы пообещали приложить к этому все силы. Что ни говори, а ребята были не только старику благодарны, но и мне за то, что свёл их с Максимычем, помог устроить такой шикарный отдых. Главное – не сильно расслабляться перед решающей игрой, которой в истории нашего футбола может больше и не случиться.
