После той вылазки в таверну Бару дочитала книгу об истории революционного Фалькреста, о временах «Наставления к вольности» и «Рогатого камня». Цареубийства. Древняя благородная кровь, заливающая площадь Комсвиль, выжигаемая горечью химических стерилизаторов из несозревших половых желез королевских детей. Террор, начавшийся после того, как восстание обратилось против себя и злокачественная опухоль нескончаемых предательств принялась пожирать собственные клетки.

Конечно, то был кошмар, дни и месяцы нескончаемых кровавых бесчинств, хотя именно тогда и наступила пора великих возможностей. Те, кто выжил в кровавой бане, обрели власть над Имперской Республикой — и над всем миром.

Как бы поступила Бару на их месте? Сидя в башне счетовода, подперев подбородок ладонями, Бару размышляла: «Смогла ли бы я пережить ту революцию?»

Доверие нуждается в гарантированном обеспечении — точно так же, как и деньги. Значит, ей понадобились бы союзники, которым есть что скрывать. Их секреты дали бы ей власть над ними. Она бы сплела паутину — и никто не смог бы сорваться с крючка Бару Рыбачки.

Да, это бы сработало. Нужен баланс: кто уничтожит остальных, погубит и самого себя. Доверие надо основывать не на любви или страхе, но на уверенности во взаимном уничтожении, на тщательно сбалансированной угрозе неизбежного уничтожения всякого, кто покинет общий строй. На взаимном шантаже.

Именно такую власть над ней едва не получила Зате Ява.

Бару прошлепала к двери и отворила ее.

— Мер Ло! — окликнула Бару секретаря.

Мер Ло допоздна надзирал за восстановлением счетных книг и порой засыпал прямо в канцелярии.

— Ло, поднимись сюда!

Он настороженно выглянул из–за перил лестницы.

— Ваше превосходительство?

— Как на афалоне назвать… — Бару на миг задумалась. — Управление посредством тайн?

— Хм-м… — Мер Ло наморщил лоб. — Не знаю.

— Тащи словари, — велела она.

Однако она отправилась в канцелярию вместе с Мер Ло — босиком по каменным плитам. Со смехом они принялись открывать том за томом, отшвыривая их на пол.

Но нужное слово не находилось.

— Мы не с того конца взялись, — пробормотал Мер Ло, сидя среди разбросанных по полу тезаурусов и потирая виски. — Какие требуются корни? Если приходится изобретать новый термин из нескольких первооснов, то какими должны быть данные первоосновы?

— Допустим, «тайна» — это «крипсис»… — Бару уселась рядом с ним. Когда она постаралась устроиться поудобнее, ее тень буйно заплясала в свете масляных ламп. — А окончание?

— Для «управления»? Полагаю, что «архия».

— Выходит, «крипсархия»?

— Правильнее — «криптархия». А правители будут называться «криптархи».

Бару принялась размышлять о бессловесном и неразумном Императоре под маской. Она вообразила, как из–под этой маски над ней смеется Кердин Фарьер, и похолодела.

Она негромко кашлянула.

— Сквозняк, — объяснила она, поймав скептический косой взгляд Мер Ло. — Я совсем замерзла!

— А чего вы ожидали, сидя здесь в ночной рубашке?

— Никакого от тебя толку…

Мер Ло пожал плечами.

— Я мог бы принести вам одеяло, но это вышло бы слишком покровительственно, — сухо произнес он. — Прочие же доступные мне методы и вовсе против приличий.

Бару расхохоталась, но тотчас взглянула на себя глазами Мер Ло — разлегшуюся перед ним, бесстыдную, чужеземную, могущественную, хохочущую… Даже после стольких лет маскарадской нормализации странно это было — смотреть на себя со стороны и думать: «Нельзя вести себя таким образом! Ведь он — мой союзник и советник. Это может внушить ему чувства, которых я позволить себе не могу».

Бару устало поднялась и начала собирать разбросанные словари.

— Я помогу прибраться.

Мер Ло вскочил, поклонился и решительно отмахнулся от ее помощи:

— Не стоит. Прошу вас, ваше превосходительство. Вы простудитесь на сквозняке.