Глава седьмая
– Видал, какая стройняшка! – восхищенно зашептал молодой капитан-вертолетчик, провожая взглядом прошедшую мимо красотку.
– Да-а, – согласился капитан постарше. – И попка круглая, и грудь четвертого размера, и мордашка симпатичная.
– А ножки!
– Да и ножки ровные…
Стуча каблучками, красотка продефилировала с подносом к дальним столикам и принялась обслуживать авиационных техников. Все в ней вызывало восхищение: стать, манеры, фигура, лицо, прическа, ноги…
Пока не были найдены Карбанов, Гусенко и Тараев, на смену им из России прибыл другой экипаж. Командовал им опытный летчик первого класса капитан Анатолий Кривошеин. Летчиком-штурманом был капитан Алексей Лапин, бортовым техником – старший лейтенант Леонид Зотов. Эти парни перегнали из столицы новую транспортную «восьмерку» и в течение ближайшей недели должны были досконально изучить новый для себя район полетов. А потом уж приступать к полноценной работе.
В данный момент все трое сидели за одним столиком в столовой и, уминая свежую окрошку, любовались формами небезызвестной официантки – Маринки Силантьевой. Разнеся несколько порций второго блюда, она снова прошла мимо, элегантно помахивая пустым подносом.
– Комендант на инструктаже не про нее ли, случаем, предупреждал? – вдруг припомнил штурман.
– А чего он говорил? Я ж вертолетом занимался – не слышал, – спросил «бортач».
– Будто есть среди официанток одна оторва, доставшая его до корней седых волос, – намазывая горчицей кусок хлеба, сказал командир. – Типа женщина легкого поведения… В общем, кандидат номер один на досрочное прекращение командировки и убытие на родину.
– Толя, а кто в эту дыру еще поедет работать? – криво улыбнулся штурман. – Я успел поинтересоваться, и мне сказали, что здешняя зарплата меньше московской, условия жизни, как у студентов в общаге, к тому же случаются всевозможные редкие заболевания, свойственные для Центральной Африки. А комендант и прочие начальнички хотят, чтобы сюда рвались выпускницы МГИМО или высокоморальные барышни. Смешно, ей-богу! Живут в каком-то придуманном им мире! Хорошо, хоть эти соглашаются приехать и работать…
– Согласен, – кивнул бортовой техник. – Да и вспомните, кто нанимается официантками в столовки к военным? В основном дамы, которым давно пора замуж. В столовой у них масса возможностей найти кавалера и стать наконец-то чьей-то женой. Я ни в коем случае не хочу сказать о них ничего плохого, каждый, в конце концов, имеет право на счастье, но встречаются и такие, что только диву даешься, какие фортели выкидывают, лишь бы затащить первого встречного как можно быстрее в ЗАГС. Как с ним потом жить – вопрос третий. Главное – штамп в паспорте. Однако таких гораздо меньше, чем нормальных девушек.
Покончив с закуской, командир отодвинул пустую тарелку.
– Это верно. Я в трех гарнизонах послужить успел – всякого насмотрелся. Но возьми Марию Степановну в Магдагачах – порядочная женщина, и остальные тоже.
Вспомнив пожилую официантку из родного гарнизона, парни заулыбались. Мария Степановна была супругой подполковника Маркова – такого же пожилого штатного руководителя полетов. Ее жизнь была устроена, имелись трое детей и даже один внук, Маркова ей вполне хватало, в общем, порядочности в ней – хоть отбавляй.
Увидев, что официантка направляется к их столику с полным подносом, авиаторы притихли.
Приблизившись, молодая женщина поставила одну порцию перед командиром, вторую – перед штурманом. А когда подхватила с подноса третью, заметила, как бортовой техник завороженно пялится на ее грудь.
– Нравится? – с томной усмешкой спросила она, даже не пытаясь затруднить наглецу бесплатный осмотр ее прелестей.
Зотов проглотил вставший в горле ком и честно признался:
– Очень. У вас замечательная грудь.
– Рада слышать, – как ни в чем не бывало, принялась собирать она пустые тарелки из-под первого.
– Простите, а можно узнать ваше имя? – поинтересовался штурман Лапин.
– Это не секрет. Мариной меня зовут.
– Очень красивое имя. А мы вот недавно прибыли и пока никого здесь не знаем.
– Еще узнаете.
– А сегодня можно? – провоцировал штурман.
Она перевела на него взгляд, оценила. Накрашенные губки тронула ироничная улыбка.
– А не передумаешь?
– Я?! Никогда!
– Ладно, красавчик. Подходи, как стемнеет, в курилку.
– В какую?
– Возле третьего модуля.
Собрав посуду, девица удалилась к окошку моечного зала.
– Да-а… Прав был комендант, – переглянулся с друзьями «бортач». – За такой глаз да глаз нужен.
– Очень соблазнительная женщина! – оценил командир. – Не был бы женат – обязательно завел бы романчик.
– Леш, а меня с собой возьмешь? – жалостливо глянул на штурмана Зотов.
– Зачем ты мне нужен?
– Ну, пожалуйста. Вдруг у нее найдется подружка?!
– Ну, так знакомься – все ее подруги здесь.
– Ле-еш, возьми-и!
– Посмотрим…
Пожилой комендант Валерий Иванович Ивлев всячески следил за дисциплиной на территории вверенной ему базы и слыл грозой подобных девочек. Если командир базы – подполковник местной национальной гвардии Ува Баладу – отвечал за материально-техническое обеспечение и охрану, не вмешиваясь в личные отношения сотрудников, то в обязанностях коменданта как раз и был надзор за «облико морале».
– Вы прибыли в «Сонмар» работать и выполнять интернациональный долг, а не позорить нашу великую державу! – читал он нотацию очередной девице, пойманной в пьяной компании авиационных техников или возле казармы национальных гвардейцев.
Как правило, его лекции результатов не давали, за все время существования базы он добился высылки лишь двух мадам, поведение которых и впрямь зашкаливало. На смену высланным присылали очередных, но паиньками они были только на собеседовании в Управлении кадров Министерства обороны. Приезжая сюда, пару недель приобщались к здешней жизни: привыкали к смене часового пояса, вникали в распорядок. И тоже начинали похотливо поглядывать на мужчин.
Тем не менее коменданта побаивались и старались не попадаться. Все, кроме Силантьевой. Ей вообще было на все по барабану. Родителей, родственников и детей не имела, дважды состояла в браке, в России ее ждала неплохая квартира на Черноморском побережье, куда она с легкостью могла вернуться в любое время. Правда, в тех случаях, когда за дисциплинарные проступки ей действительно «светило» позорное изгнание с Африканского континента и столь же позорное возвращение на родину, она слезно умоляла коменданта понять ее и простить. Майор Ивлев хоть и слыл безжалостным ко всяким нарушителям, да зла на душе долго не держал. В итоге понимал и прощал. Ведь свою квартиру Маринка сдавала квартирантам, выгонять которых не хотела. Вот и получалось, что жить ей, по сути, негде.
Однако в последний раз он сказал:
– Все, Силантьева, лафа для тебя закончилась – работаешь до первой выходки. Малейшее нарушение дисциплины, и я выдаю тебе обходной лист. А дальше сама выбирай: либо живешь в квартире без «левого» дохода, либо с доходом, но на вокзале.
Такой выбор ее не устраивал. Приходилось подчиняться и делать вид, будто встала на путь исправления.
Ей было около тридцати. Работая в летном зале столовой, где разносила первые и вторые блюда, Маринка с неизменным успехом привлекала к себе всех мужчин. Да и как не привлечь?! С младого детства до восемнадцати лет она занималась бальными танцами, имела стройную и невероятно гибкую фигурку, ровные ножки. Вкупе со средним ростом, пышной грудью, приятным славянским лицом и густыми смоляными волосами это создавало зрительное впечатление абсолютного идеала женской красоты.
Силантьева не только любила настоящих представителей сильного пола, но и обожала внимание с их стороны. Ей нравилось, когда рослые красивые мужчины замедляли шаг на улице и оглядывались, провожая ее восторженными взглядами. Когда они выдумывали сумасшедшие предлоги, чтобы заговорить и познакомиться. Когда ее желали и добивались.
Она знала о своей красоте, о безупречной фигуре и стремилась «добавить перцу», надевая на работу тонкую полупрозрачную блузку. Лифчиков она не признавала и нагло дразнила посетителей столовой явственно проступавшими сквозь тонкую материю темными сосками. Форменную юбочку Силантьева намеренно укоротила, да еще сделала сзади вызывающий разрез. Подойдя к очередному столику, она слегка наклонялась вперед, сгружая тарелки. Сидящие перед ней мужики замирали, разглядывая сквозь декольте грудь, с противоположной стороны наступала похожая театральная пауза – мужчины с тыла любовались приватным показом нижнего бельишка, едва прикрывавшего промежность.
Работала она посменно и в свободное время еще меньше заморачивалась проблемами морали: по жилому модулю рассекала исключительно голышом, на травке за модулем загорала в одних стрингах, любила выпить и вечерами принимала активное участие в застольях. В модуле над ее кроватью висела целая галерея качественных снимков, на которых она была запечатлена в неглиже в одной из профессиональных фотостудий. Увидев этот «разврат», комендант повелел немедленно его снять и уничтожить. Маринка наотрез отказалась. Ивлев привел командира базы, но тот, тщательно изучив предмет спора, сказал:
– Красиво. Настоящее искусство. Это должны увидеть все.
На том инцидент был исчерпан.
Разок комендант прихватил Силантьеву за исполнением перед компанией пьяной молодежи стриптиза на столе. Из одежды – только темные очки, да туфли на каблуках. Но Валерий Иванович опять не нашел поддержки у народа, так как танцевала она восхитительно, а молодежь ей рукоплескала и трижды вызывала на «бис».
В другой раз в выходной день он проверял кухню и застал ее в компании двух национальных гвардейцев. Силантьева стояла у разделочного стола, кромсала ножом мясо для гуляша, а личико почему-то подняла к потолку. Не понимая, в чем дело, Ивлев подошел ближе и обомлел: два чернокожих бармалея изучали ее анатомию. Один щупал грудь, второй, задрав халатик, запустил ладонь в трусики.
Тогда Маринка молча выслушала нравоучения и пообещала более не оказывать «бармалеям» интернациональную помощь.
Едва попав в составе экипажа Доглина на базу «Сонмар», Маринкой страстно заинтересовался бортовой техник Равиль Тараев. В столовой он буквально пожирал ее глазами, при встрече на улице робел и заикался. Немудрено – внешность у нее действительно лишала дара речи. Кто-то из коллег авиационных технарей попытался его аккуратно образумить, намекнув на то, что красотка еженедельно меняет партнеров, не затрудняя себя запоминать их имена. Да вот беда – воспылавший страстью человек никогда не слушает разумных советов и все делает по-своему. Пока сам не убедится в своей ошибке.
Несколько дней Равиль ходил темнее тучи и обдумывал план штурма Маринкиного сердца. И вот настал подходящий момент.
В один из вечеров он прихватил с собой привезенную из России бутылку дефицитного в здешних краях шампанского и отправился к модулю, где проживали официантки.
Внутри играла музыка, голосов слышно не было. Подойдя к общей двери, он постучал, а не получив ответа, вошел в коридор. Силантьева обитала в среднем по величине модуле, имевшем внутри шесть помещений: туалет, ванную, кухню и три жилые комнаты. Одна оказалась пуста, во второй спали две малознакомые девушки. Из третьей как раз и доносилась музыка.
– Да, войдите, – послышался мужской голос в ответ на его робкий стук.
От неожиданности он пару секунд не решался открыть дверь. Может, у Марины гости? Или любимый человек? А тут он со своей бутылкой…
Собрав в кулак волю, он все же толкнул дверь. И обомлел еще сильнее.
Комната выглядела чистенькой, но обитавший по центру стол был буквально уставлен тарелками с закуской и пустыми бутылками. Уронив в этот бардак голову, спала тетка лет сорока. Напротив тетки сидел начальник метеорологической службы – молоденький и смазливый старлей Сергей Морозов. Он обнимал пристроившуюся рядом Ольгу Харламову – худенькую двадцатипятилетнюю посудомойку, тоже любившую выпить и похулиганить с мужчинами.
У дальней стены стоял диван, на котором лежала Маринка. Кажется, она перебрала с алкоголем и путешествовала по царству Морфея. Из одежды на ней имелся лишь легкий халатик, руки она закинула за голову, правая босая нога свисала с края дивана, левая, почему-то обутая в светлую босоножку на каблучке, покоилась на высокой диванной спинке.
Потеряв дар речи, Равиль застыл в дверях.
– Привет! – икнул Морозов, узнав недавно прибывшего на базу техника. – Тебе кого?
Тараев переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить и как поступить.
– О, да ты с гостинцем! – воскликнула Ольга, увидев шампанское. – Тогда проходи, садись – гостем будешь!
Он скромно присел на свободный стул, отдал старлею шампанское. И вновь осторожно покосился на Марину…
Долго Равиль засиживаться не стал – выпил за компанию пару глотков игристого вина, попрощался и отбыл, хотя Морозов уговаривал задержаться и недвусмысленно кивал на соблазнительное и доступное тело Маринки.
После того «знаменательного» вечера Тараев полностью пересмотрел отношение к знойной красотке и практически перестал ее замечать.
– Даром не надо, – отмахивался он в ответ на шутки товарищей. – Лучше совсем баб не знать, чем с такой встречаться…
В этот день начальство на базе «Сонмар» выглядело озабоченным и нервным. Для Маринки и ее подружки Ольги всякая суета была совсем некстати. У Сережки Морозова сегодня случился день рождения, он раздобыл где-то несколько бутылок спиртного, позвал в гости. А тут вдруг беготня, нервы…
По базе прошел слушок о прилете группы крутого спецназа, которой якобы поставили задачу найти и спасти пропавший экипаж майора Карбанова.
Нет, Маринке с Ольгой было чертовски жаль Николая и его товарищей. Тем более что у майора сложились и развивались отношения с Еленой Бариной, а у Миши Гусенко – с Властой Руснич. Обе эти женщины тоже производили впечатление приятных, не занудных людей. А Барина к тому же пару раз выручала Маринку после ее пьяных проделок.
И все же свой праздник омрачать переносами не хотелось.
Посовещавшись, подруги все же решили принять приглашение и прийти в назначенное время в модуль к Морозову. Сережка жутко нравился Ольге, тот тоже запал на нее, хотя при этом с восхищением смотрел и на Маринку.
По поводу предстоящего вечера Силантьева решила поступить так: посидеть в модуле в компании именинника, а потом оставить влюбленную парочку наедине и прогуляться до курилки, где назначила свидание красавчику-штурману из нового вертолетного экипажа.
Задумка выглядела впечатляюще. Но не тут-то было. Во время ужина гроза гарнизона комендант Ивлев пошушукался с заведующей столовой, и та громогласно объявила:
– Дежурить вечером остаются: Силантьева и Харламова.
– Че-ерт! – простонала Маринка.
– Но мы же недавно дежурили! – захныкала подруга.
– Меньше надо начальству на глаза попадаться в нетрезвом виде! – отрезала заведующая.
Спорить девчонки не стали. Репутация и без того была подмочена дальше некуда. Решили втихоря подкорректировать план и сделать по-своему.
Вечернее дежурство по столовой заключалось в нудном и однообразном занятии – чистке заготовленных на завтрашний день овощей: картофеля, лука, моркови… Если учесть, что на базе обитало более сотни человек, то и объемчик работы выходил немалый. К тому же имелась еще и работа на утро: протереть полы в главном зале столовой, заполнить котлы водой и включить нагрев, застелить на столах свежие скатерти и разложить чистые приборы.
Комендант на некоторое время затих, успокоился: две распутные оторвы этим вечером были при деле, а значит, можно заняться другими куда более важными вопросами…
Овощи, и вправду, пришлось чистить в поте лица. Девицам в этом вызвался помочь именинник, и в три пары рук они быстро обработали две внушительные бадьи.
Когда осилили половину объема, Маринка скомандовала:
– Все, перерыв! Сережа, наливай! А мы с Олей займемся столом…
Отложив чистящий инструмент, подруги выбрали уютное местечко, где ни с улицы, ни от двери их никто бы не заметил, и прямо за массивными рабочими столами, где обычно происходила разделка мяса и вся прочая готовка, соорудили из ящиков сиденья и «обеденный стол», накрыв его по всем правилам этикета: скатерка, приборы, тарелки, салфетки…
– Готово, девчонки! – подойдя сзади, обнял их Морозов.
– Ой, Сережка, мы еще не выпили, а ты уже под халат лезешь! – театрально возмутилась худосочная Ольга.
– Да пускай щупает, – рассмеялась Маринка. – Ему сегодня можно все – он именинник.
Приглушив свет, компания уселась отмечать праздник…
Две бутылки крепкого местного вина ушли влет. Пальмовый напиток имел своеобразный вкус, однако шел неплохо. Привычный алкоголь в этих краях встречался редко, поэтому никто не привередничал – пили и нахваливали.
– Иди, именинничек, я тебя поцелую! – тянулась Маринка после очередного тоста к Морозову.
Их губы сливались в жарком поцелуе.
– Эй, хватит! Я тоже хочу! – возмущалась Харламова и тут же оказывалась в крепких мужских объятиях.
Ольга расстегнула свой рабочий бирюзовый халатик, облегчив для именинника «доступ к телу». Ну а тот не стеснялся и был крайне доволен…
Изредка они подходили к дальнему окну покурить, а заодно поглядеть – не идет ли надоевший моралями комендант. На улице было тихо – территория базы не баловала сотрудников развлечениями: в такой поздний час народ либо спал, либо смотрел фильмы по каналам спутникового телевидения.
– Идет! – зашипела в один из перекуров Ольга.
– Кто? – не поняла Маринка.
– Твой любимый Ивлев!
Троица враз начала трезветь.
– Неужели сюда? – осторожно наблюдал за фигурой майора Морозов.
Майор неторопливо вышагивал по главной алллее, посматривая на полутемные окна столовой. Дойдя до перекрестка, повернул к главному входу.
– Все, девчонки, мне надо прятаться, – нырнул Морозов за массивные рабочие столы. – Иначе он меня расстреляет…
Ольга заметалась у «обеденного стола», заставленного бутылками и закуской.
– А мы?!
Маринка нашлась первой, скомандовав пьяным, но уверенным голосом:
– Что мы?! Бери инструмент и чистить овощи! – Встав у рабочего стола, она принялась усердно обрабатывать очередной овощ.
Солнце только недавно скрылось за горизонт, а темнота вмиг накрыла базу.
В главном зале столовой было тихо. Но так и должно быть – основная работа здесь начнется ранним утром. Зато на служебной территории горело несколько лампочек.
Осторожно приоткрыв дверь, майор Ивлев заглянул внутрь поварского хозяйства. И приятно удивился: Силантьева с Харламовой стояли рядышком у разделочного стола и исправно чистили овощи. Причем начищено к этому часу было довольно много – две большие бадьи.
– Работаете? – справился он, когда его заметили.
– С вашей легкой руки. А могли бы, между прочим, отдыхать, – буркнула Маринка, чувствуя, как ладонь сидящего под столом именинника поглаживает ее правую ножку.
– Много еще осталось?
– Прилично.
– Успеете начистить или прислать помощь?
– Спасибо, справимся…
Пользуясь ситуацией, Сережка продолжал исследовать стройные ножки. Маринка легонько пнула его носком правой босоножки, но это лишь раззадорило проказника.
– Мне сегодня все можно! – зашипел он из-под стола.
Она, почти не открывая рта, цыкнула:
– Заткнись!
– А чайком не угостите? – не унимался комендант.
Ольга молчала, из чего Силантьева поняла, что отдуваться и дальше придется ей одной.
– Вам черный или зеленый?
– Все равно.
– С сахаром?
– Это можно. Сладкое я люблю…
– Пойдите в зал и садитесь, – поспешила Маринка закончить диалог.
Довольно крякнув, комендант удалился из «служебки».
Ольга стояла рядом с подругой и со стеклянными глазами, подобно механической кукле, бездумно кромсала картошку.
Силантьева укоризненно глянула вниз и наткнулась на беззвучно ржущую физиономию Морозова. Не сдержавшись, она тоже прыснула смешком, выгнала из-под халатика его ладонь и пошла включать электрический чайник…
Через пять минут официантка поставила перед Ивлевым стакан чаю и сахарницу с ложкой.
– Вот спасибо. Умеешь, Маришечка, когда захочешь. Всегда бы такой паинькой была.
Силантьева незаметно скорчила ему рожу, развернулась и пошла обратно…
Если бы Ивлев и дальше продолжал за ней наблюдать, то непременно заметил бы неуверенную пьяную походку. А еще расстегнутые пуговички легкого бирюзового халатика. Но майор сыпал в чай сахар и не спеша размешивал его ложечкой. Затем, так же не спеша, потягивал ароматный напиток из стакана, причмокивал и смотрел сквозь окно в звездное небо…
Утолив жажду и покидая столовку, он не стал заглядывать в служебное помещение, будучи уверенным в том, что две нарушительницы дисциплины продолжают ударно работать.
А зря.
Маринка не стала ждать, когда комендант дошагает до аллеи и исчезнет в непроглядной ночи. Швырнув картофелину в одну сторону, а инструмент в другую, она крикнула:
– Именинник, наливай!
И вдруг замерла, вспомнив о назначенном в курилке свидании. Секунду подумав, решила: «Сейчас маханем еще пару рюмок, и я оставлю Серегу с Ольгой наедине. А то еще, чего доброго, разругаются из-за меня – Морозов постоянно зыркает в мою сторону, а Ольга ревнует…»
Обойтись двумя рюмками не получилось. Позабыв о дежурстве, компания засела за столик и за развеселой болтовней опорожнила еще пару бутылок. О своем желании прогуляться до курилки Силантьева вспомнила лишь в тот момент, когда Морозов предложил принять совместный душ в маленькой служебной душевой за стенкой.
Раздевшись, они постояли под прохладной водой, обсушились полотенцами и вернулись в «служебку». Там Маринка оделась и незаметно исчезла. Опираясь руками о стенки, она прошла по залу до выхода из столовой и сразу свернула к третьему модулю…
Добравшись до курилки, Силантьева сделала два важных открытия.
Первое: она прилично перебрала с алкоголем и едва удерживала равновесие, чтобы не упасть. Ее даже не отрезвил прохладный душ.
И второе: курилка была пуста. Это означало, что красавчик штурман либо ее не дождался, либо не пришел на свидание вовсе.
– Козел, – сказала она, обратившись куда-то на юг. И, держась за перила, вошла внутрь. Упав на скамейку, машинально поправила прическу, затем полезла в карман халатика за сигаретами.
Дрожащий кончик сигареты долго не мог ухватиться за меленькое пламя зажигалки. Наконец табачок затлел, молодая женщина затянулась раз-другой. Закашлявшись, едва не упала с лавки, с отвращением отбросила окурок и, прислонившись спиной к деревянным перилам, надолго отключилась…
Маринка наверняка проспала бы до рассвета – алкоголя было выпито немало, закусывали через раз, да и денек выдался трудным. Пробудившись от заглянувшего в курилку утреннего солнца, она проснулась бы и, вспомнив о дежурстве, побежала бы в столовку дочищать, домывать, доделывать…
Но через полчаса к небольшой деревянной беседке подошли ее новые знакомцы – штурман Лешка Лапин и бортовой техник Ленька Зотов.
– Вот это фортель! – негромко сказал Лешка. – Эй, барышня, а мы уж не чаяли с вами увидеться – третий раз подходим.
– Похоже, спит, – удивился Зотов и потрепал девицу за плечо.
Силантьева не реагировала. Штурман присел рядом на лавочку, тронул ее за плечо.
Бесполезно.
Тогда он легонько пошлепал ладонью по щеке. Та завозилась, что-то пробормотала.
– Да она пьяная! – догадался он.
– Ну и чего с ней делать?
– Понятия не имею…
Лешка осторожно отодвинул полу бирюзового халатика и прикоснулся к Маринкиной груди.
– Красивая, чертовка.
– Да уж… – поглаживал Ленька ее ножку. – Я таких только на обложках журналов видел.
– Надо отнести ее в модуль. Не оставлять же здесь на ночь.
– А ты знаешь, в каком она живет?
– Откуда? Нет, конечно. Можем у кого-нибудь спросить?
– Да, лучше отнести. Если комендант ее здесь найдет – домой отправит…
То ли от мужских голосов, то ли от прикосновений к телу Силантьева очнулась. Выровняв положение головы, она с трудом настроила резкость и спросила:
– Вы кто?
– Нормально, – прыснул Зотов. – Назначаешь свидание, а потом интересуешься, «вы кто?».
– Я назначила свидание?
– Да, назначила, когда мы сидели в столовой, – подтвердил Лапин. – Марина, ты что, забыла?
– А, это ты, красавчик, – узнала она его.
– Ну, слава богу…
– Выпить хочешь? – достал техник из кармана плоскую фляжку.
– Что там?
– Коньяк.
– Давай. На повышение градуса можно… – Приняв фляжку, она сделала глоток. Поморщилась. И вернула ее мужчинам: – Нет, мне сегодня достаточно. Лучше дайте сигарету.
Лешка сам прикурил сигарету, протянул ей. Она поймала фильтр губами, затянулась. И снова закашлялась.
Парни видели, что ей хреново. Координация была никакой, закуска с выпивкой, того и гляди, рванет наружу.
– А вы чего хотели, мальчики? – спросила так, будто увидела их впервые в жизни.
– Так на свидание с тобой пришли. Опять забыла?
– Нет, мальчики, простите… но я сегодня не в форме. Давайте перенесем наше свидание.
Конечно, мальчикам хотелось довести встречу до логического финала, но возражать они не стали. Зачем торопить события, если человеку плохо? Они довольно близко сегодня познакомились, и теперь красавица Маринка никуда от них не денется. Через день-два накроют привезенными из России деликатесами столик в модуле, позовут ее в гости и…
– Давай перенесем, – согласился Лешка.
– Проводите меня, пожалуйста, до столовой.
– Может, в модуль? Зачем тебе ночью в столовую?
– Меня этот черт заставил дежурить.
– Комендант, что ли?
– Угу.
– Ладно, пошли…
Двигавшаяся в сторону столовки компания выглядела в высшей степени экстравагантно. В центре неуверенно ступала по мягкой траве Силантьева, буквально висевшая на Лапине и Зотове. Те шли по бокам, обнимая ее за талию и поддерживая. На девице был расстегнутый форменный халатик, полы которого то и дело распахивались от легкого дуновения ветра…
Этим утром майор Ивлев встал раньше обычного, когда краешек солнца едва показался над горизонтом. Слишком уж ответственным и трудным обещал стать грядущий день.
Во-первых, должен был выйти на связь главный военный советник полковник Краснов, являвшийся в этой стране старшим начальником для всех российских офицеров. Он намеревался сообщить о вылете из Бакула вертолета капитана Доглина с группой спецназа на борту, а также о точном времени его прибытия на базу «Сонмар».
Во-вторых, исходя из ранее озвученного полковником плана, Ивлеву и командиру базы надлежало подготовить автотранспорт для переброски группы поближе к линии фронта. Автомобильная техника на базе новизной и надежностью не отличалась, поэтому подготовка требовала серьезного и вдумчивого подхода.
Ну и, в-третьих, существовали ежедневные рутинные обязанности, исполнение которых никто в связи с прибытием спецназовцев не отменял. Это и проверка дежурной службы, чистоты территории, готовности столовой к приему пищи, контроль количества воды в водонапорной башне и прочее.
Да, служба здешнего коменданта отчасти напоминала работу завхоза в каком-нибудь отечественном ведомственном санатории. К примеру, в санатории «Анапа», где Ивлеву довелось однажды отдыхать.
Быстро умывшись и собравшись, майор покинул свое жилище. Начать он решил со столовой, чтобы выпить стакан чаю, а заодно проверить готовность данного заведения к работе. Судя по вечернему визиту, там все было в порядке – Силантьева с Харламовой в поте лица чистили овощи. Они же должны были перед уходом достать из холодильников мясо и переместить его в специальные размораживающие камеры. Новая смена поваров разделает его на куски, часть отправит в котел для варки бульона, а из другой части будут готовиться вторые блюда.
Проходя мимо жилых модулей обслуживающего персонала, Валерий Иванович довольно кивнул: повара уже проснулись и готовились к выходу на смену.
В таком же благостном настроении он поднялся по ступенькам крыльца и вошел в зал столовой. И вдруг сразу насторожился: в зале царило странное и непривычное спокойствие. Обычно в этот час одна из дежурных протирала пол в зале, другая на кухне гремела посудой и приборами. В раковине шумела вода, а на столах слепили белизной свежие скатерти.
Вместо этого коменданта оглушила тишина, в нос ударил отчетливый запашок перегара. Да еще заинтересовала человеческая нога, торчащая из-за угла дальнего столика.
– Это что еще за хрень?… – двинулся комендант в сторону спящего человека.
Человеком оказался старший лейтенант Морозов. Он лежал на составленных в ряд стульях, завернувшись в стянутую с ближайшего столика скатерть. Все, что до этого находилось на столе – приправы, стакан с салфетками, зубочистки, – в беспорядке валялось на полу.
Одним резким движением Ивлев скинул старлея со стульев и рявкнул:
– А ну, встать, мелкий засранец!
Секунд пять «повелитель погоды» сидел на полу, бешено вращая глазами, и силился вспомнить, где он находится и что вообще происходит. Когда измученная алкоголем память подбросила несколько подсказок, лицо Морозова стало бесконечно виноватым.
– Извините, товарищ майор, – пробормотал он, обматываясь все той же скатертью. – У меня вчера, кажется, был день рождения…
– Так ты еще именины здесь вздумал справлять?!
– Простите… Так вышло…
– Пошел вон отсюда! Через час чтобы привел себя в порядок и был у меня в кабинете!
Старлей заметался по залу, кое-как отыскал разбросанные одежду и обувь и выскочил на улицу. А грозный Ивлев, сдвинув косматые брови к переносице, двинулся к служебному входу в поварское хозяйство…
Цех готовки встретил такой же заповедной тишиной: вода в раковинах не текла, котел и не думал нагреваться, ибо был девственно пуст, а часть очищенных овощей так и пребывала в двух алюминиевых бачках. Повсюду валялись окурки, кожура, пробки от винных бутылок и прочий мусор.
Две девицы, назначенные Ивлевым на дежурство, отыскались за длинным рядом массивных рабочих столов. Обе лежали на составленных деревянных ящиках из-под фруктов, бережно накрытых скатерткой, на обеих не было ни клочка одежды.
От возмущения у коменданта затряслись руки. Пару секунд он решал, как лучше поступить: схватить обеих негодниц за ноги и вытащить прямо в таком виде на улицу или, сняв офицерский ремень, хорошенько врезать пряжкой по голым задницам.
Но Ивлев сделал по-другому. Взяв огромный ковш, набрал в него холодной воды и со всей праведной ненавистью окатил ею нарушительниц.
Харламова взвизгнула и сразу проснулась.
Силантьева нехотя открыла глаза, повернула голову, посмотрела на коменданта и улыбнулась:
– А, это вы, Валерий Иванович. Не подскажете, который час?
– Через сорок минут начинается завтрак, – едва сдерживая рвавшийся наружу мат, напомнил тот.
– Так скоро?…
– После сдачи дежурства обе ко мне в кабинет, – процедил майор.
Ольга успела накинуть халатик и металась по кухне, собирая остальные вещи. Маринка же грациозно поднялась с ложа, виляя бедрами, прошла мимо коменданта и будничным тоном поинтересовалась:
– Зачем?
– Получать обходные! И больше никаких уговоров! Завтра же отправлю обеих в Россию!
