Утром Вадим поднялся с тяжелой головой, невыспавшийся и неуверенный в том, что его план хорош. То, что ему вчера казалось гениальной задумкой, сегодня представлялось детской проказой. Можно было позвонить Амаде и отменить поездку, чему она, Вадим в этом не сомневался, только обрадуется.

Вадим стал настраивать себя: «Я выполню намеченный план, а там будь что будет!»

Первым делом Вадим позвонил покупателю бабушкиного дома, чтобы узнать, в каком он состоянии. Если его снесли, то придется искать другое место, а это будет непросто — в селе он никого не знал. Друзья детства давно покинули Власовку, разъехались по городам.

— Приезжаю к ним, а они празднуют день рождения! — пожаловался покупатель.  — Дом не разобрали даже наполовину, и я их сразу выгнал! Если они так долго разбирают, то сколько будут строить? Новая бригада, из Закарпатья, приедет в среду.

— Вы не будете против, если я сегодня вечером приеду туда? Посмотрю, может, еще что-нибудь возьму на память.

— Напрасно вы думаете, что там осталось хоть что-то ценное. Те мазурики, которые работали на разборке дома, все там перешерстили.

— И все же я хочу навестить дом.

— Езжайте, я не возражаю.

Собравшись, Вадим поспешил вниз, и, выходя из подъезда, столкнулся с Сашей. Тот сразу облапил его и, держа в объятиях, закричал прямо в ухо:

— Вот хитрец! Хотел смыться!

Вадим чуть не оглох, в голове у него все перемешалось.

— Отпусти меня — я тебе не девка!

— Пообещай, что сегодня вечером пустишь меня с девушкой поворковать в твоих царских апартаментах!

Вадим пытался высвободиться, но Саша держал его крепко.

— Отпускай, медведь! Хорошо, твоя взяла — тебе повезло, что сегодня вечером меня не будет дома, вернусь завтра. Но это в последний раз!

— Бонус! До утра! — обрадовался Саша и так сильно сжал Вадима, что у того перехватило дыхание, но тут же отпустил.  — Давай ключи!

Вадим полез в карман и застыл:

— Запасные ключи дома, если вернуться — может не повезти! А у меня очень важное мероприятие. Что делать?

— Во сколько ты завтра приедешь?

— Не знаю. В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

— Давай свои ключи, будешь ехать обратно — позвони, я тебя встречу у твоего дома.

— Ты смотри, ничего там не натвори!

— Обижаешь, старик! Все будет very well! Ты меня знаешь!

— У меня там стоит укутанное зеркало — его не трогать!

— Которое я помог тебе занести? Оно простудилось? — Саша захохотал.

— Феликс начал приводить его в порядок, но не закончил, поэтому закрыл материей. Если снять, можно все испортить. Ты понял?

— Не нужно мне твое зеркало! Пусть хоть в шубе стоит!

Вадим отдал Саше ключи и сел в автомобиль. Теперь он был сосредоточен на поездке и деталях своего плана. Уже выезжая из города, он позвонил Алисе, извинился и сказал, что не сможет с ней поехать. Девушка восприняла его отказ сдержанно, говорила с ним холодно.

— Я думаю, у нас еще будет возможность поделиться воспоминаниями детства,  — поспешно сказал Вадим.  — Конечно, во Власовке они были бы более яркими и впечатляющими. Ты уже выезжаешь?

— Еще нет, через час-полтора. Может, передумаешь?

— Я бы с удовольствием, да новый проект держит — установили сжатые сроки.

— Тебе успехов в работе над новым проектом! — сказала Алиса и отключилась.

Вадим спешил, хотел приехать во Власовку как можно раньше, чтобы до приезда Алисы было время спокойно осмотреться. К тому же были возможны всякие «сюрпризы» — в воскресенье в селе наверняка многолюднее, чем в будний день. Он ехал быстро, но понапрасну не рисковал. В дороге его не покидало ощущение, что он чего-то не учел, к чему-то не готов. На подъезде к Нежину он заехал на заправку — долить бензина в бак и выпить кофе.

Увидев, что уже начало второго, Вадим позвонил Амаде. Голос у нее был болезненный, хриплый.

— Привет, Вадик! К сожалению, приехать не смогу — я заболела! Похоже, съела что-то некачественное — ужасные боли в желудке и температура! Я уже и промывание сделала.

У Вадима кровь отхлынула от головы, его зашатало, и он чуть не выронил стаканчик с недопитым кофе. Амада что-то продолжала говорить, но он ее уже не слышал. «Все рушится! Все усилия были предприняты напрасно!»

— Вам плохо? Сердце? — встревоженно спросила худая рыжая девушка в очках, стоявшая перед автоматом с кофе.

— Спасибо, у меня все нормально,  — ответил Вадим и, в сердцах швырнув стаканчик с недопитым кофе в урну, вышел на улицу.

— Вадик, ты меня слышишь? Что у тебя случилось? — услышал он голос Амады и понял, что продолжает держать мобильный телефон возле уха.

— У меня все нормально,  — машинально повторил Вадим.

— Извини — мне надо было раньше тебе позвонить,  — сказала Амада.  — Я бы приехала, если бы смогла выйти из своей квартиры. Мне правда очень плохо!

— Выздоравливай! Я тебя понимаю! — Вадим отключился и сел в автомобиль.

«Миссия невыполнима! — пронеслось у него в голове.  — В таком случае мне во Власовке делать нечего. Возвратиться домой? Или созвониться с Алисой, сказать, что передумал, приеду позже, под вечер? А если она скажет, что будет ждать, пока я освобожусь? Что мне дадут проведенные с ней во Власовке вечер и ночь? Как это поможет в расследовании убийства Марины? Да никак!»

И тут ожил ехидный внутренний голос, вечный его оппонент: «Как — что дадут? Переспишь с ней! Наладишь более тесные отношения».

Вадим завел автомобиль, выехал со стоянки на трассу, рассчитывая найти разворот и вернуться в Киев. И тут у него возникла новая идея.

«Предположим, Алиса — убийца. Вечером она приедет на дачу, будет там одна-одинешенька, так неужели ее не потянет на место совершения убийства? Ведь то, что убийцу тянет на место преступления, не выдумка писателей-детективщиков! На самом деле так и есть. Недаром Оноприенко смог показать на месте и рассказать все о более чем пятидесяти убийствах. А Ткач, орудовавший на протяжении четверти века, точно помнил места совершения убийств, хотя их выбор зависел от случая. Почему бы не понаблюдать со стороны за действиями Алисы этой ночью?» И Вадим продолжил свой путь во Власовку, хотя в глубине души понимал, насколько мала вероятность осуществить свою фантастическую идею, даже в случае, если его подозрения в отношении Алисы верны.

Когда Вадим проезжал Парафиевку, возле сахарного завода проходил праздничный митинг, там собралось много народа, а воскресная Власовка была по-прежнему безлюдной, что было объяснимо — август, пора сбора урожая и переработки даров садов и огородов. И погода этому благоприятствовала. Лишь на одной улице ему встретилась ватага ребят на велосипедах, пронесшихся мимо, как вихрь. Ему вспомнилось детство, точно так он гонял здесь с друзьями на великах.

Вадим проехал мимо дома бабушки, представляющего собой сейчас печальное зрелище — крыша разобрана, зияющие оконные проемы. Половина плодовых деревьев в саду была выкорчевана — видимо, у нынешнего хозяина в планах было сделать там газон. По памяти нашел закоулок, заканчивающийся тупиком, и оставил там свой автомобиль, чтобы Алиса случайно на него не наткнулась. К бабушкиному дому вернулся пешком.

Внутри был настоящий погром — голые стены, никакой мебели, полностью сорваны доски пола, остались только лаги. Вести отсюда наблюдение за соседним домом было невозможно — Алиса сразу бы его заметила. Он вышел наружу, за домом нашел огромное кострище, где окончили свою жизнь мебель из дома и плодовые деревья. Недалеко стояла сбитая из досок времянка, внутри Вадим обнаружил металлическую кровать, перенесенную сюда из дома, и два самодельных топчана. Местоположение времянки не позволяло наблюдать из нее за входом в дом.

Вадим увидел прислоненную к тыльной стене дома деревянную лестницу и с ее помощью вылез на крышу, напоминавшую теперь ребра скелета диковинного доисторического животного. Обзор отсюда был отменный, и, передвигаясь, можно было вести наблюдение и за домом соседей. Вадим спустился на землю, зашел во времянку и, взяв соломенный матрас, снова залез на крышу, где устроил себе «лежку». На всякий случай он прихватил бинокль, хотя и без него видно было хорошо. Вадим лег на матрас, слева от себя положил бинокль, справа пристроил «тормозок» — литровый термос с кофе и пару бутербродов с сыром. До приезда Алисы оставалось еще несколько часов, солнце стояло высоко в небе и припекало. Вадим закрыл глаза и… провалился в сон.

Его словно что-то толкнуло изнутри, и он проснулся. Открыл глаза и зажмурился от слепящих лучей садящегося за горизонт солнца. В первые мгновения он никак не мог сообразить, где он, но сразу все вспомнил, когда снизу донесся скрежет открываемых металлических ворот. Через минуту послышался приглушенный звук автомобильного двигателя. Вадим осторожно приподнялся, посмотрел вниз — в соседский двор заехал красный «Нисcан-Микра». Из машины вышла Алиса, закрыла за собой ворота, подошла к входной двери, повозилась с ключами и вошла в дом. Он увидел, как она поочередно раздвинула занавески на окнах, впуская внутрь больше света. Вадим взял бинокль, пытаясь с его помощью увидеть, что делается в доме. Увеличение бинокля позволяло это сделать, но надо было найти более подходящее для этого место. Подниматься в полный рост было опасно — вдруг Алиса в этот момент случайно посмотрит вверх? Так что Вадим передвигался на корточках, «гусиным шагом», что было непросто из-за валяющейся тут рухляди и даже досок с гвоздями наружу.

Наконец, найдя место, Вадим увидел часть комнаты, стол, какую-то картину на стене, угол буфета — и все. Он испытал разочарование и подумал, что его поездка сюда и лазание по крыше совершенно бессмысленны.

«Мне не надо наблюдать за тем, что она делает в доме. Важнее, выйдет ли она вечером или ночью из дома и куда пойдет». Вдруг Вадим увидел Алису снаружи, возле дома. Она ела грушу, видимо только что сорванную. Он тут же лег, ругая себя. Увлекшись наблюдением, он не заметил, как Алиса вышла из дома, а ведь она могла его заметить!

Вадим осторожно поменял позицию, и когда выглянул, Алисы во дворе уже не было. «Вошла в дом или ушла?» — запаниковал он. Вадим ведь еще толком не придумал, что будет делать, если она уйдет из дома. Как следить за ней? Ведь это не город, среди людей не спрячешься. Идти днем следом за ней невозможно, разве только держа приличную дистанцию, но в таком случае надо знать, куда она направляется. Он успокоился, когда увидел, что Алиса задергивает занавески на окнах.

Солнце, пустив последние лучи, закатилось за горизонт, быстро темнело, и стало заметно прохладнее. Вадим пожалел, что оставил куртку в автомобиле, не подумав, что ночью будет холодно, ведь приближался сентябрь. Вскоре в доме зажегся свет.

Непрерывно вести наблюдение за домом было утомительно и скучно. Вадим налил себе в чашку кофе из термоса, который уже был лишь слегка теплым. Он читал в детстве книги о фронтовых разведчиках и снайперах, которые, оставаясь в засаде, вели наблюдение сутками, но это теперь казалось ему чем-то нереальным.

«Это не для меня, мне необходима постоянная смена событий, картинок, а не сонное однообразие. Вроде выспался, а уже снова клонит в сон. И до полуночи далеко». Вадим снова потянулся к термосу.

Темнота сгущалась. На улицах села освещения не было, рассчитывать приходилось только на свет луны и звезд, но их заволокло облаками. Вадим понял, что наблюдение придется перенести с крыши вниз, иначе он мог не заметить, как Алиса выйдет из дома. Оставив наверху бесполезный бинокль и пустой термос, Вадим спустился по лестнице и вошел в дом. Он старался передвигаться осторожно, но в темноте то и дело что-то с громкими звуками попадало под ноги, и он замирал. Где-то невдалеке послышался звук едущего в эту сторону автомобиля, но вскоре он стих.

Ночная сельская тишина все же была наполнена звуками — далекими голосами, шумом ветра, скрипом деревьев, лаем собак, кошачьими любовными воплями. Вадим стоял у окна, выходившего на соседний дом, и мерз в тенниске. Он пытался, стоя на месте, согреться разными гимнастическими упражнениями, но это помогало мало — по дому из-за отсутствия окон и дверей гулял ужасный сквозняк. Однако больше его беспокоила почти непроглядная темень — ничего не было видно! Ему было необходимо находиться рядом с домом Алисы, чтобы увидеть, как она выходит оттуда. Но тут Вадиму пришло в голову, что она ведь не кошка, в темноте не видит, значит, выйдет с фонариком, а его свет он увидит и отсюда.

Поднявшийся ветер разогнал тучи, и на небе показалась убывающая луна, потерявшая почти половину диска. И тем не менее тьма уже не была такой непроницаемой, так что теперь Вадим различал силуэты деревьев и построек.

Он насторожился, ясно услышав какой-то стук. Он доносился со стороны дома Алисы. На веранде дома зажегся свет, заставив темноту отступить, и Вадим вздрогнул от неожиданности. В полумраке он увидел возле веранды светлый женский силуэт — это была Марина в шортах и легкой белой блузе!

«Призрак?! Или Амада передумала и приехала? Но почему она не позвонила мне, не предупредила? Что-то здесь не так!» Вадим выпрыгнул из окна и, спотыкаясь в темноте, направился к призраку. Он почувствовал опасность за мгновение до того, как на его голову обрушился мощный удар. В глазах заплясали звездочки, затем все померкло.

Придя в себя, Вадим увидел при слабом небесном освещении, что находится у веранды дома Алисы. «Неужели я приполз сюда в бессознательном состоянии?» — спросил себя Вадим. Свет на веранде уже не горел, Лжемарина исчезла, голова у него после удара сильно болела, глаза слезились. Вадим со стоном присел, ощупал голову — макушка была в крови. То, что он видел не призрак Марины, Вадим не сомневался — удар по голове это подтверждал. Но раз он отделался довольно легко, выходит, этот спектакль был рассчитан на Алису. «Что с ней?»

Вадим поднялся, на застекленной с двух сторон веранде было темно, он нащупал дверь и постучал. Алиса не отзывалась, и это напугало Вадима — он стал стучать громче и крикнул:

— Алиса, это я, Вадим! Открой!

Алиса ответила сразу, видимо, находилась за входной дверью:

— Вадим?! Как ты здесь оказался?

— Долго рассказывать! С тобой все в порядке?

— Да, вот только электричество пропало. Когда ты приехал?

— Все расскажу потом. На меня напали, голову разбили. Ты призрак Марины видела?

— Это был призрак?!

— Ну конечно! — Подозрения в отношении Алисы у Вадима еще оставались.

— Кто это был?

— Не знаю.

У Вадима мелькнула мысль: «В свой план я посвятил только Амаду. Неужели это она? Но зачем весь этот спектакль? И при чем тут Алиса?»

— Ты один?

— Да, один. В голове черт знает что делается после удара. И подташнивает.

— Сейчас открою дверь.

Послышался шум отодвигаемой задвижки, и Вадиму в лицо пахнуло теплом и запахами жилого помещения. Сквозь сумбур, творившийся у него в голове, промелькнуло: «Как я мог, будучи без сознания, оказаться в соседском дворе? Ведь надо было или перелезть через забор, или идти через улицу. Меня сюда специально перенесли? С какой целью?»

Вадим крикнул:

— Не открывай! Это ловушка!

Но было уже поздно. Его втолкнули внутрь, и, споткнувшись о порог, он растянулся на полу. Судя по шагам, вслед за ним вошли по меньшей мере двое. Вадим услышал, как испуганно вскрикнула Алиса и сразу затихла. Он поднялся и ринулся в темноту на помощь девушке, но, получив мощный разряд электрошокера, парализованный болью, опустился на колени. Пока он корчился от боли, ему завели руки за спину и стянули их ремнем. В рот засунули кляп. Потом Вадима поволокли в следующую комнату.

Зажегся свет — это была лампа-фонарь, поставленная на стол. Вадим и Алиса, тоже связанная, с кляпом во рту, лежали на полу. Две фигуры в черных балаклавах и такого же цвета бесформенных балахонах стояли перед ними. Определить, мужчины это или женщины, было трудно. Судя по первому удару по голове, выключившему сознание, кто-то из них был мужчиной или хорошо тренированной женщиной, обладающей подобными навыками. Впрочем, сила не понадобилась, если его ударили не рукой, а чем-то тяжелым. Поверх балаклав у этих чудищ были нацеплены приборы ночного видения, такие имеют механики-водители боевых машин. Теперь Вадиму стало понятно, почему они так хорошо ориентировались в темноте и смогли быстро справиться с ними. Сейчас приборы ночного видения были сдвинуты на лоб, через прорези в балаклавах виднелись глаза, но по ним Вадим не смог определить, кто эти люди.

Он понял, что сам загнал в смертельную ловушку и себя, и Алису, и шансов, что они выйдут отсюда живыми, не было. Вадим понимал, что истекают последние минуты жизни, но ему все же очень хотелось узнать, кто на них напал и зачем они все это устроили. И при чем тут Алиса? Какая ей отведена роль? Это братки из Житомира решили с ними поквитаться? Тогда зачем они изображали призрак Марины, как будто действовали по задуманному им плану, которым он поделился только с Амадой? Братки как-то связаны с кем-то из подруг Марины?

Однако во рту у Вадима был кляп, и задать мучившие его вопросы он не мог. А в планы стоявших перед ними чудищ явно не входило объяснять свои действия и цели, как это бывает в книгах и фильмах.

— Все должно быть, как в парке,  — одежда разорвана, но никаких следов изнасилования,  — произнесла одна из этих жутких фигур, видимо главный. Голос был искажен специальным устройством, которое не позволяет установить даже гендерную принадлежность.  — Он просто психопат — ему это нравится делать. То, что он псих, думаю, следователь уже убедился — свидетельств хватает.

— А почему он утопился в пруду? — спросил второй.

Вадим понял, что его ожидает в ближайшее время.

— Потому что он псих! Следователь получит весомые доказательства, что оба раза убивал он, не станет разбираться, почему он свел счеты с жизнью, и с радостью закроет дела. Зачем ему висяки?

— Все же… — колебался второй.

— Все спишется на «ген убийцы»! — хихикнул первый.  — Работаем, у него не должно остаться видимых следов ремней, так что времени у нас нет! Его тело всплывет через два дня.

Вадим понял, кто такой первый — Лера! Психолог из Житомирской тюрьмы! Его уже не интересовали ее мотивы, цель, он вскочил на ноги и бросился на нее, наклонив голову, словно бык. Однако ничего у него не получилось — он снова получил разряд шокера. Корчась от боли, он услышал:

— Усыпи его хлороформом и снимем ремни. А я пока кончу девчонку!

На его рот и нос легло что-то влажное, со сладковато-тошнотворным запахом, от которого закружилась голоса. В ускользающее сознание вдруг проник грохот, треск — и все стихло.