Крис

Доедаю завтрак и отправляюсь в душ. Перед тем как помыться, тщательно вытираю плитку, чтобы точно не подцепить какую-нибудь отвратительную инфекцию от этой девицы. Волдыри у нее на ногах, мягко говоря, не внушают доверия. Полчаса спустя Хайди вырастает передо мной, уперев руки в бока, и спрашивает:

– Не надоело дурака валять?

Беру портфель и отвечаю:

– Нет, не надоело.

Прощаюсь с Зои и направляюсь к двери, но перед уходом беру Хайди за руку и вытягиваю на лестничную площадку. Аромат приготовленного ею завтрака доносится даже сюда. Мимо проходит сосед – должно быть, отправился за газетой.

– Не забывай звонить, – велю я. Между тем сосед на лифте спускается на первый этаж. – Каждый час. Если хоть на минуту запоздаешь, сразу звоню в полицию.

– Крис, не перегибай палку, – отвечает Хайди.

– Каждый час, – повторяю я. – Тебе ведь несложно? – И прибавляю риторический вопрос: – В конце концов, что ты о ней знаешь?

Чмокаю жену в щеку и ухожу. В поезде невольно слушаю разговор двадцатилетних приятелей. Болтают про вчерашние пьяные похождения, жалуются на головную боль и сообщают, что вчера по приходе домой их стошнило. Позже, наслаждаясь тишиной и уединением в своем кабинете, достаю из кармана чек и гляжу на написанное на нем имя. Уиллоу Грир. Потягиваюсь в кожаном кресле. Кабинет мой находится на сорок третьем этаже небоскреба в Норт-Луп. Понимаю, что меморандум о предложении – тот самый, который я обязан подготовить и ради которого притащился в офис этим солнечным воскресным утром, – сейчас занимает мои мысли меньше всего. Нужно составить буклет и подробно изложить сведения о деятельности компании, которую мы продаем, – финансовые отчеты, описание бизнеса и все в таком духе. Но меня волнует совсем другая проблема.

Включаю компьютер, печатаю слова «Уиллоу Грир» и жму на «Enter». Пока идет поиск, сижу, уставившись в стену. По дороге надо было купить кофе. В моем кабинете окон нет, но я рад, что у меня, по крайней мере, есть своя территория. Многие другие наши аналитики довольствуются отсеками в общем зале. Порывшись в ящиках стола, нахожу две блестящие монеты. Два раза по четверть доллара. Как только разрешу загадку Уиллоу Грир, сразу отправлюсь к автомату за кофе.

Вдруг звонит телефон. Торопливо хватаю трубку. Саркастичным тоном Хайди объявляет:

– Одиннадцатичасовой доклад. Все благополучно.

Проверяю время на компьютере – десять пятьдесят девять.

Слышно, как плачет младенец.

– Почему ревет? – спрашиваю я.

– Снова жар начался, – отвечает Хайди.

– Лекарство дала?

– Ждем, когда подействует.

– Попробуй прохладный компресс, – советую я. – Или ванночку с водой комнатной температуры.

Когда Зои была маленькой, ей это иногда помогало. Но на самом деле хочется вовсе не давать добрые советы, а заявить: «Видишь, во что вляпалась? А я предупреждал…»

– Ладно, – говорит Хайди. Перед тем как жена кладет трубку, успеваю напомнить: – Перезвони ровно через час. Буду ждать.

И снова поворачиваюсь к компьютеру. Первым делом просматриваю фотографии, ожидая увидеть лицо Уиллоу. Но вместо нее вижу тезку – какую-то рыжеволосую знаменитость. А вот еще одна Уиллоу Грир, брюнетка. Ее снимков в социальных сетях видимо-невидимо. Скромностью девушка не отличается – грудь едва не вываливается из декольте, поверх пояса джинсов нависает достаточно полный живот. На нашу Уиллоу совсем не похожа. Продолжаем поиски. Так, город Уиллоу в округе Грир, штат Оклахома. Дома, выставленные на продажу, в другом городе Грир, штат Южная Каролина. Если верить сайту телефонного справочника, в Соединенных Штатах живет шесть человек с таким именем, не путать со Стивеном Гриром, проживающим на улице Уиллоу-Ридж-Драйв в Цинциннати. На сайте есть информация только о четырех Уиллоу Грир из шести. Выдергиваю лист бумаги из принтера и принимаюсь записывать. Уиллоу Грир из Олд-Сэйбрук. Нет, этой сейчас за сорок. Старовата. Уиллоу Грир из Биллингсли, штат Алабама, еще старше – шестьдесят пять. Но на всякий случай записываю и ее тоже. Что, если миссис Грир из Биллингсли, штат Алабама, бабушка нашей Уиллоу? Возрасты остальных не указаны.

Записываю все, что удается обнаружить, и тут в голову приходит мысль: вдруг в телефонный справочник заносят только совершеннолетних? Или, что еще более осложняет задачу, только тех, у кого есть в собственности какая-нибудь недвижимость? Быстро печатаю «Зои Вуд, Чикаго, Иллинойс». Моя догадка оказалась верной – по запросу ничего не найдено. Черт возьми. Некоторое время сижу в глубокой задумчивости. Допустим, мне надо найти что-нибудь про Зои. Где я буду искать? Принимаюсь заходить на сайты социальных сетей – «Фейсбук», «Майспейс». К сожалению, других не знаю. Пожалуй, расследование пошло бы гораздо веселее, привлеки я к делу двенадцатилетнюю дочку. По крайней мере, с моим мобильником Зои управляется гораздо ловчее меня. Подумываю, не позвонить ли дочке, но вовремя вспоминаю, что Хайди конфисковала ее телефон. Да, не повезло. Принимаюсь перебирать разные вариации «Уиллоу Грир» – «Уиллоу Г.», «Грир Уиллоу». Пробую по-другому написать имя – «Виллоу», «Уилоу», даже «Уило». Мало ли как ее могли записать при рождении?

Тут натыкаюсь на аккаунт в «Твиттере» какой-то У. Грир. «@ПропадаюБезТебя». В делах «Твиттера» я полный профан, однако сообщения этой девицы мрачны и депрессивны, тут и там упоминается самоубийство. «Сделаю это сегодня». Но девушка на фотографии точно не та, ни малейшего сходства. К тому же этой точно есть восемнадцать или даже девятнадцать. На фотографиях демонстрирует порезанное запястье, и улыбка какая-то дикая. Последний твит опубликован две недели. Неужели и правда с собой покончила?

– Привет.

Торопливо перевожу компьютер в спящий режим и, откинувшись на спинку кресла, стараюсь держаться непринужденно, будто меня только что не застигли за посторонним делом в рабочее время. И вообще, получается, что я в некотором смысле шпионю за этой девицей. Хотя какое это шпионство? Всего лишь необходимое расследование.

Однако уверен, что выражение лица у меня виноватое.

В дверях стоит Кэссиди Надсен. Юбку-карандаш и каблуки заменила на менее формальный и гораздо более привлекательный наряд: обтягивающие джинсы и просторный свитер цвета слоновой кости, спадающий с одного плеча и выставляющий напоказ красную бретельку бюстгальтера. Кэссиди поправляет свитер, но он тут же соскальзывает снова. Скрестив ноги, – почему-то кеды на ней выглядят даже более эротично, чем шпильки, – прислоняется к косяку.

– Ты ведь, кажется, хотел на выходных поработать дома.

– Хотел, – признаю я и комкаю чек, на котором написано «Уиллоу Грир». – Надо подготовить меморандум о предложении, – прибавляю я, перебрасывая чек из руки в руку. – Но дома все вверх дном…

– Проблемы с Зои? – уточняет Кэссиди. Впрочем, на ее месте любой решил бы, что дом скорее способен перевернуть вверх дном двенадцатилетний ребенок, чем жена и мать семейства.

– Нет, – признаюсь я. – Вообще-то с Хайди.

Кэссиди с понимающим видом извиняется. Решила, что мы поссорились. Ее лицо принимает преувеличенно встревоженное выражение. До чего же светлые у нее все-таки волосы! И глаза серо-голубые, и кожа белая…

– Сочувствую, – произносит она, без приглашения входя в кабинет и усаживаясь на один из металлических стульев без подлокотников, стоящий рядом со столом. – Поделиться не хочешь? – предлагает она, кладя ногу на ногу и подаваясь вперед.

Такой вопрос могла задать только женщина. Стоит мужчине почувствовать, что кто-то хочет поплакаться ему в жилетку, сразу спасается бегством. Женщины, наоборот, обожают изливать друг дружке душу.

– Рассказывать особо не о чем, просто Хайди в своем репертуаре, – говорю я. Тут же раскаиваюсь в своих словах (прозвучало как упрек) и смущенно прибавляю: – Нет, ты не подумай, я не в плохом смысле.

– Хайди – хорошая женщина, – кивает Кэссиди.

– Лучше всех, – с жаром соглашаюсь я, стараясь выкинуть из головы совершенно неуместные мысли о Кэссиди Надсен в шелковых комбинациях и ночных рубашках с оборочками.

Когда мы с Хайди поженились, мне было двадцать пять, а ей двадцать три. Гляжу на свадебную фотографию, приколотую к пробковой доске на стене. «Да, очень изысканно», – с некоторой язвительностью отозвалась по этому поводу Хайди, когда в последний раз была у меня в кабинете. Провела пальцами по снимку, а я пожал плечами и сказал: «Рамка сломалась. Был аврал, очень торопился, вот и сшиб ее со стола». Хайди с понимающим видом кивнула. Кому, как не жене, знать, что у меня на работе постоянно авралы?

Впрочем, случившееся с фотографией можно считать символичным. Защитное стекло нашего брака тоже треснуло. Причем трещины самые разные – необходимость выплачивать по закладной на квартиру, ребенок-подросток, недостаток общения, накопления на старость, рак. Кэссиди принимается рассеянно поглаживать лампу у меня на столе. Ногти у нее длинные, накрашены прозрачным лаком. Лампа старинная, с зеленым абажуром. Кэссиди берется за цепочку, накручивает на тонкий пальчик и тянет. Тут в голову закрадываются мысли об измене, но сразу их отметаю. Нет, никогда. У нас с Кэссиди такого не будет.

Включается мягкий желтый свет, гораздо более приятный, чем слишком яркое белое флуоресцентное свечение потолочных ламп.

Мы встречались всего несколько месяцев на тот момент, когда я сделал Хайди предложение. Знал, что хочу быть только с этой девушкой. Она нужна мне, как воздух. Пиши я, как в детстве, письмо Санта-Клаусу, первым пунктом в списке желаний указал бы: «Жениться на Хайди». Я вообще привык получать все, что захочу. Помнится, все подростковые годы провел в брекетах. Ныл, жаловался, говорил, что они втыкаются мне в десны и царапают внутреннюю сторону щеки. «Ничего, зато потом спасибо скажешь», – говорила мама. Она всю жизнь промучилась из-за кривых зубов, которые ненавидела всей душой. Так оно и оказалось – я действительно был глубоко благодарен маме за то, что решила выправить мой прикус. После многих лет мучений моя улыбка могла расположить кого угодно. Она творила чудеса на вечеринках, собеседованиях, обедах с клиентами и, конечно, при общении с дамами. Хайди говорила, что на том благотворительном балу, где мы познакомились, первым делом обратила внимание именно на мою улыбку. Бал был в декабре, и Хайди была одета в красное. За билет пришлось выложить бешеные деньги – целых двести баксов. Однако руководство выразило пожелание, чтобы сотрудники внесли свой вклад в благое дело. В том году девизом фирмы были слова «брать и отдавать». Рассудили, что репутации компании пойдет на пользу, если на балу наши люди займут два стола на шестнадцать-двадцать человек, и каждый пополнит сборы, заплатив за билет двести баксов. Вообще-то никто из нас даже не знал, на что именно собирают средства.

Просветила меня Хайди, прямо на танцполе. Так я узнал об уровне безграмотности в Чикаго даже больше, чем нужно.

Да, я привык добиваться всего, чего хочу. Но, женившись на Хайди, понял, что с этой привычкой придется распрощаться.

– Ну, и что у вас за семейная проблема, мистер Вуд? – спрашивает Кэссиди и, откинувшись на спинку стула, проводит пальцами с безупречным маникюром по коротким волосам: – Хотите поговорить об этом?

– Нет. Лучше не надо, – отвечаю я. Вспоминаю последний случай, когда Хайди сделала что-то, как я сказал, – прежде чем бежать к этой бездомной девице, надела джинсы. Потом предпоследний – купила арахисовое масло в виде брикета, а не в банке. Короче говоря, одни мелочи. В важных делах я неизменно проигрывал.

– Се ля ви? – спрашивает Кэссиди.

Киваю:

– Се ля ви.

Такова жизнь.

Гляжу в серо-голубые глаза Кэссиди Надсен и вспоминаю, как опрокинул на безупречно чистую рубашку эспрессо, когда впервые ее увидел. Тогда Кэссиди вошла в конференц-зал, одетая в красный обтягивающий брючный костюм. Такой смелый наряд могла себе позволить только Кэссиди Надсен. Туфли на ней были черные. Естественно, на шпильках. Начальник, вдруг как-то сразу съежившийся и растерявшийся, пробормотал что-то про «нашу новенькую» и не сводил глаз с ягодиц Кэссиди, пока та не опустилась на свободное место рядом со мной. Потянулась за салфетками, оставшимися на столе после вчерашнего обеда, и стала промокать пятно на моей рубашке с непринужденностью, которой опять же никто, кроме нее, себе позволить не может.

«Прямо роковая женщина», – сказала Хайди в тот летний день в ботаническом саду, когда они с Кэссиди в первый раз встретились. Жена смотрела вслед моей соблазнительно покачивающей бедрами коллеге. «А роковая женщина – это какая?» – спросила Зои. Хайди кивнула на Кэссиди, одетую в вишневого цвета платье без бретелек, и просто ответила: «Вот такая».

Беру монеты со стола и объявляю, что отправляюсь к автомату.

– Тебе что-нибудь взять? – спрашиваю я, надеясь, что Кэссиди ответит отрицательно, и, когда вернусь, кабинет будет пуст. Кэссиди и впрямь произносит: «Нет, спасибо». Шагаю по пустому коридору в нашу убогую офисную кухню, где стоит автомат. Решаю взять энергетический напиток с самым большим содержанием кофеина, какое удастся найти. По пути обратно в кабинет открываю банку.

Обдумываю, какие шаги предпринять в расследовании загадочного дела Уиллоу Грир. С керамических плиток коридора ступаю на золотистый ковролин и тут же вижу у себя в кабинете Кэссиди Надсен на четвереньках, собирающую с пола с десяток упавших ручек. Широкий свитер почти подметает пол, ворот выставляет напоказ красный бюстгальтер во всей красе. Лифчик открытый, на косточках, украшен французским кружевом, спереди изящный бантик.

В руке Кэссиди держит мобильный телефон. Прищурившись, смотрю на часы на стене. 12:02. Сердце падает.

– Тебе звонит Хайди, – докладывает Кэссиди и протягивает телефон. – Я подошла. Надеюсь, ты не против.