Ярослав очнулся в лесу в лагере половцев, запертый в клетке и страшно избитый. Придя в себя, он с трудом поднял голову, услышав звук шагов. У клетки стоял Шигаркан, держа в руках мешок, в котором по очертаниям угадывалась человеческая голова. На мешке выступила кровь.

– Твой младший до сих пор не держал меча в руках, а старший позорно предал тебя на поле брани. Гнилое семя ты посеял, князь, – усмехнулся хан.

– Владимир вернется и приведет с собой твою смерть! – процедил Ярослав сквозь зубы.

– Я видел его глаза, – покачал головой Шигаркан. – Он не вернется. Ни один из твоих сыновей не вернется!

Он высоко поднял мешок, потом кинул его на землю рядом с клеткой. Мешок чуть развязался, и оттуда показалась прядь светлых волос.

После этого Шигаркан ушел, а Ярослав остался один – мучиться от неизвестности, отчаяния и горя. Он с трудом поднялся на колени, подполз к прутьям клетки, пытаясь достать мешок – но бесполезно.

Князь не скоро оставил попытки дотянуться до мешка. В конце концов он сел, прижавшись лбом к прутьям клетки, и не мог отвести взгляд от кровавой мешковины. В глазах у него читалась смертная тоска.

Вдруг из леса появилась волчица.

Ярослав в ужасе привстал и приник к прутьям клетки.

– А ну, пошла отсюда! – Он громко засвистел, пытаясь прогнать зверя. Не обращая на князя внимания (или, наоборот, понимая, что этот человек не способен причинить ей вреда или отнять у нее добычу), волчица подошла к мешку, обнюхала и сунула морду внутрь.

Ярослав застыл в ужасе, не в силах оторвать взгляд от того, что вот сейчас, уже совсем скоро откроется его глазам. Волчица повозилась у мешка, чихнула и затрусила в лес. Ветер пошевелил ткань, мешок совсем развязался, и оттуда выкатилась голова пленного русича. Это был не Даниил. Ярослав пал на колени, благодаря бога.

Ярослав долго сидел на земле, низко опустив голову. Окровавленный мешок все еще лежал перед клеткой. К месту тесного заключения князя стал приближаться человек, закутанный в шкуру. Ярослав встал, готовый защищаться, хоть сил у него, может, хватило бы на пару ударов. Человек, кряхтя, поднял мертвую голову и спрятал добычу под мышку. Ярославу показалось, что он слышит знакомый голос из-под капюшона.

– Ох, родной, что ж эти нехристи с тобой сделали-то, а!..

– Еремей! – проговорил Ярослав еле слышно.

Воевода прижал палец к губам и подошел к клетке. Достав из-за пояса топорик, он быстро сломал прутья клетки и дождался, пока князь выберется. Потом воевода сбросил с плеч шкуру и отволок мешок с телом в сторону, чтобы после вернуться за ним и с почестями похоронить товарища.

Момент был выбран удачный: русичи напали на лагерь половцев, и завязалась битва. Ярославу не терпелось скорее вступить в бой. Силы неожиданно вернулись – он чувствовал, как его мышцы наливаются мощью, и был уверен, что на этот раз сумеет сокрушить врага. Освободившись из плена, он, пеший, стал биться с конным половцем, уворачиваясь от его меча и ловко отбиваясь топориком. Вскоре князю удалось справиться с врагом, он завладел его конем и помчался в гущу сражающихся. Еремей на бегу передал ему меч.

В разгар битвы кто-то окликнул князя свистом – это был Шигаркан. Перед половцем сидел Даниил, к горлу которого Шигаркан приставил широкий нож.

– Битва окончена, князь! – улыбнулся он зловещей улыбкой.

– Бей их, батя! – хрипло, но решительно сказал княжич. – Не дадимся им дешево.

Ярослав смотрел то на сына, то на хана с ножом и наконец сказал:

– Ты прав, Шигаркан. Битва окончена.

Он потянулся с намерением вложить меч в ножны, но вместо этого молниеносным движением выхватил из-за пояса топор и кинул его в Шигаркана. Тот, не успев даже охнуть, упал навзничь с глубокой раной на лбу.

– Батя! – вскричал Даниил.

– Уходим! – громко позвал Ярослав. – Все уходим!

И русичи умчались из лагеря, оставив за собой трупы и стенания.

Когда они уже были далеко, Даниил стал восторгаться ловкостью отца.

– Как ты его, батя! Прямо в голову!

Ярослав посмотрел на сына, подъехал к нему, взъерошил волосы и положил руку на плечо, словно не мог поверить, что сын жив. Даниил с любовью смотрел на отца.

– Одним своим сыном я точно могу гордиться, – произнес Ярослав и, ускорив коня, бросил в сторону Еремея: – Надо в Новгород людей послать на случай мести поганых.

– Да за что ж ему, предателю, еще подмога?! – возмутился Еремей. – Бросил отца, князя своего.

Ярослав жестом велел ему замолчать.

– В Новгороде, кроме него, еще люди есть. И они ни в чем не виноваты.

На улице перед княжеским теремом уже собралась толпа, все ждали прибытия князя.

Наконец раздались крики:

– Едут! Едут!

– Расступись! Князь едет! – послышался зычный голос дружинников.

Народ расступился, пропуская князя и его войско. Увидев, что рядом с князем на коне едет Даниил, люди радостно закричали и принялись обниматься. Даниил напряженно смотрел в толпу, ища кого-то глазами. Его конь подъехал к воротам княжеского терема.

– Мама! – радостно крикнул Даниил.

– Сыно-очек! – протяжно ответила стоявшая у ворот Радмила и бросилась к коню.

Даниил спешился… Радмила налетела, как орлица, жадно осыпая голову сына поцелуями. Даниил нежно прижимался к ней.

– Ну, будет уже! – велел Ярослав. – Жмется к мамке, как телок, – что за князь такой?

– Расскажи, как мы побили половцев! – гордо попросил Даниил.

– Нехорошо при всех похваляться, – укорил его князь. – Идемте в терем, там поговорим.

Он наклонился к супруге и тихо произнес:

– Я выполнил обещание.

– Спасибо тебе, – Радмила поцеловала ему руку, склонившись в почтительном поклоне.

Ярослав тихо оглядел собравшихся и спросил:

– А где Наргиз?

Радмила молчала, не смея взглянуть на князя, но зная, что сейчас он смотрит прямо на нее и в этом взгляде читается немой упрек.