13
На княжеском дворе горели факелы, ржали кони, бегали с мешками прислужники. Наконец, дружина и князья стали усаживаться на коней. Ярослав на крыльце прощался с женой.
– Оставляю все на тебя, – говорил он, держа княгиню за руки. – Будь мужественна, во всем полагайся только на себя. Ты лучше всех знаешь, какова была бы моя воля.
– Обещай мне, – голос Радмилы дрогнул. – Обещай, что будешь осторожен. А я обо всем позабочусь, будь уверен.
Ярослав поцеловал ее, правда, лишь в лоб. Радмила порывисто прижалась к нему и проговорила:
– Я выслала гонцов за Даниилом. Пусть, пока вас с Владимиром нет, в городе остается законный наследник.
В это время на крыльце появился мрачный Борис, который успел услышать слова Радмилы.
– Зачем?! – не поверил своим ушам великий князь и схватил испуганную его криком Радмилу за плечи. – Ты хоть понимаешь, как опасно сейчас выезжать из крепости?! Тем более сыну великого князя.
Ярослав оттолкнул жену, вскочил на коня и крикнул Борису:
– Выезжай с отрядом, встретишь Даниила и проводишь до Владимира.
И скомандовал своим людям:
– По коням!
Все вскочили в седла, с криками и свистом шумно выехали за ворота. Радмила, раздосадованная и встревоженная, смотрела им вслед, а потом перевела взгляд на Бориса.
– Что стоишь?! Поезжай и привези моего сына! – крикнула она и вбежала в терем.
Стряхнув мрачные мысли и похмельный туман, Борис закричал слугам:
– Седлайте коней! Едем в Переяславль!
Сборы были недолгими. В окружении дружинников Борис ехал исполнять приказ Радмилы, погруженный в свои мысли. Когда дорога проходила через лес, один из сопровождающих внезапно дал команду остановиться.
– Вроде ветка хрустнула? – прислушался дружинник.
Но тут впереди затрещали кусты, послышалось ржание коня. Все выдернули из ножен мечи и замерли в ужасе – перед ними стоял отряд половцев во главе с ханом Шигарканом. Все всадники были в кожаных одеждах, все как один страшные, лысые, с разрубленными ноздрями, покалеченными ушами и ужасными шрамами на лицах.
Всадник, выехавший вперед, кивнул на Бориса, оскалив почерневшие зубы:
– Кым осы кокоз?
Казалось, что он не говорит, а как будто выхаркивает слова, пристально глядя на собеседника.
Борис молчал.
Один из половцев обратился к главному всаднику:
– Сол сыздал кхан!
– Кха-ан, – протянул главный. – Када барас, мейт?
Борис, выдохнув, решил, что пора брать инициативу в свои руки.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – спокойно произнес он и оглядел окружающих. – Кто понимает?
К князю подъехал седовласый дружинник, слепой на один глаз.
– Скажи ему, что я еду в Переяславль встретить княжича Даниила и проводить его во Владимир.
Предводитель отряда половцев внимательно выслушал перевод и заинтересованно поднял бровь.
– Даниил? Ярослав улы?
– Да. Но не тот, который вам нужен, – подтвердил Борис.
Половец на ухо перевел главному слова князя. Тот начал хохотать, оскалив зубы. Остальные тоже рассмеялись вслед за вожаком таким же жутким, невеселым смехом.
– Саган мемылын усаман, кхан! – скорчив жуткую гримасу, произнес предводитель.
– Хан Шигаркан предлагает тебе сделку, – перевел Борису один из половцев. – Ты долго ее ждал!..
Через несколько дней всадники во главе с князем Борисом вернулись во Владимир. Все было как обычно: прислужники выносили факелы, конюхи распрягали коней. Из терема выбежала Радмила и застыла на месте, окинув взглядом прибывших – сына среди них не было.
– Где он?! Где мой сын? – бросилась она к Борису.
Тот лишь покачал головой.
– Мы доехали до Вятки. Местные сказали, что видели князя Даниила с дружиной, и мы повернули обратно. Я решил, что мы разминулись, надеялся, что Даниил уже дома.
– Господи, нет его, нет! – заголосила Радмила, потом зажала себе рот рукой и вскинула глаза на Бориса. – Что делать? Что нам делать?!
– Подождем до утра, – предложил Борис с несвойственной ему твердостью в голосе. – Они наверняка где-то остановились отдохнуть.
Стеша гладила по плечам обезумевшую от страха за сына Радмилу, а дворня и дружина угрюмо молчали, хотя дружинникам было что рассказать.
Ночью по крепостной стене Владимира ходили двое смотрящих. Ночная служба – дело долгое и тяжелое. Ни заснуть, ни ослабить внимания – особенно в трудные дни, которых становилось все больше и больше. Один из дозорных внезапно прислушался.
– Слышишь?! – спросил он товарища. – Что это за шум?
Второй смотрящий пригляделся и ахнул:
– Господь всемогущий! Половцы!
К воротам, держа в руках зажженные факелы, подъезжали Шигаркан и его люди. На коне перед ханом сидел Даниил, на другом коне – окровавленный Федор. На нем не было живого места, глаза заплыли, руки неестественно вывернуты, похоже, что сломаны. Один из половцев столкнул с лошади гонца – единственного выжившего дружинника. Тот подбежал к воротам, и ему спустили веревку.
Вскоре посланник, избитый и трясущийся от ужаса, стоял на коленях посреди зала приемов. Его караулили несколько дружинников, пока в зал не вбежали Борис, Радмила, Стеша и Мирон.
Радмила первой бросилась к посланнику.
– Где он?! Что с моим сыном?!
– Они убили всех, – ответил дружинник, трясясь от ужаса. Но, заметив отчаянный взгляд княгини, сразу уточнил:
– Всех наших, кроме княжича и князя Федора. Меня оставили в живых только, чтобы я передал послание.
– Где они? – мрачно спросил Борис.
– Подошли к городским воротам, – ответил один из дозорных. – Их ведь был всего один клан, клан Шигаркана… но и нас было мало!
Радмила, задыхаясь от ужаса, бросилась к выходу, но Борис перехватил ее, удерживая за плечи.
– Стой! Стой, княгиня! Не хватало еще, чтобы эти нехристи тебя подстрелили.
Радмила обмякла у него на руках. Борис сменил позу и снова обратился к посланнику:
– Шигаркан сказал, чего они хотят?
– Они просят, чтобы их впустили в город.
Стеша в ужасе ахнула, прижав ладонь ко рту.
– Они говорят, что возьмут только то, что им причитается, – продолжал посланник. – То, что взял у них Владимир. Они клянутся не жечь город и не убивать мирных жителей.
– Почему мы должны им верить? – спросил Борис.
– Шигаркан поклялся кровью, – неуверенно ответил дружинник.
– Похоже, выбора у нас нет, – сказал Борис Радмиле. – Ярослав не простит нам смерти сына.
Радмила секунду недоуменно смотрела на Бориса, в ее глазах вспыхнул гнев.
– Ярослав – прежде всего великий князь, и уж потом – отец и муж, – сказала она жестко. Потом набрала воздуха, словно готовясь к прыжку, и громко и твердо велела дружинникам: – Укрепить ворота! Закрыть все засовы! Всех лучников на стену, и пусть город будет готов к осаде! Пока жив хоть один русич – эти стервятники во Владимир не войдут!
Она быстро вышла из зала, оставив всех в изумлении. Впрочем, это продолжалось не больше секунды – времени нельзя было терять, и все сразу занялись своими делами, вернее, делами, которые диктовала эта ситуация.
Борис включился в командование.
– Ты и ты – ведите ваших лучников на стену! Мирон, беги к глашатаю! Я и все мои – к воротам!
Стеша, кинувшаяся за Радмилой, нашла ее стоящей в коридоре и тихо воющей, уткнувшись лицом в стену.
– Сыно-о-очек! – причитала она.
Стеша бросилась к ней и обняла княгиню, которая уже была близка к обмороку.
Хан Шигаркан и его люди умели ждать. Они глядели на ворота час-другой, но потом один из половцев, крикнув, кивнул на городскую стену. Там один за другим стали появляться лучники, на ходу они натягивали луки, готовые стрелять по врагу.
– У этого слабака ничего не вышло! – с досадой произнес хан. – Чертова баба!
Он выдернул меч из ножен, схватил за волосы сидящего на коне связанного Федора и одним ударом снес ему голову. Тело Федора, дернувшись и как бы помедлив, упало на землю. Шигаркан показал голову Даниилу, оскалив зубы.
– Подарок твой отец! – сказал он на ломаном русском.
Всех, в том числе и самого Шигаркана, это почему-то рассмешило, половцы громко и страшно захохотали. Даниил с ужасом смотрел на них.
Шигаркан взял копье у стоявшего рядом с ним воина, с усилием воткнул в землю и насадил на него голову Федора. Затем, свистнув, кивком велел всем ехать за ним. Половцы вместе с пленным княжичем постепенно исчезли из виду.
