8
Бек, 13 января 2003 года
У нее во рту что-то было, и это что-то мешало ей дышать. Она вздрогнула и проснулась, хватая губами воздух. Что-то мягкое и теплое размазалось по пальцам, когда она почесала лицо. Лиззи умирала со смеху.
Бек взглянула на свою руку. Та была вся в растаявшем шоколаде.
– Вот ты сучка! – вскрикнула она.
Однажды Лиззи уже так делала, когда Бек ночевала у нее: накладывала дольки шоколада на губы Бек, чтобы посмотреть, какой величины получится башня, прежде чем подруга проснется. Бек напрыгнула на Лиззи, размазывая шоколад ей по лицу. Лиззи пыталась оттолкнуть ее, размахивала подушкой и визжала.
Дверь спальни открылась, и отец Лиззи просунул в комнату свою блестящую лысеющую голову.
– Девочки, у вас тут все в порядке? – спросил он и медленно оглядел обеих. – Я ведь не помешал?
Бек представила, как это выглядит – она, полураздетая, сидит верхом на Лиззи в постели. Она слезла и натянула одеяло на свою короткую футболку.
– Заткнись, пап! – недовольно протянула Лиззи.
Он приподнял бровь, посмотрел на них и снова закрыл дверь.
– Господи, иногда он так достает! – сказала она.
– Он не такой ужасный. У него хотя бы есть чувство юмора, – возразила Бек.
– Да, наверное. – Лиз пыталась оттереть шоколад со щек.
– Чур, я первая в душ! – выкрикнула Бек, спрыгивая с кровати, прежде чем Лиззи успела ее остановить.
Она приняла быстрый холодный душ. Как раз то, что надо, чтобы избавиться от растаявшего шоколада и сонливости.
Бек была рада, что переночевала у подруги. Они отлично провели вечер в Мануке и посмотрели «Поймай меня, если сможешь», и сама мысль о том, чтобы пойти домой и беспокоиться о тени, которая появлялась в ее комнате накануне, казалась глупой. Бек действительно была готова забыть обо всем этом.
Пробегая в спальню Лиззи в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг тела, она узнала хеви-метал, доносившийся из комнаты Джека. Какая странность слушать такую музыку с утра пораньше. Она закрыла дверь в комнату Лиззи и несколько секунд наблюдала, как подруга перебирает одежду. Она негромко подпевала радио и покачивала задом.
Бек не удержалась:
– Говорю тебе, здесь все кипит, так что снимай давай свой прикид. – Бек притворилась, что читает рэп.
Лиззи со смехом обернулась.
– Совсем не так!
Бек запрыгнула на кровать, ерничая и танцуя в своем полотенце.
– Я вся вспотела, понюхай мое тело, – пела она тонким голосом, стараясь попадать в мелодию.
– Фу! – засмеялась Лиззи и в шутку ударила Бек полотенцем, которое было перекинуто у нее через плечо.
Бек с восхищением представила, как это выглядит со стороны. Прямо сцена из кинофильма.
– О мой бог, ты такая горячая! – пропела она, изображая гипертрофированный австралийский акцент.
– Боже мой, ты сли-и-и-шком секси! – дико захихикала Лиззи и направилась в ванную, оставив дверь приоткрытой. Бек присела на кровать, отдуваясь. Вот тебе и душ – она уже снова начинала потеть. Надевая трусики и лифчик, Бек вдруг захотела, чтобы Джек прошел мимо двери и увидел ее сейчас. Но он не появился, поэтому она надела вчерашнее летнее платье, сама подошла к его комнате и встала в дверном проеме.
Джек лежал на кровати, полностью одетый. Бек чуть согнула одну ногу и подалась вперед, пытаясь изобразить расслабленную и непринужденно сексуальную позу.
– Привет, – сказала она.
Джек поднял глаза и побледнел, потом быстро сел.
– Привет. – Откинул челку со лба и пристально посмотрел на Бек. Она помнила, каким был Джек раньше: розовощекий старший брат, который всегда с радостью играл с ними. Сейчас, в своих футболках для металлистов и грязных джинсах, он выглядел немного нечистоплотно.
– Зачем ты слушаешь это прямо с утра? – спросила она.
– Не знаю. Нравится, – ответил он.
Бек оглядела его комнату. Настоящая свалка. По всему полу разбросана одежда, и пахнет потом и дезодорантом. Стены покрыты постерами музыкальных метал-групп; почетное место занимает огромный серебристо-фиолетовый плакат Black Sabbath.
– Получше, чем Нелли, – добавил он. Значит, слышал, как Бек пела. Какой позор. Он ухмыльнулся и на секунду стал похож на себя прежнего. Если не обращать внимания на плохую кожу и ужасную одежду, вообще-то он очень даже симпатичный.
– Лучше Нелли ничего нет, – возразила она и тоже расплылась в улыбке.
– Слушай, э-э, извини за недавнее, – вдруг сказал Джек.
Бек не сразу поняла, о чем он. Потом сообразила: Джек имеет в виду их столкновение в холле, когда она была в одном бикини.
– Ой, не нужно за это извиняться. – Лучше бы он вообще ничего не говорил.
– Не. Я знаю. Просто… ну, сама знаешь. Не хочу, чтобы ты думала, будто я извращенец или типа того.
– Я и не думаю, – успокоила Бек. Он так не похож на Люка. Зачем все усложнять? Люк на его месте отпустил бы какую-нибудь сальную шуточку, они бы посмеялись, и все снова стало хорошо.
– Увидимся, извращенец! – с улыбкой сказала она и удалилась в комнату Лиззи, прежде чем Джек успел отреагировать.
Внизу отец Лиззи пек оладьи.
– Проголодались? – спросил он у них.
– О’кей, у тебя официально лучший отец в мире! – объявила она Лиззи.
– Он делает это, только когда ты здесь, – буркнула Лиззи.
– Вообще-то, я надеялся подкупить вас и перетянуть на свою сторону в небольшом споре с твоим братом, Лиз.
Бек села за стол рядом с Джеком. Он смотрел на пустую тарелку, крашеные черные волосы закрывали ему пол-лица. Он изо всех сил старался выглядеть угрюмо, но Бек была почти уверена, что он просто пытается скрыть от нее свое акне. Бек поверить не могла, что когда-то была влюблена в него. Хотя если быть честной с самой собой, то она все еще к нему неравнодушна. Чуть-чуть. Она надеялась, что Джек понял шутку, когда она назвала его извращенцем.
– Опять из-за его музыки? – спросила Лиззи.
– Это хотя бы не тинейджеровская попсовая хрень, которую слушаете вы, – ответил Джек, не поднимая глаз.
– Але! Я собиралась поддержать тебя, бестолочь! – огрызнулась Лиззи.
– Следи за языком, – одернул ее отец.
– О, да ладно тебе, папа. У тебя выражения похуже будут, – тут же ответила она.
– Лиз права, – согласился Джек.
– Все, отвалите оба, – не выдержал отец, и все рассмеялись.
– В чем же разногласие? – поинтересовалась Бек, наслаждаясь возможностью побыть почетным членом их семьи. Было так уютно и легко.
– Лиз права. Это музыка. – Он перевернул оладью и быстро добавил: – Правда, не вся. А только этот ужасный Оззи Осборн.
– Это же Black Sabbath, папа. Они классики, – сказал Джек в свою тарелку.
– Да, я помню. Но он просто омерзителен. А это реалити-шоу о его семье вообще треш.
– А мне нравится это шоу. Оно забавное! – вставила Лиззи.
– Меня это тоже беспокоит. Я думал, ты повзрослела и стала умнее, – сказал он.
Лиззи недовольно вздохнула, но было видно, что эти слова ее задели.
– Если собираешься крутить его диск, можешь хотя бы делать это, когда я на работе? – Отец Лиззи положил последнюю оладью на стопку и выключил плиту.
– Я знаю, почему он тебе не нравится, – заявил Джек.
– Почему?
– Потому что он откусывает головы летучим мышам и голубям на сцене.
– Да это же просто трюк! – сказала Лиззи.
– Нет, не правда!
– Ешьте оладьи, пока не остыли, – напомнил отец.
Бек смотрела, как Джек принялся разрезать оладьи. У нее закружилась голова и начало мутить, на лбу выступили капельки пота. Бек все представляла, как тот старый мужик, которого она видела в шоу, отрывает зубами голову маленькой летучей мыши – бедняжка сначала дергается, пытаясь освободиться, но из безжизненного тельца уже брызжет кровь. Как они могут смеяться над этим, словно все в порядке? Бек попыталась выбросить этот образ из головы, но он продолжал вспыхивать перед глазами, как бесконечно повторяющееся видео.
– Только не говори, что следишь за фигурой.
– Оставь ее в покое.
Звон ножей о тарелки смешался с писком маленькой летучей мыши. Она представила Оззи – с черными волосами и глазами, сплевывающего кровь, улыбающегося. Кровь была повсюду. Бек отчетливо чувствовала ее запах, как будто вдыхала его по-настоящему. Металлический и кислый, настолько интенсивный, что казалось, она вот-вот ощутит знакомый привкус во рту.
Там было столько кровищи.
– С ней все в порядке?
Видео остановилось, и Бек поняла, что все они смотрят на нее.
– Вы отбили у меня всякий аппетит, – пояснила она, но ее слова прозвучали как-то странно.
– Ты что-то бледная. Вы же говорили, что просто ходили в кино вчера вечером?
– Это правда!
– Мне нужно идти. – Голос Бек прозвучал уже нормально. – Только что вспомнила, что мы с мамой договаривались позавтракать вместе. Она убьет меня!
Выйдя из дома Лиззи, она тут же почувствовала себя лучше. Вдох через нос, выдох через рот. Мама научила так делать, если чувствуешь себя нехорошо. Работало. Воздух все еще казался густым и плотным от жары, что действовало на удивление успокаивающе. Тепло помогло справиться с холодной дрожью. Она знала, что опозорилась. Лиззи и ее семья наверняка обсуждают ее сейчас. Но Бек плевать; что-то было не так, и она чувствовала, что нужно выбраться наружу. Тонкий голосок где-то в подсознании твердил, что она ведет себя странно. Как сумасшедшая. Бек снова сделала глубокий вдох и улыбнулась, прежде чем на нее успели нахлынуть воспоминания прошлого лета.
Она не сумасшедшая. Любой, кто увидел бы ее сейчас, подумал, что это обыкновенная девушка, которая идет домой. Именно. И в этом не было ничего странного.
Асфальт на дороге начал плавиться. К подошвам ее сандалий прилипло несколько камешков. Она пыталась сбить их на ходу, не останавливаясь, понимая, что снова не нанесла солнцезащитный крем. Бек не имела ничего против своих веснушек, просто не хотела новых. В начальной школе с ней училась девочка, у которой было столько маленьких оранжевых веснушек, что они сливались на щеках, отчего казалось, что у нее на коже какое-то странное высыпание. Нет, Бек определенно этого не хотела.
Может, заглянуть на работу, прежде чем идти домой? Это всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Она могла бы сказать Люку, что ее родители делают покупки в супермаркете рядом, а она дожидается их. Или даже что она сама идет за продуктами; это звучит по-взрослому. А потом снова появилось то чувство. Как будто за ней наблюдают.
Бек опустила голову и пошла дальше мимо автобусной остановки, через небольшой парк в сторону Мануки. Ей нравился этот зеленый пятачок – настоящее спасение от жестокой летней жары. В тени деревьев было прохладно, солнце не отсвечивало от полотна дороги, и Бек могла на несколько мгновений перестать щуриться. Она не будет оглядываться по сторонам. Нет. Она не позволит этому идиотскому чувству взять над ней верх. Она не сумасшедшая. Вдруг она услышала шаги. Реальные, уверенные шаги. Приближающиеся к ней. Она уже собиралась обернуться, как все вокруг стало белым.
Ей казалось, что она парит. Тело вдруг стало невесомым. Мозг отчаянно работал, пытаясь вернуть ее в сознание и установить связь с действительностью, но был не в силах это сделать.
Она открыла глаза. Все, что она видела перед собой, – это кровяные шарики. Крохотные кровяные тельца, слегка покачивающиеся на ветру.
– Ты меня слышишь?
Она хотела ответить, но не смогла разомкнуть губы.
– Ее глаза открыты.
– Я в порядке, – сумела произнести она и попыталась сесть.
Сильные женские руки уложили ее обратно.
Она заморгала и сглотнула. Руки и ноги отяжелели; полет прекратился. Сейчас конечности казались глыбами мертвой плоти, не принадлежащей ей.
Пальцы нащупали шуршащие сухие листья, она взглянула наверх и поняла, что это не кровяные шарики, а пятнистый солнечный свет, проступающий сквозь кроны деревьев. Повернув голову в сторону, она увидела склонившееся над ней лицо мужчины среднего возраста.
– Что случилось? – спросила она.
– Я думаю, ты потеряла сознание из-за жары. Мы услышали шум, когда ты упала.
– Ты себя лучше чувствуешь, милая? – Женский голос с другой стороны.
– Э-э-э… да, я в порядке. – Бек снова попыталась сесть, и на этот раз женщина не остановила ее. Голова еще порядочно кружилась, но Бек не позволила себе лечь обратно. На всякий случай она осторожно дотронулась до головы – резкая боль пронзила затылок и спустилась вниз по позвоночнику. Пальцы были в крови.
– Думаю, меня кто-то ударил, – сказала она.
Мужчина и женщина переглянулись.
– Вряд ли, – ответил мужчина. – Мы тут же подошли к тебе. Никого подозрительного рядом не было.
– Наверное, ты поранила затылок, когда упала, милая. Хочешь позвонить своей маме с моего телефона?
– У меня есть телефон, – сказала Бек.
Бек пыталась открыть сумочку, но ее руки тряслись, и она не могла справиться с замком-защелкой. Женщина наклонилась и расстегнула для нее сумку.
– Спасибо, – поблагодарила Бек, и неожиданно ей захотелось плакать.
Сглатывая, она набрала номер отца. Он ответил спустя целую вечность.
– Привет, Бекки. – Его голос был едва слышен из-за шума на заднем фоне.
– Папа, – сказала она, пытаясь говорить ровно, – я упала в обморок.
– О нет, Бекки, бедняжка. Наверное, это от жары. Сегодня что-то ужасное. – Он казался необычно возбужденным, и его слова немного сливались.
– Хмм… ты можешь забрать меня? Мне нехорошо.
Долгое молчание. Бек слышала звон бокалов. Он был в баре.
– Сейчас неподходящее время, милая. Можешь позвонить маме?
– О’кей.
Когда она положила трубку, ее лицо горело.
Когда они ехали домой, Бек прислонилась головой к боковому стеклу. Мама продолжала говорить, но Бек уже не слушала. Она мельком спросила, в порядке ли Бек, и тут же начала болтать про близнецов. Она переживала, не скучают ли они дома, не взять ли ей несколько выходных, чтобы свозить их куда-нибудь. Дело в том, что Бек не была уверена, в порядке ли она. Ее почему-то знобило, а руки дрожали. Одна ее половина хотела завопить во все горло. Завизжать и крикнуть маме, что та нужна ей. Сказать, что ей страшно. Но это ничего не изменит. Родители всегда были больше сосредоточены на мальчиках. Просто так сложилось.
Бек пришлось ждать полчаса, пока приехала мама, и супружеская пара, Тони и Фиона, отказывались уходить и оставлять ее одну. Тони принес ей колу, которая освежила ее, хотя обычно Бек не пила подобную дрянь. Но спустя какое-то время ей уже хотелось, чтобы они ушли. Бек не могла понять, что же именно случилось. Она была уверена, что слышала шаги, прежде чем отключилась, но супруги заверяли, что никого подозрительного рядом не было. Бек уже утром чувствовала себя странно; может, это действительно тепловой удар. Вчера она два часа слонялась по Мануке, дожидаясь, пока Лиззи закончит работу, и было невыносимо жарко. Ее сотовый телефон загудел.
«Думаю о тебе сегодня весь день. Надеюсь, все в порядке».
Как будто он знал. Как будто Люк на расстоянии чувствовал, что она в беде. Бек стало немного лучше.
Машина завернула на подъездную дорожку, и Бек на ватных ногах выбралась наружу; входная дверь казалась такой далекой. Сильная энергичная рука обняла Бек.
– Ты уверена, что в порядке? – спросила мама, наконец-то сосредоточив внимание на Бек.
– Мне кажется, рана на затылке кровоточит, – ответила Бек.
– О, Бекки, недотепа. Иногда ты такая беспомощная. – Она улыбнулась, глядя сверху вниз на дочь, и Бек тоже не смогла сдержать улыбку, все ее раздражение тут же испарилось.
Подходя к входной двери, Бек чувствовала себя значительно лучше, хотя чуть не споткнулась о велосипеды братьев. Войдя в дом, она увидела Пола и Эндрю, сидящих на ступенях в купальных плавках.
– Эй, лузеры, вы зачем вырядились в купальные плавки дома? – спросила она.
– Бек! – одернула ее мама.
– Да они знают, что я шучу, верно ведь?
Но мальчики ничего не ответили; просто уставились на Бек. Два одинаковых непроницаемых лица. Тогда она вспомнила. Она собиралась сходить с ними в бассейн.
– Ты сказала, мы проведем целый день вместе, а сама даже не ночевала дома! – выкрикнул Пол.
Больше они ничего не сказали, просто смотрели на нее с ненавистью. От этого Бек чуть не расплакалась. Она не могла поверить, что забыла. Братья прождали все утро, наготове, постепенно осознавая, что ничего не получится.
– О нет, мне очень жаль.
– Сходишь с ними в другой день. Ведь так? – Теплота исчезла из маминого голоса.
– Да. Я обещаю.
– Хорошо. А теперь давай-ка взглянем на твою голову.
Бек позволила отвести себя в ванную комнату. Ее мама включила инфракрасную лампу и внимательно осмотрела ее затылок. Потом намочила ватную палочку и начала осторожно прикладывать к коже – Бек морщилась и вздрагивала от каждого прикосновения.
– Ты права – рана кровит. Но ничего страшного, это просто порез. Видимо, ты на что-то упала.
– Я не знаю, упала ли я. А что, если меня кто-то ударил?
– Не глупи.
Бек мечтала, чтобы мама выключила инфракрасную лампу, от которой у Бек начало пульсировать в голове. Мама внимательно посмотрела на нее в зеркало.
– У тебя ведь не кружится голова?
– Нет, – солгала Бек.
– А туман в глазах есть?
– Я в порядке, – ответила Бек, на самом деле сейчас ей больше всего хотелось лечь на холодные кафельные плиты. Ее отражение в зеркале напротив начало раскачиваться.
– Хорошо, – сказала мама. – Ты неважно выглядишь. Я подумала, вдруг это сотрясение мозга. Скажи мне, если тебя затошнит или что-нибудь еще, хорошо? Сотрясение может быть очень опасно.
– Это просто жара.
– Может, приляжешь ненадолго?
– Спасибо, мам. – И, не успев осознать свои действия, она уже крепко обнимала маму.
Бек очень хотела рассказать маме все, что ее беспокоило, но она знала, что не может. Мама быстро стиснула ее в объятиях и вышла из ванной. Она не очень любила обниматься. Всегда казалось, что ей неловко. Бек поближе рассмотрела свое лицо в зеркале. Под инфракрасной лампой ее зрачки казались разного размера. Странно.
Бек ужасно устала, головокружение и слабость только усилились. Ей нужно было срочно лечь в постель, но сначала она постучала в соседнюю с ее спальней комнату.
– Можно войти?
– Уходи! Девчонкам сюда нельзя!
– Особенно таким дурам, как ты!
Бек открыла дверь.
– Если мама услышит, что вы говорите это слово, у вас будут большие неприятности.
– Ты все равно дура, – настаивал Пол. Они распластались по полу, всем своим видом показывая, что никто в этом мире их не понимает, и Бек с трудом сдержала улыбку.
– Знаю. Я самая большая дура на земле.
– Самая большая дура во всей галактике, – пробормотал Эндрю, но уголки его губ подергивались.
Бек села на пол между мальчиками.
– Я знаю, вам реально скучно. Это должно быть дерьмово.
Они ничего не ответили.
– Если простите меня, я скажу, куда собираюсь вас взять, чтобы загладить свою вину.
Они переглянулись, пытаясь решить, насколько стоящее ее предложение, и Бек вспомнила, какой одинокой чувствовала себя раньше. У них на двоих был свой маленький мир, в котором ей не было места, только если на задворках. Мама рассказывала, что близнецы заговорили на год позже, чем обычные дети. Как будто у них был собственный способ общения друг с другом, и ни в каком другом они не нуждались.
– О’кей, – наконец сказал Пол.
– Как насчет… Биг-Сплеш?! – воскликнула она.
Биг-Сплеш – огромный аквапарк в Маккуори. Даже Бек там нравилось. Запах хлорки и солнцезащитного крема, беспрерывный детский визг – от радости и ужаса, – поедание соленых горячих чипсов с томатным соусом целый день. Это было чудесно.
– Ну, сами решайте, прощать меня или нет, – сказала она, направляясь к двери.
– Мы прощаем тебя! – завопил Пол.
– Так и думала. Поедем туда во вторник. Не забудьте! – ответила она, быстро закрывая за собой дверь, прежде чем они успели чем-нибудь в нее запустить.
Улыбаясь, Бек легла в постель. Солнце еще светило вовсю, но ей было все равно. Она чувствовала головокружение и невыносимую усталость. Опустив жалюзи и скользнув под простыню, Бек вспомнила, что, прежде чем засыпать, нужно еще кое с кем поговорить. Она набрала номер Лиззи и сунула телефон между щекой и подушкой. Потом закрыла глаза, чтобы как-то сдержать подкатывающую тошноту.
– Привет, психопатка, – ответила Лиззи.
– Привет, сучка, – сказала Бек.
И обе рассмеялись.
– Извини, – продолжила она после паузы. – Я не знаю, что со мной было. Наверное, тепловой удар или типа того.
– Не извиняйся, я просто рада, что ты в порядке, – оборвала ее Лиззи. – Я беспокоилась о тебе. Мы все беспокоились. Мой отец даже пошел искать тебя, когда ты вдруг выскочила от нас.
– Мне так стыдно! – ужаснулась Бек. От мысли, что отец Лиззи ездил по округе в поисках ее, Бек стало не по себе. И она решила не рассказывать подруге, что с ней произошло.
– Не переживай из-за этого. Главное, с тобой все в порядке.
– Да, в порядке.
