Глава 79
Подъехав к дому, Миками увидел в окнах свет.
На крыльце стояли пустые контейнеры из-под готовой еды. Посмотрев в ту сторону, он заметил еще кое-что. У стены, на крохотном пятачке, слишком маленьком, чтобы называть его палисадником, белели какие-то цветы. Миками не очень-то разбирался в цветах, но все же удивился, потому что они расцвели в декабре. Стебли наклонились, и над самой землей висели бутоны – полураскрывшиеся, напоминающие сжатые крошечные кулачки.
Минако, впуская его в дом, выглядела как обычно. Миками понял, что не в силах сразу же заговорить о самом главном, произнести слова: «Нам тогда звонила не Аюми»…
Попросив ее приготовить ему лапшу, он сел за стол в кухне. Посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого – наверное, брифинг в самом разгаре. Все его тело как будто налилось свинцом; голова пока не чувствовала усталости, только слегка побаливала.
– Кстати, у нас там цветы… ты знаешь, как они называются?
– Да, они цветут, – отозвалась Минако, стоящая за рабочим столом.
– Как они называются?
– Морозники, или рождественские розы… Я посадила их незадолго до кончины твоего отца. Они уже несколько лет не цвели… хотя они морозоустойчивые.
Минако выглядела чуть живее обычного. Может, оттого, что побывала на улице, подышала воздухом, увидела солнце – и сумела помочь.
– Значит… ты видела Амэмию? Ох, прости…
Минако лукаво улыбнулась:
– Все нормально. Спецоперация заканчивается, как только ты возвращаешься домой и снимаешь обувь.
– Ну да, конечно… Как он выглядел?
Минако подала ему миску с лапшой, немного постояла рядом, а затем села напротив.
– По-моему, постарел. Не в плохом смысле…
Миками взял палочки, принялся за еду.
– Он стоял совершенно неподвижно и смотрел в одну точку. Не сводил взгляда с того, другого…
– Как будто он его ненавидел?
– Да, наверное. Но потом… – Взгляд у Минако сделался рассеянным. – Потом он перестал смотреть на того человека и поднял глаза к небу.
– К небу?
– От бочки поднимался дым. Он наблюдал за ним.
Ну да. Дым, который поднимается в небо.
– Наши взгляды встретились – совсем ненадолго.
– Неужели? – Миками застыл, не донеся палочки до рта.
– Да. Я тоже смотрела на дым, а когда ненадолго отвернулась, то заметила, что он смотрит прямо на меня. Наши взгляды встретились, и он едва заметно поклонился мне.
– Он тебе поклонился?!
– Во всяком случае, так мне показалось. Не представляю, как он мог меня узнать. В прошлый раз мы встречались четырнадцать лет назад, к тому же наша встреча не продлилась и минуты, ведь он почти сразу выбежал из кафе. Вряд ли он меня тогда заметил.
– А дальше что было?
– Я поклонилась ему в ответ – на автопилоте. Потом я извинилась перед главным советником Мацуокой, но он просил меня не беспокоиться, сказал, что все хорошо. Еще он сказал, что именно это он надеялся услышать.
Миками вздохнул с облегчением. Остальные не сводили взглядов с Мэсаки. И только два человека – Амэмия и Минако – смотрели на струйку дыма.
– Ты видела, как тот тип жег деньги?
– Так он поджег деньги?! Вот откуда дым!
– Да, он сжег деньги, предназначенные для выкупа.
– Но я не… Зачем ему жечь деньги?
– Тип, которого ты видела… похититель Сёко.
Минако ахнула:
– Он?! В самом деле? Но он плакал…
– Он смеялся.
Миками снова принялся за еду. Всякий раз, когда он проглатывал очередную порцию, Минако задавала ему новый вопрос. Разговор делался все труднее. Миками понимал: придется рассказать ей, как Амэмия вычислил Мэсаки. Если он этого не сделает, невозможно будет перейти к самому главному для них… Миками понимал, что завтра ему уже не хватит духу ей сказать.
Значит, надо сказать сейчас.
– Минако, пожалуйста, послушай меня.
Он отодвинул в сторону миску с остатками лапши. Они сидели так близко, что он, вытянув руки, наверное, смог бы обхватить ее щеки. Он наклонился вперед; их лица почти соприкасались.
– Амэмия узнал похитителя по голосу.
Миками рассказывал неторопливо, методично, ничего не скрывая. Особенно подробно рассказал о звонках к ним домой четвертого ноября. Надо, чтобы Минако поняла, почему Амэмия позвонил им трижды. Минако сидела, положив руку на грудь. Она молчала – не задавала вопросов, не плакала, оставалась сдержанной до самого конца.
– Спасибо, – прошептала она.
На ее лицо набежала тень. Миками решил, что она упала духом, но это не выбило ее из равновесия. Она по-прежнему сидела с прямой спиной. Не похоже было, что она старается смириться с новостью или противится правде; подобные слова к ней не подходили. Она больше не проявляла того пыла, с каким раньше настаивала, что им звонила Аюми. Ее взгляд был направлен Миками в грудь. Но в ее глазах не было отчаяния. Миками даже показалось, что в них появилась безмятежность. «Потому что она по-прежнему чувствует поддержку», – подумал он. Ее вера слишком сильна, даже без звонков. Он вспомнил, что Минако говорила в спальне: «Я часто думаю… может быть, Аюми нужен кто-то другой. Другой, не мы…Такой человек наверняка существует. И он готов принять Аюми такой, какая она есть, он не станет ломать ее, так или иначе менять. Он скажет ей, что она – совершенство, молча будет рядом, будет защищать ее. Ее место рядом с таким человеком. Рядом с ним она вольна быть собой, делать что хочет».
Тогда ему показалось, что Минако опустила руки. Подумал, что ей надоело ждать, без конца думать об одном и том же. Но теперь он понимал: она перечисляла условия для выживания Аюми.
Аюми ушла из дома почти без денег. Она давно ни с кем не говорила. Больше всего она боялась, что ее увидят, будут над ней смеяться. Она бы не выжила, если бы кто-нибудь не протянул ей руку помощи, не спас ее. Она бы не выжила, если бы кто-то не находился с ней рядом. Кто-то дал ей крышу над головой, кормил ее и не спрашивал, как ее зовут, не пытался разыскать ее родителей. Тот человек не сообщил о ней ни властям, ни полиции; он просто терпеливо стоял рядом и ждал, когда же она вылупится из кокона… без такого человека рядом Аюми не смогла бы дышать, слушать биение своего сердца, смотреть на мир. Вот что тогда решила Минако.
Поэтому Минако ее отпустила. Тогда, в темноте, она внушала себе: «Достаточно того, что она жива. Ей не обязательно быть нашей дочерью».
«Не здесь, не с нами. Вот почему она ушла».
Глаза у Миками стали закрываться.
На ноги словно набегали волны и, отступая, уносили с собой песок. Минако и не думала складывать руки. Она не отворачивалась от правды. Наоборот, она смотрела смерти в лицо и искала условия, необходимые для выживания их дочери. В конце концов она придумала непоколебимого «кого-то», который соответствовал ее условиям. В глубине души она создала мир, в котором Аюми просто не могла умереть. Хотя для этого ей пришлось отказаться от роли ее матери.
«А я что делал все это время?!»
Миками с ужасом понял: он все время прятал голову в песок. Вместо того чтобы непоколебимо верить в дочь, он предпочитал прибегать к логике и своему опыту детектива.
«Звонила не Аюми».
Он с самого начала это подозревал. Минако сражалась за свои убеждения. Уверяла, что те три звонка отличались от остальных, пусть даже Миками считал по-другому. Боясь возражать, он загнал свои мысли о странных звонках в глубины подсознания. Даже сегодня утром, узнав наконец правду, он боялся этой правды, хотя и вынужден был признаться самому себе: «Значит, все-таки звонила не Аюми…» Его загнали в угол, и он начал представлять дочь мертвой.
Подобно Минако, он гадал, при каких условиях Аюми могла бы выжить. И тоже обдумывал вероятность существования «кого-то». Но гнал от себя такие мысли. Ему не хотелось верить в существование по-настоящему добрых людей. Вот почему он решил, что Аюми могла попасть только к представителям преступного мира. О таком даже думать не хотелось, и он постепенно вытеснил из головы мир, в котором Аюми была еще жива. Ради собственного спокойствия он перестал думать о том, что его дочь может выжить, и стал думать о ее смерти.
Он постепенно готовился… К чему? Нет, не так. Он перестал верить в то, что их дочь еще жива.
Рука взлетела к левому уху. Куда подевались приступы головокружения? Все прошло… Может быть, голова больше не кружится, потому что он сдался? Потому что больше не прячет голову в песок?
Он примирился с действительностью… неужели из-за этого распалась связь между его сердцем и головой?
Конечно, многое объяснялось и его внешностью. Иногда он совершенно забывал о своем лице, так похожем на лицо Аюми. Издевки Эспаньолки и Зализанного нисколько не обижали его, хотя они обзывали его Горгульей. А остальные репортеры хохотали. Но он никак не реагировал. Тогда он не думал об Аюми.
Неужели связь между ними прервалась? Неужели он сам ее обрезал?
«Папа, папа! Эй, папа!..»
Нелепо. Он ведь не отказался от родной дочери. Как он мог?
Он хотел снова увидеть Аюми. В глубине души он хотел снова ее увидеть. Надеялся, что она еще жива. Ему нужно было, чтобы она оказалась жива. Более того, он знал, что она еще жива. Скоро она вернется домой. Она просто готовится. Да… она вернется, а рядом с ней будет «кто-то».
– Милый, ты…
Миками закрыл лицо руками. Плотно стиснул зубы. Изо всех сил сдавил пальцами веки, сдерживая слезы.
Он почувствовал ее ладонь на своей щеке.
Это он должен ее утешать. Это он должен гладить ее по щеке, отбрасывать прядь волос со лба, повторять слова из другой эпохи: «Как ты?»
– Мы все преодолеем. У нее все хорошо, я уверена. – Минако растирала ему запястья.
«Это ты…» Минако – его «кто-то». Вот что он понял. Точнее, он понимал это с самого начала, только делал вид, будто ничего не замечает. Потом, с годами, он даже притворяться перестал. Каким же он был дураком! Как он заблуждался! Конечно, работа у него не из легких, но что за жизнь может быть у человека, который не замечает собственную жену?
Он тоже способен поверить в мир, созданный Минако. Мир, в котором существует «кто-то». Мир, в котором Аюми жива и здорова.
– Ты устал, измучился. Может, приляжешь? – Минако положила ладонь ему на лоб, как будто мерила температуру.
Миками смутно помнил, что так же поступала его мать.
Неожиданно он смутился. Вытер глаза, смахнул слезы и встал.
– Нужно полить…
– Что?
– Розмарин…
– Хочешь сказать – рождественские розы?
– Ну да, розы…
– Сейчас?
– Не только… и завтра, послезавтра. Нужно поливать их каждый день.
– Ты так думаешь? Сейчас ведь зима.
– Да, их нужно поливать. Они же живые.
– Ну да, наверное.
– Может, купим еще цветов? С ними дом будет выглядеть живее.
– Вы только послушайте, что он говорит! – Минако рассмеялась, и он воспрянул духом:
– Когда с работой станет полегче, давай съездим к Мотидзуки и купим у него рассаду. Ты ведь помнишь Мотидзуки?
– Да, кажется… после выхода на пенсию он стал разводить цветы?
– У него целое хозяйство! Огромные теплицы, и мы можем купить у него… – Он никак не мог вспомнить название цветка. – В общем, поедем и что-нибудь купим. Выберешь все, что тебе понравится.
Заканчивая разговор, Миками посмотрел на часы. Половина девятого. Пресс-конференция, наверное, уже закончилась.
– Мне нужно позвонить.
– Что-нибудь случилось?
Он посмотрел Минако в лицо. Она нахмурилась; взгляд стал встревоженным.
«Еще нет, но скоро случится», – подумал он, глядя ей в глаза.
– Нет, ничего не случилось. И раньше ничего не происходило, – добавил он.
Отнеся телефон в гостиную, он набрал номер управления по связям со СМИ. Он чувствовал себя лучше, почти бодро.
– Управление по связям со СМИ, – услышал он голос Сувы.
– Директор по связям с прессой у себя?
– Отлично, Миками-сан! Неужели вы еще не спите?
– Как прошел семичасовой брифинг?
– Ужасно. Репортеры были безжалостны, постоянно требовали адрес Мэсаки.
– Мы не уполномочены его давать… А как там Отиаи? Как он себя чувствует?
– В приподнятом настроении. И нам известно почему. Это все Микумо… Микумо!
Миками услышал голос Микумо: «Перестань!» Судя по всему, она рассердилась не на шутку. Миками улыбнулся. Дал несколько указаний и нажал отбой.
Он набрал еще один номер – домашний номер Коитиро Хиёси. Когда трубку сняла его мать, Миками попросил ее отнести телефон на второй этаж, как в прошлый раз. Время снова замедлило свой ход. Миками изо всех сил старался не заснуть.
«Сделай доброе дело, и оно к тебе вернется… Нет, отец. Я не поэтому сейчас…»
Минако склонилась над цветами, поливает их из лейки. Бутоны распустились. Красные, желтые, синие. Все кругом в тени; ослепительный луч света выделяет только цветы.
Звонит телефон…
«Не волнуйся, я подойду. Все нормально, я подойду…»
Миками вздрогнул, услышав шорох. Аппарат втаскивали в комнату.
– Говорит Миками. Я сразу к делу, хорошо?
– Хиёси, арестован похититель, убийца Сёко…
– Отличная новость, верно? Пресса какое-то время не будет об этом писать, но знайте: мы взяли подонка. Я видел его лицо. Вместе со мной был такой же специалист, как вы, по фамилии Морита. И еще один парень по фамилии Сиратори… вы бы засмеялись, если бы увидели, какой он толстяк. Все мы как следует разглядели лицо подонка.
– И Амэмия тоже его увидел. Через четырнадцать лет… он наконец увидел лицо похитителя. По-моему, сейчас Амэмия стал гораздо спокойнее. Кроме того, он благодарен всем, кто работал с ним много лет назад…
– Хиёси, надеюсь, вы меня сейчас слушаете. По-моему, вы устали. Я тоже устал. Потерпите еще десять минут. Я ставлю новый рекорд… тридцать девять часов без сна. Подумал, что побью собственный рекорд, который я поставил в двадцать пять лет.
– В общем, я буду время от времени вам звонить. У вас ведь есть время, да? У меня тоже. По вечерам я бываю свободен, ведь теперь я больше не детектив.
