Глава 42
Миками приехал на работу в половине восьмого. Сува уже был на месте; очевидно, он ненамного его опередил. Микумо тоже сидела за столом и разговаривала по телефону. Сбоку ее лицо казалось слегка припухшим. Она посмотрела на него и кивнула в знак приветствия. Миками заметил, что она почти не накрашена. Возможно, отсутствие косметики символизирует для нее новую жизнь.
Сува подошел к его столу и загородил от него Микумо.
– Я послал Курамаэ в соседнюю комнату, чтобы он проверил, как там дела. Возможно, все еще обернется к нашей выгоде.
Миками показалось, что он понимает, на что надеется Сува. За последнее время в «Тоё» вышло несколько эксклюзивных материалов. А сегодняшняя статья представляла подробный отчет о тяжком преступлении. Одним словом, настоящая сенсация. Наверное, конкуренты сейчас в отчаянии. Они выступили единым фронтом против сокрытия персональных данных, а победителями вышли только представители «Тоё», которые и стали зачинщиками процесса. Возможно, другие решат, что в «Тоё» воспользовались неразберихой к своей выгоде. Возможно, их единый фронт расколется.
– Не исключено, что их отношения сейчас ухудшились… По-моему, нам сейчас легче будет переманить «умеренных» на нашу сторону. Если все пойдет хорошо, возможно, нам даже удастся убедить их отменить бойкот!
Миками осторожно кивнул. Он тоже считал, что после публикации сенсационного материала в «Тоё» ситуация изменилась. Однако выражение лица Сувы не соответствовало его уверенным словам. Только вчера вечером он настаивал: извинение – единственный способ как-то помириться с пресс-клубом. Он что, за ночь растерял все самообладание? Если их управление начнет действовать самостоятельно, без санкции Акамы, они сильно рискуют. Особенно это опасно для Сувы, ведь он пока всего лишь младший инспектор, хотя и считается восходящей звездой департамента. И хотя Миками ни в чем не мог его упрекнуть, он все же был разочарован. Сува по-прежнему оставался верным слугой Акамы.
– Доброе утро, Миками-сан!
Микумо закончила разговор по телефону, встала и поклонилась. Она стояла, поджав губы, неестественно официальная и жесткая. Наверное, она готова была попросить прощения за то, что вчера позволила себе возражать ему. Но, судя по выражению ее лица, она не собиралась извиняться за то, что пошла в «Амигос».
– Я тут навел справки о том сержанте. – Сува во второй раз встал между ними. В руках он держал какие-то таблицы и папку, похожую на досье. – Его зовут Ёситакэ Курияма. Ему пятьдесят лет. Вы о нем раньше слышали?
Миками ответил, что не слышал. Конечно, Курияма был ближе ему по возрасту и, наверное, давно служил в полиции. Однако в уголовном розыске он точно не работал…
– Окончив колледж, он почти все время работал на низовых должностях в кобан и на стационарных постах. В изолятор временного содержания его перевели после того, как он пожаловался на сильные боли в спине.
Сува намекал на то, что Курияма не служил в административном департаменте.
– Есть у него награды или, наоборот, дисциплинарные взыскания?
– Ничего примечательного. Однажды он потерял документы по делу об имущественных спорах, но это было давно.
– Ну а в целом на каком он счету?
– Похоже, его не слишком ценят. Я только что звонил в участок Ф. Его считают довольно замкнутым и скрытным. А еще он любил важничать, задирал нос. Коллеги считают его бездельником. Зато, как мне сказали, он пользовался успехом у женщин и был завсегдатаем в местных барах.
Миками замутило.
– Ладно. А о пострадавшей вы что-нибудь узнали?
– Там все тоже не так однозначно…
Имя – Нацуко Хаяси. Тридцать семь лет. Работала в массажном салоне; ее сожитель – известный рецидивист, чья «специальность» – кражи со взломом. В настоящее время он отбывает срок за очередную кражу…
Миками не удержался от презрительного смешка:
– Ну и парочка! Попробую угадать… наверное, ее тоже обвиняли в краже?
– Да, в краже сумки. У школьницы, которая хотела купить билет на железнодорожной станции.
Миками покрутил шеей, задумался.
– Как-то странно, что он во всем признался.
– Кто?
– Курияма. Ведь подарочные сертификаты, которыми он пытался откупиться, не были именными! Почему не сказать начальнику, что она все выдумала?
– Ну, не знаю… Потерпевшая дала письменные показания под присягой. Он, наверное, сразу понял, что его ждут крупные неприятности, если о случившемся станет известно его начальству или родственникам. Кажется, она еще заставила его написать извинительное письмо.
Решительное, весомое доказательство. Знали ли об этом в «Тоё»? Если да, понятно, почему они поспешили опубликовать материал, не поставив в известность префектуральное управление.
– А не может быть, что сама Хаяси и стала источником информации?
Сува ненадолго прищурился, задумался. Потом несколько раз моргнул и снова посмотрел на Миками.
– Что-то не похоже… То есть… она ведь взяла у него подарочные сертификаты. Возможно, именно поэтому она и решила шантажировать Курияму. Но она ничего не выгадала бы, если бы сама сообщили обо всем журналистам.
– Ладно. Кто, по-вашему, передал материал Акикаве?
Сува ответил сразу же:
– Хотя я не могу назвать имени, почти уверен, что источником информации стал детектив.
– Почему вы так решили? – спросил Миками, не меняя выражения лица.
– Так сказал мой знакомый из администрации участка Ф. По его словам, никто не знал о том, что сделал Курияма, а даже если и знали, с их стороны слив – настоящее самоубийство. В общем, никто из администрации в этом не заинтересован.
– А детективы? В конце концов, они считают, что именно они руководят изоляторами временного содержания.
– Да, но официально изоляторы подведомственны административному департаменту. И они очень серьезно относятся к вопросам секретности; никто там не стал бы раскрывать рот.
Миками понял, что хотел сказать Сува. В отличие от детективов представители администрации предпочитают держать язык за зубами. Потом он решил немного перефразировать свое предположение:
– Наверное, Хаяси вскользь обмолвилась кому-то из детективов… о том, что с ней делал Курияма.
– И детективы тоже вскользь обмолвились об этом при репортерах?
Заметив раздражение Миками, Сува наклонился к нему:
– По словам моего знакомого, сотрудники уголовного розыска в самом деле вели себя немного странно.
– Странно? Что значит «странно»?
– Наверное, все испытали потрясение, когда прочли утренний выпуск. Начальник участка созвал срочное совещание, так что они теперь все там, но… никто из детективов не выказал ни малейшего удивления; похоже, они заранее знали, что случится, только делали вид, будто тоже не в курсе.
– Вы не найдете ни одного детектива, который бы демонстрировал свои чувства в открытую… – Еще не договорив, Миками понял, что Сува, наверное, прав. В конце концов, потерпевшая – та еще штучка. Изворотливая и корыстная. И муженек ей под стать – взломщик-рецидивист… Должно быть, парочка хорошо знакома детективам участка Ф. И допрашивали потерпевшую мягко, как старую знакомую. Вполне возможно, она пожаловалась на ретивого сержанта кому-то из знакомых детективов. Хотя, судя по тому, что делу был дан ход значительно позже, она, скорее всего, просто намекнула на приставания сержанта, не обвиняя его напрямую. Так или иначе, история о похотливом сержанте стала известна всем детективам участка Ф. Потом о ней узнали детективы других участков; возможно, даже департамент уголовного розыска префектурального управления.
Да, скорее всего, источник утечки надо искать в уголовном розыске. История стала известна директору Аракиде. Он приказал кому-то из сотрудников угрозыска в участке Ф. проверить факты. Затем воспользовался самым эффективным средством, какое у него было, чтобы надавить на административный департамент, – «Тоё» с тиражом 8 миллионов экземпляров.
Миками посмотрел на Суву.
– Вы тоже считаете, что утечка исходит из уголовного розыска в участке Ф.?
– Да.
– Значит, Акикава специально ездил в окружной участок в глуши, чтобы раздобыть материал?
– Вряд ли он сам куда-то ездил. Скорее ему привезли готовый материал. Он ведь местная знаменитость. Его почти все знают.
– Зачем понадобился слив?
– Судя по тому, какой разрастается скандал… по-моему, те, кто за всем стоит, метят в начальника участка. Говорят, у Кобогаты тяжелый характер; кое-кто считает его чуть ли не одержимым. Многие обрадуются, если он уйдет.
Так вот чем он объясняет свою версию! Конечно, звучит вполне правдоподобно. И все же Миками был уверен, что дело тут в другом. Да и Сува наверняка переменил бы мнение, знай он о конфликте вокруг визита комиссара. Пожалуй, пора его просветить. Видимо, единственный способ заручиться помощью Сувы – немедленно ввести его в курс дела. Пусть лучше узнает обо всем от него, чем от Акамы. Правда, вопрос с конфликтом сложный. Ему и самому еще многое непонятно. Правильно ли объяснять суть дела вкратце? Так сказать, обрисовать лишь общие очертания… Все равно что вручить ему черный пластиковый мешок, не говоря, что лежит внутри.
– Мне, наверное, пора. – Сува покосился на часы. – Но сначала я хотел спросить еще об одном.
– Выкладывайте.
– Кобогата впервые будет проводить пресс-конференцию такого уровня. Возможно, нам придется ему помочь. – Он заговорщически понизил голос: – Я подскажу ему, чтобы он поподробнее рассказал о… словом, о прошлом Хаяси. Либо в конце пресс-конференции, либо позже, когда его обступят репортеры, начнется общий разговор. Он вроде как даст комментарий не для протокола… Некоторые газеты могут даже отказаться от публикации, если станет известно, что потерпевшая работает в массажном салоне и живет с рецидивистом. И даже если опубликуют, в вечерних выпусках им придется выражаться осторожнее.
Миками вздохнул:
– Думаете, конкуренты обвинят Акикаву в нечистоплотности?
– Если мы намекнем, что там не все чисто, на лучшее нам и надеяться не приходится. Кобогата вообще может молчать; пусть репортеры сами делают выводы.
Замысел был неплох. Но Миками что-то сдерживало.
– Если Кобогата промолчит, может быть, все и получится. Но мы не имеем права переубеждать репортеров, что бы ни случилось. Даже если предположить, что Хаяси сама соблазнила Курияму, он все равно остается жалким подонком. Мы не имеем права его выгораживать. Молчание Кобогаты будет расценено гораздо хуже, если репортеры подумают, будто мы поддерживаем охранника… – Последние слова Миками произнес очень быстро, потому что зазвонил стоявший у него на столе телефон.
– Как дела в пресс-центре? – спросил Исии.
– Пока все спокойно.
Заметив, что Сува стоит на месте, видимо ожидая дальнейших указаний, Миками дернул подбородком, показывая, что он может идти.
– Тут у нас одно накладывается на другое. Из-за сегодняшней статьи в «Тоё» мне в конце концов придется самому извиняться на круглом столе…
Миками ожидал от Исии выговора, но тот говорил на удивление жизнерадостно:
– Вы справитесь. Только помните: мы не просим прощения, а всего лишь объясняем, что случилось.
– Да, да, все будет хорошо. Возможно, в свете того, что произошло в участке Ф., обстановка немного накалится…
– Не о чем беспокоиться. Начальник управления Цудзиюти решил на сей раз не присутствовать.
Так Миками и подумал. Если Цудзиюти придет на прессконференцию, ему придется отвечать на неприятные вопросы о преступлении Куриямы – конечно, это неудобно. Надо будет извиняться. Заверять, что в будущем такого не повторится. А в его отсутствие отдуваться придется Сироте или Акаме. Вопрос в том, закроют ли глаза на отсутствие Цудзиюти репортеры-ветераны, прекрасно знакомые с подобными уловками.
Миками махнул уходящему Суве. Заметив его жест, Микумо подняла голову.
– Как вы намерены объяснить отсутствие начальника Цудзиюти?
– Пресс-конференция запланирована на час дня, так? Мы решили перенести дисциплинарное слушание по делу Куриямы примерно на то же время. Таким образом, два события совпадают. Мы скажем, что начальник управления сейчас как раз разбирается в ситуации; они поймут, что он серьезно относится к своим обязанностям… – с гордостью ответил Сува.
Миками показалось, что именно он придумал перенести время слушаний.
– Как к этому отнесся Акама?
– Похвалил за ценное предложение…
– Не о вашем предложении. О статье в «Тоё».
– Ничего особенного. Конечно, он очень расстроился.
Миками закончил разговор, не задавая дальнейших вопросов. Исии не был в курсе дела. Он просто волновался из-за предстоящего визита небожителя из Токио; он не знал скрытой за визитом истинной цели. Миками потянулся к городскому телефону.
Миками набрал домашний номер Сёдзо Одате. Надо предупредить о своем приезде. Он не собирался вредить своему благодетелю. С другой стороны, он не имел права сидеть сложа руки. До визита комиссара оставалось всего три дня.
Слушая гудки, он украдкой косился на Микумо. Иногда он отворачивался и делал вид, что Микумо его вовсе не интересует. Она по-прежнему сидела за своим столом в углу и что-то быстро и умело печатала на клавиатуре. Но Миками понимал, что она ждет, когда он закончит телефонные переговоры. Он тяжело вздохнул и отвернулся. Микумо хочется, чтобы он оценивал ее работу независимо от ее пола. Он только сейчас начал понимать, как тяжело ей приходится. Вплоть до вчерашнего вечера Микумо была неизменно тихой, исполнительной и послушной. Миками стало грустно… Оказывается, не только Акама стремится полностью контролировать своих подчиненных!
Никто не брал трубку. Может быть, Сёдзо Одате гуляет в парке вместе с женой – прогулки входили в программу его реабилитации. Пока он слушал гудки, вернулся Курамаэ. Он подошел к столу в тот же миг, как Миками повесил трубку. Судя по его обрюзгшему лицу, вчера он перебрал со спиртным.
– Ну, что там?
– Все только что уехали на пресс-конференцию в Ф. Атмосфера оставалась напряженной до самого их отъезда. «Тоё» как будто в изоляции; остальные разбились на группы и перешептывались… Но они неспокойны.
– Как будто вот-вот закипят и перельются через край?
– Да, примерно так мне показалось, – ответил Курамаэ, впрочем не особенно уверенно. Ему по-прежнему не удавалось стать своим для репортеров.
– Акикава там был?
– Нет, я его не видел. Зато его заместитель, Тэдзима, сидел до последнего.
– Ладно. Если увидите Акикаву, передайте, что я хочу с ним переговорить.
– Хорошо, передам.
Миками задумался, но Курамаэ по-прежнему нависал над ним, как будто ему хотелось чем-то поделиться, снять тяжесть с груди.
– Да?
– Я… просто навел справки о Риёдзи Мэйкаве, как вы просили.
– Кто такой Мэйкава?
– Пенсионер, который умер после ДТП…
Миками кивнул. Он сам велел Курамаэ заняться пострадавшим, но сказал это лишь вскользь и не ожидал никакого отчета. – Удалось что-нибудь узнать?
– Да, оказывается, он родом с Хоккайдо. – Курамаэ выжидательно смотрел на Миками, как будто ожидал удивления. – Точнее, из Томакомаи. Он вырос в бедной семье; с трудом окончил только начальную школу. Приехал сюда, когда ему было лет двадцать, и следующие сорок лет работал на заводе, где изготавливали бобовую пасту… Ну вот… в тот день, когда его сбили, ему было семьдесят два года; к тому времени он уже двенадцать лет как вышел на пенсию. Его жена скончалась восемь лет назад, других близких родственников у него здесь не было. Он жил один в обшарпанной квартире и с трудом сводил концы с концами – его пенсия была крошечной. Дом принадлежал ему, а вот участок он арендовал.
Миками не знал, что ответить. Может быть, так Курамаэ понял задание «навести справки»?
– Что стало известно о ДТП?
– Ах да. Причиной смерти стало обширное внутреннее кровотечение. Свидетелей самого происшествия не было, так что пока не удается ни подтвердить, ни опровергнуть слова виновницы о том, что старик неожиданно выбежал на дорогу прямо перед ее машиной. До того он выпивал в соседнем баре. Его дом тоже довольно близко от места происшествия. По словам владельца, старик заходил к нему в бар раз в месяц, чтобы выпить пару стаканчиков сётю. Он огорчился, услышав о смерти Мэйкавы. По его словам, старик всегда пил с удовольствием, и если бы он вышел на пять минут раньше или позже…
– Продолжайте наводить справки, – оборвал его Миками, потому что в комнату вошел Акикава.
– Извините за то, что не приехал вчера вечером. Очень надеялся приехать, просто не смог вырваться…
Акикава не сводил глаз с Микумо. Обычно в присутствии репортеров она выглядела бесстрастной, но улыбнулась Акикаве, словно говоря: «Может быть, в следующий раз». Миками это отчего-то раздражало.
– Акикава! Вас-то мне и нужно.
– Очень тронут, Миками, – пошутил Акикава, без приглашения усаживаясь на диван.
Репортеры, которым удалось первым опубликовать сенсацию, всегда пребывали в приподнятом настроении. Смесь усталости и самодовольства была сродни вожделению. Миками подумал: возможно, именно вожделение испытывают журналисты, которые охотятся за сенсацией.
Миками сел на диван рядом с Акикавой.
– Спасибо вам за великолепное начало недели.
– Я всего лишь делаю свое дело. Как реагировали остальные?
– Спросите у Тэдзимы.
– Что ж, верно. О чем вы хотели со мной поговорить? – спросил Акикава своим обычным презрительным тоном.
Миками вдруг сообразил, что они видятся впервые после стычки в секретариате.
– Почему вы не позвонили сюда, чтобы сверить факты, перед тем как опубликовать материал?
– Я воспользовался своими правами.
– Кто ваш источник?
– Надеетесь, что я раскрою свой источник? Бросьте, Миками, это на вас не похоже.
– Ваш источник находится в участке Ф.?
– Миками, зачем спрашивать, ведь вам известно, что я все равно ничего не скажу!
Миками решил пойти ва-банк:
– Нет, вы получили сведения напрямую от Аракиды Акикава замялся, и Миками понял, что попал в яблочко.
– Это большой риск, – заметил Миками.
– Не понял…
– Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – мрачно проговорил Миками.
У Акикавы дернулась щека; он тяжело вздохнул. Репортер наверняка все прекрасно понимал. Опасно публиковать материал, которым тебя приманивают, как морковкой. В результате ты оказываешься обязанным тому, от кого получил информацию. Если не соблюдать осторожность, можно, в конце концов, стать рупором, который озвучивает точку зрения стражей порядка…
– Значит, насколько я понимаю, вы позвали меня не для того, чтобы извиняться? – спросил Акикава.
– Что, простите?
– Я говорю о вашем извинении перед членами пресс-клуба за то, что вчера произошло в секретариате. А я-то думал, что вы позвали меня все обсудить, так сказать, проделать подготовительную работу.
Акикавы не было в «Амигос», но Миками догадался, что он в курсе всего, что удалось выяснить Суве.
– Значит, если я извинюсь, вы отмените бойкот?
– Я специально пришел к вам, чтобы вы все знали заранее. Наш ответ – «нет».
– И остальные думают так же?
Акикава нахмурился и цокнул языком:
– Вы в самом деле кое-чего не понимаете. Если бы прессклуб переставал выполнять свои функции всякий раз, как кто-нибудь из нас опубликует эксклюзив, он бы давно распался. – Возможно, он отвечал за свои слова, но мог и просто блефовать. Акикава встал. – Я буду в редакции «Тоё». Звоните, если что-то изменится.
– Вы не едете в Ф.?
– Отправил туда Тэдзиму. Я же намерен посетить пресс-конференцию здесь, в управлении.
– Здесь? – Миками покосился на Курамаэ и перехватил взгляд Микумо. Судя по выражению их лиц, они оба еще ничего не знали. – Мы не проводим здесь никакой пресс-конференции.
– Ну да, конечно, – кивнул Акикава и не спеша вышел.
Миками понял: что-то назревает. Акикава снова ведет какую-то игру. Интересно, что он задумал? Или «Тоё» в целом… Уж не собираются ли они снова устроить скандал прямо во время круглого стола? Или…
Миками задумался.
«Тоё» получило эксклюзивные сведения от Аракиды. Это Миками понял из разговора с Акикавой. Может быть, именно уверенность Акикавы и позволила Миками разглядеть тень уголовного розыска за напускной храбростью журналиста.
