Глава 28

В придорожной закусочной не наблюдалось обычной для конца недели толпы посетителей. На улице уже стемнело.

Миками, устроившийся с краю барной стойки, посмотрел на часы. Ровно половина шестого. Официантка уже принесла ему заказанные рис с мясом и кофе, но он к ним не притронулся. Так и сидел, скрестив руки на груди и глядя на чистый лист бумаги. По пути он зашел в магазин канцтоваров, купил блокнот с отрывными листами и пачку сигарет. Он выкурил уже пять штук. «Попозже брошу письмо в ваш почтовый ящик. Буду очень вам признателен, если вы передадите его сыну». Вот что он сказал на прощание матери Хиёси. Но что написать? Он никак не мог найти нужные слова…

Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.

Хиёси хотел помочь. Вот почему решил перейти в полицию. Он стремился делать добро. Миками хотелось принять слова матери Хиёси за чистую монету, но они звучали слишком уж правильно. Должно быть, на его прежнем месте случилось что-то еще, иначе Хиёси не ушел бы оттуда всего через год. Может быть, он менял работу без особой радости, а просто усмотрел в невежестве полицейских превосходный предлог для того, чтобы безболезненно бросить свою работу в «Эн-Ти-Ти». Первое время его как будто все устраивало…

Но в доме Амэмии он пережил какой-то тяжелый удар, из-за которого его уверенность в себе рухнула.

«Я совершил ошибку, я ни на что не гожусь».

Какую же ошибку мог совершить Хиёси?

Принимая во внимание его роль в тот роковой день, можно предположить, что он отвечал за звукозаписывающее оборудование. Самым естественным будет предположить, что он совершил какую-то ошибку при записи. Например, ему почему-либо не удалось записать голос похитителя во время звонка. Да, такая ошибка влекла за собой катастрофические последствия. Кроме того, такая ошибка подтверждала, что Хиёси напрасно включили в группу оперативников… Нетривиальное решение руководства привело к провалу. Но нет, такого случиться не могло. У Хиёси просто не было возможности совершить такую ошибку. Ведь оперативники еще не успели приехать, когда похититель позвонил во второй раз! А после их приезда других звонков не было. Значит, у Хиёси не было возможности записать разговор.

И все же…

Внезапно поток мыслей Миками сменил направление.

Какова роль Коды во всем, что произошло? Вот что до сих пор оставалось совершенно непонятным. Что подвигло Коду написать служебную записку? И справедливо ли будет предположить, что речь в ней идет как раз об ошибке Хиёси?

Миками ничего не знал о Коде как о человеке. Какого рода отношения связывали его с Хиёси? Мать Хиёси подозревала, что кто-то попытался свалить на ее сына ответственность за их ошибку. В голову неожиданно закралось предположение. Хиёси совершил ошибку, делая что-то по просьбе Коды. Кода напоказ утешал Хиёси, а на самом деле запугивал его, призывая молчать. Да, все возможно. Только одно сдерживало мысль о том, что причиной вспышки стал Кода: впечатление, которое Кода произвел на Мидзуки.

Хиёси – ключевая фигура. Миками обязан придумать, как разговорить его. Тогда он узнает все, что нужно, и о записке Коды.

Миками чиркнул зажигалкой и закурил шестую сигарету. Отпил кофе и, держа ручку в руке, посмотрел на лист бумаги.

Ручка не двигалась. Сердце и мозги Миками отказывались подчиняться. Прошло десять, двадцать минут – а он так и сидел на месте. Лоб взмок от пота. Чем больше нетерпения он испытывал, тем более пустой казалась ему голова.

А, пропади все пропадом…

Он должен признать свое поражение. Им овладело чувство бессилия, он не мог найти нужные слова. Он был убежден, что разговорить кого-то – пара пустяков. Он потерял счет преступникам, которых раскалывал в свое время на допросах. При нем они раскрывали все свои мысли, признавались во лжи, говорили правду, сбрасывали внешнее притворство и обнажали свою сущность. Тогда на его стороне была сила: несравненная, подавляющая сила его положения.

Миками снова устремил взгляд на бумагу.

Сейчас ему нужны слова, а не сила. Ему необходимо достучаться до сердца затворника. Но таких слов у него не было.

Обладай он хотя бы толикой таких возможностей, Аюми не стала бы такой отчужденной. Слова – это оружие, острое как бритва, орудие психологического воздействия, способное нанести сердечную рану. Миками никогда не менялся, даже вне работы. Интересно, пробовал ли он когда-нибудь говорить, желая на самом деле достучаться до другого человека?

– Хотите свежий кофе?

Вздрогнув, Миками обернулся и увидел молодую официантку, возможно студентку. Она смотрела на него, склонив голову набок. Что-то в ее лице и улыбке было неуместным – наверное, она совсем недавно здесь работала.

– Спасибо, не откажусь.

Миками потыкал ложкой холодный рис. Сначала ему показалось, что официантка слегка раздражена оттого, что он не притронулся к еде. В голову Миками пришла одна фраза, которую он вспоминал всякий раз, когда у него не было аппетита. Он слышал ее от военного друга отца, который приезжал к ним в гости, – как давно это было! «Всегда приступаю к еде и как будто начинаю с чистого листа». Только начав есть, Миками сообразил, что пропустил обед. Вот именно! Наверное, поэтому в доме Хиёси у него закружилась голова… Он съел половину порции и отодвинул миску. Скоро домой – надо оставить место для ужина.

Он снова закурил. Чистый лист лежал перед ним, но вдохновение упорно не шло к нему. Он выпустил дым. Он всегда считал своим достоинством умение смотреть правде в глаза. Пора признаться: он не сумеет достучаться до Хиёси. Значит, надо забыть о Хиёси и постараться побеседовать с Урусибарой и Какинумой. Попробовать выяснить, где сейчас может быть Кода… Белый лист бумаги лежал на краю стойки, куда он его отодвинул, и как будто дразнил его. Миками понимал, что время на исходе. Будь у него хотя бы крошечная надежда на успех, тогда еще можно было бы попытаться, но он не может позволить себе роскошь решать задачу, которую считает нерешаемой. Так он ничего не добьется.

Он сунул бумагу и ручку в сумку и потянулся к счету.

– Хотите еще кофе?

Стандартный вопрос, положенный по инструкции…

– Нет, спасибо, – ответил Миками, не оборачиваясь, и услышал тихий смех. Он нахмурился: ему показалось, что девушка смеется над его внешностью. Потом обернулся. Рядом с ним стояла та самая молодая официантка.

– Ну и ладно. Если передумаете, позовите меня, хорошо?

Она кокетливо улыбнулась. Видимо, была не прочь поболтать. Миками внимательно посмотрел на нее. Глазки-щелочки, вздернутый нос… ее трудно было назвать хорошенькой.

– Простите, если я вас обидела! Я просто обрадовалась. Знаете, впервые кто-то говорит мне за что-то «спасибо». – Она снова улыбнулась и ушла. Миками молча смотрел ей вслед. В голову ему вдруг пришла странная мысль. Девушка – своего рода знак. Другого объяснения тому, что сейчас произошло, он придумать не мог.

Миками пробыл в закусочной еще час.

Он сидел и смотрел на лист бумаги. Ручка лежала на стойке. Иногда он надолго закрывал глаза. Голова была как будто набита ватой. Снова подступило головокружение. Перед глазами всплывала картина: Хиёси, который бредет по огромному лесу в сумерках. Время от времени на заднем плане мелькала и Аюми, которая пробиралась между деревьями. Она заблудилась. Они оба заблудились. Хотя… может быть, это не Хиёси и Аюми заблудились, а он.

В конце концов письмо, призванное убедить Хиёси, оказалось короткой запиской:

«Я хочу знать, где вы. Я зайду, если есть место, куда я смогу прийти».

Миками понял, что напрасно потратил много времени. Он был слишком высокого о себе мнения… В конце он приписал номера своего мобильного и домашнего телефонов, взял счет и поспешил к кассе.

Прежде чем уйти из закусочной, он огляделся по сторонам, ища ту официантку. Может быть, она ушла в подсобку или у нее закончилась смена. Ее нигде не было видно.