Доктор Саша и Казбек
С глубины прожитых лет начинает мне казаться, что раньше у людей было больше личной свободы. Ну да – государство было тоталитарным, ну да – одна правящая партия, ну да – отсутствие сменяемости власти, ну да – управляемая из обкомов судебная система… Но с другой стороны, зато хоть в храмах можно было потанцевать и курили в общественных местах спокойно, не опасаясь замечаний со стороны законодательства. Но я даже не об этом. Раньше ведь как было со средствами коммуникации: отошёл от начальства на сто метров – и почти потерян, скрылся из виду – и почти свободен, а уж если в отпуск уехал, то всё, считай – ищи ветра в поле. Только телеграммы и спасали в случае острой необходимости. Дороговато, правда было, но зато как эффективно!
Матрос Пыцан (это имя такое у него было, ну и кличка, соответственно, тоже) не вернулся из отпуска к положенному сроку. Отпустили его туда не за красивые чёрные усы и раннюю лысину, естественно, а совсем наоборот – за успехи в освоении дизель-генераторных установок. Поэтому, не желая ломать судьбу молодому организму, командир выждал три дня и, не став докладывать по команде, решил отправить за ним гонца. А родом матрос Пыцан был из маленькой, но гордой северокавказской республики со знаменитой горой, в честь которой даже есть папиросы. Мероприятие намечалось ответственное, Советский Союз трещал по швам с ебической силой, и что там будет завтра с дружбой народов – было решительно непонятно. Поэтому минёра как кандидата отмели сразу и, перебрав ответственных и не очень нужных в базе офицеров, остановились на докторе Саше.
Целый капитан медицинской службы – это вам не рупь в авансе: способен он на многое, если не сказать, что практически на всё. Получив инструктаж, командировочные и суточные, а также дополнительную сумму из корабельной кассы «на всякий случай», доктор сложил в «дипломат» три смены белья, зубную щётку и электрическую бритву «Микма». Перебрав варианты формы одежды, остановился на скромном, но эффектном: чёрные брюки, чёрные туфли (неуставные, но красивые, как рассвет в горах), белая рубашка, тужурка и белая фуражка. Медали и ордена развешивать не стал: орденов-то и вовсе не было, а медальное треньканье при ходьбе доктора раздражало. Ромбик о высшем образовании, «За дальний поход» (с подводной лодкой, как положено), знак второго корпуса (как самый красивый в дивизии) и посох Асклепия в петлице показались достаточными для придания необходимой солидности в глазах мирных кавказских жителей.
Прибыв на вокзал города Владикавказ, уставший, но пока довольно свежий, Саша стал осматривать окрестности на предмет, где купить билет дальше и с целью ознакомления с местным колоритом. На вокзале было сразу понятно, где купить семечки (чёрные, белые и полосатые), сухофрукты, орехи, сыр, пироги, вино и квартиру, но где брать билеты – было совсем не очевидно. Колорит бурлил и клокотал вокруг доктора, в итоге выбросив из потока перед Сашиными глазами мужчину средних лет с лысиной и брелоком автомобильного завода ВАЗ на пальце.
– Куда едем, командир?
– Откуда я знаю, куда вы едете?
– Сатирик, да? Крассссавчик! Хорошо, сразу скидку получил у меня, вот ты молодец, разоришь бедного таксиста! Давай подскажу, не мнись – сегодня бесплатно!
– Мне нужно попасть в селение А. Не знаете, где такое и как в него добраться?
– Я не знаю?! У меня там тётя живёт, сто лет её не видел. Поехали – отвезу, мне всё равно к тёте надо!
– А далеко это?
– Ну, прилично, в другой конец пилить. Но на автобусах два дня ехать будешь – оно тебе надо?
– А сколько возьмёшь?
– Ой, да договоримся, давай поехали, дорого не возьму – раз мне самому туда надо!
«А и чорт с ним, – подумал доктор, – зато быстро обернусь!»
Усевшись в старую потрёпанную «шестерку», доктор первым делом попытался пристегнуться.
– А, не работает! – махнул рукой таксист.
– А это безопасно?
– Брат! Я двадцать лет за рулём – самый безопасный водитель в районе! Вон вымпел даже, видишь, висит!
«Странно, – подумал доктор, – что у них вымпел „Олимпиада-80“ выдают за безопасное вождение автомобилей».
Передние окна были открыты, и доктор взялся за ручку: прикрыть, чтоб сильно не дуло.
– Эта хуйня вабще сильно не работает!
– А у вас тут вообще работает что-нибудь?
– Матор и руль, я отвечаю!
«Шестёрка» с грохотом завелась и, стрельнув в сторону вокзала облаком сизого дыма, рванула, подпрыгнув, в поток машин.
– Откуда сам, брат?
– С Севера.
– Да ладно? Клянусь, я сразу понял, ну явно не с Каспия или ЧФ – тут они обычно мелькают, то-сё… А вашего брата редко встретишь! С Севера, да-а-а… А где служишь?
– На атомной подводной лодке.
Водитель резко ударил по тормозам, фуражка неприятно царапнула переносицу козырьком.
– Поклянись!
– Век на лодке не кататься. Вот видите значок?
– Да ла-а-адна!
Машина тронулась.
– Брат. Зачем мы на вы?
– Ну это только я на вы, в общем-то…
– Меня Аслан зовут.
– Александр.
– Тёзки, значит! Русский?
– Ну хохол вообще, украинец то есть.
– Да какая разница, прально? Один народ мы, так партия сказала!
– Ну… да.
– Реально, вот прямо на лодке, да?
– Когда как. Когда прямо, когда и с дифферентом!
– А-а-а-а-а, я его всё, ну ты шутник, да! Красава! Э, а у меня дед с Магомедом Гаджиевым служил, слыхал про такого?
– Аслан, у нас город в честь него назван, тоже мне спросил ты.
Фуражка опять упала с головы, и доктор решил дальше держать её на коленях.
– Слушай… – Аслан молча смотрел вперёд, сзади неистово сигналили. – Вот это да, нет? Да?
Машина опять тронулась. Ехали молча минут пять, потом с криком «Не, ну ты подумай!» Аслан резко развернулся под красный светофор и через две сплошные. Из резко отскочившей со встречной полосы к бордюру «Волги» высунулся мужик грозной наружности:
– Оу! Чо ты творишь, чорт!
– Пабрацки! Я его всё! Надо!
– Понял! Прасти, брат!
(Вот это момент в повествовании я прошу вас запомнить)
– Саша, давай ко мне заедем, да? Ну дед у меня, панимаешь? Не простит. Нас.
– А надолго? А то я в командировке, дела у меня.
– Куда долго!? Десять минут. Ну день максимум. У меня тожэ, туда-суда, то-сё, короче, дела!
Вскоре за окном замелькала окраина.
– В пригороде живёте?
– Почему? Это город ещё. Ну почти пригород, да.
– Горы у вас красивые.
– Какие горы?
– Ну вот же – горы!
– А, эти горы? Да-а-а, брат, конкретно красота, отвечаю!
Припарковались у двора, чуть не за руку Аслан потащил доктора в дом, тот едва успел надеть фуражку и схватить дипломат.
– Пабрацки! Зачем тебе чемодан?
– Ну как, машина же открыта.
– Эээ… Никто не возьмёт тут чужого! Дед! Дед! Смотри! Это Саша! С подводной лодки! Он Гаджиева знает!
Сухонький дедушка Бола, в пиджаке и с кряжистой палкой вместо клюки, долго рассматривал доктора, качал головой, трогал значок «За дальний поход» и акулу с короной на значке второго корпуса и даже немножко плакал. Доктору было неловко: он, конечно, подозревал в глубине души, что красавчик, но чтоб вот так вот… А ещё неудобнее стало, когда дед ткнул палкой в радостно улыбающегося внука и прикрикнул неожиданно звучным басом:
– Что стоишь, как Казбек! Зови всех! Стол накрывай!
Беседуя с дедом и рассказывая о современных нравах и обычаях в подводном флоте, Саша наблюдал в окно, как Аслан во дворе бурно организовывал: орал во все стороны света, махал руками и даже кинул пару камней в соседние дома.
«Вот это организация! Сколько же они тренировались?» – подумал доктор, когда минут через пятнадцать во дворе уже пахло огнём, едой и человек сорок расставляли столы, лавки и вроде как суетились, но работали споро, и казалось, что даже собаки с кошками – и те помогают. Может, с полчаса прошло, максимум час, как их с дедом позвали к столу. Мужчины, женщины, дети, собаки и коты почтительно стояли вдоль стола, на котором было столько еды, сколько доктор не видел за всю свою жизнь, и ждали, пока во главе усядутся дед и Саша. А потом началось.
– Вот, вина попробуйте, моё, домашнее!
– А-а-а-а, разве это вино! Вот моего, будьте добры!
– Вот только что пирог испекла!
– А вот ещё, тут сыр другой!
– А вот прямо с жару, вот с лучком! Да ну-ка, ну-ка!
– Запейте вот, а то сухо же! С прошлого года стоит, чувствуете букет, да?
– А вот тут отхлебните, да! Да? Да-а-а!
«Я сейчас лопну самым натуральным образом», – подумал доктор, когда очередной кусок уже не глотался, а плавал где-то во рту.
– Ну хватит! – скомандовал в этот момент дед. – Подавайте арак и горячее: будем кушать!
Здесь можно было бы написать, что доктор охуел, но это было бы неверно, так как он охуел уже в том месте, которое я просил вас запомнить. Как оказалось сейчас, тогда это делать было рано, а как окажется впоследствии, и сейчас делать это было бы рановато. Но что уже поделаешь, если человек первый раз в жизни столкнулся с беспощадным кавказским гостеприимством?
Сидели почти до рассвета: ели что-то жареное, варёное, печёное и вяленое, пили арак и запивали вином, потом долго плясали и пели. Ещё фотографировались на память, и доктор расставлял автографы и свою врачебную печать на всём подряд: паспортах, вырезках из журналов и справках из ЖЭКа.
«Как они такие худые все?» – думал доктор, пытаясь уложить свой неожиданно тяжёлый живот поудобнее, чтобы уснуть. Вот именно этот вопрос и казался ему сейчас самым важным. Непривычно болели плечи, но зато доктор теперь точно знал, что когда говоришь: «Ай, красаучик!» или «Слушай, брат!» – следует обязательно хлопнуть собеседника по плечу.
Выехали с утра. Вместе с дипломатом загрузили доктору с собой баул (ну вино тут, то, сё, и так, перекусить в дорогу). Дед Бола и соседи долго звали в гости и потом махали вслед. Аслан что-то напевал, а Саша любовался на горы. «Красота, не то что у нас на Севере, хотя у нас на Севере тоже красота, но здесь вообще красота. Вот бы наше море сюда – всю жизнь служил бы», – крутилось у Саши в голове по кругу. Ехали быстро, наверное, даже что-то нарушали, но какая теперь была уже разница?
Где-то совсем за городом, в глуши, часа через два, остановили гаишники. Который останавливал, был средних лет, плотный, в белой рубашке, расстёгнутой чуть не до живота. Второй, помоложе, сидел в машине и что-то писал.
– Выпивал? – строго спросил гаишник у водителя.
– Э, куда выпивал?! Я же за рулём!
– Запах какой-то. Знакомый.
– Это гость у меня, видишь? Прямо с Севера подводник, к деду Бола приезжал! Дед тоже подводник!
– С Севера? – удивился гаишник. – Да ладно? Североморск?
– Мурманск-150.
– Ну знаю, да! Вот это встреча!
Гаишник что-то крикнул другому в машине и залез на заднее сиденье.
– Трогай, покажу куда. Слушай, я же три года! На Левченко! Эх, вот было время-то, а? Знаешь БПК Левченко?
– Знаю, конечно, – не стал обижать гаишника Саша.
– Слушай, ко мне заедем! Меня Дзуга зовут! Слушай, три года, да, а как сейчас помню!
– Александр. Очень приятно. Слушайте, ну я тороплюсь как бы, у меня служебное задание, понимаете?
– Тут направо возьми, на втором перекрёстке налево. Чо ты бибикаешь? Я щас вылезу побибикаю тебе! Слушай, ну ненадолго мы, а, брат? Не обидь, а?
– Ну разве что ненадолго.
– Нет, ты что, на минутку, буквально! Мне же в восемь пост сдавать!
– Так сейчас десять утра!
– Ну так мы ещё и не приехали!
Приехали минут через двадцать. Дзуга сразу (пока не забыл) вручил Аслану канистру бензина и строго наказал денег с гостя много не брать, а то знает он их, столичных – обдерут как липку, и нечего тут глаза пялить и копытами в грудь себя бить, я проверю потом! Пока смотрели дембельский альбом, домашние накрывали на стол. Доктор предложил было поучаствовать своим баулом, который ему собрали в дорогу, но Дзуга доверительно шепнул: да чего «там» могли положить хорошего… И вообще удивительно, что доктор до сих пор жив от того, что «те» называют вином… И вот сейчас-то он и попробует, что такое настоящее осетинское гостеприимство! А если доктор хочет дослужиться до майора, то баул тот следует незаметно выбросить (только не в черте города, чтоб коты не потравились), а вместо него взять тот, который ему жена Дзуги сейчас собирает.
«Мне пиздец», – обречённо подумал доктор.
Как они погрузились в машину и во сколько – это науке неизвестно, но уже заметно смеркалось. Рядом с баулом поставили ещё один, сказали, что на дорожку, и велели есть и пить из него в первую очередь.
В село А. приехали поздним утром, вернее, почти к обеду. Высадив доктора с баулами у нужного дома, Аслан поехал к тётке, пообещав вскоре вернуться.
Здесь горы были какие-то другие и намного ближе – доктор любовался, как блестит снег, а ниже буйствует зелень и как жарким днём с них стекала прохлада, которой не чувствуешь, но явно видишь. Удивительно: глаза откроешь, и вот она – прохлада, а закроешь – и снова только жара.
– Вы к нам? – из калитки вышла женщина средних лет.
– А матрос Такойто здесь проживает?
– Здесь, так ты к Пыцану нашему?
– Ну не совсем к нему, а скорее даже за ним. Я с корабля. Доктор.
– Ой, а он в больнице у нас, знаете! Аппендицит ему вырезали! Вот, никак не выпишут! Да вы проходите! Мурза!! Мурза!! Командир нашего Пыцана приехал!
– Я доктор.
– Командир-доктор приехал, Мурза!
От дома в глубине двора бежал почти седой грузный мужчина и махал руками, как мельница на Дон Кихота.
– А-а-а-а-а! Какой гост! Какой гост! Заходи! Проходи! Нет, не трогай вещи!
У доктора отобрали баулы, а после непродолжительной борьбы и дипломат.
– Отчего вы телеграмму не дали? – интересовался доктор, пока его чуть не под руки вели в дом.
– Да забыли как-то, вапще, закрутились, дела, хазяйство, Пыцан в больнице! Прасти! Давай к столу, давай!
– Нет! – решительно отмёл предложение доктор. – Сначала в больницу! Узнаю, что там и как, телеграфирую в часть. А потом уж, раз так, то так и быть, можно и стол! Только скромно! Ничего такого!
– Да, да, да! Канечна скромно! Мы люди простые, видишь сам! Как тут нескромно?!
Наскоро помывшись в летнем душе, побрившись и приведя себя в порядок, доктор в сопровождении Мурзы отправился в больницу.
Сельская больница была маленькой, но опрятной, уютной и гулко пустой. Как оказалось, кроме главврача, двух медсестёр и Пыцана, в ней вообще больше никого не было. Вставив для начала фитиль Пыцану по самые гланды (достаточной строгости мешали симпатичные медсёстры, то и дело сновавшие по палате и стрелявшие в доктора взглядами из-под чёрных бровей), доктор Саша пошёл узнать, что да как к главврачу.
Главврач был (на вид) не сильно старше Пыцана и сильно моложе доктора.
– Коллега! Прошу! – широким жестом он указал на диван с журнальным столиком.
– Рассказывайте! – Доктор Саша удобно уселся и поглядел на пузатый графин в инее. По графину от горлышка вниз, по пузатому бочку, стекала ровно одна капля. Было жарковато.
– Слушай, ну сначала стандартно всё было: острый приступ, аппендэктомию я провёл, анализы отправил потом в центр. Результаты не очень пришли – лейкоциты повышены. Мало, думаю, что я тут недавно на должности, рисковать не хочется. Прописал ему курс и пусть, думаю, полежит, ну на всякий. Вчера опять анализы взял, отправил, завтра-послезавтра результат будет. Но внешне всё отлично, думаю, что выпишу! Налить?
– Налей, да, жарковато тут у вас. Подстраховаться решил? Это я понимаю, это довольно логично. Тьфу! Это что – вино?!
– Да не, какое вино? Так, сухарик просто. Тут вода не очень, кто в ней только не плавает! Чего здоровьем рисковать? Здоровье беречь надо!
– Я понял. Ладно, я тогда на почту, отобью телеграмму в часть и подожду уже его тут, а послезавтра вместе и двинем: документы-то у него просрочены, ещё прицепится кто. Ну, приятно было познакомиться, коллега!
– Аналогично, коллега! До вечера!
– До вечера?
– Ну так у родителей Пыцана праздник же сегодня – всех собирают, гулять будем!
– Праздник? Надо же, как неловко: а я и без подарка даже! Что за праздник-то?
– В смысле, что за праздник? Твой приезд праздновать будем! Чудной ты!
В почтовом отделении было так же опрятно, пусто и за конторкой сидел один дедушка в кепке и с трубкой в зубах. От трубки клубился вкусный сизый дымок.
– Здравствуйте! Мне телеграмму-молнию отбить!
– Прашу!
– Дайте бумагу, я напишу!
– Э-э-э-э-э… я трицать лет на почте работаю! Ти сказаль – я всё запомниль!
– Ну там точность нужна, понимаете?
– Ти аптека знаишь? Вот так будет!
– Ну смотрите, значит, вот адресат. Текст такой: «Прибыл в село А. у матроса Такогото аппендицит, лежит в больнице, врачи несколько перестраховываются, но в целом ничего криминального. Послезавтра приходят анализы, планируем выписывать и сразу назад. Ситуация под контролем. Доктор Александр Петров» и вот печать моя, поставьте, что телеграмма заверена, пожалуйста!
– Пажалуста! Пять рублей с тебя!
– А вы слова же не считали, может, больше вышло?
– Почему так говоришь? Раз дядя Маир сказаль, что пять рублей, значит пять рублей!
– Ну хорошо! Вот держите. Там, если можно, степень важности какую-то поставьте, с печатями и всем таким.
– Аптека! Клянусь! Да вечера, дарагой!
Когда доктор Саша рассказывал о том, что было вечером, ночью, на следующий день и следующим вечером, и следующей ночью, и потом ещё, он всегда начинал с фразы: «Вы знаете, я до этого бывал на трёх свадьбах, двух похоронах и концерте Джипси Кингс, но…»
К вечеру следующего дня он уже был твёрдо уверен, что никогда больше не сможет есть, пить, но зато научился танцевать почти все осетинские танцы, включая парные, когда вот так надо руками делать. Каждое утро он находил свою форму постиранной, почищенной, поглаженной и аккуратно развешенной на стуле, каждое утро он начинал с того, что «ну вот – сегодня уйду в горы и скроюсь там на необходимое время!», и в горы его свозили, надо сказать, прямо на лошади, а сзади ещё одна лошадь тащила повозку с «так, перекусить и запить».
Аслан ходил по селу гордый и всем представлялся старинным другом доктора Саши и терпеливо ждал, пока того отпустят назад, к холодному Северу с его покатыми сопками, бедной растительностью и суровыми правилами. А анализы пришли опять так себе, и пришлось сдавать ещё раз, доктор уже начал подумывать, а не выкрасть ли ему Пыцана и тайком увезти на службу. Но к этому времени он так уже запутался в местных обычаях, что начал подозревать, что после этого ему придётся на Пыцане жениться, а это совсем не входило в планы доктора. Да и как воровать людей с таким пузом, как у него сейчас, он плохо себе представлял.
Вернулись они на службу через три недели с хвостиком от того момента, как доктор убыл на спецзадание. Раздаривая всем по дороге пищу налево и направо, прибыли, тем не менее, с шестью баулами на двоих. Север встречал неласково: лето выдалось на редкость мразотным, серым и мокрым. «Ну на корабле-то ждут! Обрадуются!» – утешал себя, трясясь в автобусе, доктор Саша.
– Доктор, ты охуел?! – прямо вместо «здрасьте» встретил их в центральном командир. – Ты вообще что себе думаешь, а? Я тебе что, задачу неявно нарисовал?
– Явно… – хлопал глазами доктор.
– Ну и что тогда, а, труба клистирная? Что это за поездки мне? Сука, последние нервы вынул! У меня вон минёр уже под парами стоит!
– Тащ командир, так я же телеграфировал, я же всё написал ам, чтоб не волновались!
– Што-о-о-о? Нет, да ты ненормальный вообще! Ты же офицер! Отличник! Ты же перспективы подавал!
– Я ничего не понимаю!
– Нет! Это я ничего не понимаю! Марш ко мне в каюту – будем разбираться! Телеграмму он дал, Шиллинг херов! Вот твоя телеграмма! Любуйся!
Телеграмма была красивая. Вся кем только не заверенная и с красными печатями чуть не правительства СССР, но состояла ровно из пяти слов: «Делаю дела вскл Доктор Саша».
А вот в наше время что? Был бы у Саши мобильник или Интернет, разве смог бы он в такой мере насладиться тенистыми расселинами, крутыми горами и дружелюбными осетинами? Вот о чём я и говорю – больше было личных свобод раньше в нашем прошлом государстве.
________________________________________________
От автора: Когда доктор рассказывал нам эту историю, он уже был флагманским специалистом и смешно изображал грузинский акцент, показывая историю по ролям. Я, конечно, спросил у него, почему он имитирует именно этот акцент, а доктор говорит, ну я же в Грузию ездил, какой же мне акцент имитировать, чудак ты человек? После того как я заметил, что, судя по слову «Владикавказ», ездил он всё-таки в Осетию, а Казбек – он и оттуда и оттуда виден с одинаковой красотой, доктор отмахнулся и ответил: «Да какая, собственно, разница!» Ну нет, товарищ подполковник медицинской службы! Мы выращены в духе объективного реализма в искусстве!
И поэтому я хочу поблагодарить за оказанные консультации и помощь в создании этого рассказа писателя более чем одной книги и просто отзывчивого человека Сослана Плиева. Спасибо тебе, добрый человек: с меня при встрече чебурек!
