Глава 18

Вихрь мыслей мгновенно проносится в моей компьютеризованной голове, выдавая разнообразные хаотичные варианты. Не знаю, насколько сильная броня у моего тела, но проверять почему-то абсолютно не хотелось. Добежать же до противоположного конца переулка я уже не успевал. А броневик, словно в замедленной съемке, все продолжал закрывать проем своим массивным корпусом, и готов поспорить, что его пушка уже изучающе смотрела в мою сторону. Черт, все направления перекрыты! Все ли?

Неожиданная мысль мелькает словно молния, и я с размаху вбиваю кулак в кирпичную кладку глухой стены ближайшего здания. Удар металлической кисти, использующей механические усилители, с легкостью дробит коричневый камень, подтверждая мою теорию. Винтовку тут же цепляю на шею за ремень, а сам уже подпрыгиваю вверх.

Ноги неожиданно мощно подбрасывают меня на добрых три метра, и обе кисти с силой врубаются в кирпич, хватаясь. Не успеваю зависнуть, как снова бросаю себя еще выше. В этот раз правая кисть бьет по касательной, смазывая удар, отчего соскальзывает, благо левой удается закрепиться. Впрочем, высоты и так должно было хватить. Удерживая себя на стене, я перехватываю свободной рукой свою винтовку, разрывая ремень.

А броневик уже высунул свою пушку в переулок, практически сразу открывая огонь. Орудие с приличным грохотом начинает ходить из стороны в сторону, проделывая дыры в стенах зданий. Кирпичная крошка летит во все стороны, но стрелок внутри не останавливается, продолжая создавать локальный ад. Спустя секунд пять кто-то кричит «хватит», но в боевой машине стрелок явно не слышал, продолжая утюжить пустое пространство. Боец показывается из-за угла, легко забрасывая себя на вверх брони, и начинает что есть силы стучать, силясь привлечь внимание увлекшегося стрелка.

Крепче сжимаю кирпичную кладку и навожу винтовку, продолжая висеть на стене. Враг в последний момент словно что-то чувствует и включает защитный щит, выстреливающий из предплечья и закрывающий его от угрозы. Вот только я находился гораздо выше, и поэтому мои выстрелы спокойно проходят над неожиданной преградой, разнося прямыми попаданиями шлем вместе с головой. Тело бросает на броню, после чего уже безжизненным мешком оно валится с броневика. А я уже перевожу прицел на новую цель.

Одновременно из-за двух углов высовываются бойцы с оружием, пытаясь найти меня. Не отжимая спускового курка, провожу крестом по ближайшему. Противник ловит чуть ли не с десяток попаданий в грудь, в шлем и в оружие, заваливаясь вперед безжизненными кулем. Но вот второй противник уже замечает меня, пытаясь навестись на цель, задирая голову вверх. Уходящее в закат солнце позади на миг сверкает на забрале его шлема, ослепляя того, и я тут же этим пользуюсь.

Сжимаясь, словно пружина, выбрасываю себя вперед, дробя кирпич под ногой. На мгновение замираю в полете, попутно пытаясь открыть огонь из винтовки, но та просто бесполезно щелкает. Жесткое приземление вминает меня в тротуарную плитку, и тут же приходится пригнуться от очереди сбоку. Броневик, до которого я не допрыгнул буквально метр, пытается навестись на меня своей пушкой, но я слишком близко. С размаху бросаю винтовку в прижавшегося за правым углом противника, пытаясь не сколько попасть, а сколько припугнуть. Тот невольно приседает, частично прячась за телом погибшего коллеги.

Я же рвусь вперед, срывая с пояса свалившегося с броневика трупа гранаты. Толчок, и мое тело с легкостью запрыгивает на броню боевой машины. Две гранаты уже зажаты в руках, и я тут же их активирую, бросая в обе стороны. Сам тут же прыгаю назад, впечатывая обе стопы в торчащий ствол спаренной пушки. С помощью искусственных мышц и под весом металлического тела их слегка гнет, но затем ноги соскальзывают, и я неаккуратно заваливаюсь на тротуар, падая на него спиной. Болевых ощущений нет, и я, продолжая движение, просто пытаюсь уйти в кувырок назад, как по бокам раздаются синхронные взрывы.

Тело, прикрытое массивной машиной, избегает ударной волны, а осколки только бесполезно барабанят по броневику. Усиленный слух улавливает чей-то вскрик. Я практически выхожу из кувырка, как внезапно прямо надо мной происходит еще один взрыв, правда, гораздо менее мощный. Меня отбрасывает назад, заставляя прокатиться по тротуару. Тело ощущает легкий толчок, но я понимаю, что повреждений нет.

Вскакиваю на ноги, замирая на мгновение. Оба угла здания были изрешечены отметинами от осколков. Из-за правого к тому же выглядывало тело второго погибшего бойца. Короткий взгляд на себя показывает, что моя одежда тоже выглядела не лучшим образом, превратившись в какие-то лохмотья. Впрочем, мелькавший в дырах металл был только слегка поцарапан, не более. Поднимаю голову вверх и наконец понимаю, что спровоцировало неожиданный взрыв. Спаренные стволы пушки выглядели словно распустившиеся цветки, разорванные при очередных выстрелах. Прислушиваюсь, но кроме работающего двигателя броневика больше ничего не слышно. Вообще, на район словно опустилась сфера отчуждения – все прохожие моментально испарились при первых признаках стрельбы. Что же, пора заканчивать.

Рывок, и я, прижимаясь к борту боевой машины, выглядываю за угол. Несколько погибших после взрыва гранат лежали у стен, изрешеченные осколками. Лужи крови потихоньку начали собираться под их телами, окрашивая тротуар в красный цвет. Глаза внимательно шарят в поисках пригодного вооружения, но все слишком повреждено, даже на вид. Поворачиваю голову в другую сторону, но внезапный рывок бросает меня на землю. Пилот броневика наконец решает, что нужно начать действовать, срываясь с места. Вот только не так, как я себе успеваю представить, перекатываясь в сторону.

Боевая машина, ревя от натуги двигателем, мчится по улице, чтобы спустя десяток секунд скрыться вдалеке, бросив своих погибших товарищей. Впрочем, провожал я его взглядом до самого конца, не желая никаких неожиданностей. Да и в голову вообще не приходили варианты, что может сделать пилот в броневике в пределах города, лишенный какого-либо вооружения, против мобильной цели. Задавить бы явно не получилось, а вот получить взрывоопасный подарок от меня было вполне вероятно.

Оглядываюсь по сторонам, но все пусто. Только с десяток тел после прошедшего боя. И конечно же следы – изрядно пострадавшие стены двух зданий, щеголяющие дырами от крупнокалиберного пулемета. Черные пятна от двух взрывов и куча металлических осколков, торчащих в разных местах. Улица словно вымерла, и только в одном из окон в доме напротив было видно колыхающуюся занавеску, скрывающую любопытную фигуру. Подростки уже, естественно, убежали, что было крайне разумно с их стороны.

Еще раз осмотрев себя, я попытался вздохнуть, чтобы спустя секунду выругаться. Какие вздохи с моим-то телом? Да и внешний вид пострадал изрядно – толстовка щеголяла дырами, а винтовка превратилась в кусок бесполезного металла после разрыва гранаты. Выбросив такие ненужные уже запасные обоймы, принялся приводить себя в порядок. Не решившись снимать толстовку с себя прямо посреди улицы, впрочем, как и раздевать трупы, я просто снял целый бронежилет с одного из погибших. Натянув его поверх моих лохмотьев, занялся поисками оружия. Обойдя буквально каждого, мне все же удалось найти себе боевой клинок в ножнах и пистолет с парой обойм.

– А ну-ка, положи все на место и выворачивай карманы, – произнес надо мной слегка нервничающий голос какого-то хмыря, направляющего на меня самодельный обрез. Его шаркающую походку я услышал давно, не придав особого значения. Подняв на него взгляд, я медленно встал, продолжая засовывать в разгрузку третью обойму.

– Дернешься в мою сторону, я сломаю тебе кисть, – бросил ему, не обращая внимания на стоящих позади вооруженного долговязого еще двоих таких же наркоманов. Ибо вряд ли у здорового человека могли быть такие мутные и расширенные радужки, совместно со слегка трясущимися руками. – Я предупредил. Дорогу… – поправив все на разгрузке, я двинулся в их сторону.

– Эй, стой, я буду стрелять, – обрез почти упирается мне в лицо, с трудом удерживаемый на вытянутой руке лидера.

– Стреляй, Генри! Чего ты… – расхрабрился стоящий позади вооруженного хмыря толстяк, но резко замолк, когда я быстрым движением хватаю своей кистью руку с оружием. Возле головы бухает выстрел, пронося мимо меня разнообразные куски металла, которые они напихали внутрь ствола. Мощное усилие, и кость ломается вместе с рукоятью самоделки. Я тут же отпускаю и продолжаю свой путь дальше, уже не обращая внимания на дикий вой.

– Ты офонарел, да? Да мы тебе… – разорялись позади оба наркомана, пока их лидер подвывал на тротуаре. Но кроме громких угроз, они так и не решились ничего сделать. Да, насколько Арнон-Сити не менялся в этом отношении, невзирая ни на что – крысы, только почуявшие кровь, будут пробовать тебя на прочность. Права была госпожа Инга, учившая, что некоторые вопросы можно было решить только силой, и ничем другим. Прошлый Грэгори попытался бы успокоить их, договориться, но это, скорее всего, только спровоцировало бы этих обколотых химической дрянью отбросов на агрессию. Так мало времени прошло, а сколько изменений. Причем не только во мне внутреннем, но даже во внешнем.

В голове четко определяется цель – мой интернат, и я еще больше ускоряю шаг, стремясь попасть в свой дом. В дом, в который я так и не смог ни разу вернуться после злополучных событий. Где-то сбоку снова раздается стрельба, а на самом горизонте сверкает очередная вспышка света от удара с орбиты. Арнон-Сити, впрочем, возможно, как и вся Гемини в целом, медленно погружался в неконтролируемый хаос.

И чем больше я находился в своем городе, тем больше наблюдал за тлетворным разложением всего вокруг. Да, когда я находился в пределах корпорации, все казалось гораздо проще и понятней. Работай, если хочешь получить что-то, а иначе тебя выкинут на улицу. Отсюда все в интернате делали непроизвольный вывод о том, что все, кто был не в пределах корпораций, по умолчанию были бандитами, неудачниками и отбросами, не сумевшими вписаться в реальный мир. Но был ли мы правы? Не думаю.

Приход этих заговорщиков не только спровоцировал корпорации на более жесткую борьбу между собой, но и активизировал остальных. Бандиты всех мастей начали проявлять гораздо больший энтузиазм даже в тех районах, где были патрульные базы. Мародерство, грабежи – все это было видно невооруженным взглядом, и все это были последствия социальной системы, выстроенной на Гемини. Проблемы ведь никуда не девались, накапливаясь как снежный ком, и именно сейчас словно толкнули с вершины первый камешек. И неизвестно, куда эта лавина пойдет и что в итоге останется после нее. Но то, что все изменится, я нисколько не сомневался.

Интернат меня встретил закрытыми воротами с табличкой запрета входа всем, кроме сотрудников корпорации. В один прыжок преодолев забор, я медленно двинулся по территории своего единственного дома. Да, именно единственного, ведь другого у меня так и не появилось. На глаза попадались проводимые здесь ремонтные работы. В одном месте была явно видна новая кладка, слегка отличающаяся оттенком. Крыльцо тоже было подвергнуто ремонту – еле заметные рисунки, которые когда-то нарисовала Элиза на перилах, бесследно исчезли. Немного замерев, я толкнул тяжелую дверь, оказавшуюся, как ни странно, не закрытой.

Впрочем, почти сразу громко заорала сигнализация, но я уже рванулся в сторону звучащего динамика. Сирена была вырвана мгновенно, как и большая часть пучка проводов. Конечно, сама охранная система все равно работала, но хотя бы из-за неоконченной установки перестала подавать раздражающие сигналы, оповещающие всех вокруг про взлом.

А дальше я медленно обходил все здание. Все следы нападения исчезли безвозвратно, впрочем, как и часть мебели. Новую, видимо, никто завезти не успел, ограничившись только восстановлением здания после нападения. Воспоминания нахлынули мощным потоком, напоминая о прошедших событиях, которые словно были в прошлой жизни.

Мои тяжелые шаги громко раздавались в коридорах интерната, а в голове мелькали картинки. Наша столовая, в которой я частенько засиживался, помогая остальным с трудными вопросами. Громадный зал для показа кино, где мы все вместе смотрели обучающие фильмы и очень редко что-то развлекательное – госпожа Инга постоянно напирала на необходимость учиться, а не маяться дурью. И именно здесь она погибла, защищая своих подопечных до самого конца. Одна против толпы вооруженных бойцов Манро.

Ее кабинет практически не изменился. Приложив немного усилий, я сломал замок, проникая внутрь. Компьютер в углу был покрыт изрядным слоем пыли. Впрочем, как и личный телефон на столе. Некогда заполненные папками стеллажи сейчас пустовали. Действительно, зачем кому-то хранить личные дела погибших учеников? И кто-то легкой рукой выбросил память о бывших жителях этого центра. Шкаф с коллекцией ручек главы центра тоже был опустошен неизвестным, забравшим вместе с ними словно частичку самой госпожи Инги. Немного постояв, я вышел, аккуратно прикрыв дверь.

В каждом коридоре словно жила своя история, возникающая в памяти. Слегка кривая ножка на одном из шкафчиков, когда подрались Зак с Карлом, не поделившие новенькую, которая в итоге предпочла совсем другого. Или черное пятно на громадном подоконнике, прямо под уже засохшим растением. Тогда Пьер решил устроить собственный небольшой эксперимент по химии, попутно чуть не организовав пожар в центре. Благо я находился неподалеку и успел среагировать, заодно прикрыв его от возможных неприятностей.

Наша с моим названым братом мастерская оказалась практически не тронута. Видимо, ценности в хранимом хламе никто не углядел. Закуток с закрывающей содержимое занавеской находился на своем месте. Слегка помявшись, я все же сдвинул ее в сторону, проникая внутрь. Разрабатываемый нами робот находился на своем месте, в этот раз уже не скрываемый коробкой, и абсолютно не изменился. Все такое же бочкообразное туловище практически без корпуса. Пересобранные мной манипуляторы зависли в одном положении, причем правая ладонь была выпрямлена вертикально вверх.

– Догги, дай пять, – не удержавшись, тихо произнес я, хлопнув его по ладони. Невзирая на мои приглушенные эмоции, тем не менее все внутри бурлило от переживаний. Впрочем, мое металлическое тело ничем не выдавало это, оставаясь внешнее абсолютно спокойным.

– Прощай, Пьер, – снова произнес я, аккуратно выходя и поправляя занавеску. Ведь никто не должен видеть сокровище брата, особенно Дуглас.

Пройдя по комнатам других жителей, я в итоге поднялся на самую крышу. По пути, не удержавшись, все же выставил знакомую табличку, означающую, что место занято. Хаотично разбросанные вещи под навесом выглядели давно забытыми. Разместившись под прозрачным укрытием, я застыл, глядя на небо. Очень скоро солнце полностью скрылось за горизонтом, погружая Арнон-Сити в объятия ночи. Привычные темные облака в очередной раз скрывали звезды, но все же в некоторые просветы можно было углядеть мерцающие точки кораблей землян.

Множество ночей мы провели здесь с Софией, разговаривая о разных вопросах, строя планы и мечтая. Она больше о полетах, о свободе птиц, а я, по своему обыкновению, о безопасной работе с хорошим заработком. А вот оно как все сложилось…

Мысли о Софии снова заставили задаться вопросами. Где она? Все ли с ней в порядке? И ведь никаких идей о том, как ее найти, не было. У меня была глупая надежда встретить ее здесь, но шанс на это был крайне мал. Хотелось думать, что, невзирая на весь творившийся в городе хаос, она все же в пределах мегаполиса и не успела подняться на орбиту. То, как атаковали крейсеры заговорщиков, не оставляло сомнений о судьбе станции и кораблей.

А ведь есть еще Майкл, с которым я должен встретиться через несколько дней. Судьба спасшего меня напарника была тоже неизвестна, но все же отчего-то я был уверен, что он цел. Не мог агент просто так погибнуть, просто не мог. Тем более он рассчитывает на мою помощь. Вот только у меня все равно ни единой идеи, кто наши враги и чего они добиваются. Судя по отсутствию активных действий на планете, никто не пытается захватить власть или контроль над корпорациями. Будто они просто занимаются своими делами, полностью наплевав на жителей Гемини и их разборки между собой. И если так подумать, являются ли они такими уж врагами? Для землян – однозначно, да, но вот для моей планеты? Да, они спровоцировали волну хаоса и периодически наносят удары с орбиты, но второе, похоже, – ответ на агрессию. А первое… в первом мы сами виноваты. Вот и вопрос, насколько важно мне бороться против них? Ответа нет.

Еще раз окинув взглядом ночное небо, я неожиданно пришел к выводу, что мне это не важно. Важна София, важен Майкл, и все. Мне ценны конкретные люди, а не какие-то идеи. Чтобы не бессмысленно ждать напарника, стоит заняться именно чем-то стоящим, а именно постараться найти Софию, попутно изучив текущую обстановку. Времени не так много, таймер обратного отсчета все продолжал тикать. Не знаю, как насчет борьбы с врагом, но как минимум для этих двух дорогих мне людей я должен обеспечить безопасность. Просто обязан.