Глава 69
Он легко различал дорогу во тьме. Перед ним летел шагах в двадцати, мелькая между деревьями, сторожевой огонек. Любой, кто заметил бы его, ни за что не смог бы увидеть хозяина. Об этом Игор позаботился. Он не взял лошади. Путешествовать верхом по не вставшей еще весенней погоде значило бы не менее трех остановок на постоялых дворах для перемены лошади или, если избегать жилья, почти сутки промедления, чтобы несколько раз дать животине отдых.
Несомненно, любой житель Срединных земель выбрал бы один из этих двух путей, но Игор, по счастью, родился и вырос в Закрае, чьи злые земли, полные опасности, сделали своих людей сильными, выносливыми, быстрыми и бесшумными. Игору часто приходилось скрывать свои способности, чтобы не пугать тех, кто вырос в мирных землях Срединных княжеств. Но теперь никто не видел его, а болезненная заноза тревоги, засевшая в сердце, заставляла прибавить ход.
Игор мог бежать без устали: от заката до заката. Они с братьями часто соревновались в беге от ворот Голяма по всему Лло, достигая без единой остановки ближайших к столице сторожевых постов — на той окраине царства, где Долгая Стена границы отделяла Закрай от земель пустынников. Солнце палило нещадно, приходя из пустынного края, так что даже в тени Стены не было от него спасения, поэтому Йордан, как самый выносливый из братьев, всегда приходил первым. Там, под стеной, на дороге их детских игр, Йордан с братьями и напали на старшего, конные на пешего, вдали от жилья, там, где останки Игора Голямского отыскали бы только стервятники.
Игор потрогал рукой шрам, напомнивший о тех, кого он когда-то называл своей семьей.
Когда Владислав вытащил его из-под раскаленной солнцем Стены, Игор дал себе словно доверять только Чернцу. Но как ни тверд мужчина, как ни закален солнцем, песком, ветром и кровью, а все остается внутри, где-то совсем глубоко, мягкая сердцевина, куда как игла однажды проникает женщина. Девчонка с голубой лентой в мягкой косе.
Игор уверял себя, что она нашла свое счастье, оттого и не вернулась в Черну. Простил Ядвигу высокородный полюбовник, оставил при себе. Игор сгорал от стыда и старался не думать о девушке, он удерживал на плечах свою страсть к ней, как громадный валун, готовый сорваться с горы, стоит ему лишь на миг проявить слабость.
Стоило словнику сказать, что Ядвигу в Бялом поджидает беда, и глыба мучительного чувства придавила Игора, потащила прочь из города, в Бялое, туда, где Безносая поднимала костяной нож над Ядвигой. Игор умолял судьбу позволить ему еще раз увидеть девушку, спасти, оправдав долгие годы в чужой земле.
Он был уверен: Влад привел его в свой удел, не зная того, именно затем, чтобы Игор однажды повстречал Ядвигу и спас ее, переплетя свою судьбу с ее судьбою.
Владислав силен. Его ждут дни забот о сыне. И в этой бабьей суете великан Игор не надобен, не до того будет князю, чтобы спуститься в подвал и варить травы, думая о радуге, а с няньками и кормилицами легко поможет Конрад.
Игор почувствовал, как трудно стало дышать.
Всю зиму Ядвига была одна. Всю зиму ходила рядом с ней беда и, быть может, уже случилась.
Великан, стиснув зубы, осенил себя Землицыным знаком, по-закрайски — начертав два круга и крест не у груди, а в середине лба, и попросил у судьбы смилостивиться.
Гордыня, одна гордыня не дала ему отправиться в Бялое до снега, увериться в том, что счастлива Ядвига. За этот грех…
