Глава 5
— Ну признавайся же, — сытая Эми откинулась на диване, выжидающе глядя на подругу. — Ведь познакомилась же с кем-то, да?
Барбара выкинула опустевший пластиковый контейнер из-под еды в мусорку и вытерла со столика. Кроме них, в тренерской больше никого не было.
— Откуда такая уверенность?
— После той нашей вылазки в бар ты ведешь себя иначе.
Барбара легла на диванчике, уставившись в потолок. Сегодня был на редкость ленивый день — посетителей мало, и даже вечно суетливый, изображавший бурную деятельность Зорино не слонялся по залу в поисках, к кому бы придраться, а сидел в своем кабинете.
— Не выдумывай. — Барбара демонстративно зевнула, хотя спать совсем не хотела. Уже два дня она не звонила Джейку и невольно испытывала чувство вины: выпытала у него секрет, пообещав, что поможет, а сама не выходит на связь. Конечно, если бы он позвонил, она бы взяла трубку, но Джейк вел себя как настоящий джентльмен, не желающий навязываться со своими проблемами.
— Мне и выдумывать ничего не нужно, — настаивала Эми. — У тебя такое задумчиво-мечтательное выражение на лице, которое само за себя говорит.
— Может быть, я просто размышляю о вечном.
— Ага. Оно и заметно, — кивнула Эми. — Ты слышала, Уорхола так и не нашли. Неужели действительно сбежал, как думаешь?
— Не знаю, — вяло откликнулась Барбара. Это было так странно — всего несколько дней назад она убила человека, а такое впечатление, что минули десятилетия с тех пор: событие практически стерлось из памяти, словно и не происходило вовсе. Защитные механизмы психики творят с сознанием чудеса.
— А может, его просто прикончили, как того толстяка на стройке, помнишь, в новостях было? А труп где-нибудь в лесу закопали, — не унималась Эми. После сытного обеда ее тянуло поговорить. — Интересно, что творится в голове у человека, совершившего убийство?
— Да какая разница? — отмахнулась Барбара. Ее начинала напрягать тема беседы.
— Разницы никакой, — согласилась Эми. — Просто интересно. Как считаешь, мучает ли убийц раскаяние? Или они думают лишь о том, чтобы не попасться?
— Я никак не считаю. У меня своих забот хватает.
— А мне кажется, что инстинкт самосохранения всегда перевесит угрызения совести, — как ни в чем не бывало продолжила Эми, словно не замечая досады подруги. — Да и с собственной головой всегда можно договориться, при большом желании.
— Не знаю.
— Скучная ты.
Барбара вдруг подумала: а как бы отреагировала подруга, узнай всю правду? Продолжала бы считать ее скучной?
— Ты чему улыбаешься?
— Я улыбаюсь? — удивилась Барбара.
— Ну. Лежала такая безучастная, как тюлень, и вдруг эдак самодовольно ухмыльнулась. — Эми потянулась за бумажным стаканчиком и, не вставая, налила воды из стоявшего рядом с диваном кулера. — Какие планы на вечер? Давай сходим куда-нибудь, развлечемся.
Барбара села, прислушиваясь к еще не оформившейся, невнятной идее, которую она старательно не замечала с самого утра. За минувшие дни уже дважды ее называли скучной — сперва издатель, теперь подруга. Неужели она действительно неспособна на спонтанные поступки? Не оттого ли и тексты ее никуда не годятся?
— Я сегодня лягу пораньше, — соврала Барбара, неохотно поднимаясь. — Обед закончился, пошли делать вид, что работаем. Зорино хоть и вялый сегодня, но поводов для истерик ему лучше не давать.
В зале было спокойно. Бывают дни, когда по неведомой причине даже самые ленивые вспоминают, что купили абонемент на фитнес и решают немедленно им воспользоваться, но сегодня была обратная ситуация.
— Что за день, а? У меня уже две отмены. — Молодой парень в стильных спортивных шортах и обтягивающей футболке, подчеркивавшей его безупречную фигуру, подошел к девушкам. Трой был «признанным секс-символом спортзала» — как он сам себя величал — хотя основания для столь громкого звания у него определенно имелись, выглядел он безукоризненно. Модная стрижка, белые зубы, пирсинг в брови и бриллиантовый гвоздик в ухе. Его ориентация тоже не вызывала сомнений.
— Ну, не расстраивайся, душечка, — с едкой ухмылкой ответила Эми. — Зато успеешь на маникюр сходить, ха-ха.
— Ха-ха, — передразнил ее Трой и обратился к Барбаре: — А что твой Романо? Не отменил тренировку?
Романо был моделью нижнего белья, высоким красавцем с итальянскими корнями, которого Барбара тренировала последние несколько месяцев, чем вызывала у Троя неконтролируемые приступы зависти. Он был бы не прочь переманить такого сексуального клиента к себе, для индивидуальных, так сказать, тренировок.
— Вроде нет. Придет после обеда.
— Жизнь несправедлива. — Трой трагически закрыл лицо, но тут же отнял руку и жеманно улыбнулся: — Я бы лучше тебя разобрался, как ему накачать идеальную задницу.
— Ах, бедная крошка, совсем оголодал, — снова не удержалась Эми. Они с Троем постоянно подзуживали друг друга, явно получая от этого взаимное удовольствие.
Барбара оставила этих двоих и отошла в сторону. Взяла мобильник, несколько секунд смотрела на дисплей, затем решительно выбрала адресата и напечатала сообщение:
«Давай вечером увидимся. Есть идея».
И отправила.
— Похитить? — Джейк скрестил руки на груди и откинулся на спинку скамейки. По уже сложившейся традиции они встретились на автозаправке у пустыря Вандерерс, прошли на территорию кладбища и уселись на знакомой скамейке.
— Да. Надеть маски, запихнуть его в машину, продержать где-то несколько дней, а потом выпустить.
Барбара говорила с таким серьезным видом, что Джейк не смог сдержать саркастичную ухмылку:
— Как в кино, да? Прямо посреди улицы?
— А почему нельзя скопировать то, что снимают в кино? — набычилась Барбара.
— Потому что в жизни все несколько сложнее.
— Я это понимаю. Куча всяких деталей, — она откинула упавшую на лицо прядь. — Давай все обдумаем, план работоспособный состряпаем. У тебя же денег уйма, нанять кого-то можешь, в конце концов.
— Барби, я очень ценю твою вовлеченность, но твоя идея безумна. — Он посерьезнел, и на его переносице залегла скорбная морщинка, которую Барбара раньше не замечала. Или она появилась за минувшие двое суток?
— Почему?
— Да потому. — Он скрестил на груди руки, откинувшись на спинку скамейки. — Как ты себе это представляешь? Дать объявление в газету «Ищу крутых чувачков для организации похищения»? Выходов на головорезов у меня нет, я тебе не наркобарон подпольный. А даже если предположить, что каким-то чудом я найду нужных людей, то где гарантия, что они меня не подставят? Как я могу доверять кому-то в столь щепетильном деле?
Барбара согласно кивнула — Джейк рассуждал логично. Но она не собиралась отказываться от своей идеи. Она вполне могла сработать, если как следует обмозговать и учесть все нюансы.
— Да и времени у меня нет на поиски и организацию, — продолжил Джейк. — Суд через три дня, Барби. Это конец. Мне остается только напасть на него и отправить в больницу.
— И самому отправиться прямиком к брату, да? — фыркнула Барбара. — Это никуда не годится. Если ты не можешь нанять бандитов, значит, мы сами все провернем.
— Вдвоем?
— Привлечем Будду.
Джейк помрачнел:
— Исключено. Он не станет в таком участвовать. И я его никогда не попрошу к тому же.
Барбара сердито вздохнула:
— Не пойму я ваших отношений. Ладно. Черт с тобой. Снять какой-нибудь дом с подвалом ты сможешь? Где-нибудь в отдаленном месте, желательно без соседей? Нам где-то нужно держать его несколько дней.
— С этим как раз без проблем. У меня есть маленький коттедж у леса Тереза Марш. — Похоже, Джейк начинал заражаться ее энтузиазмом.
— Значит, дело за малым — придумать, как это все осуществить. — Барбара умолкла на мгновение и добавила: — Ты говорил, что следил за ним. У него есть какая-то повторяющаяся рутина?
— Каждую пятницу, после работы, он заходит в бар и выпивает три, иногда четыре порции виски.
— Пятница завтра, — напомнила Барбара.
Их взгляды встретились.
Судья Филип Мортон вышел из своего офиса в скверном настроении. Его настроение портилось каждую пятницу и улучшалось каждый понедельник. Выходные он ненавидел.
— Доброго вечера, мистер Мортон. Погодку на уик-энд обещают превосходную. — Охранник в холле на первом этаже, жизнерадостный детина, постоянно отвешивал приветливые комментарии, хотя никогда не получал ответной реакции.
Филип ускорил шаг, пересек холл и, выйдя на улицу, остановился на крыльце здания. Домой или в бар, выпить немного, чтобы хоть частично заглушить растущее раздражение? Он каждый раз всерьез размышлял над этим вопросом и каждый раз принимал одинаковое решение.
Вызванное такси уже ждало его — он сел в салон и назвал адрес бара.
По дороге он размышлял о вынесенных на неделе приговорах, делая мысленное ревю и прикидывая, мог ли поставить иной вердикт. И, как обычно, пришел к выводу, что в каждом отдельном случае принял самое верное решение.
Филип Мортон был в курсе, какие слухи ходили о его персоне. Многих не устраивала его излишняя суровость, несколько раз он получал письменные угрозы, но этим дело исчерпывалось. Нападать открыто никто не решался. Возможно, потому, что чувствовали за ним внутреннюю правду — он не осуждал невинных. Тех, кому он выносил суровые приговоры, заслуживали этого. Убийцы, воры, насильники. Он делал обществу одолжение, пряча за решетку отпетых негодяев. Милосердие хорошо лишь тогда, когда применяется к хорошему человеку, пусть и оступившемуся однажды. В зале суда таких практически не бывало. Каждая мразь цеплялась за соломинку, чтобы опорочить другого и выбраться сухим из воды. Таким Филип Мортон не давал пощады. А то, что его за это не любили, являлось ничтожной платой за торжество справедливости.
Он заказал первый бокал виски, заняв привычное место за барной стойкой. Шум и царившая в заведении суета раздражали его ровно до того момента, когда он допивал вторую порцию. После третьей наступало если не спокойствие, то философское смирение.
Несколько раз журналисты пытались вытащить его на интервью, но он отказывался. Все, что необходимо, он произносил в зале суда. А остальное не имело значения. Его личная жизнь или взгляды на мир останутся при нем.
Из-за его категоричности многие репортеры отзывались о судье Мортоне с холодной вежливостью, но его это не смущало. Не для того он однажды пережил настоящую драму, чтобы беспокоиться из-за ничего не значащих мелочей.
— Вам повторить? — поинтересовался бармен, указав на опустевший бокал.
— Пожалуйста.
Это было так давно, боже, как давно… А он до сих пор помнил, как забавно морщился ее нос, когда она хохотала.
Однажды на заседании одна истеричная чернокожая мамаша, чьего сына-отморозка он осудил на приличный срок в тюрьме строгого режима, вскочила со своего места и, размахивая кулаками, начала выкрикивать ругательства. В самом конце, когда охрана уже волочила ее к выходу, схватив под локти, она обернулась и проорала:
— Ты никогда не любил, гребаный сукин сын! Ты никогда не любил и не можешь знать, каково это — терять своего ребенка.
Тогда ни единый мускул на лице Филипа Мортона не дрогнул. Но, вернувшись в тот вечер домой, он напился — как не напивался давным-давно.
Кто бы что ни говорил про судью Мортона, а любить он умел. И отлично знал, каково это — терять любимого человека. И ребенка тоже — пусть и не своего. Хотя что значит — не своего? Он обожал ее дочку. Обожал так, словно она была его плотью и кровью. А может быть, даже сильнее.
Способен ли человек измениться? Полностью потерять прежнего себя, превратиться в кого-то другого? Филип Мортон изменился за одну минуту, в течение которой полицейский сообщал ему по телефону о гибели Дженны и Саманты Доусон.
Они возвращались домой, когда на них напали двое грабителей. Отобрали у Дженны сумочку и бумажник, но когда попытались снять золотые серьги с маленькой Саманты, мать бросилась на ее защиту. Криминалисты насчитали на теле женщины пять ножевых ранений — два из которых смертельные. Семилетнюю Саманту отшвырнули в сторону, как котенка, прямо на железные мусорные баки, она скончалась от черепно-мозговой травмы через двадцать минут после смерти матери.
Эта мысль, подобно изощренному палачу, возвращалась к Мортону снова и снова. Все эти годы он думал о том, как его маленькая девочка — его крошка Сэмми — медленно, в агонии умирала в пустом переулке, и никто не приходил на помощь. Двадцать бесконечных минут она, находясь в сознании, испытывала чудовищную боль и плакала, и звала на помощь, пока сознание ее не покинуло. Двадцать минут ада. Вечность. В полном одиночестве.
Подонки отняли две человеческие жизни. За что? За серьги стоимостью в сотню баксов?
Он поседел за одну ночь. Раньше он читал о подобных случаях, но никогда всерьез не думал, что это возможно. Утром, вернувшись домой из участка, он посмотрел в зеркало и не узнал собственное отражение.
Накануне Мортон сделал Дженне предложение. Они собирались назначить день свадьбы, Филип не хотел пышной церемонии, но Дженна настояла:
— Это будет самый счастливый день в моей жизни, Фил. Мы обязаны устроить праздник!
И он согласился. Он желал своим девочкам самого лучшего. Ему нравилось их баловать.
Их похоронили рядом.
— Простите, здесь не занято? — Красивая рыжеволосая девушка указала пальчиком на барную табуреткѺ, жуя. — В подвале.
— Пришел в себя?
— Без понятия, — он отхлебнул чай из бумажного стаканчика. — Когда я его тащил из машины в дом, он был без сознания.
— Я не могу поверить, что мы это провернули, — проговорила Барбара. Джейк казался спокойным и невозмутимо поглощал пищу, тогда как ей кусок в горло не лез — эмоции переполняли ее, их хотелось выплеснуть наружу, обсудить.
— Еще не провернули, — насытившись, Джейк отложил палочки в сторону. — Вот когда вернем его обратно, сохранив свою конспирацию, и когда мой брат выйдет на свободу, тогда будем праздновать. А сейчас еще рано.
— Я понимаю, — согласилась Барбара. — И все-таки не каждый день я участвую в похищении человека. Дай посмаковать.
В глазах Джейка заиграли лукавые огоньки:
— Потряхивает, да?
— Даже перед матчами так не волновалась. Адреналин распирает.
— Хочешь посмотреть?
— Что посмотреть? — не поняла она.
— Кого, — поправил Джейк, вставая с кресла. — Пошли.
«Какой кошмар, — мысленно упрекнула себя Барбара, спускаясь за Джейком в подвал. — Я как будто поймала рыбу и теперь хочу разглядеть ее со всех сторон, прежде чем распотрошу и отправлю на сковородку!»
Узкое оконце в двери позволяло увидеть, что находилось по ту сторону. Джейк оставил включенной лампу над потолком, и в ее тусклом свете темнел на полу контур человеческого тела. Сперва Барбаре почудилось, что человек мертв, но, приглядевшись, она заметила, как вздымается и медленно опускается грудь.
— Средство убойное, — шепотом сказал Джейк. — Наверное, продрыхнет еще несколько часов.
Барбара продолжала смотреть в мутное стекло на мужчину, с которым флиртовала несколько часов назад, и едва ли осознавала, что испытывает. Это был нездоровый коктейль из страха и упоительного ощущения собственной власти, невнятного чувства вины и восторга. И чем дольше она смотрела, тем меньше себя понимала.
— Ты как ребенок в зоопарке, который впервые увидел зебру, — тихо хохотнул Джейк и тронул ее за руку. — Пойдем.
Наверху они снова расположились в креслах, но Барбара тут же встала, не в силах усидеть на месте. Как? Как Джейку удается быть таким спокойным? Она помнила, каким раздавленным он выглядел в том заведении, где она его нашла напивающимся в одиночку.
Джейк погасил верхний свет, оставив гореть один напольный светильник. Розовый абажур отбрасывал вокруг неверные отблески, придававшие романтичной загадочности спартанской обстановке помещения. Барбара остановилась, глядя прямо на Джейка — черты его лица в полумраке казались резче, и неожиданно для себя самой она поняла, что любуется им. Светлая рубашка с подвернутыми рукавами открывала рельефные предплечья, джинсы отлично сидели на узких бедрах. Он был довольно привлекательным мужчиной, но по-настоящему Барбара заметила это только сейчас.
— Адреналин не дает покоя? — сыронизировал Джейк.
Она кивнула, продолжая пожирать его глазами.
— Есть хороший способ унять бушующие гормоны. — Он встал напротив нее, расслабленный, с усмешкой на четко очерченных губах.
— Да?
— Ага, — он кивнул.
— И какой же?
— Ты знаешь какой. — Джейк улыбнулся во все зубы.
Барбаре захотелось влепить ему пощечину, а потом притянуть к себе за воротник рубашки и до крови прокусить его губу.
— Медитация, что ли? Я бы не отказалась помедитировать на пару, но вряд ли ты в этом такой же профи, как Будда, — подначила она Джейка. — Будда, случаем, жениться не хочет?
— Не знаю.
— Как не знаешь? Вы же друзья и многое обсуждаете.
— Мы не говорим о плохих вещах.
— Ха-ха.
Джейк шагнул ей навстречу.
— Предлагаю другой способ борьбы со стрессом.
Барбара вытянула вперед руку, упершись ладонью в его грудь.
— Можно попробовать, — и уловив его желание съязвить, тут же добавила: — Как видишь, я сейчас трезвая и отдаю отчет своим действиям, так что…
Она недоговорила, Джейк накрыл ее рот поцелуем. Спустя минуту они уже катались по кровати, сдергивая друг с друга одежду и оставляя на теле синяки.
Сквозь сон слух улавливал посторонние звуки, но Барбара не спешила открывать глаза. Сперва она распознала пение птиц — они щебетали где-то совсем рядом, на дереве за окном. Затем раздался глухой щелчок, и сразу же скрипнула кровать. Усилием воли Барбара заставила себя распахнуть ресницы. В глаза ударил мягкий утренний свет, в золотистом воздухе кружились прозрачные пылинки. Джейк сидел на кровати, напряженно к чему-то прислушиваясь.
— Что? — Барбара зевнула, еще пребывая в полудреме. — Что случилось?
Джейк быстро повернулся к ней, прижав палец к губам.
Она села, моментально проснувшись и вспомнив, где находится.
— Что происходит? — тихо спросила она.
— Сейчас проверю. — Он встал, быстро натянул джинсы и застегнул молнию. — Оставайся здесь.
«Наверное, пленник оклемался, начал буянить и стучать в дверь», — подумала она, выбираясь из постели и надевая кофту — в комнате было прохладно.
Барбара с улыбкой потянулась, вспомнив минувшую ночь. То ли Джейк был первоклассным любовником, то ли это нестандартная ситуация накалила эмоции до предела, но лучшего секса у нее еще не случалось. Даже с Эми захотелось поделиться, во всех грязных подробностях. То-то подруга уши развесит.
Она застегнула пуговицу и намеревалась выглянуть в гостиную, поинтересоваться у Джейка, все ли в порядке, когда раздался резкий хлопок — будто что-то тяжелое ударилось в стену или упало на пол. И почти сразу же послышался шум возни, как если бы два человека боролись, задевая предметы и мебель.
И снова Барбара не размышляла, а действовала интуитивно. Огляделась, схватила сумочку, вытащила пистолет и выбежала из спальни.
Глаза отказывались верить в происходящее — и несколько секунд Барбара стояла как вкопанная, на пороге спальни, глядя, как в нескольких метрах от нее двое мужчин пытаются выбить друг из друга дух. Каким-то немыслимым образом Мортону удалось выбраться из запертого подвала, а Джейк перехватил его на подходе к прихожей.
Было неожиданным видеть столь яростное сопротивление от сухопарого, не обладающего большой физической силой судьи. Он махал кулаками с таким остервенением, будто от этого зависела его жизнь, по крайней мере, он так считал. В пылу схватки Мортон заметил Барбару — его дикие глаза напугали ее. Джейк превосходил его в силе, но тот каким-то чудом умудрился увернуться от атаки и с силой оттолкнул его от себя. Джейк оступился, ударившись об угол шкафа и едва не упал. Этой доли секунды хватило, чтобы судья рванул к входной двери.
Две мысли, очень четкие, отпечатанные черным на белом фоне, высветились у Барбары в мозгу. Первая: он сбежит. Вторая: он видел их лица.
Его рука уже поворачивала ручку двери.
Где-то на уровне подкорки Барбара понимала, что время замедлилось, растянулось резиновой лентой, потому что не может одно мгновение вмещать в себя столь много.
Вот Мортон оглядывается, смотрит прямо на нее (Джейк тем временем распрямляется), вот его пальцы напрягаются, сжимая ручку и тянут ее вверх (Джейк все еще распрямляется), вот образовывается тонкий просвет в проеме двери (Джейк медленно выносит ногу вперед, чтобы побежать к выходу), и в следующее мгновение нога судьи уже переступает порог, а Джейк все еще еле движется!
Барбара прицелилась и выстрелила, как учил ее папа. Когда она была тинейджером, он часто водил дочь и младших сыновей в тир. Стрелять по мишеням Барбаре нравилось больше, чем играть в американский футбол, она обладала природной меткостью, а сам процесс ее завораживал. Иногда она представляла вместо мишеней лица своих соратниц по футбольной команде — так стрелялось веселее. Нет, она вовсе не ненавидела их, большинство были нормальными девчонками. Но все они обожали футбол, и она чувствовала себя белой вороной, вынужденная скрывать свою нелюбовь к тренировкам. Если бы она убила их всех, то они бы перестали выходить на поле, а значит, и Барбаре больше не пришлось бы…
Сознание снова вернулось к настоящему. Только это настоящее было странным, похожим на компьютерную игру. Ты нажимаешь на кнопку джойстика и убиваешь враждебного персонажа. Ты не боишься последствий — ведь это все не всерьез. Тебе нужно достать сокровища или выйти на следующий уровень. А сопутствующие жертвы не имеют значения.
Звук выстрела оглушил ее.
— Мать твою, Барби!
Джейк все продолжал и продолжал выкрикивать проклятия, — они просачивались сквозь звон в ушах, — а Барбара так и стояла, с безвольно повисшими руками (пистолет выскользнул на пол), и неотрывно глядела на расползавшееся под неподвижным телом красное пятно.
— Черт. — Джейк рванул к распростертому на полу телу, наклонился, прощупал пульс. — Черт, Барби, кто-то мог услышать звук выстрела! Чем ты думала?!
— Он мертв? — Ее голос звучал на удивление твердо. Она сама не понимала, что спрашивает.
— Конечно, он мертв! Мертвее некуда. — Джейк не на шутку распсиховался. Подбежал к окну, затем ко второму, посмотрел по сторонам. Немного успокоившись, повернулся к Барбаре: — Как он мог выбраться? Ты спускалась в подвал, пока я спал?
— Нет, я же не идиотка. Я вообще не прикасалась к двери, да и откуда у меня ключ?
Несколько секунд Джейк смотрел на нее, что-то прикидывая, затем рванул в коридор к ведущей в подвал лестнице. Барбара перевела взгляд на мертвого человека, затем на темнеющий коридор и побежала следом за Джейком.
Тот сидел на корточках у подвальной двери и что-то разглядывал на полу. Барбара наклонилась, заглянув ему через плечо:
— Что там?
Джейк поднял стержень от авторучки и гвоздь, повертел их в ладони, осмотрел замок двери.
Барбара молча наблюдала за ним, постепенно осознавая случившееся.
— Он что, вскрыл замок? Использовав вот это как отмычки?
Джейк снова оглядел найденные улики, не произнося ни слова.
Барбара внезапно рассвирепела:
— Погоди. Ты что, не проверил карманы его одежды? Не обследовал подвал, прежде чем оставить там судью? — с каждым словом ее голос повышался.
— Барби…
— Ты что, вообще свихнулся? — Теперь она почти кричала. — Ты понимаешь, что натворил? Эту ручку он мог воткнуть тебе в ухо или глаз, когда ты пришел бы его освобождать! А гвоздь? Ты вообще не в курсе, что находится в твоем собственном подвале? Может, там у тебя и ледоруб завалялся, а?
— Не ори, — мрачно выплюнул Джейк. — Я не дебил. Не было тут никакого ледоруба.
— А карманы ты почему не проверил?
— Да проверил я чертовы карманы! — огрызнулся он. — Выбросил телефон, по которому его могли отследить. А ручке просто не придал значения. Кто мог знать, что он хренов взломщик? Он же обычный судья, твою мать! Даже я не вскрыл бы замок без специальных отмычек!
— Ну а он вскрыл.
— Не слепой, вижу.
Они умолкли, буравя друг друга глазами и тяжело дыша.
— Ладно, — наконец вымолвил Джейк. — Давай успокоимся. Сможешь?
Барбара не ответила.
Они молча поднялись наверх в прихожую. Опустившись на колени перед трупом, Джейк перевернул его кверху лицом. Широко открытые, стеклянные глаза незряче уставились на него.
— Слушай, — Джейк распрямился и мягко посмотрел на Барбару, словно до него только дошло, что ее быстрая реакция спасла ему жизнь. — Прости. Я сглупил, а ты была на высоте. Не думал, что ты действительно умеешь управляться с этой штукой, — он кивнул на пистолет на полу. — Зачем ты его взяла?
— На всякий случай. — Барбара улыбнулась абсурдности ситуации и хихикнула. И вдруг разразилась истеричным, припадочным смехом.
Она хохотала, пока Джейк не подошел и не обнял ее — так крепко, что захрустели кости. Он прижимал ее к себе, гладя по голове, а ее плечи все сотрясались — хохот перетек в рыдания. Они стояли так минут десять, пока Барбара не затихла.
Она отстранилась и посмотрела на него в упор, снизу вверх:
— Я приобретаю дурную привычку убивать людей.
— Бывают привычки похуже, — хмыкнул Джейк.
— Сомневаюсь.
Они синхронно улыбнулись и перевели взгляд на перегородившее порог тело.
— Нужно вытащить пулю и сжечь труп. — Джейк разжал объятия и исчез на кухне. — Иначе тебя вычислят.
— Вытащить пулю? — Барбара нахмурилась. — Но как? И чем?
— Например, вот этим. — Он появился в дверном проеме с большим кухонным ножом. — Принеси из кладовки мешки для мусора и чистящие средства захвати. А я пока перетащу его в ванную.
Джейк орудовал как заправский мясник — сосредоточенно и безэмоционально. Кровь забрызгала раковину, стены, — она была повсюду. Барбара стояла в проходе и следила за каждым движением его рук — как он заносит нож, погружает его в плоть, проворачивает, выковыривая и подцепляя пулю, кладет ее на бортик ванной.
— Мне привычнее видеть на бортике ванной ароматические свечи, а не окровавленную пулю, вырезанную из тела убитого мной человека, — задумчиво произнесла она, словно смаковала фразу на вкус.
— Если хочешь, — Джейк указал подбородком на узкий зеркальный шкафчик. — Свечи там.
— Это вообще нормально, как думаешь? То, что я не испытываю раскаяния? — бросила она в пространство.
Джейк включил воду и принялся намыливать руки:
— В чем ты должна раскаиваться, Барби? В том, что снова себя защитила? И меня заодно?
Он молча домыл руки, тщательно вытер их полотенцем и бросил его в ванную, на труп.
— У тебя есть потрясающая способность, Барби. Многие за такое умение душу бы заложили. Ты быстро соображаешь в критической ситуации. Не распускаешь сопли, не мечешься, просто берешь и делаешь то, что необходимо в данный момент.
Это был самый приятный комплимент, какой она когда-либо слышала в свой адрес. Его не портило даже изувеченное мертвое тело в полуметре от нее.
— А теперь нам предстоит хорошо потрудиться, чтобы уничтожить все следы. Надеюсь, у тебя нет планов на ближайшие десять часов? — спросил Джейк.
Теплый, безветренный вечер накрыл Милуоки душными сумерками. По улицам гуляли толпы народа, возле пабов толпились завсегдатаи, решившие как следует набраться в честь выходных, то там, то сям уличные музыканты бренчали на гитарах, рассчитывая немного подзаработать.
Шел десятый час ночи, когда Джейк и Барбара вернулись в город — уставшие, взвинченные, мечтающие рухнуть в кровать и отключиться на сутки, а лучше двое.
Джейк отвез тело в лес, облил бензином и сжег, а обгоревший труп закопал. Барби осталась в коттедже, с хлоркой оттирая все поверхности, где могли остаться кровь, отпечатки пальцев или ДНК Мортона. Прежде чем погрузить тело в багажник, Джейк обошел окрестности — коттедж стоял на отшибе, но перестраховаться не мешало.
Он отсутствовал целую вечность, и Барбара даже начала волноваться, а что, если его остановил патруль? Что, если его замели в полицию и в эту самую минуту он сидит в комнате допросов и сваливает всю вину на нее? Озноб пробежал по позвоночнику, и Барбара заставила себя прогнать неуместные фантазии: во-первых, Джейк уже проделывал это прежде, значит, справится и сейчас. Во-вторых, он чертовски осторожен. А в-третьих, если бы он ее подставил, копы уже давно бы за ней приехали.
Джейк припарковал машину у ее дома и вышел проводить до двери. Он еле волочил ноги, будто на лодыжки нацепили по гире — волнения и физическая усталость давали о себе знать. Барбара чувствовала себя не лучше. Организм больше не впрыскивал в кровь адреналин, все тело будто налилось свинцом, а тяжелая голова звенела от напряжения.
Они остановились возле подъезда.
— Барби, я должен тебе что-то сказать, — в его голосе отсутствовало привычное веселье. — Спасибо, что помогла мне. И с похищением, и сама знаешь с чем.
— Главное, что твой брат выйдет на свободу, — тихо отозвалась она.
— Я твой должник.
— Трехэтажного домика где-нибудь на побережье в Майями будет достаточно, — подсказала Барбара.
— Обед в дешевой забегаловке не сгодится?
Они устало улыбнулись. Джейк наклонился для поцелуя, но Барбара оттолкнула его:
— Полегче, ковбой.
— Полегче? Мы вроде как трахались уже.
Барбара на секунду замерла и удивленно выдохнула:
— Представляешь, совсем вылетело из головы.
Джейк рассмеялся:
— Вот это удар по самолюбию. А я-то, между прочим, старался, пыхтел.
Теперь и Барбара рассмеялась:
— Извини, все было здорово, просто…
— …просто последующие события перевесили воспоминания о волшебной ночи, — закончил за нее Джейк.
— Где-то так.
— Ладно, кукла, иди домой и хорошенько выспись. А завтра мы отправимся на свидание.
Барбара уже повернулась к двери, когда Джейк схватил ее за руку и притянул к себе, делая вид, что обнимает на прощание.
— Слева полицейский патруль. Там коп пялится на нас.
Барбара скосила глаза в сторону, отстранилась и помахала Мику Джефферсону. Тот помахал в ответ. Джейк оглянулся и шутливо отдал честь.
— Это Мик, помнишь, я вас знакомила в баре, — она посмотрела вслед отъезжавшей полицейской машине. — Он часто патрулирует в этом районе. Мне кажется, я ему нравлюсь. Хотел убедиться, наверное, что ты не собираешься меня насиловать.
— Осторожнее с копами. Не стоит заводить с ним шашни, — посоветовал Джейк.
— Не повторяйся.
— Извини.
Они замерли друг напротив друга, слишком измученные для страстного прощания или традиционных шуточек, и молча разошлись.
Дома Барбара долго стояла под душем, закрыв глаза и запрокинув лицо под горячие струи. Ее не покидало устойчивое ощущение того, что она вернулась не домой, а заселилась в гостиничный номер — все вокруг казалось чужим, непривычным. Устав стоять, она села в ванную и еще с полчаса отмокала, позволяя воде напитывать ее влажным жаром, вытесняя поселившееся в теле напряжение. Окончательно разомлев, Барбара выбралась из ванной; коленки так и норовили подогнуться — ватные ноги еле держали.
В полусне открыла морозильную камеру, достала ведерко мороженого, съела пару ложек. Она заснула сразу же, едва голова коснулась подушки. Ей снилось, будто она продолжает есть мороженое, политое клубничным сиропом, оно тает, капает на футболку и пачкает пальцы, но она все не может остановиться, и ест, ест, пока вдруг не понимает, что это вовсе не клубничный сироп, а кровь. Она в ужасе откидывает ведерко и видит перед собой Стенли Уорхола. Он в спортивной одежде — серых шортах и белой футболке, которые начинают пропитываться кровью. Барбара бросается к нему, сама не зная зачем, возможно, чтобы помочь, остановить кровотечение, но это уже не Стенли Уорхол, — его лицо искажается в гримасе боли, и черты перекраиваются, выстраивая новую внешность. Теперь она видит Филипа Мортона. Он тянет к ней руки, — они удлиняются, как в старых фильмах ужасов, и уже почти касаются ее шеи, когда Барбара просыпается.
Она перевела дыхание, вытерла испарину на лбу, повернулась на другой бок и крепко заснула до самого утра — на этот раз без сновидений.
