Эпилог

В состоянии некоторой задумчивости Рысь поднималась в лифте на этаж, где располагалась служба безопасности «Саггети корпорейшн», рассеянно вертя на пальце тонкое колечко с крупным имальдином.

Мятеж среди рейнджеров был успешно подавлен. К тому времени как Горностаи вернулись в Хайтауэр-билдинг, мятежники, брошенные своим предводителем, уже прекратили всякое сопротивление. Трудно сказать, на что вообще рассчитывал Оззи Пастор, поднимая мятеж, – разве что на эффект неожиданности, поскольку бывшие десантники были гораздо лучше подготовлены к боевым действиям, чем бывшие гангстеры. Спецназовцы также окончательно сложили оружие, но их через двадцать четыре часа передали представителям войскового командования для проведения служебного расследования по поводу того, каким образом и по чьему приказу элитная команда флотского спецназа оказалась замешана в проведении операции на территории государства, да еще и против собственных граждан. Что касается гангстеров из бывшего клана Саггети, поднявших мятеж против своего командира, то обвинение в их адрес оказалось посерьезнее, чем в выполнении преступного приказа. К настоящему времени все оставшиеся в живых мятежники были переданы в руки правосудия, и всем им светили приличные сроки. В первую очередь потому, что папаша Динелли создал настоящий юридический шедевр из материалов, позаимствованных в архивах бывшей семьи Саггети, умудрившись сдать только мятежников и никак не задеть оставшихся верными соратников.

Разразившийся вокруг спецназовцев и выступления мистера Маккейна скандал неизбежно привел к тому, что вскрылась масса крайне неприглядных фактов о теснейшем сотрудничестве высших правительственных чиновников, начиная с госсекретаря и заканчивая генеральным прокурором и министром обороны, с мафиозными структурами. Практически все знаковые фигуры «партии войны» в руководстве страны, которая инициировала операцию на Дальнем Приюте, превратились в политические трупы и оказались под парламентским расследованием. «Рейнджеры Саггети» также прогремели на всю страну и были подняты прессой на щит как бесстрашные борцы с преступностью и защитники простых людей от произвола властей и бандитов.

Однако, к удивлению Горностаев, приготовившихся к глухой обороне, со стороны Разведывательного управления ответного удара не последовало. Нет, из столицы прилетела какая-то комиссия, несколько конгрессменов регулярно появлялись в выпусках новостей, разглагольствуя об «истинном американском духе» и о том, что «свободные граждане, взяв в руки оружие, встали на пути произвола мафии». В общем, суеты вокруг было много. Но Горностаев она отчего-то не касалась. Даже журналисты в основном трепали Глама и Кувалду с Занозой. А Чедка Чалмерс со своими экзотическими интервью в стиле «отойди туда-сюда, дурак башка» и «дай еще мала-мала скажу, белый расист», вообще стал звездой экрана. Лишняя шумиха вокруг происшествия сильно помогала команданте Гламу, которого Динелли, звериным нюхом учуяв весьма подходящий момент, чуть ли не силой заставил-таки баллотироваться в мэры Тахомы. И хотя у его основного соперника, действующего мэра, был серьезный административный ресурс, в исходе выборов практически никто не сомневался. Противопоставить невероятной народной популярности Саггети конкурентам было нечего.

Рысь выполнила свое обещание и еще раз серьезно поговорила с Гламом. За эти дни в их отношениях все-таки возникла определенная натянутость, Саггети немного пришел в себя после того самоотверженного монолога, который произнес перед Джулией в комнате отдыха Бампера, и подсознательно начал злиться и на нее, и на себя. Однако, когда Рысь мягко побеседовала с ним, поведав, что он на самом деле всегда ей нравился и она очень гордится тем, как он справился со всеми трудностями и кем стал, Глам отмяк, расчувствовался и повторил свое предложение выйти за него замуж. И вот теперь Света собиралась заявить коллегам, что она посылает все к чертям и становится добропорядочной замужней женщиной. Она была уверена, что ребята поймут ее и не осудят. Тем более что их рискованная операция была с блеском окончена и настало время снова расползаться по галактике. Но Рысь, кажется, нашла наконец свое настоящее место.

Войдя в кабинет Бампера, она невольно притормозила. В кабинете ее ждали трое. Кроме Песца и Лося, здесь сидел довольно невзрачный тип в совершенно не представительном пиджаке – человек с жидкими волосами и ничем не примечательной внешностью, при взгляде на которого тут же тянуло отвернуться. На вешалке висели его поношенный плащ и старомодная шляпа с помятыми полями. Этот тип явно был лишним для того разговора, который она собиралась затеять. Поэтому Рысь тут же натянула маску Джулии и радостно прощебетала:

– Привет, мальчишки!

– Привет, подруга! – не менее радостно приветствовал ее Лось, восседавший за новым директорским столом с хрустальным бокалом в руке. – Хочешь шампанского?

– Что празднуем? – беспечно осведомилась дурочка Джулия, пока Света быстро окидывала кабинет незаметным, но внимательным взглядом. Там, где обнаружился один неожиданный гость, часто можно наткнуться и на других.

– Результаты президентских выборов в Соединенных Мирах, – пояснил Родим. – Наша деятельность серьезно повлияла на их исход.

Остановившись посреди кабинета, Рысь оценивающе, уже не скрываясь, оглядела незнакомца. Если эти предельно осторожные черти вслух обсуждают подобные темы при этом типе, значит, он свой. Глуповатое выражение тут же сползло с ее лица.

– Грегсон полетел вверх тормашками? – серьезно спросила Рысь.

– А что, были варианты? После такого грандиозного скандала было бы очень странно, если бы он сохранил свой пост. – Витковский заботливо наполнил ей бокал шампанским. – Я бы, конечно, лучше водочки выпил, но эту штуку с пузырьками нам презентовал наш уважаемый гость.

Рысь подозрительно покрутила в голове последнюю фразу и тут же на всякий случай вновь решила стать Джулией:

– Спасибо, парниша. Какая же простая американская девушка не любит шампанского?

Родим и Казимир переглянулись и разом оглушительно расхохотались. Загадочный гость тоже слабо улыбнулся и, поднявшись, галантно отодвинул для Светы стул:

– Прошу вас, мисс.

Рысь почувствовала себя полнейшей дурой.

– Хватит ржать, – зло сказала она, окончательно сбрасывая маску Джулии. Взяла бокал, опустилась на свое привычное место напротив Пестрецова и сделала большой глоток. – Ну, ладно. И кто же у нас теперь новый Темный Властелин Империи Добра?

– Ни за что не догадаешься, – отозвался Песец. – Хорошо сидишь, не упадешь? Роберт Дональдсон.

Светлана поперхнулась шампанским.

– Что, правда?

– Истинный крест.

– С ума сойти! Кто бы мне сказал еще полгода назад, что в результате нашей операции в президентское кресло Соединенных Миров сядет ястреб Дональдсон, ни за что не поверила бы! Решила бы, что меня разыгрывают.

– Да ну, какой он еще ястреб, – отмахнулся Пестрецов. – Обыкновенный служака и патриот, по мере сил воевавший за свою родину, в вопиющих подлостях и военных преступлениях не замеченный. И Ипалайский конфликт он проиграл вовсе не из-за своей бездарности, стратегически он все делал правильно. Просто на тот момент мы объективно были сильнее. И, откровенно говоря, честный вояка генерал Дональдсон – на сегодня один из самых вменяемых политиков Соединенных Миров. Хотя бы потому, что он точно знает, как пахнет порох и как умирают люди. А те ублюдки, которые задумали и спровоцировали мятеж на Дальнем Приюте, – они ведь почти все гражданские, если не помнишь.

– Тут дело даже не столько в том, кого выбрали, – добродушно вступил в разговор гость, – а в том, чем это обернется. Едва вступив в должность, старый вояка тут же принялся наводить порядок. Возможно, если бы избрали какого-нибудь бесхребетного слюнтяя, организаторам бойни на Дальнем Приюте удалось бы спустить дело на тормозах. Но генерал Дональдсон – старый солдат с обостренным чувством справедливости и его трудно испугать комбинацией из трех пальцев. Такая невероятная подлость предшественников потрясла даже его, человека, много повидавшего. Именно поэтому он и затеял всю эту бучу. ЦРУ и военное ведомство сейчас перетряхивают снизу доверху. Возможно, влиятельная «партия войны» сумела бы надавить на президентское окружение, но ей совершенно неожиданно пошло очень мощное противодействие внутри самих силовых структур Соединенных Миров. В конце концов, войну-то они проиграли – и горячую, а теперь еще и информационную…

Рысь молча выслушала его, а затем раздраженно спросила:

– Да кто вы такой, черт возьми?

Гость слегка улыбнулся.

– Обадия Кейн, – представился он, поднимаясь на ноги и галантно целуя ей руку. – Помощник президента Дональдсона по национальной безопасности…

Когда этот неожиданный гость через четверть часа распрощался и покинул кабинет, Рысь после стакана «Боярской», бутылку которой Лось наконец позволил себе поставить в бар Кенни Бампера, немного пришла в себя. Спросила негромко:

– Как он на вас вышел?

Витковский хмыкнул:

– После всего, что мы здесь натворили, нас не вычислил бы только слепой. Я уж удивлялся, почему это ребята из Бюро задержались.

Рысь молча кивнула.

– Так вот именно он их и придержал, – сказал Песец.

– Почему?

Казимир и Пестрецов переглянулись.

– Потому что он нам симпатизирует, – произнес Родим после паузы. – Бесстрашным и героическим русским варварам. Видишь ли, у них там сейчас все в раздрае. И будет находиться в таком состоянии еще довольно долго… Умные люди как в верхах, так и на местах начинают понимать, что сейчас необходима новая схема национальной безопасности, и постепенно избавляются от балласта, продемонстрировавшего свою несостоятельность. Кстати, около тридцати человек в правительстве и Сенате, имевшие непосредственное отношение к разработке провокации на Дальнем Приюте, уже отозваны либо отправлены в отставку. Большинство тут же разбежались по галактике, а несколько уже покончили жизнь самоубийством…

– Самоубийством? – заинтересованно вскинула бровь Рысь. – Или все же самоубийством?..

– Самоубийством, самоубийством, – заверил Витковский. – Второе управление их пока не трогало. Но, похоже, мысль о том, что теперь на хвосте у них сидят кошмарные и мстительные русские звери, превратила их жизнь в ад. Ну, а тем, которые сумели справиться с этой депрессивной мыслью, наши ребята постараются доказать, что напрасно они не последовали примеру коллег…

– Ну что ж, повод выпить шампанского у нас действительно был, – признала Рысь. – Мы все-таки выполнили свою миссию. С опозданием на семь лет, но выполнили.

– Согласен, – глухо проговорил Витковский. Он встал из-за стола, протянул свой стакан, и Света звякнула о стеклянный край своим стаканом. Перевел взгляд на неподвижно стоящего Родима. – Что скажешь, командир?

Пестрецов молчал, держа стакан в руке.

– Ну? – не выдержала Светлана.

– Согласен, – проговорил наконец Пестрецов. – Только давайте лучше не чокаясь. За Моржа, за Клыка, за Синицу…

– За Медведя, за Термита… – подхватила Рысь.

– За Когтя, – понуро сказал Казимир.

– Спасибо вам всем, ребята. – Песец поднял стакан, качнул им в пространство. – Вы сделали то, что были должны, вы выполнили свой долг и ушли как настоящие бойцы. Теперь мы закончили ту незаконченную десантную операцию на Дальнем Приюте. В том числе и ради вас. Надеюсь, теперь и наша совесть будет чиста.

Они молча выпили. Поставили стаканы.

– Жаль только, что Бенуцци мы упустили, – вздохнула Рысь. – Далеко не самая главная фигура в деле, но наказать его все же следовало.

– Мы его не упустили, – негромко проговорил Лось. – Я навел справки. Он наказал себя сам, причем очень серьезно. Я не уверен, что мы сумели бы сделать это лучше…

Мистер Бенуцци сидел в одиночной камере отделения для душевнобольных преступников полицейского управления Тахомы. Впрочем, несмотря на тесноту камеры, сидел он тут не один. Рядом с ним прямо на полу расположились благородные доны – мистер Колхейн, мистер Саггети-старший, мистер Вагнер, мистер Мэннинг, мистер Берковиц. Присутствовал здесь и еще кто-то лишний, какой-то тревожный силуэт, несмотря на все старания улавливаемый лишь краем глаза, странный контур, заполненный тьмой, нечто невидимое и неосязаемое, но от этого ничуть не менее зловещее и тревожное. Один раз Бенуцци показалось, что он заметил мельком огромные, стремительно двигающиеся жвалы насекомого хищника, а в другой раз вдруг вроде бы зазмеились на периферии зрения отвратительные осклизлые щупальца.

– Это Скубородокс, – пояснил Колхейн, заметив беспокойство коллеги. – Не обращайте внимания, благородный дон, он не причинит вам вреда. Пока он просто наблюдает.

– Не верьте ему! – шепнул Вагнер. – Он мучает нас каждый день!..

– Дон Джорджо, – слабым голосом проговорил Бенуцци, борясь с тошнотой, – вы не могли бы отклониться немного назад? Меня немного коробит, когда я вижу дона Джеймса сквозь дыру в вашей голове.

– Конечно, коллега, – радушно откликнулся Саггети-старший.

Впрочем, даже не через дыру в голове смотреть на мистера Мэннинга было не слишком приятно. Магнитная мина, установленная пудельком Тоби, разорвала его на куски, так что дон Джеймс ныне представлял собой груду изувеченной плоти, приблизительно напоминающую очертаниями человеческую фигуру.

– Меня сшил Скубородокс, – доверительно поведал он Бенуцци. – Он может сшить все что угодно. У него такие большие иглы. Я получил истинное наслаждение от процесса.

Мистер Берковиц между тем деловито наполнял хрустальные бокалы дорогим шампанским – так же, как в этот же самый момент один из Горностаев за несколько кварталов отсюда. Что-то странное было и в бутылке, и в посуде, однако дон Джузеппе безропотно принял бокал. Шампанское имело довольно резкий запах, и Бенуцци вряд ли когда-либо стал бы привилегированным клиентом этого поставщика. Агрессивный букет вина не был рассчитан на его тонкое обоняние, но он никак не мог вспомнить, что ему напоминает этот запах – что-то неприятное и до боли знакомое.

– Что ж, выпьем за то, что мы снова вместе! – провозгласил дон Исайя, поднимая свой бокал.

– Дон Джузеппе еще не вполне нашего круга, – возразил Вагнер.

– Это прискорбно, – поджал обгоревшие губы Мэннинг. – Но мы ведь знаем, как устранить это досадное упущение?

– Я уже пытался, – виновато произнес Бенуцци. – Но шнурки порвались под весом моего тела.

– Это ничего, – заметил Берковиц. – Я научу вас, коллега, как перегрызть себе вены зубами. Главное – вырвать их в нескольких местах, чтобы раны не успевали затягиваться.

– Спасибо, дон Исайя, – тепло поблагодарил Бенуцци, поднимая собственный ботинок, наполненный собственной же мочой, который он принимал за бокал с шампанским.

Благородные доны пригубили божественный напиток.

– Что это? – вдруг встрепенулся Вагнер.

Кто-то шагал по коридору за стеной. Послышалось лязганье, в замке металлической двери повернулся ключ.

– Русские! – От невероятного ужаса Бенуцци едва не выронил бокал. – Русские идут! Господа, нам всем конец!

– Не городите чепухи, благородный дон, – отозвался Колхейн, – нам русские уже не причинят никакого вреда. Они до нас уже давно добрались…

В двери откинулась металлическая створка, прикрывавшая окошко, на которое с той стороны поставили пластмассовую миску.

– Обед, мистер Бенуцци, – раздалось из-за двери. – И ваши любимые синенькие пилюли. Сегодня доктор разрешил вам принять две.

– Спасибо, друг мой, спасибо, – пробормотал дон Джузеппе. – Очень кстати. Я только допью шампанское…

Мистер Вагнер подмигнул ему единственным уцелевшим глазом, и на мгновение Бенуцци стало дурно. Ему вдруг показалось, что все вокруг не так, как должно быть. В окружающем его пространстве была растворена какая-то неправильность. Его где-то обманули, причем обманули дерзко, публично и в каком-то жизненно важном аспекте. Но он никак не мог осознать, что же это за обман.

– Ваше здоровье, любезный, – сказал дон Джузеппе окошку, прикладываясь к ботинку.

– Ладно, – сказала Рысь. – Это все хорошо; и все же что вам предложил Кейн? Ведь он вам что-то предложил, верно? Он ведь для того нас и прикрыл?

– Расслабься, Светка, все нормально, – проговорил Родим. – Тебя это теперь абсолютно не касается. Я надеюсь, для тебя все это безумие закончилось. Мистер Кейн полностью в курсе наших дел и обещал нам присмотреть за тем, чтобы у вас с Гламом все было хорошо.

– Ребята, – проговорила Рысь, чувствуя, как у нее перехватывает горло. – Ребята…

– Этого тоже только слепой не увидит, – заметил Песец. – Что ты пришла нам объявить, что остаешься с Гламом. У тебя же глаза горят от счастья. – Он снова наполнил стаканы. – Юридически ты совершенно чиста перед их законами, мы проверили. Во время Ипалайского конфликта ты по документам была на переподготовке, а операция на Дальнем Приюте ими самими признана преступной. И за то, что произошло здесь, на Тахоме, они, как ты понимаешь, тоже не в претензии. Так что с этой стороны все чисто. Счастья вам, молодожены.

Рысь задумчиво покачала ногой, обутой в стильную лодочку стоимостью в пять тысяч кредитов.

– Спасибо, ребята, – смущенно произнесла она. – Спасибо, мужики. Не ожидала от вас… – Она помолчала, потом спросила со вздохом: – А все-таки, что вам предложил Кейн?

Витковский нахмурился: Светке вроде бы дали понять, что это уже не ее дело. Однако Пестрецов после паузы все-таки ответил:

– Мистер Кейн предложил нам работу. Чрезвычайно высоко оплачиваемую, как он сказал.

Рысь скривила губки:

– Куда ты его послал?

– Я очень внимательно его выслушал, – спокойно ответил Песец.

Она озадаченно уставилась на него, а затем перевела удивленный взгляд на Казимира.

– Новый президент лично беседовал с Александром Михайловичем по дальней связи, – продолжил между тем Родим. – Принес глубочайшие искренние извинения за своих ретивых предшественников и уверил, что приложит все усилия, чтобы наказать виновных, не допустить подобного безумия впредь и растопить вековой лед в отношениях между нашими государствами. Уверяю тебя, старому американскому генералу, которого еще со школы учили стрелять в тире по мишеням с двуглавыми орлами, это далось очень нелегко. Международного преступника Гвидо Каперони, судя по всему, выдадут Российской Империи, даже несмотря на то, что наши однозначно присудят ему смертную казнь. Президент сказал и про нас с вами пару слов. Оказывается, наши высокопрофессиональные действия на Талголе весьма впечатлили мистера Дональдсона…

При слове «высокопрофессиональные» Лось с Рысью иронически сморщились.

– Причем даже не столько тем, что мы отомстили, – невозмутимо продолжал Песец, не обращая внимания на их гримасы, – сколько тем, каким именно образом была осуществлена эта месть. Ибо мы не только и даже не столько устроили кровавую баню виновникам, сколько в меру своего разумения навели порядок на планете и сделали так, что группировка сторонников жестких действий против России в руководстве страны потерпела позорный крах. В общем, старый вояка обратился к Александру Михайловичу с просьбой разрешить нам, как он сказал, «поработать на самих себя».

– Он что, идиот? – насмешливо поинтересовалась Рысь.

– И император дал свое согласие, – закончил Пестрецов.

Света задумчиво смотрела на командира. Нет, на шутку это похоже не было.

– Насколько ты уверен в этой информации?

– Абсолютно. – Родим кивнул, прикрыв глаза.

Рысь молча подтянула к себе сумочку, достала оттуда тонкие изящные сигареты, гораздо больше подходившие Джулии, чем ей, нервно прикурила.

– Я чего-то не понимаю в этом мире? – спросила она спустя пару минут молчания. – Ты хочешь сказать, что…

– Я расцениваю согласие императора так: он предоставил нам право самим принять решение по поводу предложения, поступившего от господина Кейна.

Лицо Рыси просветлело.

– Ах, вот оно что… – Она с облегченным видом затушила сигарету и упрямо повторила в третий раз: – Ну так а в чем предложение-то?..

– Да расслабься ты уже наконец! – замотал башкой Лось. – Тебе-то это зачем знать? Что бы мы ни решили, на твою свадьбу все равно останемся. Погуляем как следует…

– То есть я больше не Горностай? – нахмурилась Рысь. – Я теперь для вас Джулия?..

– Вот ведь настырная, – недовольно буркнул Казимир.

Песец пристально, не отрываясь смотрел на Свету. Она спокойно выдержала его долгий взгляд.

– Дело в том, что на Панеконте IV возникла одна серьезная проблема, которая угрожает взорвать ситуацию в прилегающем к нему секторе, – проговорил он. – И хотя первыми под удар попадут Соединенные Миры, если дать ситуации выйти из-под контроля, мало не покажется никому. Вот ее нам и предлагается разрулить. Ибо если ждать, пока силовые структуры Соединенных Миров придут в себя после затеянной Дональдсоном перетряски, опасность возрастет в разы. Да и в самом лучшем случае руки у них будут довольно сильно связаны, потому что Панеконт – это «их сукин сын». Но если верить тому, что рассказал наш неожиданный гость, по сравнению с тем, что ждет нас там, все то, что творилось последние месяцы здесь, на Талголе, – детский сад. Так что мы еще думаем, что ответить на это заманчивое предложение…

Некоторое время в кабинете Лося висела напряженная тишина, а затем Рысь тихо вздохнула, подняла руку, несколько мгновений любовалась игрой света на имальдине, неприлично дорогом камне с Вифеи V, который преподнес ей Глам, потом решительным жестом сняла с пальца кольцо и, подняв взгляд, в упор посмотрела на Песца:

– Я с вами, Горностаи. Когда отправляемся, командир?